Что если я тот, о ком ты не хочешь говорить? Что, если я тот, кого сам не хочу видеть? У меня такое чувство, что я тебе больше никогда не понадоблюсь. Harry Styles «Falling»
Май. Нью-Йорк. ♬ Ella Henderson - Glorious.
Я встретилась с Алексой Чанг, моей близкой подругой и по совместительству главным редактором британского «Vogue». Алекса, будучи активным птенчиком, никогда не сидящим на месте, пробует себя в разных профессиях: шьет и выпускает коллекции одежды, отрывается за диджейским пультом, пишет статьи о моде, снимается в качестве модели и сама берет интервью, является креативным директором интересных проектов, самолично разрабатывая сценарий для каждого последующего шага. Благодаря новым технологиям прогрессивные компании торопятся успевать за веяниями современности и работают не только на реальную аудиторию, но и на виртуальную. Так, многие известные издания помимо выпуска номера журнала, создают отдельные сайты и каналы на «YouTube», распространяя информативные ролики, привлекая таким образом молодых людей обратить на них внимание. Мы с Чанг договорились снять интервью в формате долгой беседы, а уже в следующем месяце оно должно выйти и на официальном канале и в бумажном варианте внутри летнего выпуска журнала. Алекса роскошная женщина — чувственная, сексуальная, умная и глубокая. Своенравная, самодостаточная, ею невозможно манипулировать или управлять; потрясающее чувство юмора и врожденная лёгкость делают общение с ней простым и непосредственным. Она смотрит слишком много черно-белых фильмов 1940-х годов, до сих пор мечтает быть балериной в новогоднем шаре и пахнет, как булочка. Короткие тёмные волосы, подводка для глаз и помада — единственные бессменные атрибуты на каждый день. Я тем утром оделась просто и вместе с тем комфортно: мягкий белый свитер из крупной вязки, светло-синие джинсы без потертостей и удобные конверсы. Волосы с самого утра вились мелкими локонами, я не стала их выпрямлять, добавляя своему домашнему виду небрежности. Минимум макияжа, максимум натуральности и свежести лица, лишь несколько колец украшало тонкие пальцы в противовес «не загруженному» ничем лишним образу. Плечи укрывал нежный аромат «Me L'Eau» от Lanvin с нотами мандарина, магнолии и пиона. В моем воображении рисовались не белые, не розовые, а темно-бордовые кусты распустившихся бутонов, и запах, их запах, что обычно окутывает от макушки до кончиков пальцев, наполнен радостью жизни, когда хочется улыбаться дни напролет. Алекса расположилась в уютном кресле специально снятого на пару часов кафе с чашкой чая, дождавшись, пока я сделаю то же самое. Несколько молодых людей закончили настраивать аппаратуру и свет, следя за картинкой в объективах своих камер; ассистентка Чанг Хиллари услужливо общалась с ними, а потом уселась за ноутбук, приготовившись печатать все, о чем мы собирались беседовать. Как только возня утихла, Алекса профессионально начала: — Долгое время ты не давала интервью, не появлялась на публике и вообще полностью отстранилась от социальных сетей. Я так понимаю, причинами для этого были разгромные статьи жёлтой прессы в твой адрес и весь тот негатив, что образовался вокруг твоего имени. Сейчас ситуация хоть немного изменилась? — Отчасти, но не кардинально, — задумчиво ответила я, делая глоток согревающей жидкости. — Благодаря определённому стереотипу, который уже сложился при одном упоминании о моём имени, некоторые упорно продолжают манипуляции. Но на кого они рассчитаны, уже большой вопрос, потому что на часть вопросов, летящих в мою сторону, я ответила в крайнем альбоме, и теперь для многих людей они стали не актуальны. А те, кто хочет обсуждать моё прошлое или саркастично усмехаться, все равно будут это делать, в них вряд ли существует понимание того, что это может причинить мне неприятные эмоции. — Тебя это по-прежнему задевает? — Смотря в какой форме это подано. У меня, вроде как, никогда не было проблем с юмором или сарказмом, вот только отдельные личности нарочно пытаются надавить на самое больное, чтобы уязвить таким образом. В любом случае, игнорирование — лучшее лекарство от любых бед. Делая пометки в черновике, Алекса остановилась и с интересом посмотрела на меня, склонив голову набок. — Многие твои поклонники из-за таких мелочей очень сильно переживают, потому что пресс, оказываемый со стороны, и в самом деле громадный. Как ты справляешься с кипой отрицательной энергии в свой адрес? — Именно так, как в начале ты и сказала: тотальное отстранение от социальных сетей. Я вижу положительную динамику благодаря интернету, многие проблемы стали решаться быстрее, стоит только написать об этом публично, и уже получаешь какой-то отклик извне; людям легче найти работу и друзей, легче заниматься саморазвитием и искать нужную информацию, даже коммуницировать с обществом, если будет угодно, ведь то, что сложно озвучить вслух, всегда можно написать. Однако, несмотря на все плюсы, возникает и большое количество минусов, в том числе и полное погружение в виртуальный мир, когда ты уже мало различаешь добро и зло. Для меня лучшей терапией является выбраться на природу и какое-то время не держать в руках ни один из гаджетов. И даже если находиться в интернет-пространстве, то использовать эти периоды в изоляции от новостей и дедлайнов, листаний ленты и подобных мелочей, что уже входят в привычку. Я всегда стараюсь максимально нагрузить свой день, чтобы передышек на ленивое времяпрепровождение в «Инстаграме» не было: теннис, гольф, верховая езда, плаванье, занятие танцами и вокалом, гимнастка, йога, велопрогулки. Из-за того, что часть моей жизни проходит в сидячей позиции, я прикладываю усилия, чтобы хоть несколько часов в сутки были для меня активными. Слушаю Дебюсси и Прокофьева, хожу по художественным галереям, а еще открыла для себя антикварные магазины — там можно отыскать потрясающие мелочи! — Ты основательно подошла к своему телу и душе, — с улыбкой заметила Чанг. — К счастью или сожалению, я упустила много важного для себя времени, когда могла заниматься собой, а вместо этого занималась другими. Поэтому теперь я с новыми знаниями и интересом подхожу к изучению своей кожи, своего тела и самоощущения. Уверена, с такими проблемами сталкиваются многие люди, но главное — осознание собственных промахов. Когда ты понимаешь, в чем конкретно был неправ, бороться не становится легче, и тем не менее, ты знаешь, с какой точки начать двигаться. Прилагая усилия можно добиться крышесносного успеха, только не стоит забывать об эффекте постепенности. Здесь быстрота не котируется. Я отставила чашку на стол и сложила ладони в замок, сомкнув их на колене. — Для многих людей твои изменения свидетельствуют о переменах в жизни и их можно понять — обычно мы экспериментируем с имиджем и образами, когда у нас появляются отношения или намёк на них. Но ни публично, ни тайно ты не подтверждала эту информацию, хотя разговоры вокруг тебя и других мужчин продолжают ходить. Слабо улыбнувшись, я снисходительно кивнула головой. — Я понимаю, что некоторым трудно осознать, что можно меняться исключительно ради себя. Мы с детства читаем и верим в сказки, всегда должна присутствовать красивая история любви, где оба чем-то жертвуют. И мне не хочется никого расстраивать или разрушать догадки, но все они являются неверными. Я целиком посвящена себе и это неизменно уже несколько лет. — Да и у тебя банально не хватит времени на отношения сейчас, ты постоянно в спешке и задействована в новых работах, — предположила девушка. — Время всегда можно найти, когда любимый человек имеет для тебя вес, если говорить начистоту. Я уже пережила на себе опыт влюбленности в человека моей профессии и могу с уверенностью сказать, что даже концертный тур не в силах удержать тебя на месте: садишься на самолёт и летишь в другой город, чтобы просто уснуть рядом. Думаю, каждому из нас необходимо оставаться наедине на какое-то время, потому что, прыгая из одних отношений в другие, очень просто потерять собственное мировоззрение, постоянно подстраиваясь под кого-то. И, скажу я тебе, это лучшее время для самопознания и самоопределения вектора в жизни. — Особенно, когда у тебя такие очаровательные питомцы, — посмеивается Алекса. — И это правда! В конце дня время остаётся только на то, что подарить им как можно больше внимания. Они безумно скучают по мне, когда я целый день отсутствую дома. — У тебя достаточно финансов, чтобы покупать жилье, где тебе заблагорассудится. И, на самом деле, это достаточно распространенная фишка среди знаменитостей — покупать себе дома в разных уголках планеты. Не задумывалась ли ты над тем, чтобы обзавестись своим домиком в какой-нибудь стране? — У меня есть жилье в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Лондоне — три города, где я бываю чаще всего, поэтому необходимость в крыше над головой является постоянной. Мне этого хватает, потребности в виллах, домах или квартирах в других странах нет. Если я путешествую, то апартаменты можно снять на определенный период, а покупать просто так, чтобы было или чтобы какое-то издание в очередной раз выпустило разоблачение о моих финансовых возможностях, крайне глупо. Мне не нужны точки на карте в виде роскошных особняков или гаражей с машинами, чтобы подтвердить свою принадлежность к высшему обществу. Мне вообще никому ничего не нужно подтверждать или внушать, это только их взгляд на мою жизнь, не имеющий ничего общего с моей реальностью, которой я жила долгие годы и живу сейчас. Жаль, что я не сразу это поняла. — Сейчас, когда осознание пришло, жить стало легче? — вопросительно задаётся Чанг, вертя между пальцами карандаш. — Значительно. Я, как минимум, перестала ощущать постоянно нависающую раньше обязанность следить за тем, какие бренды я ношу, в окружении с какими продуктами нахожусь и «достойно» ли выгляжу, хотя это всегда субъективное оценочное мнение, — простодушно жму плечами. — Я продолжаю следить за своим внешним видом, но теперь это приносит мне удовольствие, а не стресс из-за нервных поисков чего-то трендового. Сейчас это просто развлечение, когда вместо стандартной домашней футболки я могу надеть блестящий пиджак. Это веселье, ничего серьёзного. Алекс с пониманием кивнула, вероятно, испытывая нечто схожее, и приветливо мне улыбнулась. — Ты не так давно перешла на незнакомый лейбл. Как работается с другой командой? — Я бы не сказала, что команда или компания были для меня незнакомы, так или иначе мы пересекались на закрытых мероприятиях. Но я долго сомневалась, куда именно отправиться, советовалась с приятелями из музыкальной индустрии, чтобы те помогли мне определиться с выбором. Понимаешь, после прошлого опыта к большим корпорациям моё отношение кардинально изменилось. Я осторожно подбирала слова, ходя по тонкому льду, опасаясь взболтнуть что-то лишнее. Моя война с Биллом ещё не окончена, а после выходки Гонсалес все и вовсе зашло в тупик. В моей голове созрел план, по которому следовало действовать спокойно, без паники и привлечения лишнего внимания. Нужно усыпить внимание, чтобы подготовить легальный способ расплаты за весь вред, что они причинили в течение последних лет. Драться я ни с кем не собиралась, а вот обыграть в их же игре — самое то для честной мести. — После длительного перерыва мне требовалось не просто вернуться, а громко заявить о себе и о том, что я не собираюсь покидать игру. В век, когда при огромном желании можно убрать из поля зрения любого крупного исполнителя и перебить внимание поклонников с него на кого-то другого, мы очень рисковали. По сути, мне стоило радоваться тому, что я почти безболезненно покинула гонку, со мной могли случиться вещи куда хуже. Однако те ложь и несправедливость, которые не прекращались, не позволяли «сиять» от радости, меня раздражало, что я не в состоянии противостоять. Глубоко вздохнув, я перевела глаза в окно, где вовсю плескался океан, буйными волнами разбиваясь о берег. Колебания воды умиротворяли своей безмятежностью и красотой, усыпляли мои нервные окончания, расслабляя их шумом прибоя. — А потом я вспомнила о своих поклонниках и тех людях, чьи глаза видела в толпе на концертах. Что, если они, читая эти статьи, разочаровались во мне? Что, если им больно читать сфабрикованную гниль, как и мне самой? Что, если они переживают о моем состоянии и думают обо мне? Так или иначе, я все равно встречала людей на улицах, и все они были так приветливы ко мне. В какой-то момент пришло осознание, что своим молчанием я в первую очередь подвожу их, а не себя. Они платили за билеты на мои концерты, они покупали вещи с моим изображением, они рисовали плакаты на шоу в туре, они голосовали, чтобы я выигрывала на премиях награды, они активно поддерживали, отстаивали (и продолжают это делать) меня в социальных сетях. Чем я отвечу я? Обидой на то, как со мной несправедливо обошлись однажды? Уходом, молчанием, игнором? Поджимаю губы, рассудительно качая головой. — Нечестный обмен, согласись. В моем возвращении не было выдумки или созданного кем-то образа — я просто рассказала о том, как живёт публичный человек под прицелом камер и постоянного осуждения. В альбоме собраны, как в калейдоскопе, разные оттенки эмоций и чувств: ненависть, обида, злость, агрессия, высокомерность, самолюбование, влюбленность, — мой голос непроизвольно надломился в проявлении чувств. Пришлось сделать паузу, чтобы сглотнуть и вздохнуть, прежде чем продолжить уже тверже: — Такая искренняя влюбленность в условиях необратимого конца. Каждая песня, словно отдельный пазл, рассказывающий о событиях людей, кто попал в этот мир растущей популярности; о том, какие трудности их ожидают и к чему они приходят в конце; о том, как на них влияет их репутация и какое вообще место занимает в жизни. Это долгий процесс. Это их история. Алекс, внимательно следившая за моими размышлениями и конспектируя их периодически, подняла ко мне взгляд, сузив глаза. — Какая песня для тебя, по прошествии двух лет, является любимой? Для той тебя, кто из сегодняшнего дня. Её вопрос всерьёз заставил меня расшевелиться, припоминая эмоции, испытанные мной в студии, когда я писала отдельные композиции и исполняла их в закрытом помещении, а потом и на огромных стадионах, где людей набиралось свыше пятидесяти тысяч. — Я, наверное, не смогу мыслить такими категориями, потому что за этот период буквально срослась с каждой. Некоторые вызывают во мне негатив из-за бэкграунда и причин, по которым они были мной написаны, но даже их я полюбила со временем и приняла, как ошибки своего прошлого. — Ну вот, а я ожидала на громкий заголовок, — театрально надулась Чанг. Я тихо рассмеялась её неизменной детской непосредственности, предложив бартер: — Хорошо, я могу ответить тебе под другим углом, суть это мало поменяет. На мой субъективный взгляд, как слушателя, «I did something bad» — одна из лучших композиций из всего моего творческого арсенала, в том числе и тех песен, что были отданы другим исполнителям. Она драйвовая, сексуальная, свободная и вместе с тем уязвимая в отдельных моментах на протяжении четырёх минут. Одно из самых мощных моих произведений, которое бьёт точно в цель по больному и не боится при этом выглядеть надменно. Испытывала колоссальное удовольствие, исполняя её на каждом концерте. Лицо девушки от каждого моего слова, словно вспыхивало озорными огоньками, а когда я закончила, она со смешливой победой в глазах подняла вверх кулачки, заставив подхватить шуточное настроение всю съемочную команду. Стерильная тишина в кадре молниеносно сменилась мужским смехом и женским хихиканьем. — И если я делаю что-то плохое, почему мне тогда так хорошо? — специально понижая голос, кривлялась Алекс, продолжая веселиться. — Я была права, — в удивлении открыв рот, не сдержалась я. — Так и знала, что она тебе нравится! — Это было слишком очевидно, — хрипло протянула та, защищаясь. Прощелкала пальцами легкий ритм, встряхнула плечиками, окончательно настроившись на работу. — Несколько недель назад мир увидела серия последнего сезона «Игры престолов», в конце которой играла композиция в твоем исполнении. Я так пониманию, это официальный саундтрек? Чья это было идея? — О том, что это саундтрек, речи не шло. Эту песню я написала в один из съемочных дней, когда мне пришлось слишком долго ждать моей очереди, чтобы войти в кадр. А так как это был конец ноября, я пряталась от холода в своём трейлере с чашкой чая, периодически играла на синтезаторе и, как это обычно бывает, атмосфера, витающая вокруг, вдохновила на размышления, которые после отразились в тексте. Я была настолько погружена в это настроение, что в тот же день показала свои наработки Дэвиду — один из наших замечательных режиссёров, а он уже рассказал продюсерам. Отпив из чашки горячего напитка, я облизнула губы, отставив посудину обратно, и вернулась в прежнюю позицию, сложив ладони замком. — По правде говоря, мне нравилось то, что мои вокальные данные никак не задействованы в сериале. Благодаря этому создавался чудесный контраст и полная отстраненность от моей реальной жизни. Мне нравилось, что моё лицо и моё реноме в музыкальной индустрии не имели никакого отношения к тому, что происходило на экране. Создателям сериала было неважно, насколько популярен или знаменит человек, только его актерские способности и то, как он переживает судьбу персонажа в кадре. Это подкупало меня больше всего, я была там не Розмари Норман, которую просто попросили сняться для повышения рейтингов. Я не прилагалась, как