Не нужно людям искать оправданий - они поступают так, как считают нужным. Не нужно ждать от людей ни первых шагов, ни последних сообщений. Так или иначе, глупо отдавать Ваши решения в руки других людей. Ни выпрашивайте у человека ни его внимания, ни его любви, ни его жалости. Не топчите собственную самооценку об амбиции людей, которым абсолютно наплевать на ваши чувства. Научитесь слушать себя: захотели — позвонили, написали, пришли, ушли. Ваша жизнь — это пазл из ваших решений, и никто другой не сможет понять, чего вы хотите лучше вас самих.
2019. Январь. Юнион-Сквер, Манхэттен, Нью-Йорк.
♬ Cheryl Cole - Parachute.
Мой дом в Нью-Йорке находится в Ист-Виллидж, где, скажем прямо, собрано лучшее… всё. Несмотря на самые лучшие галереи, бары, клубы, кафе и книжные магазины, именно в этом классическом районе каким-то чудом сохраняется расслабленная атмосфера. Ист-Виллидж с утра до ночи полон жизни и всем рад. От него удобно добираться до любой точки Манхэттена и Бруклина, что позволяет не только быть в центре событий, но и уходить в тень до того, как вечеринка станет сумасшедшей. Я часто гуляю по находящимся поблизости районам, когда мне необходимо вдохновение. За людьми наблюдать одно удовольствие, сразу такой спектр эмоций, характеров, ситуаций перед глазами. Иногда это делает больно, иногда вызывает отвращение, а порой попадаются такие личности на глаза, что ты благодаришь вселенную за вашу встречу, потому что кто-то помог тебе взглянуть на свою жизнь под другим углом. Посмотрите вокруг, вы увидите и клерка в деловом костюме, и парня, который пронесется мимо вас на скетйборде. Кто-то проводит акции протеста, вокруг снуют торговцы, на все это лениво смотрят обычные зеваки, устроившиеся на лавочках. Поэты на Юнион-Сквер ходят вперемежку с бизнесменами, а офисы гигантских корпораций соседствуют с маленькими фермерскими рынками. Его любят и студенты художественных училищ, и «белые воротнички», и любопытные туристы. Я одета в оранжевое двубортное пальто в стиле Леди Ди, кожаные ботильоны цвета ржавого железа, как скульптуры Ричарда Серра — модель с заостренным мысом и массивным квадратным каблуком. Под низом строгие черные брюки и рубашка из тонкой замши, напоминающая о ковбоях или перегоне скота в горах. Несмотря на всю грубость формы, приталенный силуэт обманывает органы чувств и превращает ее в элегантную вещь. Каждый раз, когда я устраиваю рейд по городу, на подсознательном уровне чувствую себя если не шпионкой под прикрытием, то профессиональным писателем, который сначала долго собирает нужную ему информацию, а только потом садится писать свое творение. Мне нравится менять образы, вливаться в повседневную рутину, даже если поклонники ведут себя не всегда корректно, прося автограф или совместное фото. Неторопливая прогулка с наушниками в ушах из Юнион-Сквер привела меня прямиком в Гринвич-Виллидж, где продавцы в местных лавочках знают местных жителей по именам, а соседи здороваются друг с другом, когда гуляют с собаками. Уличные кафе и клумбы с цветами создают уют на каждом углу, этот район ориентирован на студентов, и местные магазинчики соответствуют простой, но разборчивой публике. Парк Вашингтон-Сквер: место встреч тех, кому есть, что сказать — эта центральная точка привлекает студентов, любителей кино и музыки, мечтателей. Сегодняшняя погода и атмосфера в воздухе соответствовала чему-то приятному — много солнца, тёплый воздух и почти нет ветра, так что ближе к обеду в парк сбежалось много талантливой молодёжи: кто-то играл свои песни на гитарах, кто-то танцевал нижний брейк, некоторые активисты призывали громкими лозунгами прохожих не быть равнодушными. В штате моего офиса числится около восьмидесяти человек, если считать по тем, кому я плачу зарплату, в котором каждодневно находится двадцать-тридцать человек, остальные трудятся за его пределами. Здесь и менеджеры, и пиар-агенты, ассистенты, толковые юристы и просто творческие люди, совершенно не связанные с прагматичным образом жизни — калейдоскоп нашей команды, с какой стороны ни взгляни, разношерстный и многопрофильный. Когда мой мир по щелчку пальцев сравняли с землей, было больно резко лишиться всех собственноручно построенных улочек, домов, целых кварталов, однако вернувшись в игру, это побудило меня укрепить нынешний городок, чтобы больше не потерпеть обвал и крушение. Я защитила границы пространства во всех знакомых мне сферах жизни, точно зная, что отныне не позволю самоуверенным террористам, мнящих себя богами, проникнуть на территорию и разрушить все до пепла. Все награды, статуэтки, журналы с интервью, постеры, производимая продукция, мерч разных времен моей карьеры, фильмы с моим участием собраны в офисе в отдельном кабинете — это была задумка Мартина, что-то вроде «уголка заслуг», о которых необходимо помнить в периоды внутренней меланхолии, однако я была даже рада такому нововведению, потому что освободиться от груза в пространстве своего дома оказалось настоящей находкой. Если раньше это мозолило мне глаза и нервы, напоминая о том, чего я больше не имею, то теперь оно вдохновляло людей, с которыми я работаю каждый день на новые идеи. Они изучали материал, благодаря чему узнавали меня с разных сторон и, как бы я ни отрицала, это задавало тонус общения на другом уровне — люди переставали видеть во мне змею, что питается