Теория и практика рек

      Ближайший мотель находился на 24-й трассе, на въезде в Тейлор, и он был полностью отдан в распоряжение участникам спасательной операции. Хэнку досталась крайняя комната на первом этаже: две кровати, расположенные почти вплотную, две крохотные лампы, радиоприемник, встроенный в стену шкаф и закоулок с уборной и душем. Не совсем то, чего хотелось бы Хэнку, обремененному не только андроидом, но и спрятанной в коробке собакой, но выбирать не приходилось.       Они приехали в обед следующего дня на служебном автомобиле, который сразу же вернулся обратно на автопилоте. Первым делом Хэнк запихнул собаку в душевую кабину и вымыл с шампунем, который в общем-то для животных не предназначался. Он понимал, что делает все не очень верно, но не в правилах Хэнка отступать от уже намеченного плана, тем более если этот план детально проработан Найнсом, который рвался его осуществить.       — Нет, — со вздохом возразил Хэнк, когда андроид предложил сходить в ближайший супермаркет и купить все, что собаке необходимо, — ты не можешь никуда идти. К тому же, Волмарт отсюда в пяти километрах.       — У меня дорога займет не больше получаса.       — Ты, наверное, забыл, что ты андроид, и вашему брату на улицах небезопасно.       После этой фразы лицо Найнса нахмурилось, он педантично поправил рукава пиджака и сказал:       — Мы могли бы заказать доставку.       Это предложение нравилось Хэнку уже больше, но он сомневался. Не хотелось, чтобы кто-то другой, пускай даже обычный курьер, знал о том, что у них собака. Слухами земля полнится, Хэнк и так подозревал, что на блокпосте охрана заметила коробку и придала ей больше значения, чем хотелось бы. За собаку его накажут не строго, но неприятно, да и пса наверняка усыпят.       — Я сам поеду и все куплю. А ты, пока меня не будет, не высовывайся из номера и занимайся собакой. Чтобы она не лаяла и все такое. Она захочет посрать, так что придумай что-нибудь с этим.       — Принято.       — И еще одно, — Хэнк указал на андроида пальцем, чтобы тот воспринял эти слова серьезнее. — Сними диод.       — Что? — Найнс развернулся к нему.       — Ты услышал, — Хэнк вытер руки, натянул куртку. — Сними свой диод. Если он тебе так дорог, можешь в кармане все время носить. Но на твоей башке я его больше не хочу видеть. Ясно?       Предмет обсуждения вспыхнул желтым, Хэнк поморщился, но Найнс не торопился с ответом. Его словно мучили сомнения, не давая согласиться или категорически возразить, и так продолжалось несколько долгих секунд, пока андроид все-таки не выдавил из себя согласие.       — Вот и славно, — Хэнк хлопнул его по плечу. — Звони, если вдруг что.       Он вышел и обогнул мотель сзади, сверился с картой на смартфоне и двинул в сторону супермаркета, решив, что прогулка по свежему воздуху, пусть и сорокаминутная, неплохо скажется на самочувствии.       С самого утра у Хэнка болела голова. Не сильно, просто саднило в правом виске, Хэнк терпел и ждал, пока это пройдет; боль не становилась слишком сильной для того, чтобы закидываться таблетками, но и забыть о себе не позволяла. На прохладном воздухе и впрямь стало легче, да и мысли освободились от четырехстенных оков — теперь Хэнк думал не только о собаке и андроиде, но и о том, что он будет делать дальше, как скоро в новостях начнут говорить правду, смогут ли когда-то девианты чувствовать себя в безопасности в Соединенных Штатах и так далее.       На полпути поднялся ветер, где-то надрывно лаяли собаки, Хэнк сошел с узких проулков на трассу и через несколько минут в ответ на его поднятую руку остановился фургончик с прокуренным салоном и скрипящей дверью.       — А как назад? — узнав, что Хэнку нужно к Волмарту, спросил водитель.       — Такси или еще что. Доеду как-нибудь, но не пешком точно.       — Далековато.       Хэнк пожал плечами, отказался от сигареты и оставшиеся несколько минут глазел в окно под приглушенную болтовню радиоведущего из Нью-Йорка.       В маркете голова разболелась сильнее. Хэнк хмурил брови и торопливо сновал с тележкой туда-сюда по залу — он был тут впервые и терялся в расположении рядов и стеллажей, находил часть нужного в одном конце, а потом вынужден был вернуться в другой, и обратно, пытаясь сохранять терпение и не тратить время попусту. Тележка вскоре заполнилась; Хэнк выложил пачку молотого кофе, ведь все равно варить его негде, и закинул галлон молока, чтобы заливать им сухие завтраки. Проверил, все ли взял для собаки и Найнса, и встал наконец в очередь на кассу — голова уже шумела, мешая думать.       