пособие просмотров, я была ценна, как полноценный участник истории и за это я всегда буду благодарна. — Тяжело прощаться со своим детищем после восьми лет съёмок? — Я не могу сказать, что этот сериал — моё детище, скорее я его, — грустно улыбаюсь, поджав губы. — Слишком много событий произошло в моей жизни, буквально вся взрослая жизнь, что я имею сейчас, состоялась в рамках съёмок. Морально очень трудно прощаться с тем, что грандиозно. Я отчётливо понимаю, что этот сериал войдёт в историю тем, насколько качественно он снят, насколько детально продуман каждый образ, каждая сцена, каждый диалог и поступок; съёмки, что длились по несколько месяцев, работа огромной команды в кадре и за ним. Это невероятная машина, размеры которой невозможно представить и, что главное, до мелочей профессиональная. Я бы с удовольствием снималась в таких проектах, потому что ты точно знаешь — это не то, что завтра забудут. Это то, что останется надолго. Возможно, даже когда тебя не станет. Алекса склонила голову, отслеживая эмоции на моем лице, чтобы убедиться, что я в порядке. — То, что «Jenny of Old Stones» глубокая, проникновенная баллада никого, по сути, не удивило. Ты, как и всегда, выступаешь за качество. — Не торопи события, придёт моё время, буду и я лайтовые песенки для радио сливать, — убедительно заверяю, саркастично подтрунивая над собой. — Хорошо, что ты сама завела эту тему! Ведь, разумеется, поклонники ждут новую музыку, а с учётом того, что поп-артисты в последние недели активизировались, есть надежда, что и ты порадуешь нас чем-нибудь. — Все пытаются успеть на гребне волны заскочить в топ перед возвращением Адель, вот и зашевелились, — между делом поясняю, вновь прильнув губами к чашке с чаем. — Именно! — согласно закивала Чанг. — Ты ведь наверняка общалась с ней, делись инсайдами. Работали над новым материалом? Я загадочно поиграла бровями, пряча остатки маленькой усмешки, уже спустя несколько секунд прибивая к лицу непроницаемое выражение. — За мисс Эдкинс не могу ничего утверждать, она сама расскажет о своих успехах, когда пожелает. А насчёт себя могу с уверенностью сказать, что никуда не тороплюсь. Пойми правильно, у меня хватает материала, чтобы выпускать альбомы каждый год, но штамповать безликие проекты не хочется. Я привыкла, что альбом — это всегда концептуальная история. А для этого нужно время. Я с уважением отношусь к музыкантам, которые выпускают лёгкий бит с таким же лёгким текстом, и часто слушаю его на заднем фоне, но самой задним фоном быть как-то не хочется. Для меня это — трата времени, сил и денег, для других же, наоборот, приобретение. У нас разные приоритеты и это логично и нормально. — Хотя бы примерно, — не сдавалась Алекс. — Как только я пойму, что это качественная работа и её можно показать широкой публике, это произойдёт в кратчайшие сроки, — я торжественно пообещала, ответственно кивнув в ответ. — Хорошо, контрольный вопрос. Что ждёшь от сегодняшнего «Met Gala»? — Я просто хочу всех увидеть, — добродушно откликаюсь, посмотрев на девушку. — Из-за графиков невозможно пересечься и даже поговорить, я уж не говорю о том, чтобы провести какое-то время вместе. Уверена, это будет весело. — Мы не будем спать до утра, — пропела Чанг довольным голосом и поднялась, отбивая мой кулачок своим. — Однозначно. Она переместилась ближе к камере, лицом максимально приблизившись к объективу, шипя: — Следите за нами во всех социальных сетях, сегодня будет жарко. Я засмеялась, дотянувшись до её ноги, и шлепнула по бедру ладонью, призывая замолчать. Алекса очень любит дурачиться и в этом её очарование. Она никогда не ведёт себя, как напыщенная серьёзная леди, не притворяется значительной фигурой, хотя занимает важную должность и положение в обществе.♬ The Script - Something Unreal.
Сразу после окончания интервью началась подготовка к знаменательному вечеру. Ко мне в номер пришли мои стилисты в сопровождении Моники, приступив к превращению меня из домашнего взлохмаченного цыпленка в огромном свитере в тропическую бабочку с яркими крылышками. Причёска, маникюр, платье — каждый этап постепенно создавал из меня ту, кем я не была в обычных будничных условиях, но часто появлялась на обложках журналов и церемониях: красивая, уверенная в себе и своём великолепии, изящная. «Met Gala» — крупнейшее событие в мире моды. Это бал Института костюма, который ежегодно проходит в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. Впервые мероприятие состоялось в 1948 году. Его основал публицист Элеонор Ламберт с целью сбора средств от высшего общества Нью-Йорка на развитие индустрии моды. В наши дни знаменитости из мира моды, кино и искусства собираются на бал, чтобы с размахом отметить открытие новой выставки Института костюма и собрать деньги для его фонда. Это едва ли не последнее событие, где есть место настоящей моде, что не гонится за прибылью и фолловерами, а отражает чистое искусство. Вечер по обыкновению проходит под председательством Анны Винтур, главного редактора американского «Vogue». Ее задача — привлечение высокопоставленных, знаменитых общественных деятелей к организации крупнейшего события мира моды. Хозяевами вечера в этом году стали мистер Стайлс, Леди Гага, арт-директор «Gucci» Алессандро Микеле и теннисистка Серена Уильямс. Событие настолько эксклюзивное, что гостям запрещено снимать фото или видео, чтобы предотвратить публикации в социальных сетях. Анна Винтур — приверженец старой школы. Ей нравятся званые обеды, где люди разговаривают друг с другом, а не смотрят на экраны смартфонов. Разумеется, каждый год кто-то нарушает это правило. В этом году темой для мероприятия стал: «Кэмп: заметки о моде». Термин «кэмп» происходит от французского глагола se camper, что означает «принимать позу чрезмерной манерности». Для него характерны повышенная театральность, любовь к искусственности, преувеличенность до гротеска, некоторая вульгарность, эстетизм, сочетание игры и серьезности. Эстетика кэмпа является примером того, как в культуре постмодерна приобретают новое содержание классические категории возвышенного и низменного, прекрасного и безобразного. «Кэмп: заметки о моде» — подходящая тема для ежегодного бала, который, по своей сути, обычно является сценой для костюмов такой эстетики. От «Gucci», который спонсирует выставку, до «Valentino», «Schiaparelli» и даже дизайнов Демны Гвасалии, создающего кэмповские наряды как для своего бренда «Vetements», так и для «Balenciaga». Одной из первых на бал Института костюма прибыла Леди Гага и продемонстрировала наиболее незабываемый наряд этого вечера, устроив настоящий перформанс. Она не просто прошла по красной дорожке, а эпатировала перед публикой в пышном розовом платье от Брэндон Максвелла, которое трансформировалось в черное платье. Под ним, как оказалось, было облегающее платье цвета фуксии, а когда и третье платье было расстегнуто, под ним обнаружился еще один, последний наряд. Серена Уильямс появилась в неоново-желтом платье и такого же цвета кроссовках «Nike», Джаред Лето пришел с копией своей головы в руках в красном костюме «Gucci» с массивным украшением из камней, Кэти Перри надела светящееся платье-люстру «Moschino», Билли Портер превратился в древнеегипетского царя, которого внесли в зал Института костюма на паланкине. Зендая повторила образ диснеевской Золушки и появилась на балу вместе со стилистом Лоу Роучем в качестве феи. Топ-модель Эмбер Валлетта пришла в черном боди и неоново-желтой накидкой и перьев от «Saint Laurent». Сестры Дженнер в «перьях» взбудоражили Нью-Йорк, как и голая Эмили Ратаковски с крыльями на голове. Появились на балу также «статуя свободы», «павлин» и «картина Пикассо». Высший свет развлекался и иронизировал над своими серьёзными образами, демонстрируя нехарактерные в обыденной среде наряды. Как один из трех сопредседателей «Met Gala» в этом году, Гарольду было поручено выглядеть особенным на красной дорожке и молодой человек, безусловно, не разочаровал. Наряд для него подготовил персонально Алессандро Микеле, который много раз одевал знаменитостей в сказочно яркие костюмы. Стайлс шел по розовому ковру вместе с дизайнером и воспользовался этим вечером как возможностью собрать три рискованных направления мужской одежды в один ансамбль (Гуччи, в конце концов, любит раздвигать границы): кружевной топ с оборками, прозрачный верх, демонстрирующий его татуировки с большим бантом на груди; соединил всё с классическими черными брюками, а когда дело дошло до обуви, надел толстые мужские каблуки. Завершающими штрихами стали жемчужная серьга и горсть массивных колец на тонких пальцах. Я не сразу увидела его, потому что дефилировал он недолго, буквально появился и сразу исчез, что меня не особо