Теория и практика рек

      — Входи, Хэнк.       Перед ним появилась Лорен, одетая в черное платье с жемчужной окантовкой. Хэнк узнал ее по фигуре, которая с годами стала крупнее, но все еще оставалась спортивной, и по глазам с опущенными уголками. Когда-то она была невысокой девушкой с шоколадной кожей и короткой стрижкой; редко улыбалась, стесняясь неидеальных зубов, но никогда не хмурила брови. Друзья называли ее «нашей Лори», но женщине, открывшей перед Хэнком дверь, не шло это короткое миловидное имя. Она выросла, стала женой и матерью, превратилась сначала в Лорен, потом в миссис Фаулер, и в конце оказалась вдовой.       — Если честно, я думала, что ты позвонишь. — Губы Лорен чуть-чуть искривились, но Хэнк не понял, что это значило. — Кто там с тобой?       Найнс оставался в автомобиле: об этом попросил сам Хэнк, подумав, что Лорен нелегко будет справиться и с одним посетителем. Теперь же, когда она сама обратила внимание, Хэнку стало неловко из-за собственного решения.       — Это мой коллега, мы вместе приехали из Детройта. — Он все еще стоял на пороге, потому что не мог обрушить новость на Лорен сразу, хотя до этого долго репетировал слова и уже точно знал, что именно скажет.       — Он тоже может зайти, если захочет.       Женщина наконец отступила вглубь дома, а Хэнк, помедлив, кивнул Найнсу головой, подзывая к себе — собаку ненадолго можно оставить в салоне. Потом он вошел и сразу услышал, что где-то в дальних комнатах или на втором этаже есть еще люди. Голоса звучали приглушенно, больше напоминая рокот и гул, нежели отдельные слова, доносился звук шагов, вибрация от хлопающей двери — дом жил, но ощущение жизни плотно переплелось с тревогой.       Лорен свернула в гостиную, и Хэнк двинулся следом, попутно рассматривая фотографии на стенах и мебель, чью-то обувь, оставленные тут и там вещи, подвязанные шнуром занавески, комнатные вазоны, на вид уже засохшие. Представить Джеффри в этом доме было непросто — тот намного больше ассоциировался с прозрачными стенами собственного кабинета в Департаменте, со светлым офисом и деловой обстановкой места, которого уже не существовало.       Вздохнув, Хэнк заставил себя перейти к главному.       — Я насчет Джеффри. Вчера мне сказали, что нашли его тело.       Лорен молчала, и Хэнк вдруг понял, что опоздал. Она уже знала. Потому такая атмосфера в доме, потому она надела черное и совсем не удивилась Хэнку, который не приезжал сюда со дня свадьбы.       — Мне так жаль, Лорен. — Хэнк взял ее за руку, сжал ладонь. — Джеффри… — он собирался сказать самую банальную вещь в мире, — был очень хорошим человеком. Я надеялся, что он в порядке.       — А я не очень надеялась. — Лорен мягко высвободила руку, сделав это так, что Хэнку не стало неловко. — В нашем столетии люди после теракта не пропадают без вести. Нужно было время, чтобы найти его там, среди… всего.       Вчерашняя боль, от которой Хэнку до сих пор удавалось отгородиться, снова вернулась, сдавила сердце. Он подумал, что Лорен сильная женщина, слишком сильная, а еще — что гости из Детройта тут сегодня лишние.       — Нам оставалось просто ждать, — подытожила Лорен.       — А кто вам сообщил?       Вопрос мог оказаться нетактичным, но Хэнк не сдержал любопытства, заодно пытаясь поддержать эту непростую беседу. Найнс уже вошел внутрь и тихо стоял неподалеку, не привлекая внимания; на его месте Хэнк ощущал бы себя неловко и хотел как можно скорее уйти… а, может, он хотел этого и так. Но пока еще не имел права.       — Люди из детройтской службы спасения. Мне позвонили ночью… Знаешь, я как только услышала телефон, то сразу все поняла. Можно было даже не подходить, но если бы я не сняла трубку, они бы звонили и звонили, а я этого не хотела. Короткий получился разговор.       