***
Вот перед ним распахиваются двери тронного зала Минас-Тирита, нарочито низко склоняются гвардейцы, ровными рядами выстроившиеся от самого входа до помоста, на котором виднелась высокая фигура человека, голова которого была увенчана короной в виде распахнутых птичьих крыльев. Король горного народа медленно идет вперед, останавливаясь в нескольких шагах от трона, и вызывающе смотрит на решившего установить свои порядки на землях, исстари принадлежавших ему. У повернувшегося человека оказывается очень внимательный взгляд, волевой подбородок и точеные скулы, невольно привлекающие внимание. Пока по залу разносится безучастный голос герольда, оглашающего условия присяги, властители не отводят глаз друг друга, прикидывая, чем может закончится такое сотрудничество. Вот горец медленно вынимает из ножен меч, упирая его конец в пол, и приносит клятву верности, кляня себя за эту слабость. Но у северянина было слишком много хороших воинов, а у него самого — лишенный какой-либо защиты народ за спиной. В душе же его зреет обида на Саурона, не пожелавшего помочь веками служившему ему народу.***
Вот он вновь стоит перед Исильдуром, но теперь тот не кажется мудрым и рассудительным, как в их первую встречу — нет, сейчас король лихорадочно мечется по залу, выслушивая доклады помощников, и едва обращает внимание на прибывшего вассала. Время останавливается, едва он слышит приказ присоединиться к войску Последнего Союза эльфов и людей и дать последний бой Темному Властелину. На губах короля проступает кривая усмешка, и он слышит собственный, дрожащий от едва сдерживаемой радости голос: — Иди, дунадан. Иди и прими смерть от рук моего господина, и вели своим людям никогда не возвращаться в мои земли, иначе месть тем, кто уцелеет после этой битвы, будет вечной. Король отворачивается, не глядя больше на захватчика, и стремительно выходит, торопясь передать радостную весть своему народу.***
Терновый венок царапает виски, но короля гор не заботит стекающая по лицу кровь. Лишь в сердце бушует вихрь первозданной, неукротимой ненависти к тем, по чьей вине тот оказался на его голове. Выскочка-северянин все же смог совершить невозможное — он уничтожил Саурона, долгие годы держащего в страхе весь запад Средиземья. Армия Гондора вернулась, и разгоряченные недавним побоищем воины легко погнали горцев прочь. Берега Черноречной вновь обагрились кровью, но обремененный детьми, женщинами и стариками народ все же смог пересечь долину у стен Эреха и скрыться в ущелье, ведущем к Дунхарроу. Король пытается отбиваться, рассылает отряды по узким тропкам, стремясь спасти как можно больше людей, но все усилия оказываются тщетны. Пути в долины перекрыты, а на дальних пиках уже клубят сигнальные костры, что вот-вот предупредят живших на противоположной стороне Белых гор роханцев о случившемся. Остается только отступать — все дальше и дальше, пока впереди не раскинется зев тоннелей, в которые не полезут удовлетворенные победой преследователи. *** В последний раз приоткрыв глаза, король оглядывает заваленную мертвыми и умирающими пещеру и резко вскидывает меч, клянясь отомстить и королю, уничтожившему его народ, и Саурону, бросившего их в трудную секунду. Эхо подхватывает его крик, а еще через несколько мгновений от изможденного тела поднимается бесплотная фигура, с удивлением и злобой оглядывающая свои полупрозрачные, дымчато-серые руки.