удивило. Гарри, несмотря на явные признаки нарциссизма, всегда вел себя скромно и сдержанно. Я не раз замечала, насколько некомфортно ему чрезмерное внимание и любопытство в сторону того, кого воспитали учтивым, вежливым парнем. И хотя сам он часто утверждает, будто слишком сильно любит себя, это не бросается в глаза при личном общении. Стайлс не перетягивает канат, заботлив и внимателен, отчего все пересуды о том, что он обожает быть в центре внимания, не больше, чем пустой звук. Изысканное нежно-голубое платье изначально смотрелось на мне потрясающе: романтичная линия декольте, шлейф и пышная юбка, как у принцесс Дисней, — оно воплотило в себе мечты любой девушки. Однако одной лишь романтикой не обошлось: стоило мне уйти с красной ковровой дорожки и зайти в зал мероприятия, где царил приглушенный свет, в темноте ткань засияла неоновой подсветкой. Благодарить за такой волшебный эффект стоит Зака Позена, именно он сшил наряд из уникальной французской волокно-оптической органзы, и добавил в него 30 небольших аккумуляторов, которые помогали платью поддерживать потрясающий свет на протяжении всей ночи. Чтобы чувствовать себя на ужине комфортно, шлейф вместе с пышной юбкой мы удобно отделили от остального материала, и с друзьями я общалась уже в лёгком, коктейльном платье. Что, к слову, сделало большинство гостей вечеринки, переодевшись сразу после того, как вспышки камер стихли. Вечер начался с коктейля, в течение которого приглашенные знаменитости гуляли по ковровой дорожке и осматривали новую выставку, а затем присоединились к торжественному ужину и вечернему шоу. В экспозиции представлено около двухсот предметов изобразительного искусства и моды, где прослеживается происхождение предмета с 17-го века, в частности версальский двор, до наших дней. Также представлены вещи из коллекций «Moschino» весна-лето 2017, Gucci осень-зима 2016/2017и Off-White Pre-Fall 2018, знаменитое платье-лебедь дизайна Marjan Pejoski наряду со сказочным ансамблем-фламинго Schiaparelli. Среди самых интересных объектов — костюмы Оскара Уайльда, который, по мнению кураторов, «жил, следуя эстетике кэмпа», а также работы Энди Уорхола, Жан-Поля Готье, Джона Гальяно, Жана де Кастельбажака и Тома Брауна.♬ Gabby Barrett - The Good Ones.
Легкий воздушный белый в небе смешивается с голубым — город медленно сбрасывает с плеч дремоту, солнечные лучи выборочно освещают верхушки деревьев и некоторые фасады зданий вдали, это делает панораму Нью-Йорка похожей на витраж, в котором более прозрачные стекла пропускают больше света, чем остальные. Белый сменяется йогуртово-розовым, я начинаю чувствовать легкие циркулирующие движения воздуха. Дышать становится свободнее, легче, спокойнее и осмысленнее. Первым делом я поприветствовала всех знакомых по отдельности, а только потом присоединилась к Чанг на балконе с пуншем, чтобы подышать свежим воздухом. Стайлс тоже переоделся, спрятав свои провокационные соски под объёмной белой рубашкой, воротник которой был скреплен огромной красной бабочкой. Видеть закрытую грудь Гарри было даже слегка непривычно, он всегда оголяет ключицы, а тут — даже частичек татуировок не видно. Как только взгляды наши столкнулись, я поняла, что вечер не будет таким непринужденным, как мне мечталось. Хотя бы потому, что я безумно соскучилась по нему за месяц, что мы не общались. Сам зал по размерам маленький и избежать прямого контакта, как бы я не старалась, не получится. Он подстригся и теперь ветер метал короткие волосы из стороны в сторону, свободно вплетая прохладный воздух между тёмных прядей. Малахитовая радужка глаз жадно впитывала в себя отблески солнечных лучей, наполняясь мягким свечением, и вдруг остановилась прямо на мне, удивлённо моргая. Стайлс выглядел уставшим, но старался не показывать этого, бодро общаясь с друзьями, что периодически проходили мимо и завязывали разговор. В черные мешки под его глазами можно было грузить уголь, стеклянный взгляд свидетельствовал о том, что он почти не спит, а впалые скулы — ещё и не ест достаточно. Глазами можно ощупать цветущие сады на набережной, коснуться бутонов и почувствовать чайный аромат, если мысленно убрать расстояние в несколько метров. Но ведь ничто не мешает представить, что нет никого расстояния — есть лишь кусты цветущего жасмина в досягаемости вытянутой руки. Я вижу его легкой проекцией, наслаивающейся на реальность, на панораму города, картой раскинувшуюся перед моим взглядом. Это не уход в собственный мир, просто пара штрихов редакторской кисти, лучший ракурс, по-особенному передвинутые ползунки фото-редактора. Смотрю и вижу то, что хочу видеть. Чувствую то, что хочу чувствовать. Просто представляю, и это становится моей реальностью. Спокойный вечер неторопливо превратился в мягкую ночь, что трансформировалась в вечеринку с громкой музыкой, шоу-программой на сцене и танцами. Лунные лучи мерцали в пространстве искрами, легкий ветер приятно холодил кожу после ниспадающей жары. Громогласный пьяный окрик заставил меня вздрогнуть и обернуться, отвлечься от созерцания веселья друзей, и отправиться на поиски причин шума. Поднявшись по лестнице на второй этаж, вдали от толпы людей, я нашла там под добрым градусом Оливер, кричавшего на Норму, что молча отталкивала мужа ладонью, но не перечила ему, позволяя материть себя всем, на чем мир стоит. — Ты почему на неё кричишь? — вмешалась я сходу. Мне не требовалась разминка, чтобы разозлиться — один только намёк на такое поведение уже вызывал во мне отвращение. — Норман, съебись, по-хорошему тебя прошу, — гневно сощурился Гонсалес, демонстрируя мне своё невежество. — С этой сучкой я без тебя разберусь. Меня возмутила вялая позиция девушки до глубины души. Ни о каком уважении в этой семье речь не идет, всем на все плевать. Крики, маты, подзатыльники — вот методы борьбы против любой проблемы. Жаль детей, жаль каждого участника этой ситуации, несмотря на то, что они сами допустили подобное патовое положение в их семье. Жуть. Я сдерживала себя, чтобы не зарядить кому-нибудь из них по лбу хорошенько: ей, потому что детей и себя обрекает на систематическое унижение, ему — за то, что ведёт себя по отношению к близким людям, как кусок зловонной переработки организма. У меня в голове не умещалось — по какому праву один публично оскорбляет, а вторая это терпит? Разные характеры бывают у людей, не спорю, но ведь это длится годами изо дня в день, и вместо того, чтобы разозлится и поставить точку с человеком, с которым явно не будет светлого будущего, Норма продолжает подвергать и себя и своих детей опасности. Стоит хотя бы один раз рискнуть и постараться обрубить концы этой нити, может, и жизнь тогда станет лучше. Однозначно не хуже, если на другую чашу весов поставить жизнь с неуравновешенным человеком. Я сжала кулаки, чтобы унять знакомый зуд. Задушить? Оттаскать за волосы? Тормози, Розмари, он того не стоит. — Совсем с ума посходили — на меньших и слабых свою концентрированную агрессию вымещать. Хочешь показать, что ты мужик, так иди и схлестнись в равном бою с равным противником. Толку с женщиной драться? — Мы сами справимся, не вмешивайся, — Норма перевела взгляд с меня, на Оли, с омерзением наблюдая, как тот харкает через зубы. — Надеюсь, однажды наступит момент, когда твой сын вырастет и не захочет смотреть тебе в глаза, — сказала я тихо, но яростно. — Надеюсь, однажды ты будешь чувствовать себя прогнившим куском плесени за то, что сейчас очерняешь все светлое, что держит тебя на плаву. Надеюсь, не будет слишком поздно, чтобы исправить ошибки, потому что если нет — сам дьявол будет счастлив получить тебя в слуги. — А я не боюсь ни бога, ни черта, — безразлично кинул тот мне в ответ. — Возмездия никто не боится, пока оно не постучит в твою дверь и не заставить ответить за всё, — небрежно закончила я, поспешно возвращаясь к лестнице. Слишком ли я радикальна, если не считаю таких мужчин — мужчинами? Их даже людьми можно назвать с натяжкой. Невоспитанные, грубые, циничные, агрессивные, просто сумасшедшие существа. Для них нормально поднять руку на женщину, на ребёнка, чтобы доказать собственное превосходство и ведь они даже не подозревают, что являются слабее новорожденных младенцев. Главное оружие — крик; неспособность донести свою позицию спокойно, разложить аргументы без повышения голоса не предоставляется возможным. Они не слышат никого, кроме себя, а вдруг что-то не укладывается в их понимание мира, сразу переходят на оскорбления. Очень токсичные создания, разрушающие умиротворение вокруг себя, сеющие разруху. Я глубоко дышала, выйдя на улицу, пытаясь усмирить трясущиеся ладони и суматошное движение грудной клетки. Проводила холодными ладонями по щекам, досадуя, что сердце судорожно грохочет, а