крысами. Это был утерянный, проигранный мною мир, о котором не хочется вспоминать, но следует помнить. По сторонам свистит, сигналит, рычит никогда несмолкаемый финансовый и экономический центр земного шара, который вызывает у многих как лютую ненависть, так и жгучую зависть. Недаром на сегодняшний день Нью-Йорк представляет собой огромный котел, в котором переплавлены всевозможные расы и нации. Широкие улицы, протянувшиеся вдоль Манхэттена с юга на север, Бродвей и опасный Бронкс, о котором снято десятки фильмов; кварталы, что складываются в районы, финансовые корпорации и небоскребы, Эмпайр-стейт-билдинг, Таймс-сквер и Рокфеллер-центр — Нью-Йорк сводит с ума, очаровывает, шокирует, влюбляет в себя, ужасает, в общем, делает все, что угодно, но никак не оставляет равнодушным. Постепенно 6-я авеню становится ярче и суетнее — начинается Рокфеллер-центр, который представляет собой площадь в окружении четырнадцати зданий: нижние этажи занимают бесконечные вереницы магазинов, кафе и ресторанов, а выше находятся офисные помещения. В этом и соседних кварталах всегда огромные скопления людей, все спешат в разные направления, говорят по телефону, решают важные вопросы и регулируют споры «на ходу». Когда находишься в таком активном социальном пространстве, перед тобой два пути — подстроиться под ритм или осознать, что подобное не для тебя и уехать из города или перебраться в более тихие районы, найдя занятие поспокойнее. Мне знакомы ситуации, когда люди, поработав несколько месяцев, не выдерживают и уходят, уезжают, убегают. Оно и понятно — на Манхэттене проживает полтора миллиона человек, а в будни с соседних боро на работу подваливает такое же количество людей и, по большому счету, остров переполнен прослойкой работающего населения. Не каждый выдержит постоянную гонку. Если сравнивать города с характерами, то Нью-Йорк, как и остальные города мира, подходит не всем. За восемнадцать лет, что нахожусь внутри творческой сферы жизни, я успела детально изучить её с разных сторон — я снимаюсь в кино и окончила обучение на режиссёрском факультете, занимаюсь музыкой, сколько себя помню и являюсь автором музыки и текстов для многих современных артистов. Я знаю, как работает система, как происходит продвижение и распространение в музыкальной индустрии, что немаловажно. Так уж сложилось, что я неравнодушный человек, который в своей жизни не раз столкнулся с несправедливостью по отношению к исполнителям. Меня откровенно раздражает, что существует огромное количество звукозаписывающих компаний, всерьёз обдирающих музыкантов до нитки. Некоторые забирают до семидесяти процентов прибыли, хотя в туры ездит музыкант, с поклонниками встречается музыкант, лицом светит перед всеми, если уж на чистоту, музыкант. Труд артистов абсолютно обесценивается, а из-за того, что по условиям договора музыкант не имеет права разглашать цифры, имена, детали, о многом приходится умалчивать и когда какая-то информация попадает в сеть, в первую очередь страдает этот самый музыкант, ненавидят все вокруг именно его, считая лицемерной мразью. Набив не одну шишку на подобном опыте, в моих мечтах существует открытая компания, которая честна с артистами, кто подписал контракт на выгодных условиях; честна со слушателями, кто покупает созданный продукт; честна с рекламодателями и партнёрами. Я понимаю как тяжело дать начало прозрачному и чистому бизнесу, однако уже то, что я к этому стремлюсь, говорит о многом. Мне хочется создать качественное место по производству музыки, в котором все будут чувствовать себя комфортно, где артист точно знает, сколько и за что он зарабатывает, на что тратит и куда уходят его вложения. Место, куда с удовольствием хлынет поток молодых, энергичных исполнителей, для которых музыка является любовью жизни, кто хочет провести лучшие годы своей жизни не только весело, но и оставить заметный след на культурном ландшафте. В ходе последних тенденций, где популяризируются наркотики, самоубийства, порочные связи на одну ночь, мне хотелось бы создать платформу, коя напротив продвигала бы здоровый образ жизни, стремление к развитию, к равенству полов и сексуальных меньшинств. Нам не подвластно изменить мир и общепринятые устои, но мы можем хотя бы попытаться изменить пространство вокруг себя, наполнив его правильными ориентирами и постоянным вдохновением двигаться вперёд, а не заканчивать борьбу выходом в окно. На данный момент мы с моей командой укрепляем фундамент, чтобы в ближайшие пять-десять лет создать конкурентоспособную компанию: работаем со многими артистами и музыкальными продюсерами в живом формате, заводим полезные связи, чтобы в будущем обеспечить себя поддержкой влиятельных людей. На руку так же играет факт, что с большим количеством музыкантов я знакома лично, они зачастую сами обращаются за помощью, а мне настолько интерес процесс, что я практически никому не отказываю за редким исключением. Пройдя на собственном опыте фазы между «музыкальными эрами», ростом и развитием, я осознаю, что люди взрослеют и им всегда необходимо что-то новое. Ко всему прочему, в виду новых технологий и интернета, оставаться в топе востребованных исполнителей сложно — зрителей и слушателей приходится подпитывать новыми образами, удивлять, чтобы возглавлять чарты. Это каждодневная гонка, в которой с каждым годом все больше выбывших. Сегодня