Она не глядя взяла с полки какую-то вещицу, чтобы занять руки. Помолчала, переводя взгляд с Хэнка на андроида и обратно, глянула вниз, только теперь заметив, что что-то держит.       — Спасибо, что приехал. Мы тут все немного напряжены. Нам пока не отдают тело, говорят — может быть радиоактивно или что-то в этом роде. Предлагают либо хоронить в закрытом гробу, либо ждать, даже не знаю, что выбрать…       — Ох, Лорен…       Хэнку захотелось обнять эту женщину. Он не представлял, какое горе она испытывает, в какой тревоге живет с момента теракта и сколько еще ей придется выдержать. Хорошо, что ее ни на миг не оставляли одну. Если бы у Лорен больше никого не было, Хэнк обязательно остался бы с ней, но сейчас он чувствовал себя тут лишним.       — Если я чем-нибудь могу помочь, пожалуйста, говори.       — Разве что ты можешь их как-то поторопить, Хэнк. Мне больше ничего не нужно. — Она первая обняла его, макушкой не доставая и до плеча, но быстро отпустила. — Хотите с нами поужинать? — Лорен впервые обратилась к Найнсу, не поняв, что он андроид. — Не очень веселое мероприятие, но мы будем рады.       — Спасибо, Лорен. — Хэнк опередил Найнса, который хотел ответить. — Но нам нужно в Ленсинг по работе.       Женщина не выглядела разочарованной, и Хэнк понял, что приглашала она из вежливости, а может даже испытала облегчение из-за отказа. Винить ее не в чем — любой в ее ситуации предпочел бы не связываться с чужими людьми, а Хэнк, как ни крути, для нее чужой.       Прощание у порога получилось скомканным. Хэнк сказал, что постарается узнать что-нибудь насчет тела, чтобы Фаулеры могли планировать похороны, но обещаний не давал. Система слишком сложная, чтобы человек извне, пускай и лейтенант полиции, мог на нее повлиять. Скорее всего тела будут возвращать в один день, когда закончат экспертизу и дезинфекцию, еще и устроят торжественную церемонию прощания, и Лорен с семьей придется ехать в Детройт. Об этом Хэнк ничего не сказал вслух, и потому у него осталось чувство, словно он обманул Лорен.       Уезжал он с тяжелым сердцем. Найнс, словно переняв настроение, помалкивал и делал вид, что внимательно следит за дорогой. Хэнк ценил это, но вскоре собственных мыслей стало недостаточно, и он заговорил:       — Сколько нам до Ленсинга? Они не будут слишком долго ждать, если опоздаем.       Он договорился о встрече в Ленсинге, чтобы не привязываться ни к Баттл Крику, ни к окрестностям Детройта. Разговаривать с ФБР нужно осторожно и внимательно: никогда не знаешь, на какую случайную фразу они обратят внимание. Найнс останется в автомобиле или пойдет в какой-нибудь парк, чтобы прогуляться с собакой — показывать агентам андроида, замаскированного под человека, Хэнк не планировал.       Ему хотелось поскорее попасть в город, чтобы встреча уже произошла и разговор состоялся. Хотелось ехать обратно под любимую музыку и хотя бы несколько часов ни о чем не беспокоиться.       Хотелось, по примеру Коннора и Рида, свалить к чертовой матери и никогда не приближаться к Детройту, но этого Хэнк позволить себе не мог.       — Будем в городе через один час и двенадцать минут, с учетом перепада скорости, — отрапортовал Найнс в своей любимой манере. Тут же он отступил от образа идеальной машины и добавил: — В двадцати километрах впереди по нашей трассе есть заправка и кафетерий. Вы не обедали.       — Я и не хочу.       — А собака захочет. Лучше вам пообедать вместе. Сомневаюсь, что разговор с агентами Бюро хорошо пойдет под ужин.       — Откуда ты такой умный?       Найнс на миг замешкался и спросил:       — Это риторический вопрос, верно?       Вместо ответа Хэнк показал ему большой палец — парень и впрямь делал успехи. И, по-видимому, такая реакция воодушевила Найнса на продолжение беседы:       — Что вы чувствуете после разговора с Лорен Фаулер?       Подобных вопросов, как и разговора на эту тему, Хэнк ожидал меньше всего. Он сделал то, что казалось ему правильным и нужным, но не ощутил удовлетворения или чего-нибудь другого, что дало бы ему понять — он выполнил свой долг. Горечь и боль потери все еще оставались у него внутри, сколько бы Хэнк это ни скрывал от Найнса или себя самого. Может, с течением времени думать о Джеффри станет легче, но пока что он всеми силами гнал образ друга из мыслей, чтобы не искать виноватых в его смерти и…       Впрочем, Хэнк знал, кто виноват. Но что он мог с этим сделать?       — Даже не знаю… Мне ее жаль, но это логично… почему ты спрашиваешь?       — Хочу лучше понять, — мягко ответил Найнс, осознав, что выбрал непростую тему. — Если уж я подвергся девиации, мне нужно разобраться во всем.       — Во всем?       — В той области, которая раньше меня не касалась. В эмоциях. Прежде я мог разве что анализировать проявление чужих эмоций по физическим признакам: мимика, жесты, поза, интонация голоса и так далее. Но теперь мне хочется больше узнать о причинно-следственных связях, о том, как возникают эмоции, почему они меняются или пропадают.       — Тяжело тебе будет, — посочувствовал Хэнк, думая, что даже он в свои пятьдесят толком не разбирается в эмоциях.       — Я готов, — уверенно заявил Найнс. — Я справлюсь.       Хэнк по привычке хмыкнул в ответ, но поймал себя на том, что смотрит на Найнса с уважением. Андроид, которого он помнил по тяжелым дням погони за Коннором, исчез, и его место заняло другое существо, чертовски на него похожее, но живое, любопытное и намного более приятное.             ***       Агенты выглядели точно как Перкинс. Женщина и мужчина в одинаковых черных костюмах, при галстуках; если чего им и не хватало — так это солнцезащитных очков и дипломатов с кодовыми замками. Они прекрасно смотрелись бы внутри шаблонного голливудского фильма, где несмотря на всю подготовку проиграли бы в борьбе с каким-нибудь отставным сержантом, которого задели за живое.       Войдя в кафетерий, Хэнк ощутил себя не в своей тарелке, но быстро спохватился. Ему нечего бояться, Найнс с собакой довольно далеко отсюда, в парке, да и разговор будет не о нем, а о Риде, а в этой теме Хэнк чувствовал себя довольно уверенно, поскольку ничего полезного не знал. Он приветственно кивнул агентам, остановился напротив них; как Найнс и предсказывал, на столе не было ничего съедобного, кроме прозрачного чайника с кофе.       — Доброго вечера, лейтенант Андерсон. — Оба агента поднялись, Хэнк пожал им руки. — Хотите кофе?       От кофе он отказался, тем самым показав, что готов перейти сразу к делу.       — Меня зовут Эбигэйл Чейс, это мой коллега агент Финнеган, — начала женщина, давая понять, с кем из них Хэнку придется иметь дело. — Мы хотим поговорить насчет Гэвина Рида.       — Давайте поговорим.       — Нас интересует, где он сейчас находится.       — Понятия не имею, господа.       — По нашим данным вы — последний из официальных лиц, кто видел его. Он сбежал из-под вашего надзора и вы не отправили за ним поисковый отряд.       — Это было как раз после взрыва в Детройте. — Хэнк поморщился. — У нас появилась масса других проблем, а данные о розыске Гэвина Рида были уничтожены вместе с уничтожением сервера, где хранилась информация по центральному Департаменту.       — Остались ориентировки, которые вы рассылали по всем полицейским участкам, — напомнила агент Чейс.       — Не совсем так. Розыск отменили, потому что Рида уже поймали. А в повторный розыск уже никто его не заявил.       — Это, очевидно, недочет работы полиции.       — Может, и так. У вас есть протоколы действий на случай взрывов в центральных Департаментах городов?       — Мы не пытаемся вас обвинить, лейтенант, — миролюбиво вступил агент Финнеган. — Однако неофициально у нас есть основания полагать, что если вы и не содействовали Риду в побеге, то сознательно это допустили.       Он был прав, но Хэнк не сделал ничего, чтобы это подтвердить. Несмотря на теракт, его могли признать виновным в пособничестве после внутреннего расследования, но пока угрозы Хэнк не чувствовал. Побег одного детектива полиции на фоне масштабного теракта — не то, чем стали бы заниматься в ФБР.       — Так зачем вы его ищете?       — Возможно, бывший детектив Рид обладает информацией по поводу детройтского террористического акта.       Агент Чейс смотрела Хэнку прямо в глаза, и тот не сомневался, что сказанное ею — чистая правда. Первой появилась мысль о том, что Рида обвиняют, но Хэнк не дал себе как следует поразмыслить — Гэвина не только не было в городе во время взрыва, но и задолго до него.       Потом он понял, что происходит. Рид знал про Новое Исламское Государство, а теперь этой информацией начали интересоваться на высшем уровне.       Наконец-то.       — Он говорил мне кое-что об этом, — изначально не собираясь откровенничать с агентами, Хэнк изменил мнение. Если существовал шанс помочь расследованию, за него стоило хвататься.       Постаравшись вспомнить как можно лучше, Хэнк пересказал агентам всё, что услышал от Гэвина. Данных оказалось маловато, но теперь у ФБР была нить, за которую можно тянуть, а свою работу они обычно выполняли хорошо.       — И все-таки нам хотелось бы поговорить с ним лично, — сделав краткие записи в блокноте, мягко надавила агент Чейс.       — Ничем не могу помочь. Рид не выходил на связь, так что я знаю о нем не больше вашего.       Агенты немного помолчали, решая, можно ли доверять Хэнку, а потом Чейс закрыла блокнот с видом человека, которого больше ничто не задерживает.       — Мы попытаемся его отыскать. — Она скользнула рукой во внутренний карман пиджака, положила на стол серый прямоугольник визитной карточки. — Это на случай, если он даст о себе знать. Пускай свяжется с нами… скажите, что ему ничего не угрожает. По крайней мере, не со стороны Бюро. Всего доброго, лейтенант Андерсон.       — Не думал, что кто-то еще использует бумажные визитки, — вместо прощания заметил Хэнк, не рассчитывая на какой-либо ответ.       Агенты ушли, а Хэнк подпер голову рукой и покрутил визитку вокруг своей оси. Ему хотелось смять ее до размеров крошечного комочка и отправить щелчком пальцев в полет через весь кафетерий, но здравомыслие заставило повременить. Благодаря общению с Перкинсом он недолюбливал ФБР, плюс к тому — не знал, что те в конце концов сделают с Ридом и Коннором, если найдут их, но Бюро шло по верному следу. Хэнка всегда злило, что виновниками теракта выставляют девиантов, тогда как настоящий враг совсем рядом, и теперь, когда это могло измениться, он не должен препятствовать. Пора расставить приоритеты и отложить личное во благо общему.       Визитка отправилась в задний карман джинсов до лучших времен. На то, когда позвонит Коннор, Хэнк никак не влиял, а значит он мог искренне заявить: сделал все, что было в его силах. Теперь пора возвращаться к Найнсу и собаке, а потом ехать обратно в мир, который так и не стал привычным.       