все попытки обрести прежнюю живость безуспешны. — Всё в порядке? Я слышал разговор на повышенных тонах, — окликнул меня сзади Гарри, следовавший за мной из помещения на крыльцо. — Уже все закончилось, — ответила я глубоким грудным голосом, переводя дух, чтобы надышаться ночным воздухом, который был так необходим мне сейчас. — А что вообще произошло? — Не все мужчины Гарольд Стайлс. Мои слова нарисовали на его красивых губах улыбку. Он опустил взгляд под ноги, скрестив ладони за спиной, и склонил голову набок, чтобы скрыть свою искреннюю реакцию. — Мы готовы ехать, — важно сообщил Марк Ронсон, шагая под руку с Джеффом и Кендалл. Это моментально разрушило хлипкое равновесие между нами и отдалило на километры, хотя мы находились в нескольких шагах друг от друга. Я кинула на Стайлса вопросительный взгляд с просьбой объяснить, что происходит, но он только закатил глаза, так что Дженнер сделала это за него: — У Гарри будет персональная домашняя вечеринка в отеле. Ты с нами? Ко всему их семейству я отношусь ровно, как и к самой Кендалл, она не такая выскочка, как о ней пишут в газетах, но снисходительный тон её голоса разозлил меня до бешенства. В глазах сверкали молнии, надвигалась грозовая туча. Когда я на кто-нибудь сержусь, сиюминутно замыкаюсь в ледяную броню, нарочитой безупречностью манер показывая, что, в отличие от некоторых, веду себя достойно. Глупая черта характера, но присуща мне с детства и устранить её не выходит. — Сегодня был тяжёлый вечер, — с язвительной улыбкой произношу, смотря в упор на Гарольда. — Я бы присоединилась к вам, но чудовищно устала. Желаю приятнейшего остатка ночи. — Отдохни, дорогая. Ты была великолепна сегодня, — покровительственно проведя рукой по моей спине, заключила Кен-Кен. Место, где она коснулась моей кожи, покрылось каменными мурашками, а в кожу впрыснулся яд. Сдержать себя от колкости мне не помог ни здравый рассудок, ни желания зажать язык между зубами. — Как и ты. Всегда находишь в себе силы выглядеть на высоком уровне. Стайлс втянул губы, чтобы не рассмеяться, и почесал ребром пальца кончик коса, опустив при этом подбородок. Стандартная процедура, когда он хочет скрыть свои настоящие эмоции.♬ Grace VanderWaal - I Don't Like You.
Я попрощалась с их компанией кивком головы, откинула волосы с плеч на спину и только переместившись в свою машину смогла расслабленно растянуться вдоль кресел. Сразу же сняла туфли и комфортно расположилась в полулежачей позе, откинув тяжёлую голову назад. По приезду домой я ввалилась в спальню, позабыв обо всех рамках приличия и расшвыряв обувь в разные стороны. Платье слетело с моих плеч вместе со шпильками из волос и украшениями. Сон зеленым дурманом из мультика одолевал моё тело, накрывал блаженным одеялом и укутывал от внешнего мира. Я не сопротивлялась, залезая в чистую и сухую постель с Оливией, в окружении мягких подушек лицезрения самые приятные фантазии. Только как следует отдохнуть мне все равно не позволили. Ближе к утру телефон на прикроватной тумбочке задребезжал вибрацией, раздражая мои нервы стандартной мелодией. — Кто там? — злостно фыркаю в трубку, сонно растирая глаза, что и без того болят из-за недосыпа. — Гарри Стайлс, — резюмировал Стэнли, а рядом с ним послышалась негромкая возня и бубнеж. Откинувшись обратно на подушку, я уставилась в потолок, раздраженно стискивая челюсти. Часы мигали почти восемь утра. — Пропусти, пусть идёт в дом, — вымученно приказываю, отключаясь. Несколько секунд я лежала без движения, пытаясь собрать по частям разбитое от напряжения тело, потом поднялась, закутавшись в шелковый халат, и побрела из спальни на первый этаж. Мысленно в голове стучало только одно слово: расстрел. Неважно, кто передо мной, я хочу убить его прямо сейчас. Наощупь открыла дверь, с громадной тяжестью в груди вздохнув. Устало прислонилась плечом к косяку, едва в состоянии фокусироваться на объектах. Обиженный взгляд исподлобья свидетельствовал, что ко мне пришли тоже не из добрых побуждений. — Всё закончилось? — без особого интереса вопрошаю, хотя ответ очевиден. — Разъехались по домам, — он кивает, пряча руки в карманы чёрных брюк с высокой талией и слегка пошатывается. Я скрестила руки на груди, осматривая его внешний вид, что, к удивлению, не сильно пострадал. Разве что зрачки, что расширились до неузнаваемости, почти полностью поглотив зелёную радужку. В остальном он выглядел, как и всегда, безукоризненно. Лёгкая пьяная ухмылка больше украшала, чем портила. — Тебе твой, по всей видимости, не сильно нравится, раз ты опять приехал ко мне, — делаю разумное заключение. Моя резкость вызывала в нем неприятные чувства, на глазах он ощетинился, взбесился до бледных пятен на лице. Говорить, что я не имела в виду что-то отрицательное или негативное, не было смысла — процесс запущен, Гарольд на грани гнева и готов задушить меня одним движением сильной ладони. Моё молчание еще больше обострило обиду. Стайлс пересек расстояние между нами энергичным шагом и заглянул в глаза, отважно приблизившись вплотную. — Почему ты постоянно ведешь себя, как сука? Я недостаточно хорош для тебя? Я застыла в неподвижности, несмотря на то, что по моей спине прокатилась горячая волна. Тело бросило в пот, а потом — в холод, когда сказанные им слова дошли до моего мозга. Усталость вынуждала захлопывать тяжёлые ресницы, а осознание безрассудности его мыслей — сохранять бодрость. В этом диссонансе вести себя адекватно не получалось. Часть меня стремилась свалиться на пол и уснуть, а вторая упрямо стояла на своём и требовала разобраться в ситуации, объяснить, в чем именно он не прав. Вместе это превратилось в коктейль чудовищной апатии. Гарольд молча вошёл, разуваясь у порога, присел возле Чарли, что нюхал и облизывал его пальцы, каждый раз пытаясь потереться о широкие ладони. Я постучала по мужскому плечу, напоминания о том, что не буду ждать вечность, и указала взглядом на диван в гостиной. Тот, не говоря ни слова, подмигнул корги, и тоскливо побрел по моему указанию. Заметив во взгляде презрение, я, чтобы сгладить острые углы, попыталась неловко вставить: — Ты можешь лечь в комнате для гостей, если хочешь. Просто там твердая кровать, на мягком широком диване будет удобнее. А мне утром рано вставать, извини, что не приглашаю к себе. — Мне все равно, — промычал он едва внятно, по памяти включая торшер между креслами, благодаря чему небольшой участок возле камина разрезал золотой луч. Я остановилась напротив него, потянувшись к манжетам на рукавах белой рубашки, бережно расстегивая их, чтобы не повредить. — Два года назад ты стал лучшим мужчиной, с которым я была знакома лично, невзирая на возраст, потому что вежливый, заботливый и понимающий, — перейдя к воротнику, решилась объяснить я. — Мягкий и поддерживающий, добрый и отзывчивый. И при всем этом молод и до неприличия красив, — аккуратно оголив птиц на груди, две серебряные подвески в виде крестика и кольца, продолжала освобождать тело от сковывающей движения ткани. Чувствовала проникающий под кожу взгляд в упор, но продолжала, забыв хоть иногда дышать: — Я благодарна твоим родителям за такое воспитание. Всегда буду о тебе такого мнения, потому что ты всегда будешь таким, время уже показало это. За дверью ты оказываешься не по моей прихоти, а от моей мнительности, это я недостаточно хороша для тебя. Поэтому ты всегда будешь за ней. С грустью посмотрев на Гарольда, я сняла с него рубашку и отбросила её в кресло, разрешив себе пройти путь по подтянутому телу от низа живота, откуда под ремень ускользала тонкая струйка тёмных волос, до острого подбородка, не забыв задержаться на прямой, как гладильная доска, грудной клетке. Это все не моё и мне не доступно. Его приезды ничего между нами не меняют, так что можно считать их бесполезными. Мне нельзя смотреть на этого мужчину, потому что я не могу воспринимать его, как близкого друга. Кого угодно, но не его. — С брюками справишься сам, я пока схожу за постельным бельем, — нахожу повод, чтобы скрыться хоть куда-то после столь откровенного открытия. Стайлс, до этого смотревший в окно, облокотился на спинку дивана, скрестив ладони в воздухе. Провел большим пальцем левой рукой по кольцам на правой, и молча тяжело вздохнул, опустив голову. Я, подметив подавленное состояние, вежливости ради остановилась, пока задержавшись на одном месте. — Много мелких проблем образовалось, в числе которых конфликты с друзьями, поэтому время без тебя проходит не особо радужно. Мы сейчас согласовываем даты грядущего тура, промо к нему и альбому, много споров, да и в целом атмосфера перед чем-то новым всегда нервная. У меня есть опасения по поводу реакции поклонников и того, тот ли это продукт, который я хочу им показать. Может, стоит