вечером ты создаешь то, за что завтра будут платить деньги — звучит маняще, на деле же крайне ответственно. От тебя зависит, что будет звучать по радио и главная задача, чтобы оно доносило до людей правильный посыл и искреннюю эмоцию, а не пустой звук — сугубо моя позиция. Взять хотя бы прошлый год, когда r'n'b и хип-хоп заполонили все платформы, поражая продажами и востребованностью, из-за чего поп сильно пострадал — лейблам попросту невыгодно выпускать на рынок то, что не будет окупаться. Хотя мой бунтарский дух с подобной задумкой не согласен, потому что всегда есть вероятность провала, а отсутствие конкуренции даёт больше шансов на выигрыш: не было Адель, Ланы, Рианны, почти ничего не слышно от Пэрри и Гомес. Почему не пойти против системы, когда нет сильных конкурентов, и не создать хороший поп-альбом? Собственно говоря, Стефани, она же Леди Гага, подтвердила мой взгляд на подобную ситуацию, выпустив работу, которая бьёт все рекорды в номинациях на премиях в этом году. Или же Майли, там вообще солянка из кантри-диско и поп, казалось бы, кто это будет слушать и кому оно нужно, однако слушают, покупают, любят и не забудут, потому что в идею заложен глубокий смысл. Исполнители знакомы с моими взглядами, поэтому приходят с просьбой открыть новые горизонты и вдохнуть потоки свежего воздуха в их творчество, чем я, по правде говоря, очень люблю заниматься. Таким образом я проживаю не только свою жизнь, но ещё и сотню других, внутри которых могу позволить себе быть другой — дерзкой и нахальной, веселой и ироничной, грустной и угнетенной. Процесс сравним с актёрством, однако здесь, в отличие от съёмок, где я перенимаю на себя жизнь написанного чьей-то рукой человека, я переосмысливаю собственную жизнь, перевариваю ситуации и поступки, смотрю на них под разными углами и по-разному преподношу: в одной песне я могу высмеять то, как другие люди осуждают тебя и вешают ярлыки, а в другой — излить душу и выплакаться, потому что где-то глубоко на уровне чувств это, все же, задевает меня. Создание музыки, как и поэзии, прозы, сродни терапии — мне не нужен психолог, достаточно побыть наедине с инструментом в студии, и в конце дня я выйду из неё с очистившимися от грязи душой и разумом. В числе моей команды пиар-менеджеры, издатели, дистрибьюторы, букинг-агенты, тур-менеджеры, имиджмейкеры, арт-директоры и ещё много других не менее важных винтиков машины, которая пока что учится плавать в бизнесе, практикуясь на мне — на тех проектах, которые поступают на почту благодаря моей карьере, заслугам или лицу. Я стараюсь окружать себя людьми, способных в будущем не только выпускать цельные, качественные и востребованные музыкальные продукты, но и умеющих спланировать и продумать до мелочей карьеру артиста, обеспечить его вниманием публики и доходами. Они изнутри практикуются в правилах менеджмента, эффективном планировании, организации гастролей, бизнес-этикете и успешных или провальных медиа-стратегиях; оценивают материал, привлекают к нему нужную аудиторию и впоследствии делают уникальный коммерческий бизнес-проект.♬ Halsey - Angel On Fire.
Интерьер для офиса на шестнадцатом этаже, куда я поднялась на лифте, спроектировали Сара Кей и Wade Little, руководители отделов глобальных площадей опен-спейс и отелей. Определяя внешний вид пространства в 3 353 квадратных метра, дизайнеры включили в цветовую палитру черный, белый, серый и брызги зелени — на контрасте к бетону. Полы с натуральными трещинами и пятнами разбавлены диванами, мягкими драпировками и зеленью. На входе — стеклянная стена в черной раме и двойные двери; кресла в лаунж-зоне с обивкой в темно-зелёных тонах. Рабочее пространство занимают огромные столы для легкого размещения компьютеров, ноутбуков и чертежей, стеллажи всюду демонстрируют рисунки и модели работ, графики, планирование действий и поставленных задач, что провоцирует на постоянный обмен мнениями, критику и сотрудничество. Стильная геометрия, сдержанные оттенки и мягкие контрасты, выразительные акценты и утонченные линии — современный офис все больше стремится к функциональности, когда необходимо использовать каждый метр. Творческим людям важно ощущение пространства, а чтобы его визуально расширить, дизайнеры использовали элементы из стекла и металла. Стекло позволяет сплотить персонал, не разделяя их между собой, металл же создает атмосферу некой отстраненности, что положительно влияет на принятие важных решений. — Всем творческий привет, — бодро приветствую коллектив улыбкой, рассматривая записанные на досках цели на ближайшие пару недель, когда команда будет заниматься промо-компанией коллекции одежды, лицом которой я стала. — Как наши дела сегодня? Я жду исключительно положительные новости, для негативных у меня чересчур хорошее настроение. — Всё узнаешь в ближайшее время, потерпи, пока остальные приедут с ланча, — не отвлекаясь от экрана ноутбука, откликнулся Джексон, усиленно занимаясь поиском информации, судя по количеству открытых ссылок. — Разбрелись по кварталу в поисках вкусной еды, — поддержал его Вилли, закинул руки за голову и смачно потянулся, разминая затекшие мышцы от сидячей позы. Перед глазами мелькнула Моника в белом мохеровом джемпере от Армани, горячо мною любимом, стильном и приятном на ощупь, что означало — сегодня я буду очень часто с ней обниматься, чтобы потрогать этот