Оставалось подумать об обратной дороге, но соображать Хэнку было больно, и он первым делом подошел к охраннику, скучавшему в закоулке около выхода:       — Приятель, как мне отсюда доехать к мотелю «Тай-Кай»? Честнат-стрит и что там еще рядом.       — К мотелю «Тай-Кай», — не разобрав сразу, охранник стал осматриваться, как будто искал карту. — Вы там живете, что ли?       — Похоже на то.       — Значит, из детройтской группы, — мужчина немного ожил и вдруг оказался гораздо ниже: слез с высокого стула, которого не видно было за ограждением, и выбрался со своего места. — Сейчас что-то придумаем. Без машины?       Моя машина, подумал Хэнк, сейчас ждет в номере. Покачав головой, он пошел следом за охранником, который стремительно двигался в сторону огражденной волмартовской парковки.       — Эй, кто-нибудь едет в сторону «Тай-Кай» или Честнат-стрит? — голос у мужчины оказался на удивление громким. — Подвезите мужика! Он из службы спасения!       Хэнк был не из службы спасения, но возражать не стал, тем более, что желающий подвезти его все же нашелся: женщина на зеленой «тесле» приветливо помахала рукой и пообещала освободить для двух сумок Хэнка заднее сидение.       Встретить такую отзывчивость Хэнк не ожидал, и потому, втиснувшись на заднее, где после сумок почти не осталось места, он кое-как поддерживал разговор всю дорогу до мотеля. Темы были простыми: взрывы в Детройте, обвинения девиантов, что же теперь будет делать правительство, ждет ли их штат экономический кризис, и тому подобное — Хэнк не особо задумывался или прислушивался к ее словам.       Что он понял: до сих пор никаких заявлений в СМИ не прозвучало, а значит, большинство людей обвиняли в случившемся именно девиантов. Откуда им взять другую информацию? И понятно, почему ФБР не торопится с оглаской: станет известно, что виновато Новое Исламское Государство, и камни полетят в сторону правительства. Хэнк понимал, почему так происходит, но закипал сильнее, с трудом вынося несправедливость и огромными усилиями воли сдерживаясь от дискуссий.       — У вас есть что-нибудь от головы, мэм? — если бы он не прервал поток ее размышлений, то точно бы взорвался.       Нашлась пара таблеток в довольно потрепанном блистере; Хэнк пожалел, что спросил, но женщина была чересчур отзывчивой:       — Забирайте все.       Он поблагодарил, сунул белый кругляш в рот, но выплюнул его как только вышел около мотеля — так, чтобы никто этого не заметил.             ***       Найнс ждал в номере, собака спала у него на руках, а диод все еще светился на виске. Если бы не головная боль, Хэнк обратил бы на это внимание сразу, но он просто поставил сумки на свободную кровать и вытащил оттуда волмартовский пакет с одеждой.       — Переодевайся. Про форму свою можешь забыть. Как закончишь, будем опять купать собаку.       — Вы в порядке?       — Голова. — Хэнк махнул рукой. — Пройдет.       Но она продолжала болеть до самого вечера, пока Хэнк не взял собаку, чтобы сходить в аптеку за нормальными таблетками, и не выпил сразу две. Там же он проверил температуру, она оказалась выше нормы, но далеко не критической, и Хэнк немного успокоился — по крайней мере понятно, что происходит.       — С собакой надо будет еще утром погулять, — вернувшись, напомнил Хэнк. — Сто лет этого не делал.       — Но у вас же был сенбернар, — не понял Найнс.       — Он сам выходил на задний двор, когда было нужно. Я проводил почти все время на работе.       — Мы вернемся в Детройт?       — Должны. А то будут вопросы.       — Собака останется тут?       — Собака и ты, если не снимешь эту фиговину, Найнс. Я же сказал тебе.       Найнс отвел взгляд и не ответил. В новой одежде он выглядел немного нескладным — толстовка велика, джинсы коротковаты, — но похожим на человека. Или на Коннора. На ткани уже повсюду виднелись светлые черточки собачьей шерсти, и это делало андроида еще более живым. Хэнк смотрел на пальцы Найнса, лежащие на коричневой холке, и какая-то мысль навязчиво вертелась в больной голове, интуитивно понятная, но не оформившаяся до конца.       Хэнк нахмурился, постарался сконцентрироваться, но быстро сдался — с потребностями организма приходилось считаться.       Перед сном Хэнк позвонил куратору детройтской группы, чтобы обрисовать планы на следующий день. Из мотеля в семь отправлялась развозка, которая могла забрать и их; по голосу Кайла было не ясно, нужна ли ему помощь или обойдется без этого, так что Хэнк не стал ничего обещать. Он и сам не знал, хочет ли возвращаться туда, где оборвалась его привычная жизнь.       