подождать какое-то время? Схлестнувшись взглядами, у меня пересохло в горле и новые глотки воздуха давались с трудом. Я нашла в себе силы убрать эмоциональность, чтобы звучать не предвзято. — Те песни, что находятся на пластинке, отражают твоё моральное состояние? — Зеркально, я думаю. — Тогда не нужно ждать. Ты боишься, что людям это может не понравиться, но в данном случае важнее, какой вес для тебя персонально имеет созданная музыка. Ты выкладываешь свои переживания, сомнения и опыт, и даже если тебе самому это кажется чем-то неприглядным, для кого-то твои слова имеют большую цену. Художнику сложно сказать, хорошую ли он написал картину, он в состоянии лишь описать словами то, что попытался изобразить, равно, как и музыкант не может создать что-то «хорошее» или «плохое». Ты самовыражаешься таким образом и это твоя история. Пусть иногда стыдно, больно, порой грустно, но ты говоришь честно, и люди это ценят. А по поводу того, понравится или нет… Мы живём в век технологий, кому не нравится твоё творчество, с лёгкостью найдут тебе замену. Ты не сможешь разочаровать кого-то, потому что искренность может быть неприятной, но никогда разочаровывающей. Люди отвернутся от тебя, если ты поймаешь звезду, начнешь вести себя высокомерно и неуважительно, а не из-за пары строчек в песне или мелодии, что не подошла их музыкальному вкусу. Тебе следует помнить то, что ты талантливый и то, сколько зрелых людей тебя поддерживает, а это нельзя списать на подростков, которым свойственно менять свою точку зрения каждый день. Они уважают тебя и уверены в твоих возможностях, держи это внутри себя и пусть это служит вдохновением каждый раз, когда ты будешь сомневаться. — Ты тоже сомневаешься? — Примерно каждый час. Гарри с пониманием кивнул, выслушав моё мнение, но, как мне показалось, остался полон страхов и собственных размышлений, что не давали ему покоя. Чтобы сократить временно образовавшееся между нами расстояние, в чем была и моя вина, я аккуратно подвинулась ближе, опустила открытую ладонь на напряженную спину, медленно поднимаясь по позвонку вверх к задней части шее. Коснулась кожи, осторожно вплетая пальцы в густые волосы, на что реакции почти не последовало, разве что появилась короткая возможность взять меня за свободную руку, чем парень учтиво воспользовался, потянув ладошку на себя. Через несколько мгновений я прекратила любое движение, задержав дыхание, немо наблюдая, как красиво очерченные губы коснулись костяшек моих холодных пальцев. Почти сразу отшатнувшись, Стайлс с закрытыми глазами прижался щекой к тыльной стороне ладони, поддев её снизу своей, не разрешая выскользнуть из захвата. — Я чувствую, что тебя что-то очень сильно тревожит. Ты, как обычно, утаишь и не расскажешь мне ничего, чтобы не портить настроение или не расстраивать, но я верю, что твои страхи станут подконтрольны тебе. Ты умный, глубокий, талантливый и обязательно преодолеешь трудности, пусть даже придётся потратить много времени на это. Я верю в то, что любое принятое тобой решение будет верным. — Я так скучал, — тихо шепчет Гарольд, обдавая огненным дыханием мои скулы, — каждый день. Так странно, я совсем не чувствую злости, хотя для неё есть основания. Это все до неприличия неважно, когда ты оказываешься в шаговой доступности. Закрываю глаза, мне становится дурно, голова отказывается работать из-за такого давления на всю систему организма: стойкий аромат парфюма проникает в нос, рот захвачен и не прекращает требовательно откликаться на ласки, руки ощущают горячую кожу и напряженные мышцы под ней. Всю меня вдавили в твердую опору, перетянув на себя внимание, продолжая тягуче целовать мои губы. Собачий лай ворвался в мою реальность максимально неожиданно и заставил Гарольда отпрянуть, крепко выругавшись. Чарльз ухватился за мужскую штанину, оттаскивая ту зубами к себе, не забывая недовольно рычать, перекидывая взгляд с меня на Стайлса. Я с ужасом спохватилась и присела, напрасно стараясь вытащить из хватки корги чёрную ткань. Похоже, без последствий для качественного материала не получится. — С таким защитником и охранников не нужно, — усмехнулся парень, по-своему интерпретировав действия собаки. Я провела пальцами по маленьким дырочкам разорванной ткани, отчаянно зажмурившись. — Боже, это же дизайнерские брюки… Прости. — Если бы на моих глазах кто-то так же нагло полез к тебе целоваться, я бы среагировал не иначе, — уверенно заявил Стайлс, все ещё немного пошатываясь от выпитого алкоголя. — Прекрати, ты и таракана не обидишь, ты слишком добрый, — закатываю глаза, поднимаясь, а когда вижу перед собой изогнутую бровь, фыркаю: — Что? Я не вижу ничего положительного в том, что мужчины махают кулаками, но иногда это необходимая мера. Но это точно не твоя история, ты бы попытался разрулить конфликт словами. И в этом нет ничего плохого. Он игриво улыбнулся, сверкнув глубокими ямочками, наблюдая за тем, как я расшнуровывала тканевый ремень штанов, помогая ему снять черные брюки. Присмотрелась к отметинам зубов и цокнула языком от досады, раздраженно прогоняя Чарльза, который теперь нарочно не собирался никуда уходить. Призыв на кухню не помог, пес навострил уши и с исступлением смотрел на нас, не чувствуя себя ни капли виноватым за испорченную ткань, что наверняка стоит больших денег. Нужно будет обязательно возместить ущерб, это уже чересчур. И что на него нашло? Он никогда не вел себя так агрессивно. Может, дело в запахе алкоголя? — По-твоему, я не в состоянии вступиться за дам…? — пьяно заикнулся Гарри, на что моментально получил ответный рык от Чарли. Корги резко рванул к парню, сцепив зубы на его носке, и вот это уже была катастрофа. Стайлс повалился на пол между диваном и креслом на спину, благо белый пушистый ковёр подстраховал и смягчил падение, чего нельзя было сказать обо мне, потому что я, стоя рядом, полетела следом, и приземлилась прямо на копчик, распластавшись на теле парня, как морской тюлень. Такого простить Чарли я уже не могла и схватилась за тапок, злостно гоня его от себя. Но этого особо и не требовалось — он, увидев, что натворил, попятился назад, жалобно скуля. — Только попробуй ко мне приблизиться ближайшие два дня, — шипела я сквозь боль в пояснице, морщась от неприятных ощущений. — Закрою в подвале к чертовой бабушке! В глазах потемнело, голова закружилась, я едва сохраняла сознание, ко всему прочему прикусив язык при падении. По крайней мере, меня не тошнило, значит, никакого сотрясения. Да и как оно могло случиться, я же свалилась на… И меня жестко накрывает от испуга. Руки трясутся, а сердце взмывает к горлу. — Гарри? — аккуратно поворачиваю голову в сторону, ощущая потоки перегретого дыхания рядом с ухом. — Ты живой? — Пока не знаю, — сухо пробормотали откуда-то из-под меня хриплым голосом. — Дай опомниться минуту. Не знаю, что там намешалось в воздухе, но мне вдруг стало так страшно, как будто ему навредили, а я ничем не могу помочь, и это вызывает шквал беспомощности. Резко опускаю руки в поисках широких ладоней, а когда нахожу их, по одному снимаю каждое кольцо, переплетая наши пальцы, и поднимаю их вместе с собой, прижимая к животу вместе со своими руками. Теперь он тоже знает, как сильно грохочет моё сердце и каждая вена, живот сводит спазмами, а органы внутри заворачиваются друг за друга, ну и пусть. Эмоции зашкаливают, я практически готова расплакаться, но осмотрительно успокаиваю себя, отчитывая за чрезмерную чувствительность. Все в полном порядке.♬ Zella Day - High.