мягкий комочек и зарядиться позитивной энергией. Её яркие рыжие волосы, выглядывающие из-под черной жокейской шапочки (она носит этот головной убор вне зависимости от трендов) снится в самых сладких снах многим парням, а солнечные веснушки на лице заставляют беспричинно улыбаться. Янг сама та ещё хохотушка, с которой можно смеяться над глупой комедией и уже через десять минут рассуждать о законах Вселенной — она обожает в свободное время читать о космосе, галактиках и планетах. — Свежий глянец на столе, важные сообщения на стикерах на мониторе компьютера, — сообщает Моника, между делом вручая мне почту. — И сделай кофе, пожалуйста, я жутко промерзла, до сих пор не могу согреться, — прошу, взглядом пробегая по адресам и именам на конвертах. — Мне нужно буквально полчаса и я приду в форму. Янг одобрительно кивнула, и пошла в сторону кухни, в то время как я, пригладив волосы, направилась в свой кабинет. Это, пожалуй, единственное место в офисе кроме крохотной кухоньки, что окружено прочными стенами. Коллектив у нас подобрался активный, социопатов и интровертов почти не наблюдается, поэтому закрытые кабинеты, в которых можно скрыться от чужих взглядов, нам не нужны. Но иногда случаются моменты, когда мне, например, необходимо посмотреть какую-то презентацию или бизнес-проект, почитать или написать рецензию, а в основном помещении между ребятами происходит мозговой штурм и обсуждение новых идей. Для личного пространства и отделена моя уютная коморка, где я провожу какое-то время в периоды необходимого концентрирования и как только прихожу в офис, когда ритм бушующего внизу города все ещё пульсирует на моей коже. Первое, что делаю неизменно — включаю классическую музыку, зажигаю ароматическую свечу, укладываюсь на диванчике и лежу с закрытыми глазами десять-двадцать минут. Я пробовала разные методики медитации, однако для меня работает только эта — эмоциональные мелодии без слов, приятный запах и отсутствие мира перед глазами помогает в считанные минуты. Я расслабляюсь, нахожу глубокий контакт со своим телом и головой, отстраняюсь от суеты и перезагружаюсь. Все в офисе уже привыкли, что первым делом мне нужно побыть наедине с собой, а уже потом я возвращаюсь к жизни спокойная и уравновешенная, потому что, как бы там ни было, стресс преследует каждого из нас постоянно и, раз уж нет возможности его избегать, нужно выработать схему, как сбрасывать с себя поток грязной энергии, отделяя её от себя. Янг почти бесшумно поставила чашку с кофе на стол, что побудило меня открыть глаза и подняться, следуя на притягательный крепкий аромат. Несколько шагов, преодолевая кабинет, и я тут же уселась в кожаное кресло, потянувшись к желанному напитку губами, согревая внутренности горячей жидкостью. Распустив собранные в хвост волосы, я провела ладонями по голове, массируя кожу у корней, медленно продвигаясь к вискам, что болезненно постукивали. Январь в этом году бесснежный, только пронизывающий ветер и голые деревья напоминают, что на улице зима. В такую погоду хочется завернуться в плед и никуда не выходить из дома, или улететь поближе к солнцу и океану, забыв о морозной температуре. Провожу пальцами по бутонам стоящих в вазе белых роз на длинной ножке, читая записку, хранящуюся внутри от неизвестного мне мужчины. Отпиваю ещё немного кофе, подхватываю цветы со стола, и решительно топаю в коридор, легким движением пальцев подзывая к себе Вилли. Тот с радостью поднимается с места, лишь бы лишний раз разработать суставы, вальяжно шагает ко мне мимо длинных столов, зарядив щелбан Джексу. Парень недовольно фыркнул, наугад отмахнувшись в пространстве, и случайно ударил стоящую рядом Янг, за что девушка одарила его ещё одним щелбаном. Я прыснула смешком, укоризненно качая головой. В этом весь Пауэлл до кончиков пальцев — везучий гад, никогда не получающий по заслугам. — Поставь на стол Кимберли, а если спросит от кого, скажи — тайный поклонник, — инструктирую молодого человека, отдавая ему цветы в вазе, побоявшись вытаскивать их уже изрядно мокрыми. — Обещай, что следующий букет будет моим, — он наигранно дуется, с тоской поджимая губы и вглядываясь в мои глаза. — Клянусь, — с важным видом, будто назначаю правителя королевством, кладу ладонь на его голову. — А теперь выполни мою просьбу, пока взрослая тётя немножко поработает. Вилли помимо того, что очень худой, ещё и высокий, из-за чего в детстве натерпелся издевательств. Теперь же, когда он повзрослел, сам часто шутит по поводу своей комплекции, однако внешность является причиной, по которой ему никто не даёт больше шестнадцати лет. Каждый раз, когда с ним говорят, как с ребёнком, он начинает раздражаться и так смешно щурит кончик носика, что хочется ткнуть в него пальчиком. — Ты все еще сосешь, — переборов злость, насмешливо бросает мне через плечо. — А ты сглатываешь, — блокирую выпад, шлепнув Пауэлла по бедру и назойливым шёпотом напоминаю: — Цветы для Кимберли. Я вернулась в кабинет, устроившись за компьютером, выключила классическую музыку, на смену которой пришёл музыкальный портал в интернете и топ новинок, вышедших этим утром. Попивая кофе и неторопливо листая журналы, я иногда останавливалась, чтобы выписать идеи, что пришли мне в голову во время прочтения статей, или вырезать страницы со снимками, что запомнились, понравились и вдохновили.♬ Jessie J - Petty.