Пожалуй — нет. Он не хочет там быть, но должен.       Вот только утром чувство долга притупилось. Хэнк проснулся по будильнику в половину седьмого и чувствовал себя так паршиво, что не хотелось даже подниматься. Постаравшись заснуть снова, он обнаружил, что ничего не получается, да и сосредоточиться не выходит, и наконец он не выдержал:       — Найнс. Где-то там валяются таблетки, которые я вчера купил, дай две.       — Вам плохо? — сразу встрепенулся андроид.       — Терпимо, — соврал Хэнк. — Просто дай их и все.       Он с молодости привык полагаться на лекарства едва ли не во всем. Большинство из них действовало, пускай не мгновенно, но надежно, и когда не было времени отдыхать и ждать, что все пройдет само собой, он просто глотал пару пилюль и через полчаса снова был в седле. На такой же эффект Хэнк рассчитывал и сейчас, поэтому перестал реагировать на расспросы андроида и занялся подготовкой к поездке в Детройт. Собака рвалась на улицу, Хэнк вышел с ней и прошелся позади мотеля, крепко держа поводок. История была уже готова: вчера около «Волмарта» бездомная псина привязалась, пришлось пожалеть ее и взять, вот так. Звучало правдоподобно, но из окон никто не выглядывал и вопросов не задавал.       Хэнк обдумывал эту ложь, отвлекаясь от головной боли, и вскоре уверился в ней на все сто и даже решил попросить у служащих мотеля приглядеть немного за собакой, пока его не будет.       Но стоило вернуться и закрыть за собой дверь, как Найнс начал задавать вопросы, каждый из которых на порядок повышал тревожность Хэнка:       — Таблетки подействовали? — И, когда в ответ прозвучало «еще нет», дальше: — Насколько сильная головная боль по десятибальной шкале, где ноль — вообще отсутствуют неприятные ощущения, а 10 — невозможно терпеть? Вы чувствуете тошноту? Слабость в коленях? Вам тяжело вдыхать и выдыхать воздух? Дискомфорт при дыхании? Ощущения в мышцах?       — Ты что, бля, сменил квалификацию? — оборвал этот нескончаемый поток Хэнк. — Ненавижу эти вопросы.       — Я опасаюсь, что у вас могут быть признаки заражения радиоактивным тириумом.       — Вообще не понимаю, как тириум может быть радиоактивным, — отмахнулся Хэнк. — Тогда людям вообще нельзя было бы с вами рядом стоять.       — Для функционирования биосистем андроидов используют очищенный тириум, в то время как его смесь с различными химическими веществами может давать непредсказуемый эффект. Вещество исследовали в химико-молекулярных институтах и вывели множество формул…       — Да понял я, — Хэнк вздохнул. — Чертова собака. Может это просто голова болит.       — Лучше давайте проверим.       — Ну давай.       — Мне достаточно будет проанализировать вашу слюну, либо кровь.       — Фу! — Хэнк скривился и почесал бороду. — Еще варианты?       Андроид пожал плечами. Хэнк вдруг живо представил, как Найнс его облизывает, невольно передернулся и отступил, усевшись на кровати. Больная голова не давала надолго задержаться на одной и той же мысли, и андроид тут же этим воспользовался:       — Существует угроза для вашей жизни, лейтенант Андерсон. — Он обратился подчеркнуто формально, чтобы усугубить эффект фразы, это Хэнк понимал. — Ваши варианты: дать мне провести анализ или посетить больницу. У врачей, а позже и у руководителей спасательной операции будут к вам и ко мне вопросы, если окажется, что вы заражены.       И это Хэнк понимал тоже. Он не пересекал черту оцепления, потому заразиться просто так не мог. Найнс был в защитном костюме и после возвращения из города прошел полную дезинфекцию. Когда это выяснится, медики возьмут на анализ все вещи из их номера в мотеле, а там и до собаки дойдет.       А может и до суда. Все-таки Хэнк нарушил закон. Точнее, нарушил его Найнс, но что взять с андроида?       Мысль, которую Хэнк почти ухватил накануне, снова пришла ему в голову, и на этот раз ее удалось расшифровать — такая она была простая.       — Знаешь, что… — он почти сказал это, но в последний момент передумал, решив отложить до лучших времени. — Как ты делаешь этот анализ?       — Сенсоры встроены в язык, анализ выявляет составляющие вещества.       — Я имел в виду… Коннор макал пальцы в кровь и совал в рот. Я не собираюсь плевать тебе на пальцы или облизывать их, если что.       — Можете плюнуть в ложку, — уверенно сообщил Найнс, но Хэнк от этого только сильней скривился. — Что не так?       — Как-то мерзко.       — Обычная процедура.       — В больнице кровь берут. Может, ты тоже кровь возьмешь? — с сомнением спросил он.       — Могу и кровь.       