Недолго мы лежим молча, так и не разжав ладоней. Волосы разметались по лицу, поясница ноет и отдаёт в левый бок, но я стараюсь не заострять на ней свое внимание, переводя дыхание. В мыслях — белый шум, ни единой зацепки для размышлений. Стараюсь как можно спокойнее дышать, вскоре перестав слышать посторонние звуки и концентрироваться на окружающем мире. Постепенно тревога оседает на дне, выталкивая меня наружу, где есть возможность отвлечься от болезненных и негативных эмоций, даже задремать ненадолго. — Ты когда-нибудь занималась любовью в такой позиции? — на удивление бодро, хоть и вкрадчиво спрашивает Гарольд. Никакого подтекста, только искренний интерес. Я приоткрыла один глаз, посмотрев на то, как недвусмысленно я прижалась спиной к его голому животу, повторяя буквально каждый изгиб тела, и задумчиво повела плечом. — Именно в такой? Как-то не приходилось. — Самое время узнать, теряла ли ты раньше время зря. Сердце взмыло к горлу и рухнуло обратно в желудок. Я открыла уже оба глаза, фокусируя мутный взгляд на потолке. Левый уголок губ Стайлса пополз вверх от лёгкой усмешки — он знал, что говорит и какую реакцию это вызовет. — Твои охранники без твоего разрешения в дом не войдут, а кроме нас здесь нет никого. Иначе ты бы меня не впустила, — выстраивает абсолютно логическую цепочку Гарольд, разжав наши руки, и освободился от моих пальцев. — Замолчи, Господи, — шепчу едва слышно. — Просто замолчи и останови это. Левая ладонь с лёгкостью скользит по шелковой ткани сорочки, медленно задирая материю, что моментально холодит кожу моих бедер. Это никак не вяжется с тем, как требовательно в это время правая движется к моим волосам, собирая их в хвост, а по задней части шеи рассыпаются тёплые поцелуи. По плечам пробегает горячая волна кипятка, проникая под кожу и распространяясь по организму уже вместе с кровью, заставляя фитиль возбуждения разгораться из крошечного огонька в высокое пламя, что стреляет искрами. Я машинально облизываю губы, представляя на месте своего языка — влажный язык Гарольда, сейчас прокладывающий дорожку в ямочке за ухом. То, что он понимает, как воздействует давление на эти точки на все тело, у меня сомнений не было, потому что пульс заклокотал, моментально ускоряясь. Из-за того, что я не вижу его лица, в голове творится сумбур, но когда я вспоминаю, чьи губы настырно исследуют мою кожу, целуя и кусая за плечо, изнутри обдает жаром, лицо краснеет, но не от стыда, а все от того же кипятка, который разливается по моим конечностям. Совершенно магическое воздействие на мозг и тело. Во рту настоящая пустыня, я силюсь сглотнуть, получая вместо этого небольшую порцию сухого воздуха, и судорожно вдыхаю его через сжатые зубы. Он кажется обжигающе горячим, ошпаривает лёгкие, а по позвоночнику вниз спускает острые шипы удовольствия, что искалывают кожу и заставляют покрыться испариной. — Мне хорошо с тобой, — произношу осмысленно, однако все равно с невысоким уровнем тревоги в голосе. Что, если это не взаимно? И тут же улыбаюсь сама себе. Значит, все эти годы я не внушала себе чувства к этому человеку. Они есть. Они настоящие. Если бы это была мечта трех дней, я бы не боялась быть отвергнутой. — Тогда постарайся по возможности не закрывать глаза, ладно? — задумчиво шепчет Гарольд, подняв на меня взгляд. — Хочу, чтобы ты знала, с кем ты, а не улетала к кому-то мысленно. Как сказать ему, что он и есть тот единственный, к кому я постоянно мысленно возвращаюсь? Горячая ладонь уверенно скользнула вниз, поддевая кружево тонких трусиков на моем бедре, и я почти сразу нарушила его просьбу, зажмурившись. Гарольд опустился на пол, но на этот раз уже со мной. Внутреннее чутье подсказывало, что он может катапультировать меня в космос очень быстро, но нарочно изводит, тянет, вынуждает плавиться по секундам. Полупрозрачная ткань минует бедра и задерживается на полпути, на что я почти сразу приподнимаю таз, стягивая нижнее белье, расставив ступни по обеим сторонам длиннющих ног Стайлса. Мои раздвинутые колени сразу же становятся достоянием общественности и вызывают довольный смешок, а мужская ладонь небрежно скатывается вниз по внутренней стороне бедра. — Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя чудные коленки? — будто и сам удивляясь, констатирует Гарри, ныряя внутрь меня сначала одним пальцем, а потом и вторым. Я бы и рада ответить, но от неожиданности падаю с высокой горки на землю, больно приземлившись и ударившись головой. В ушах стоит звон, все, на чем я могу концентрироваться — это то, как глубоко проникают указательный и средний пальцы, а кончик большого невесомо касается клитора, тут же начиная быстро-быстро двигаться по кругу. Моя макушка гуляет где-то в изгибе между плечом и горлом, таким потрясающе красивым горлом, так что как только я приоткрываю глаза и вижу перед собой напряженные вены, что дергаются под кожей из-за движений руки Гарри, моментально прикладываюсь к ним губами. Ощущения настолько приятные, что я повторяю свой маленький трюк, стискивая кожу зубами до белых полосок, а как только отпускаю, она сразу краснеет. Поцелуи становятся глубже, я пью каждое движение его шеи, выдыхаю на неё горячий воздух и перекатываю кожу во рту, выгибаясь в спине. В тумане тянусь к подбородку Гарольда рукой и резко поворачиваю к себе его лицо, заставляя ответить на настырный поцелуй, в ходе которого мой язык в точности повторяет каждое его движение внизу. По часовой стрелке. Ослабить, отпустить, все ещё массируя. Почти сразу приникнуть обратно, кружась вокруг чувствительных точек тела. Нажать, замедлиться, погладить. Ещё раз по часовой стрелке. От горячей влаги под пальцами у него окончательно отказывают тормоза, он въедается мне под кожу, как татуировка, уже не в состоянии остановиться. Я поняла, что он ловит кайф от того, как я охотно трусь о его пальцы, потому что продолжает дразнить, даже когда я цепляюсь за его руки и запрокидываю голову назад. Перед глазами все плывет, предметы уже не кажутся четкими, в горле неимоверно сушит, как в Сахаре. Я силюсь подняться, а получается только сползти чуточку вниз, поджимая пальчики на ногах от маленьких пружинок, отзывающихся в разных частях моего тела. Мышцы на животе Стайлса сокращаются, я чувствую это поясницей, пока нетерпеливо ерзаю бедрами на уровне его паха, что и так последние несколько минут крайне напряжен. Облизываю губы, почти готовая дойти до точки, но в полном безрассудстве осознаю, что он каждый раз специально замедляется, вызывая болезненную реакцию тела, которая бьётся бешеным пульсом вокруг клитора. Накрываю руку Гарри своей, нарочно тормозя её, вместе с тем самостоятельно увеличивая скорость трения. И как только он понимает, чего я пытаюсь добиться, освобождает себя от боксеров и убирает руку, оставляя меня в очередной раз с ничем и в тот же самый момент погружаясь уже не пальцами. Я глубоко вздохнула, выгибаясь дугой, тем самым насаживаясь ниже, и перенесла вес своего тела на открытые ладони, что вжала в пол. Гарольд проложил дорожку влажных поцелуев от одного плеча до другого, наглаживая мои бедра, из-за чего я инстинктивно изгибалась, все ниже их опуская и растягиваясь вокруг твердого члена, позволяя проникать до основания. Меня сплющивало так сильно, словно я лезла на Эверест, сдерживаясь из последних сил, чтобы не рухнуть вниз. Провода выдержки перегорают, мои бедра двигаются с каждым поворотом быстрее, находя оптимальный для двоих ритм. Каждый толчок — резко и до предела. В ушах звенит. Волосы липнут к шее, возбуждающая пульсация заставляет содрогаться всем телом, безостановочно надвигаясь за новой порцией эмоций. Жмурюсь, едва дыша в перерывах, ноги окончательно одеревенели. Горячие ладони стискивают мою талию крепче, направляя каждый раз глубже, мощным потоком врываясь в податливое и мягкое тело. Палящий зной сильного мужского желания плавит кости, впитывается в кровь, разносится по венам, внутри растекается лихорадочная слабость, отзываясь дрожью внизу живота. Глубокие толчки, которыми он таранит мои бедра, начинают саднить, и я чувствую, как слабость в моих руках увеличивается. Откидываю голову назад, вытягивая напряженную шею, к которой моментально оказывается прижата щека Гарри, и закрываю глаза, с трудом удерживаясь на весу. Немного отталкиваюсь от паха, плавно раскачиваясь, то почти выскальзывая, то опускаясь до упора. Прижимаюсь спиной к твердой груди, благодаря чему все движения становятся легче и мягче — мне больше не нужно контролировать себя, чтобы не упасть навзничь. Раздвигаю ноги шире, ныряю одной рукой к низу своего живота, неспешно кружась пальцами вокруг клитора, подстраиваюсь под темп, как вдруг ощущаю теплую ладонь под левой грудью. Это не похоже ни на что из того, что со мной когда-либо делали, или что я делала с собой сама. Ничего подобного. Он просто гладит меня. Его пальцы пытаются узнать меня без жёстких или резких движений. Закрываю глаза, чуть выгибаясь в спине, непроизвольно подвигаясь к ладони, что скользит вдоль ложбинки между грудью к животу, обводит изгибы талии. Одна моя рука остается на влажных складках, не прекращая движений, а вторая накрывает тыльную сторону его ладони. Я медленно веду её по своему телу, позволяя касаться каждой запретной точки. Кажется, он тоже дрожит. Эта смесь восхищения и желания в его глазах действует на меня совершенно не так, как должна, я вздрагиваю от каждого прикосновения. Длинные пальцы поднимаются по моей шее, и сердце бьётся настолько сильно, что становится удушливо, в глазах красные и белые пятна. Как единый организм, мы пульсировали в такт каждому движению друг друга. Вскинутые руки, раскачивающиеся в диком ритме бедра, широко распахнутые глаза, бессмысленные взгляды — жажда вливалась в уши ревущим потоком, контролируя каждый жест. Воздух стал тяжелым и вязким, волосы липли к взмокшим телам. Горячее дыхание обожгло ухо, и пухлые губы приоткрылись, пуская зубы на опасную территорию — шея. Я закатила глаза от сладости, что