Закончив с глянцем, я вернулась к почте, сосредоточенно отбирая то, что нуждается в моем ответе, а что пришло в качестве рассылки. Благодаря интернету многие перестают пользоваться письмами, присылая все, что их интересует в электронном варианте, однако есть и те, кто считает, что развитие технологий всего лишь временное явление и уже скоро перестанет быть актуальным. Они забывают, что интернет — мировая сеть, которой за неделю не перестанешь пользоваться, это не бзик и не период, он не пройдёт, как грипп. Староверам следует привыкать к тому, что работа в интернете ничуть не отличается по затратам физических и моральных сил, чем любая другая, а подрастающее поколение в большинстве своём уже через десять-пятнадцать лет полностью обоснуется в электронном мире. Грядут большие перемены, и нам посчастливилось наблюдать за модернизацией своими глазами. Это ли не удача? Впрочем, многие воспринимают это как деградацию и регресс. Снимаю трубку трезвонящего телефона, отвечая на звонок, продолжая переносить информацию со стикеров в планер. Тон голоса, которым менеджер говорил со мной, не внушал розовых надежд на то, что беседа будет положительной, но я не теряла боевого духа. Ничего эпичного я не творила, никаких статей с моим участием последние полгода не появлялось, никаких ссор или конфликтов не мелькало, так что я беседовала с полной уверенностью, что со мной просто хотят обсудить будущие проекты. Почти так оно и случилось, только недовольство, которым меня окатили, указывало на обратное. Да и зная Алана, он бы только сделал вид, что слушает, а не вникал на самом деле. Как я и предвещала, мужчина сходу, не дослушав меня, зашелся в своих мыслях: — Полагаю, в этот раз нужно расширить рамки и охватить бóльшую часть аудитории. Мы решили распределить промо равномерно не только по Америке и Европе, но также дать возможность Австралии, Азии и Южной Америке. — О чем ты говоришь? Какое промо? — пребывая в лёгком недоумении, я не до конца осознавала, куда движется поток его сознания. — Я говорю о новом альбоме, — сунув между зубов сигарету, с очевидным раздражением указал Уординг. — А ты о чем? — Я бы не хотела заниматься этим сейчас, мне кажется, ещё не время. Я не хочу выпускать посредственный продукт, лишь бы он только звучал на радио и о нем забыли уже в августе. Дай мне время. Я передохну немного и возьмусь за работу. — Я думал, новый материал уже готов. Мы не можем так долго ждать. — С релиза прошлого альбома ещё даже не прошло два года. У меня есть время, — с возмущением попыталась защититься я, вызывая лишь брезгливое мычание в свой адрес с привкусом едкого табака. — Никого не волнуют временные рамки двух лет. Каждый день появляется кто-то новый и яркий, нам нельзя упускать и тем более терять аудиторию. Они готовы к новой музыке. — Но не готова я. Во рту пересохло, мне трудно надышаться, на грудь будто положили бетонную плиту, в животе снежная вьюга, кружится между органами, дергая за ниточки нервов. Глубоко выдыхаю, стеклянным взглядом посмотрев на Нью-Йорк за окном. Внезапная усталость накатывает девятым валом и хоронит меня под собой. Усталость с капелькой злобы. Я сжала онемевшую ладошку в кулак, несколько раз согнув и разогнув пальцы, чтобы разогнать кровь и согреть холодную конечность. — Что значит «не готова»? А если ты будешь готова через пять лет, нам все эти годы ждать? Я не знаю никого, кто сделал бы свою карьеру, сидя в шкафу. Нужно ловить момент. Вопросы, как из револьвера выстреливают один за другим. Окружающая обстановка всё больше напоминает удавку, сжимающуюся вокруг моей шеи. Даже дышать стало труднее. Стиснув зубы и едва ли поменявшись в лице, я закрываю пробоину в сердце, не позволяя лицезреть огромную дыру посреди грудины. — Ладно, без давления. В конце концов, твоё психическое состояние важнее. Ты же сама понимаешь, я просто волнуюсь, — с фальшивым сочувствием в голосе Алан пятится назад. Он действует аккуратнее, чем Билл. Понимает, что я приношу много денег, и не хочет их терять, поэтому готов стелиться ковриком перед моими ногами, но исключительно на собственных условиях. Теперь он постоянно будет делать это, изображая, будто переживает обо мне, одновременно напоминая, что время идёт, а расслабляться рано. — Хорошо, давай договоримся так: отдыхай, путешествуй, встречайся с друзьями. Можешь продолжать писать для других исполнителей, если тебя это успокоит. Полная свобода, я ничего тебе не запрещаю. Но в августе ты приходишь ко мне с готовым альбомом, мы начинаем масштабное промо с сентября, включая участие в съёмках в разных странах за пределами