Шанс Викара

Грозворг стоял столбом, не зная, что ответить. В его глазах смешались недоумение и брезгливость, устремлённые в сына, сидящего на холодном полу. — Ты принял обет? Ты пообещал не питаться? — он накидывал и накидывал вопросам Вика, — тебе угрожали? У тебя аллергия? — Нет, — слабо отвечал он, едва шевеля глазом от усталости. — Ты так легко выпил кровь своего приятеля, — его отец бросил взгляд на капитана. — Я не знал, что это была его кровь, — шептал Вик. — Во даёт, — засмеялся Грозворг и достал фарфоровую трубку, раскуривая её, — а если бы знал, то не пил? — он снова засмеялся, теперь уже над сыном, — уверен, что нет. — Хорош трепаться, — измученный и уставший голос графа был едва слышим для человеческого уха, — зачем ты сюда пришёл? Грозворг выпустил сизый дымок в сторону Викариаса и задумался, глядя на тлеющий табак в трубке. Граф сверлил озлобленным взглядом отца, постепенно поднимаясь на ноги. Тот не помешал сыну, а даже предложил руку, но Ярпенский-младший проигнорировал этот жест и крайне слабо и как-то совсем неуклюже опёрся о стену. — Я бы и раньше пришёл, если б мог, — усмехнулся он, при этом продолжая говорить бархатистым голосом, совершенно не свойственным обычным людям, — как я сказал, мне мешали женщины, окружавшие тебя. Твоя мать, твоя жена Берта, дочь, королева, новая любовница… Ты с рождения окружён вниманием женщин… — Ты так говоришь, словно они собственноручно тебя отгоняли, — перебил граф, едва стоя на ногах по непонятной ему причине. — Ах, ты же не в курсе событий последних ста восьмидесяти… сколько тебя там лет? — Сам должен знать, — съязвил Вик. — Почти двух столетий, — проигнорировал колкость Грозворг, продолжая курить трубку, — видишь ли, твоя мать, кхм, — Вику показалось, что отец с трудом говорит о своей давней «любовнице», — она была не так проста, как я подразумевал. Ты же знаешь, кем она была? — Советницей королевы Кларины, владела несколькими поместьями, увлекалась алхимией… — И чёрной магией, — теперь уже Грозворг перебил сына, — я этого не знал. — И? — Викар поднял бровь. — Ха, она меня прокляла, — Грозворг стиснул клыки, — «и никогда ты не подойдёшь к сыну, пока с ним рядом тот, кто его любит». Не воспринимай эти слова как знак того, что девушка Сэльтер тебя разлюбила. Просто… У Викара сжалось сердце. В его голове пронеслись образы Анки и Томы. Он будто на секунду уронил все слова отца из своей головы. — Что? — его голос стал решительным и он быстро, но всё же нелепо подошёл к отцу. — Ну-ну, не нервничай. Всё в порядке. Это вопрос расстояния. Твоя дочь мне не мешала всё-таки ни разу. Это же вопрос искренней любви, верно? Как можно полюбить отца, если осознанно видишь его впервые только в сорок лет? Это привязанность, а не любовь. А королева… — он замедлился, — Сатирия II видела в тебе такой потенциал и такую силу, что полюбила, как брата. Она всегда была готова убить ради тебя. До недавнего времени. Ты слишком много раз разочаровал свою королеву. Так что сейчас это уже тоже привязанность, — теперь Ядовитый Отец самодовольно улыбался, смотря на смятение сына, — и Тамила оставалась последней, кто мне мешал. — Оставалась? — граф терялся в своих словах, не понимая Грозворга, — где она? Где?! — Я подумал, что…если я убью её, смогу подойти к тебе. Но если бы я её убил, стал ли бы ты со мной говорить? Нет, точно нет, — он продолжал улыбаться, глядя на растерянного Вика, — она в Краувере, я позаботился о её безопасности. Клянусь. — «Клянуфь», — передразнил отца граф, — что за цирк вообще? Как она там оказалась? — Я заплатил Мелке кое-чем, чтобы она передала кое-что твоей любовнице. Не спрашивай, я не скажу, — он стряс пепел с трубки и сунул её в карман, — я хотел бы, чтобы ты всё бросил и уехал со мной за океан. Но не бывать тому, я знаю, ибо здесь твоя естественная и комфортная среда. Но пойми, я здесь не затем, чтобы умолять тебя составить мне компанию в путешествии. Я даже здесь ненадолго, потому что вскоре твоя любовница вернётся, а я вновь не смогу тебя увидеть. Такова суть проклятия — я могу быть хоть в шаге от тебя, но ты меня не увидишь, пока рядом любящий тебя человек, — говорил Грозворг, шагая взад-вперёд, — но мне нужен