Хэнк понимал, что принципиального отличия для Найнса между слюной и кровью нет. И что первый вариант проще и быстрее. Андроид начисто лишен чувства брезгливости, но зато оно обострилось у человека, и Хэнк упрямо стоял на своем, вопреки логике:       — Ну вот и отлично. Дай-ка мне нож.       Прежде чем исполнить просьбу, Найнс продезинфицировал лезвие купленным вчера раствором, проверил, действительно ли оно безопасно и отправил Хэнка к раковине, мыть руки с мылом. Тот уже решил, что проколет кожу на тыльной стороне ладони — крови пойдет немного, но для анализа достаточно, а заживающий порез можно заклеить пластырем и он не будет мешать.       — Хотите, я сделаю надрез?       Хэнк отказался, но не сразу. В первый момент он не ощутил в себе сопротивления: легко было передать весь контроль в чужие руки, когда так сильно ломит в висках, но все-таки он привык к самостоятельности.       — Для человека не свойственно резать самого себя, — добавил Найнс, садясь рядом, когда нож был уже в руках у Хэнка. — Это противоестественно, поэтому может быть морально тяжело.       — Пф, — Хэнк фыркнул и, чтобы доказать, что ему ни разу не «морально тяжело», с нажимом провел острием ножа по коже.       Кровь показалась сразу, выступила на поверхности объемными крупными каплями; было немного больно, но Хэнк не обратил внимания, зато неожиданно понял, что кровь надо бы во что-то собрать. Он уже потянулся к ней лезвием ножа, чтобы оставить на нем влажное пятно и передать Найнсу, как тот вдруг сам наклонился и провел по порезу языком.       Хэнк опешил, глядя на свою руку, где заново понемногу выступали алые точки, а потом на сидящего рядом андроида с прямой спиной и сосредоточенным видом.       — Ты сдурел? — уточнил Хэнк. — Я же сказал не облизывать руки!       Тот не отвечал, наверняка не мог во время анализа открывать рот, и Хэнк этим воспользовался:       — Какого хрена, умник? Мы же только что это обсудили! Трудно было подождать пару секунд, или ты принципиально никого не слушаешь?       — Извините, лейтенант. — Найнс не выглядел виноватым. — Поторопился.       — В следующий раз сперва думай, потом делай. — Хэнк держал руку неподвижно, как будто та была опасной или хрупкой. — Что там с результатами?       — Обрабатываю.       Хэнк встал, порылся среди вещей, но ничего похожего на пластырь там не было. Собака, привлеченная шумом, выбралась из закутка между стеной и кроватью и подошла ближе, ее нос забавно шевелился, принюхавшись. Какое бы дать ей имя? В голову уже второй день ничего не приходило, и Хэнк ждал, пока кличка появится сама собой. Или пока кто-нибудь из мотеля невзначай не спросит — тогда придется придумать что угодно, лишь бы не возникло ненужного внимания.       — Есть первичные признаки отравления, — наконец заговорил Найнс. — Остаточные следы тириума.       — Кайф. И что нам делать?       — Я поищу информацию.       — Ну ты уж постарайся.       Хэнк не привык беспокоиться о собственном здоровье. Так уж случилось, что с ним всегда все было более-менее в порядке: зимой он мог простудиться не дольше, чем на неделю, крайне редко получал травмы во время работы, а стоило начать работать детективом, как даже синяки с вывихами перестали его тревожить. Хэнк шутил, что здоров благодаря регулярной дезинфекции изнутри; может быть, что-то не так с кровяным давлением или сахаром, или чем-то подобным, о чем он не знал. Никогда до этого дня Хэнку не приходилось задумываться о серьезном лечении или даже угрозе жизни, поэтому сейчас он чувствовал себя беспомощным и не мог поверить, что придется положиться на андроида в настолько важном вопросе.       Может все-таки в больницу? Хэнк провернул в голове несколько вариантов того, что может там сказать. Например, выдумать встречу с кем-то, кто мог быть в зараженном городе — пускай ищут потом человека по описанию… Он вздохнул и почесал бороду. Фантазия, не более того: эта версия не выдержит никакой критики, если кто-то копнет поглубже.       — А что собака? Почему она не подохла?       — Организм животных по-другому реагирует на раздражители. К тому же, я не думаю, что она провела в городе все время. Скорее, забрела откуда-то и попалась мне на пути.       — Как-то всё странно.       — Вскоре остатки вещества естественным образом покинут ваш организм, Хэнк, однако пока этого не случится — ощущения будут не из приятных. Лучше нам ускорить процесс.       Хэнк издал невнятный звук, который Найнс принял за согласие.       — Полагаю, сегодня мы в Детройт не едем.       Тон андроида оставался спокойным, и Хэнк поймал себя на том, что кивает в ответ безо всякого сожаления.