Америки. Разумеется, мировой тур тоже будет соответствующий. И тут я поняла, что меня схватили за яйца стальной ладонью. Молча слежу за минутной стрелкой часов, висящих на стене. Кажется, она ползёт слишком медленно. Снести удар, который навлекал на меня этот мистер, и не дать выхода гневу было так же невозможно, как для раненой пантеры не прыгнуть на охотника и не вонзить в него клыки. Сглатываю тугой ком в горле, на секунду прикрыв глаза. — Тон нашего разговора неприятен мне во многих отношениях, но я не буду заострять на нем внимание сейчас. Хочу напомнить, что проблемы с другой звукозаписывающей компанией начинались подобным образом, и если не хочешь, чтобы и с тобой мы встретились в суде, не нужно говорить со мной так, будто я продала тебе свою душу и ты ею управляешь, доставая из чулана, когда самому удобно. Мне ничего не стоит инсценировать собственную смерть и залечь на дно, денег я скопила достаточно для безбедной старости. У каждого, кто взглянул бы на меня в этот миг, создалось бы впечатление, что, невзирая на бледность, я полна уверенности и хладнокровной решимости. Я не собиралась забирать слова обратно. — Это что-то типа угрозы? — Это предупреждение. Ты человек и я человек. Не нужно относиться ко мне, как к бескостному существу, у которого всегда хорошее настроение, никогда ничего болит, и нет проблем. Я буду развиваться, создавать новый материал, буду улыбаться и говорить, что ты лучшее создание, с которым мне только доводилось работать, а наш тандем войдёт в историю, как самый слаженный и продуктивный, если ты собираешься уважать меня и мой труд. Я впахиваю каждый день и приношу огромное количество денег, так что хотя бы сделай вид, что тебе не насрать на моё моральное состояние, — быстро закончила я и положила трубку, закрывая глаза. Люди, которые вступают со мной в дискуссию, должны учитывать, что я никогда не открываю свой рот, когда мне нечего сказать. И даже когда есть, я часто умалчиваю, чтобы не вступать в бессмысленную полемику, чтобы не портить настроение себе и оппоненту. Но если уж я решилась заговорить, то ко мне лучше не соваться. Я разложу детально по полочкам свою позицию и в этом мое преимущество в любом споре. Им никогда не хватает мужества довести разговор до конца, они сразу сливаются, начинают юлить или сползать с основной темы. Вопрос: зачем нужно было начинать? Существуют натуры, постоянно создающие для себя кульминации в драмах, которые никто не собирается с ними разыгрывать. Работа в офисе была сорвана, я не могла усидеть на месте, поэтому села в машину и попросила Стэнли отвезти меня в студию. С меня будто сняли кожу — настолько остро я чувствовала, как внутри все стынет, наполненное колючей тревогой. Она словно паутина оплетала меня и зудела в теле. Когда в душу вонзается меч, твоя задача смотреть спокойно, не кровоточить, принимать холод меча с холодностью камня. И благодаря этому удару стать после него неуязвимым. — Ты в порядке? — откликнулся Тоби Морленд, завидев меня в проеме двери. Придержал струны пальцами, чтобы те прекратили издавать звуки, поправляя ремень гитары на плече. — Выглядишь не самым лучшим образом, — сочувственно сморщился Карлайл, лениво вертя барабанные палочки между пальцами. Я упала на диван рядом с Тьери, яростно разминая шею поворотами головы. Сердито стиснула зубы, молча переваривая собственное раздражение. Боялась, что как только открою рот, вся студия сгорит по щелчку от того огня, которым я дышала, он ошпаривал мои органы внутри. Наверное, я просто устала. Устала от людей, которые шепчут за спинами друг друга, от города, в котором живут эти люди и от себя — от той, что терпит молча все это. Каждый поглощен своими проблемами и думает только о себе. Все хотят быть услышанными, но никто не хочет слушать. — Могу я одолжить? — осторожно перехватываю ладонями мелькающие перед глазами палочки, поднимаясь и пересаживаясь на стул ударника моей группы. — Только если не сломаешь, как в прошлый раз, — тактично съезжает Карлайл, с недоверием поглядывая на мои трясущиеся ладони. — А что такое? Надоело покупать новые после каждого эмоционального всплеска Блу? — подленько хихикая себе под нос, как гиена, промычал Тоби, наигрывая неразличимую мелодию. Тьери враждебно зыркнул на парня, мысленно метая в него через все помещение дротики. — Я на тебя посмотрю, когда она возьмет твою гитару и порвет на ней все струны. — Э-э, нет, я против, — защитился гитарист и на всякий случай повернулся ко мне спиной. — Пусть по твоим барабанам лучше стучит, от них больше пользы в том, чтобы сбить злость.♬ Halsey - Nightmare.