ты. Дело не в любви своего отпрыска, есть одна проблема. Более весомая. — Я не буду обсуждать в заброшенной башне. Если разговор и правда важный, я послушаю, но не здесь, — Вик устало пробежался глазом по тёмным стенам и медленно пошёл к выходу, — если так срочно, пойдём со мной. Грозворг молча последовал за сыном, но прямо у выхода схватил Вика за руку и растворился вместе с ним в воздухе. Викар понимал, что не стоило поворачиваться спиной к Грозворгу, но уже, ясное дело, было поздно. Очутившись неизвестно где, Вик отпрянул от отца и врезался в деревянную ширму. — Аккуратно! — рявкнул Ядовитый Отец, — она из Флотсена, ручная работа позапрошлого столетия. — Откуда? — переспросил граф. — Не забивай голову, — ответил отец, поглаживая зелёно-жёлтую древесину, — лучше ответь на один вопрос: ты голоден? Вик прищурился и серьёзно посмотрел на Грозворга. Тот уже отошёл от ширмы и повернулся к сыну спиной, рассматривая, очевидно, свои владения: алый ковёр, расстеленный от угла до другого, широкое и длинное окно с тёмным стеклом, закрытым плотной занавеской из непонятного материала, а в противоположной ей стороне — арка, ведущая в длинный коридор. В комнате было дорогое убранство: серая постель с белоснежным балдахином, камин из резного камня, ограждённый железной оградкой, изящная и довольно дорогая мебель, состоящая из пары белых кресел и стола, массивной люстры и парочки картин, изображающих обнажённых девушек. — Ты голоден? — второй раз спросил вампир. — Про что ты конкретно? — А ты? — усмехнулся Грозворг. Вик молча посмотрел на заговорщицкую улыбку отца и, будто осторожно, с некоторым недоверием кивнул. Тот подошёл к камину и нажал два раза на едва выпирающий кирпичик. Ничего не произошло, но Ядовитый Отец всё же сел в белое кресло. Кивнув на второе сыну, он вальяжно закинул ногу на ногу. Граф сел, всматриваясь в своего отца: он обнаружил у него на шее шрамы. Они были то ли от плетей, то ли от чего-то ещё. Вик всматривался в шрамы, которые через пару секунд дёрнулись, когда Грозворг сглотнул. Это было довольно неприятное зрелище. Возможно, шрамы так же являлись причиной, по которой Грозворг носил полностью закрытый воротник и прикрывал всё это плащом. В комнату зашла девушка в донельзя откровенном платьице алого цвета. Каштановые волосы были аккуратно уложены в пучок, руки и ноги у неё были перевязаны лентами, будто украшения. За ней Вик увидел ещё трёх девушек с такими же пучками, платьями и лентами, но другие явно отличались от первой расами. Эльфийка, фея и девушка с крючковатыми когтями и подрезанными кошачьими ушами. — Итак, дорогой сын, — начал он с уже знакомым и излишним пафосом, — это Гелата, Аэторэ, Хэйсэ и Муна. Гелата — моя любимица, — он кивнул в сторону самой первой и вполне обычной девушки, — незачем тебе о ней что-то знать. Те, что за ней, уже на твоё усмотрение. Я уверен, что ты гурман, поэтому я получше расскажу тебе о твоей еде… Вик поднял брови, глядя будто сквозь улыбающихся девушек. Тем временем Грозворг подозвал к себе Гелату, и та села к нему на колени. После этого вампир продолжил: — Аэторэ — эльфийка, она у меня с прошлого года, но я не люблю кислинку во вкусе её крови, поэтому она скорее гостевая, чем хозяйская. Кому-то этот привкус нравится, но мне по душе не это, — Вика удивлял такой специфичный рассказ о крови девушек, но тех, видимо, это даже не обижало, — Хэйсэ у нас фея, но долгая лесная жизнь по какой-то причине пошла ей на пользу, а не во вред. Кровь у неё отдаёт привкусом цветов и ягод, но не кислых, а благородных и пряных, позволю себе даже сказать, терпких. В общем, для любителей выпить, — Вик будто поймал на себе осуждающий и порицающий взгляд отца, — ну и Муна. Таких как она называют зверолюдьми. Их осталось довольно мало, но какие же они вкусные! Наверное, это одна их причин. В крови Муны ясно чувствуется оттенок красного мяса, как…ах, я не могу позволить себе подбирать бессмысленные уточняющие слова, пока ты сам не попробуешь. Но не увлекайся, они нужны мне живыми. Вик впал в ступор не столько от выбора, сколько от самой ситуации, в которой он находился. В конечном итоге граф обвёл глазами каждую девушку, которые, в свою