Сказки осенних дней

Вот уже много лет прошло с тех пор, как небо Средиземья затягивали тяжёлые тучи. Давным-давно отгремела последняя битва против Саурона, и на обломках Барад-Дура разрослись густые леса, в которых уже появились первые звери. Разбогатевшие земли Гондора и Рохана, больше не тратящие все свои силы на противостояние злу, растили новые и новые поколения людей, а с причалов Серых Гаваней уходило всё больше эльфийских кораблей. Перворождённые покидали эти берега, погрузившиеся в вечную скуку, направляясь в благословенные земли. Жизнь била ключом – тихая, лишённая опасностей. Мир погрузился в спокойствие и благоденствие. Однако долго так длиться не могло. Люди, даже те из них, что являлись потомками Нуменорцев, были смертны. И пришёл день, когда Великий король Элессар больше не проснулся. И вот тогда его любимая – Арвен Ундомиэль – вспомнила пророчество своего отца. Воспоминания отравили ее душу и разум, а вокруг неё, казалось, собралась вся тьма, что ещё осталась в этом мире. Эльфийка тёмной тенью бродила по белому городу людей, мгновенно ставшему таким чужим и холодным. В голове появлялись не годы счастья, а обрывочные видения, подсмотренные глазами супруга – полные крови, боли, страха, ненависти и отчаяния. Тонувшая в столь непривычных для эльдар эмоциях Арвен сквозь силы улыбалась детям и внукам и как можно быстрее уходила. Пути, выбираемые ею, неизменно приводили вечно юную девушку к белокаменной гробнице, усаженной терновыми кустами, что навеки скрыла единственного, ради которого она жила. Колючие ветви, окружающие надгробие Великого короля, каждую весну покрывались белоснежной пеной мелких цветов, столь похожей на блестящую воду, в которой эльфийка видела отражение той жизни, которую могла бы прожить. Эти кусты стали для гондорцев символом Элессара – храброго, сильного, объединившего в себе лучшие черты эльфов и людей. Война, ум и исцеление – как душ, так и разобщенных до его прихода земель. Память о нем жила даже спустя долгие десятилетия после его смерти. О нем, но не об Арвен. Избравшая человеческого короля эльфийка еще при его жизни успела заполучить множество врагов, недовольных ее чистотой, силой и удачей. А уж когда рассудок ее помутился от непостижимой для первых детей этого мира боли, и вовсе оказалась в полном одиночестве. Такой она и осталась в памяти людей – закутанной в чёрную ткань скорби фигурой, льющей слёзы в многоярусной белокаменной столице да изредка исцеляющей нуждающихся. Те, в свою очередь, говорили о её доброте и перенесенном горе. Первая из народа перворождённых, выбравшая удел смертной, не учла то, что жизнь эльфа всё равно во много раз длиннее человеческой.