растеклась по моей грудной клетке, приглушая стон, рефлекторно двигая в такт бедрами, и поражённо выдыхаю следом, не в состоянии остановиться. Полет над пропастью… ожидание… Оргазм накатил, обрушился громоподобный, словно вал электронной музыки. В воздухе сверкнули неоновые вспышки, перед глазами запрыгали зеленые, синие и красные пятна, они накрыли все лица подобно неоновым щитам. — Отвратительная поза, — промычал мне в кожу низкий грудной голос, и сразу же ответил на мой немой вопрос, который я так и не смогла озвучить: — Я не вижу твоего лица, а в таком случае любая поза отвратительная. Я хрипло прокашлялась, ощущая сгусток посреди горла, мешающий воздуху нормально пройти, приподнялась и села на его бедра уже развернувшись, упираясь коленями в ковёр. Склонила голову набок, собирая волосы и перекидывая их на одно плечо, неимоверно тяжело дыша. Моя спина вспотела, как и шея, холодный пот объял все моё тело, скатываясь волнами по чувствительной коже вместе с руками Гарри, что вырисовывали круги на моем животе. Выгибаюсь, чтобы поймать каждое прикосновение, соскальзывая промежностью на ещё горячий, пульсирующий член, обхватив его подрагивающими половыми губами. Провожу ладонью по всей длине до самого основания, чем побуждаю Стайлса дернуться и открыть глаза, мигом отыскав мои. Немею от восторга и того, что вижу его раскрытым и раскрепощенным перед собой. Грузное тело прижало меня к полу так сильно, что грудная клетка перестала вздыматься. Я с трудом закрыла глаза, даже мои веки и ресницы чувствовали усталость. Висок опалило горячее дыхание, вздыбив волосы на затылке, и я судорожно сглотнула, проводя рукой по мокрым ключицам. После очередной порции воздуха напряженные мышцы стали расслабляться, руки размякли, тело превратилось в желе. Гарри тяжело дышит где-то на уровне моего лба, часто вздымая грудь, окончательно ослабив хватку и раскинув ладони по бокам моего живота. Поворачивает голову, самым кончиком языка, практически невесомо, касается впадинки за ухом, обводит ее, оставляя влажную дорожку от своих губ вниз по горлу. Прядь волос спадает ему на лоб, и я каждую секунду влюбляюсь в него еще сильнее. Обвожу пальцами доступные взгляду татуировки, и как будто читаю историю его жизни, секреты и знаменательные события, не понимая их смысла. Перебрасываю взгляд с одной руки на вторую и хмурюсь от неожиданной находки. Приподнимаюсь, обхватывая его локоть, рассматривая свежий рисунок: прямо над орлом огромные буквы «M A R Y». — Это новая, её раньше не было. — Верно, — Гарри даже не открывает глаза, потому что и так понимает, о чем я говорю. — Расскажешь, что она значит или это что-то слишком личное? Он откидывается назад, опадая на спину, и опускает голову на согнутую в локте руку. Я же приподнялась, уставившись на ровный подбородок, с интересом следя за шевелящимися губами. — Смотри, все просто. В моей жизни есть три важных женщины, имеющих эту частичку в своем имени: моя бабушка — Мэри Смит, моя гитара Мэри, с ней ты знакома, и моя Рози, которая обожает сбегать при любой удобной возможности и отключать телефон, чтобы я не смог добраться до неё. Каждая из них по стечению обстоятельств или по собственному желанию часто оказывается от меня далеко, а мне приходится сильно скучать. Так хотя бы дорогие мне создания собраны в одном месте и точно со мной, несмотря на то, где я проснусь завтра. — Я ненавижу это делать, а не обожаю, — тихо ворчу, виновато отводя взгляд и соскальзывая обратно на пушистый ковер. — Тебя глубоко задела та ситуация возле бара, — задумчиво подметил Гарольд, накручивая прядь моих волос на палец. — Мне было больно, поэтому я не могла говорить с тобой и видеться. Требовалось хоть какое-то время, чтобы я отстранилась от произошедшего и сумела перешагнуть. Проблема была только в моей голове, значит, и решать мне её нужно было самостоятельно. — Что это за проблема такая, которую мы не можем обсудить? — с недовольством нахмурился Стайлс. — Я восприняла тот жест не так, как должна была. Чересчур серьёзно, даже на личный счёт, будто это была измена непосредственно мне. Понимаешь, дело не в самом обстоятельстве, поцелуй — мелочь в планетарном масштабе, он ни на что не влияет. Однако неожиданно для меня самой, мне было невыносимо наблюдать это перед своими глазами, а потом прокручивать мысленно и размышлять о том, что ты теоретически можешь быть счастлив с кем-то наедине не в дружеской обстановке, а романтической. Я переключилась на работу, чтобы больше не думать ни о тебе, ни о ком-то другом. Он уставился на меня холодеющим, стеклянным взглядом. Ледяная темнота сощуренных глаз пугала до дрожи. Маленькие бугорки желваков на щеках казались мне самыми милыми на свете, хотелось укусить их, а потом ласково поцеловать, несмотря на то, что они свидетельствовали об агрессивности Гарри в этот момент. — Теперь все равно где я и с кем? — Нет, но я не перехожу грань. — В данном случае граней не существует — ты либо хочешь видеть меня, либо нет, — процедил Эйч сквозь зубы, не моргая. Я, как завороженная, следила за шевелящимися губами, а потом перевела взгляд на сгорающий зеленым пламенем малахит. Гарольд из тех мужчин, кто умеет глубоко чувствовать и, вопреки всему, умело хранит в себе живую человечность. Я могла бы часами просто сидеть и наблюдать за ним, его низким голосом, эмоциями и жестами, за темами, над которыми он рассуждает. — Прими моё приглашение на свидание, наконец. Или тебе просто доставляет удовольствие, что я могу смотреть тебя, но не в праве коснуться? Улыбка появилась на моих губах против моей воли, я не успела её сдержать. Этого он хочет на самом деле? Поэтому не оставляет попыток? Я потянулась к напряженному лицу, прокладывая влажную дорожку нежных поцелуев вдоль скулы. Вплетая пальцы между медовых кудряшек, выдохнула тёплый воздух на подбородок, грея им кожу. Взяла лицо в ладошки, накрывая каждый сантиметр губами, втягивая, целуя, неторопливо подбираясь к уголку губ. — Тебе позволили касаться там, где другим навсегда запрещено, не привирай. — Этого мало, — отрезал прежним жестким тоном. Крепкий кулак бесстрастно сжался на моем запястье, насильно вынуждая остановиться и взглянуть в ошалевшие глаза. — Ты должна понять, что я больше не могу представить свои обычные, тихие дни без тебя. Мне важно чувствовать твоё присутствие и твою взаимность. Я шумно сглотнула, не смея уступить и отвести взгляд в сторону, прикованная к нему физически и морально. Запястье потихоньку начинало ныть под хваткой сильных пальцев. Было видно, что Стайлс сдерживает себя так же, как мою руку, потому что опасается сказать что-нибудь жестокое, непоправимое. — Один раз тебе удалось сбежать, и я отпустил, потому что не был уверен, что нам необходимо продолжать. Мы оба получили, что хотели и даже если из той истории не вышло ничего толкового, я не жалею, что мы познакомились именно так, — глубокая задушевность, звучавшая в интонациях, свидетельствовала о решимости и твердости его убеждений. — Но сейчас все по-другому, это совершенно иной уровень связи — она гораздо глубже, честнее, интимнее. Как отпустить тебя или отказаться видеть, если ты и так повсюду рядом? Тебе больше не удастся скрыться, а мне сделать вид, что я все по щелчку пальцев забываю. — Если я пообещаю впредь при любых обстоятельствах, даже если мне больно, неприятно или неудобно говорить с тобой откровенно о своих переживаниях, ничего не утаивая… Ты не будешь больше злиться и грустить из-за меня? — Я прошу лишь честности, — черты лица Гарри смягчились, однако в голосе по-прежнему звучало отчаяние. — Этого много? — Я обещаю брать себя под контроль каждый раз, когда раздражение будет подступать к самому горлу, вспоминать этот разговор и твою позицию на этот счёт, — отважно продолжала я. — Обещаю давать тебе возможность высказаться, и сама буду говорить о том, что беспокоит, чтобы предотвратить потерю времени, убавляемое ссорами. — Розмари, ты обещала искренность. Как только ты дашь мне понять, что не хочешь меня видеть, я не стану стоять на пути. Но если тебе хоть немного не безр… Я резко накрыла его рот ладонью, выцеловывая кожу на шее, что было силы. Кончиком языка обводила попадающиеся родинки, восхваляя их, как маленьких звёздочек в небе, исследуя свободные места и отдавая им должное прикосновением или поцелуем. Подобравшись к уху, сцепила зубы на мягкой мочке, дергая ее за собой вверх, оттягивая чувственные точки. Глубоко выдохнула во впадинку за ухом, следом провела по коже кончиком носа, в ту же секунду целуя и кусая её, втягивая вместе с воздухом, оставляя багровое пятнышко. Гарри Стайлс сделал то, о чем я никогда всерьёз не задумывалась и испытала впервые — он разбил мне сердце.♬ Taylor Swift - Death By A Thousand Cuts.