очередь, подмигивали ему и даже поглаживали свои шеи и запястья. — Сперва один вопрос: они добровольно на это идут? — Викариас был в растерянности. — Конечно, сын мой, ибо кровь сопротивляющихся и напуганных полна так называемого адреналина, который ужасно гадок, — он расплылся в улыбке, полной клыков, — так кого желаешь? Гелата со мной, — предупредил он ещё раз. — Всех, — решительно ответил граф. — О-о-о, — залился смехом Грозворг, — воля гостя должна быть исполнена. Девочки, зашуршали-ка сюда. Словно обезумев от счастья и нетерпения, Аэторэ, Хэйсэ и Муна игриво потянулись к сидящему Вику и обвили его со всех сторон. Муна села меж широко расставленных ног гостя и поползла по ним вверх своими руками. Викар теперь уже ожидающе улыбался, рассматривая кокетливые выражения лиц каждой девушки. Эльфийка медленно подошла к гостю со спины и коснулась его шеи едва прикрытой грудью. — Что это, если не рай? — усмехался Грозворг, прокусив запястье Гелаты и смотря на Вика, которого окружил сей малинник. Граф не отвечал, он был в забвении от аромата и вида девушек. Поглаживая Викариаса по голове и шее, второй рукой Хэйсэ едва приоткрыла его губы и словно вонзила свою руку на его клыки. По предплечью закапала кровь, и Викар ласково коснулся языком пронзённой кожи, собирая на во рту вкус терпкой и насыщенной крови. В его глазу бегал огонь жажды, прыгающий то на Хэйсэ, то на Муну, то на Аэторэ. Последняя девушка самостоятельно порезала бледную ручку и поднесла к лицу мужчины. Теперь перед его лицом было два прекрасных дамских запястья, в которые он с нескрываемым удовольствием впивался. Девушка с кошачьими ушками, Муна, воспользовалась когтями и провела себе длинную царапину на груди, отчего Вик сразу обратил внимание на неё. Ярпенский-младший потерялся во времени и силе собственной воли, вкушая каждую из девушек и чередуя их вкусы. Безусловно, его теперь не волновало, где он находится и что он хотел вообще делать. — Как же хорошо быть самим собой, а? — говорил хозяин, развлекаясь с уже раздетой Гелатой, — девочки, покажите-ка гостю мой любимый трюк. Девицы не спеша вытащили из своих кармашков ножички и слегка надрезали свои языки. Вик удивлённо и даже довольно смотрел на происходящее, пока Хэйсэ не прильнула своими губами к его. Граф ярко и отчётливо чувствовал кровь на своих зубах, дёснах и языке, но явно не спешил отстраняться. На протяжении почти двух часов Грозворг, куря трубку, любовался выплеском эмоций и отдыхом Викара. Очевидно, что его сын забыл совершенно обо всём, включая свою любовь и королевские дела. Взгляд Викариаса был наполнен каким-то похотливым забвением или жаждой страсти. Гелата с интересом посматривала на Викара, крепкий торс которого был залит кровью подружек. Мужчина утыкался носом в их шеи, нежно, но властно касался каждой, отчего те довольно громко стонали. — Ему давно не хватало женщины, а лучше трёх, — Грозворг выпускал дымок и наблюдал за доминацией сына над покорными девушками, — как говорится, зверь в клетке более неуправляем. Что бы он получил от той девушки, которую так любит? Грозворг даже не стеснялся говорить обычным голосом, потому что в ушах Викара сейчас звенели громкие стоны и бурление крови. Граф был настолько увлечён любовным процессом, что даже не слушал и не слышал отца. — Мне нужен не сын, мне нужен вампир. Гелата, — он мимолётно взглянул на девушку рядом с собой, — с утра умерло аж четверо, скажи мне, каким образом? — Те парни из Краувера, которых обратило Ваше Великолепие, не смогли выжить. Все четверо попытались наброситься на неизвестную старушку, но тут же были убиты стражей. К нашему счастью, в них не узнали новообращённых. Значит, получается, нас осталось шестеро. Грозворг саркастически поднял брови и взглянул на девушку подле себя: — Вот скажи мне, Гелата, шесть вампиров на весь мир — это много? Гелата поджала губы и посмотрела на Викара, который до сих пор ничего так и не услышал. — Мало. Но я уже ищу новых претендентов. Я думаю, обращать людей и пускать всё на самотёк будет глупой идеей. Нам нужно контролировать их здесь, в вашем оплоте и прибежище, — Гелата посмотрела на Грозворга так невинно и доброжелательно, как только можно было