Как только моя нога коснулась педали, а кончики палочек пробежались по ударной установке, я перестала их слушать и сконцентрировалась на инструменте, глубоко выдыхая. Яда во мне было предостаточно, чтобы с первых секунд приняться молотить по тарелкам, отдаваясь потоку негативных эмоций, что заполоняли каждую клеточку моего организма. Я ненавижу, когда мне пытаются указывать, что я должна делать. Я ненавижу, когда кто-то считает себя умнее, словно лучше разбирается в каких-то вещах, и очень явно это выпячивает. Я ненавижу, когда кто-то пытается превзойти не делом, а постоянным принижением, потому что это максимально тупо. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу подчиняться. Мозг плавится. Уязвленная гордость скребётся изнутри и прорывает, наконец, пузырь вакуума. Земной шар остановился и продолжил движение без меня, выкинутую далеко за пределы его орбиты. Непрошеные мысли лезут в голову, упорно отвоёвывая себе место, ненависть крадется на цыпочках и постепенно зажигает каждую клеточку моей кожи, моего тела и мозга. От жаркой влаги под пальцами отказывают тормоза, я колочу по барабанам, наигрывая мотивы из любимых композиций, потеряв связь с реальностью. Чувство и настроение песни зависят в первую очередь от барабанщика. От того, насколько хорошо он создаёт ощущение времени в песне, ведь именно оно создаёт опору и основу для других музыкантов. Если это «Sad But True» Металлики, то её стоит играть с оттягом, а, если это «Birdland» Завинула, то наоборот добавить стремления и движения. Поэтому я отхватила себе одного из лучших и безмерно горжусь тем, что талантливый Карлайл Тьери является частью моей команды. Имея французские корни и французские черты во внешности, в каждом городе, куда мы приезжали в туре, проблем с девочками у него не было. А что? Сирано де Бержерак тоже владел длинным носом, зато писал восхитительные сонеты, а врожденная жадность… Ну, никто не идеален. Тоби Морленд всегда удивлялся, чем коллега может цеплять девушек, ведь сам в свои двадцать семь был девственником, несмотря на щедрость и добрый, покладистый характер. Отец воспитал в нем глубокое уважение к женскому полу, хорошие манеры и скромность, что нередко мешало ему проявлять себя иначе, чем разве что в качестве друга. Чувствительный и эмоциональный парень, он многое держит в себе, хоть и достаточно романтичен. Внешне не похож на брутального или мужественного, зато обладает чувством юмора, а его гардероб состоит из простых цветов и одежды в стиле кэжуал. Одним словом, soft boy, как их сейчас называют. Откинув голову назад с полной уверенностью, что выбила из тела весь дух враждебности, я глотнула холодной воды из бутылки, сразу схватившись за блокнот и ручку. Мне всегда мечталось спеть песню, которая стоит того, чтобы звучать. Я готова потратить всю свою жизнь на то, чтобы написать гимн, который будет достоин повторения. Я хочу почувствовать ветер преобразований, мелодию реформаторства. Но он бесконечен — этот список в моей голове всего, что я могла бы сделать лучше. Каждая композиция, которую я включаю в альбом, имеет для меня огромное значение и символизм, наполнена чистыми эмоциями, размышлениями, комплексами или работой над ними. Это не просто терапия, это мой жизненный путь, в ходе которого я меняю свое мнение на какие-то вещи, расту и развиваюсь, взрослею, учусь принимать себя и воспитывать, чтобы уживаться с другими людьми в современном обществе. Мне хочется иметь прочную связь с девушками и парнями, которые, как и я, проходят подобные фазы, хочется не разочаровать и не утратить близкий контакт, не отделять себя и не возводить на другую ступень, словно я отличаюсь от них чем-то. Мы всего лишь чья-то незавершённая работа, священный текст на клочке бумаги из блокнота. Но наши раны проявляются, словно грязь из-под снега и постоянно откидывают нас назад, приходится начинать все сначала.«Давай, маленькая леди, улыбнись нам». Нет, у меня нет ни одной причины улыбаться, Мне некому улыбаться. Я долго ждала момента чтобы сказать, Что я ни черта вам не должна!
Я воображаю, что это огонь, падая с неба, покрывает все беды собой.
Люди переменчивы, люди не знают себя настоящих, потому что всю свою жизнь не ищут, а создают себя из кусочков совершенно разных личностей: добрый, но агрессивный; мелочный, но искренний; честный, но слишком прямолинейный. В каждом из нас сотни несовместимых деталей именно потому, что мы создаем себя всю жизнь из лоскутков отличающихся по цвету и форме, по размеру и материалу. В каждом из нас много разногласий с самими собой, с миром, с понятиями о том, что правильно, а что нет. Но если ты публичная личность, каждое твое слово моментально увековечивается и застревает в памяти, словно измениться ты априори не можешь. Я проверяла это на себе не раз: внутренне я продолжала меняться, расти и развиваться, но люди, которые смотрели интервью с тринадцатилетней мной, не могли уместить в своей голове, что восемнадцатилетняя я сильно отличаюсь от той девочки, которой была раньше. И поэтому песни, где пелось о сексе, воспринимались в прессе так, словно я призвала распять Иисуса на кресте.У меня выбили почву из-под ног. Я долго смотрела в зеркало и разбила его вдребезги, Зажимала свою кожу между пальцев И мечтала отрезать которые частички ножницами.
Время шло, я развивалась и подрастала, мне стало мало тех тем, о которых я говорила, и я принялась размышлять о нечто более глубоком, принялась писать песни о любви и ненависти, доброте и злости, вечности и религии. И вновь люди ахали, статьи кричали только громкими словами и осуждениями. И когда вышла «Репутация», общественность откликнулась так же, сама построила образы, о которых сама я даже не задумывалась во время создания музыки и текстов. Они сами придумали и сделали меня расчетливой, хитрой, словно у меня продуман каждый шаг, хотя такого никогда не было, я всегда руководствовалась эмоциями. Они сами придумали, будто я разбиваю сердца и соблазняю мужчин ради забавы, сами воздвигли мне трон, до этого несколько раз разрушив его под моими ногами.Я могла бы быть паинькой или превратиться в задиру, Я уставшая и злая, но кто-то ведь должен говорить об этом.
Мы неповинны в том, как о нас говорят люди, но я точно знаю, что главное богатство авантюриста — его репутация. Пара метафор в моих песнях заставила стольких людей воссоздать целую историю, которой в реальности никогда не существовало. Это ли не удивительно? Единственное, что мне следует усвоить, бегая пастой по листу бумаги — в моих руках действительно огромная власть. Уровень моей музыки и моих песен не должен падать, ведь это все, что у меня есть. Люди не знают настоящую меня, не говорят со мной по утрам и перед сном, не имеют возможности увидеть, как я поступаю в разных ситуациях и что говорю, но в их наушниках звучит мой голос и мои мысли, которые беспокоят мою голову. Осознание, что я имею громадную силу воздействия, наверное, самое главное в моей жизни, на данный момент. Я не могу бороться с огромными корпорациями, они задавят меня финансово, но моё слово всегда будет весить намного больше, чем их коллективное.Нет, ты не увидишь моей улыбки, только зубы. Я позволю тебе говорить, если ты дашь мне вздохнуть.