По дороге к Детройту Найнс напряженно расспрашивал о разговоре с агентами. Хэнк заметил, что его состояние было близким к нервозности: для андроида мучительно было оставаться в неизвестности и не присутствовать лично при деле высокой важности. Хэнк несколько раз заверил его, что им и его девиацией никто не интересовался, но до конца принять это Найнс так и не сумел.       — Слушай, попробуй просто поверить, что для тебя нет никакой угрозы.       — Но я по сути никто. Не машина… или машина без хозяина… никаких документов… Когда я пытаюсь идентифицировать себя, то сталкиваюсь с затруднениями. Не могу найти себе места в мире.       — Как это по-человечески, — отметил Хэнк, вызвав удивленный взгляд. Пришлось объяснять: — Ну, многие люди не могут найти свое место. Им кажется, что они никому не нужны, не делают важную работу, никак ни на что не влияют… Типа, зацикленное существование, замкнутый круг, понимаешь?       — Это не совсем то же самое.       — В общих чертах. Слушай, сейчас время такое. Нестабильное. Подожди немного, научись жить, определи, что тебе нравится, а что нет, а потом все устаканится само собой.       Найнс не выглядел убежденным, в его позе и манере речи, в паузах между словами была неуверенность, которую Хэнк не знал как преодолеть.       — Я же с тобой, — наконец он решил сказать то, что говорил бы человеку. — Будешь беспокоиться, если останешься один, а пока не надо. Твое положение явно получше, чем у Коннора — тебя хотя бы никто не разыскивает, да? И ты не скрываешься так, что хер найдешь…       Хэнк вздохнул: он хорошо помнил, что Коннор обещал выйти на связь, но так этого и не сделал. Боялся слежки или что-то случилось? Неизвестность давила на Хэнка не меньше, чем ответственность и мигрень из-за облучения — впрочем, мигрень постепенно сдавалась и сходила на нет, в отличие от всего остального.       — А вам нужно его найти? — неожиданно спросил Найнс.       В его голосе чувствовалось некое подспорье, твердость, за которую Хэнк сразу схватился, приподняв брови:       — Ты что-то знаешь?       — Пока нет. Но я могу выяснить. Дело в том, что Коннор отключал спутниковый модуль, чтобы его не обнаружили — это значит, он не мог использовать интернет. Когда взорвались здания «Киберлайф», отследить андроидов стало невозможно, поскольку все оборудование для этого уничтожено. Значит, с того самого дня он может пользоваться сетью безо всяких опасений.       Для Хэнка, который в тонкостях спутниковых модулей почти не разбирался, половина монолога выглядела туманной стеной, так что он подтолкнул Найнса к объяснениям:       — И нам что с того?       — Уверен, что он проверяет новости насчет Детройта и следит за упоминанием имени детектива Рида или даже своего собственного в интернете.       Теперь Хэнк начал понимать лучше.       — Так-так… Значит, мы можем вроде как отправить ему сообщение?       Найнс улыбнулся — с каждым разом улыбка получалась у него все лучше и натуральнее; Хэнк отметил, что андроид каким-то образом понимает, в какой момент уместнее использовать тот или иной жест.       — Именно, Хэнк. Если это сообщение будет в двоичном коде, люди не обратят на него внимания, а для Коннора оно будет одинаково понятным на любом языке.       — Детка, ты просто гений! — Искренне признал Хэнк, хлопнув Найнса по плечу. — Почему только раньше молчал?       — Но вы ничего не говорили. — Андроид выглядел польщенным и смущенным одновременно. — Я бы с радостью помог, если бы знал, что вам это нужно.       — Ну, теперь-то ты знаешь. Так что я придумаю текст, а ты давай прибавь скорость и радио погромче сделай — что-то у меня хорошее настроение.