представить, — юнцы гибнут быстрее мух, а силы ваши тратятся. — Не тратятся, я уже давно силён настолько, что о себе можно вовсе не думать, но количество вампиров всё ещё меня угнетает. Если сейчас повезёт, у нас будет трое новых вампирят, — он кивнул в сторону сына, доминирующего над Муной. — Мы переусердствовали с «пара́ми любви», в помещении их слишком много, — Гелата демонстративно вдохнула, — даже несмотря на то, что здесь арка, а не дверь. — Мне нужен абсолютный и гарантированный успех, — Ядовитый Отец посмотрел в уголки комнаты, в каждом из которых были небольшие отверстия, — если вампиры вымрут, мир не будет очищаться. Запыхающийся граф рухнул в кресло, тяжело дыша. Его волосы запутались и торчали в разные стороны, а губы были словно накрашены своеобразной помадой из крови. Девушки всё так же довольно и совсем доброжелательно смотрели на его торс и бёдра, которые Вик прикрывал чьим-то платьем. Затем они, хихикнув, вышли в коридор совершенно голые и, в конце концов, полностью скрылись за поворотом. — Что ты сейчас чувствуешь? — Грозворг с безмятежным видом поглядывал на своего сына и потягивал трубку, — как тебе девочки? Вик тяжело дышал, периодически задирал голову назад, приглаживал волосы и тёр лоб. Молчание с его стороны было вполне логичным, поэтому он граф не спешил отвечать. Затем, когда Гелата принесла ему небольшой деревянный поднос с графином воды и небольшой кружкой, Ярпенский-младший, взяв её, равнодушно сказал: — Голова трещит, — он отпил воды, — всё как в тумане. — И правда переусердствовали, — ответил отец, посмотрев на Гелату, — будь добра, Гелата, — последние три слова он сказал с неким приказом. Девушка подошла к ближайшему углу комнаты и что-то защёлкнула. С дальнейшими уголками она проделала то же самое и вернулась к своему повелителю. Вик подозрительно посмотрел на них двоих, но был слишком уставший и ошалелый, чтобы что-то сказать. — Я отправлю тебя обратно домой, в Аклану. Если захочешь увидеть меня вновь, отойди от Сэльтер на большое расстояние и пусти себе кровь. Иначе я не пойму. — Ты почувствуешь мою кровь, где бы я ни был? — Вик потёр глаз и снова собрал волосы в мелкий хвостик. — И дело даже не в том, что наша кровь довольно родна, а в моём исключительном обонянии, — тут Вик впервые обратил внимание на руки и пальцы своего отца, когти на которых были весьма длинными и острыми. — Какие когти, — Викариас то ли одобрительно, то ли удивлённо поднял брови. — Один из приятных бонусов, — равнодушно ответил тот и достал что-то из кармана, — кстати, вот тебе подарок. Вик поймал курительную трубку и мешочек, в котором было что-то лёгкое и сушёное. — Всё просто, засыпаешь в отверстие, придавливаешь и поджигаешь, — усмехнулся Грозворг, глядя на непонимающее выражение лица сына. — Всё, ты мне надоел. Прощай. Он щёлкнул пальцами, и Вик упал на кровать. На свою кровать в своих покоях. В покоях было идеально чисто, ничего не валялось. Внезапно Ярпенский осознал, что совершенно голый. Напялив серые брюки, бежевый дублет и чистые сапоги, он накинул на себя плащ и уже хотел было выйти, но задумался. «Что со мной происходит?..» — смотрел Вик на себя в зеркале. Капитана Эмина нет, его кровь выпил сам Викариас, Тамила неизвестно где, а Сатирия, похоже, ждёт Викара. Боги, он совсем забыл про Анку. «Сперва к Анке, потом к остальным. Похоже, Он был прав насчёт любви и привязанности» — размышлял Викариас. Ступенька за ступенькой, шаг за шагом, и вот Вик встал у закрытой двери. Тук-тук-тук. Дверь медленно открылась: — Привет, Анка. Как поживаешь? Девушка открыла дверь полностью и запустила папу. Она нервно поглядывала на Вика, но держалась вполне уверенно. Ярпенский невольно улыбнулся, глядя на свою дочь, на свою сильную духом и красивую телом дочь. Так тяжело было осознавать, что почти сорок лет жизни Анка была совершенно одна. Дочь, которую он всегда искал и так любил… Неужели она правда его не любит? — У меня всё хорошо, — Анриетта медленно присела на край кровати и взглянула прямо в его глаз, — а вот с королевой… Я не знаю, что-то происходит, что-то не то. Я не знаю, но я уверена. — В смысле? — Вик наклонился к дочери и задумался. — Мне кажется, она умирает.