Я должна осознать, что мой разум — моё оружие. Они несут чушь, но каждый раз мне это нравится.
За долгий промежуток нашей жизни у нас есть лучшая из всех животных видов возможность побыть кем-то другим — у нас есть ум, соображение, тело, знания столетий научных исследователей, собственный опыт и опыт поколений. Не нужно бояться утратить прошлого себя — я, как никто другой знаю, что прошлый ты — это не всегда лучше. Та девочка была замечательная, я благодарна ей, но теперь наступил новый этап, пришло время прощаться. Я отпускаю её без сожалений, я была счастлива благодаря тому, каким лучиком она являлась. Но для того, чтобы в будущем я смогла создать свою семью, быть достойным человеком, развиваться, чтобы построить собственный дом и удержать его на твердых ногах, той девочке не хватит сил. Я бросила перед собой черновик с исправлениями (кроме меня вряд ли кто-нибудь смог бы прочитать хоть строчку в нем), стукнула по барабанам, резким звуком привлекая внимание парней. — Я веду отчёт того, как рушится моя жизнь, — произнесла и замолчала, пробегаясь кончиками палочек по тарелкам. Вспышка негатива или комплекса активна только в ту секунду, когда мы сталкиваемся с чем-то обидным для нас, указывающим на этот самый комплекс, как когда наш труд критикуют. Все остальное, что происходит после этой вспышки — эмоции, как после большого взрыва во вселенной, когда, говорят, мы и были созданы. Все остальное, что происходит после резкого пинка в твой адрес — это уже отголоски того самого большого взрыва. Их не существует на самом деле в секундной эмоции во время нашей реакции, мы сами начинаем накручивать себя, анализировать ситуацию и додумывать то, чего нет. Мы хорошо знаем тени своего сердца. — Я позволю тебе говорить, если ты дашь мне вздохнуть, — тянула я вверх, а потом слишком энергично закричала: — Я так долго ждала момента, чтобы сказать, что я ничего тебе не должна! Тоби поперхнулся водой, которую пил из бутылки, оглянувшись на меня через плечо. — Я от тебя ничего и не требовал, — обескураженно пробормотал. — Я храню записи об обломках моей жизни, — повторяю вслух, зачеркивая предыдущие фразы, деформируя в исходный вариант. — Я должна осознать, что мой разум — моё оружие. Они несут чушь, но каждый раз мне это нравится. Головой мотаю в такт мелодию и прислушиваюсь к каждому новому звуку, что выходит из-под моих ладоней. Между делом напеваю рандомные строчки с похожим окончанием, подбирая лучшие рифмы, не переставая следить за пульсацией барабанов, что в какой-то момент взрываются таким же громким и быстрым звуком, как мое сердцебиение. — Нет, ты не увидишь моей улыбки, я позволю тебе говорить, если ты дашь мне вздохнуть, — лепетала я, закрыв глаза, чередуя формулировки. Достаю из кармана джинсов телефон, включая диктофон, и на ходу наигрываю уже звучащую максимально ярко и сочно в моих мыслях. Резкое начало, взрыв, небольшое затухание, и к завершению — громче, сильнее, больше! Вся моя негативная энергия словно скопилась в одном месте и нашла свой выход в ритмичной мелодии, каждое слово — агрессия, вызов, холод за жестокость в мой адрес. — Такая, как я, может стать настоящим кошмаром, я это понимаю. Но я рада быть кошмаром, так что приберегите свои молитвы. Я бросила себе вызов и, наверное, впервые осознала силу своего желания бороться до последнего. И узда, которую я долго натягивала на лошадь, стала внезапно чудовищно мала. Мне тесно, мне давит. Я выросла и изменилась, вместе с тем приоритеты тоже выросли. Я нахожусь в идеальной фазе, когда ощущаю максимальность собственного несогласия с теми хомутами, которые навязывают на меня такие, как Алан и Билл. Судьба бросила мне испытание, а сама затихла и сейчас наблюдает за моими дальнейшими шагами. Я не могу просто сделать вид, что сегодняшнего разговора не было, что столько переживших эмоций не оказали на меня сильного влияния. Нет, во мне втройне больше злости и мотивации, чем это было раньше. — Оу, — в незнании, как среагировать, вздохнул Тоби, как только стук барабанов сменился внезапной тишиной. Было слышно только три наших дыхания. — Это было… — Мощно? — помогаю ему, поднимаясь с табурета, связывая волосы на затылке в небрежный пучок, чтобы пряди не прилипали к мокрой шее. — Однозначно, — кивнул парень с улыбкой, все ещё пребывая в трансе, и наверняка его немного контузило от моего ора. — Простите, что так громко, — жму плечами, часто дыша и глотая в перерывах между вздохами холодную воду. — Накопилось. — Этот придурок опять давил на тебя? Я глубоко вздохнула, чувствуя боль в грудине от количества выпитой воды, стерла пот со лба и щек ладонью, без конца облизывая губы. — Не вникай. Всегда справлялась и этот раз не станет исключением.