Детка никотин

— Скажешь что-нибудь? — с волнением спрашивает Джастин и смотрит на меня. Я перевожу свой взгляд на него. Синие вены светятся словно светлячки, я вижу как кровь в бешеном ритме передвигается по всему телу. Вижу как медленно сгорают его нервные клетки, вероятно от волнения. Мышцы сокращаются от напряжения и снова принимают свою нормальную форму. Невероятно, как всё устроено в нашем теле. Если бы я могла описать это одним словом, то сказала бы, что это искусство. Весь человек — это невероятная картина различных сплетенных материй. Это уйма цветов и оттенков, это невероятная сила и выдержка. — Я-я, — немного запинаясь отвечаю я, — в восторге. — Что? — удивился Джастин. — Это невероятно, Джастин, — всё с таким же восторгом говорю. — Только подумай, теперь мы сможем исследовать все участки тела и знать, как правильно лечить людей. — В тебе говорит медик, — Джастин склоняет голову вниз, запускает пальцы в волосы и начинает нервно их поддёргивать. — Ты должна беспокоиться о себе, а не о ком-то. Ты слышишь меня? Это не игра в «доброго доктора Айболита». Это серьезно, Скай. Очень серьезно. — Тогда в чем смысл? — В том, что нас создали как массовое оружие от перенаселения. Много лет назад планета была настолько перенаселена людьми, что ученые пришли к выводу создать в прямом смысле «биологическое оружие». — А сейчас мы боремся за каждого младенца? — не находя логической цепочки спросила я. — Где логика? Джастин откинулся на спинку кровати. Он с интересом разглядывает меня, не оставляя ни единого места без внимания. Я чувствую, как во мне закипает кровь, как она быстрее движется по венам к сердцу, заставляя его биться чаще. Как пульс удваивает свой ритм с каждой минутой. Как легкие расширяются от большего потока воздуха — все чувства словно обострились. И мне казалось, что до этого жизнь была серой, безэмоциональной и скучной, а сейчас — словно художник обронил цистерну красок, и она стала настолько яркой, что мне не по себе. — Чувствуешь это? — взбудораженно спросил Джастин. — Я даже не дотронулся до тебя, а ты уже возбудилась. — Ты отлично переводишь темы, Джастин. — Ты права, — он взъерошил свои волосы с наглой улыбкой, а затем облизал высохшие губы. — Нет, ты была дважды права. В том, какие мы, есть один большой плюс: теперь я знаю что ты чувствуешь, когда я рядом. — О, как самовлюбленно, — улыбнулась я и сама откинулась на подушку. Наглец. Как он посмел во всей этой ситуации пристыдить меня? Это просто невыносимо. И все равно, это было чертовски привлекательно и возбуждённо. Теперь и я буду знать, что именно он чувствует, когда рядом я. Потому что быть носителем односторонних чувств — это… нечестно. Остальное время Джастин рассказывал мне о сестре. Ту часть, что ему удалось узнать. Как нас разлучили от друг друга в детстве, и что её отправили в Детройт, где она росла в семье мэра. Что она тоже работает в эмбриональном отделении и не подозревает о моем существовании. Больше сведений мне мог рассказать только Эрл, ведь он всё это время наблюдал за ней. Но честно говоря, даже под таким предлогом я не хотела с ним разговаривать. Возможно где-то в глубине души я должна быть ему благодарна за то, какой стала сейчас, но по правде я ещё не знала, дар это или действительно проклятье. — А где сейчас Дасти? — с интересом спрашиваю я. — С ней всё хорошо? — Ну-у, — протягивает Джастин. Я замечаю, как он вмиг занервничал, как все мышцы на его теле сократились и пульс заметно участился. — Она в лапах твоего любимого братца, который, к слову, пропал вместе с твоей сестрой, — без лжи отвечает неожиданно появившийся в дверях Эрл. Я перевожу свой взгляд в его сторону и пытаюсь распознать ложь, иначе я отказываюсь верить в сказанное. Но как только я обратно перевожу взгляд на Джастина, то понимаю, что это была абсолютная правда, которую он не в силе мне сказать. — Добро пожаловать в мир проблем, — съехидничал Эрл и без приглашения вошёл в палату. — Эрл, — злобно начинает Джастин, — держи язык за зубами, ладно? — Как скажешь, — второй поднимает руки кверху, давая знак, что он не виноват и не сказал ничего обидного. Я снова перевожу свой взгляд на Эрла. Для меня вдруг стало интересным, что он чувствует, когда находится рядом со мной. И была ли именно та «любовь», о которой он говорил каждый день. И когда я начала визуально его осматривать, то не увидела ничего, кроме ровного пульса и спокойного дыхания. Я не знаю, как мне расценивать его состояние. Говорит ли оно о том, что он ко мне ничего не чувствовал и был со мной лишь для того, чтобы я не была с Джастином? Или возможно он просто выкинул свои чувства после нашего расставания? Я не понимаю, почему всё ещё пытаюсь уцепиться хоть за что-то хорошее в этом человеке, когда должна думать совершенно о других проблемах. Я не могу расценивать свои действия как адекватные, потому что любой другой адекватный человек не терял бы ни минуты на поиски своей сестры. Но не я. Мои потребности были всегда выше всего остального, и меня это жутко раздражало. Это было моей единственной нерешаемой проблемой. — Какие наши действия? — Наши? — засмеялся громко Эрл. — Мы с Джастином отправимся в Детройт, а ты остаёшься здесь. — Нет, — четко отвечаю я, без какой-либо доли сомнения. — Что значит "нет"? — удивляется Эрл. — А то, что мы больше не вместе, чтобы ты мне указывал, ясно? Смех Джастина заполонил всю палату. Он с такой силой разносится по помещению, что моя голова разрывается от этого звука. Что я такого сказала, что это его так рассмешило? — Заткнись, — ткнула я пальцем в Джастина, отчего тот резко перестает смеяться и делает серьезное лицо. — Я не собираюсь быть в стороне, и тем более не собираюсь быть одной из ваших игрушек, — я обвожу их пальцем. — Я сама в праве решать, что мне делать, куда ехать и что предпринимать. Четыре глаза уставились на меня сердито. В случае Эрла — это ничего, кроме мимолетной злости, в случае Джастина — его предел был высок. И, возможно, я перешла черту. Но меня очень волнует их отношение ко мне, и я уж точно не хочу быть использованной. Теоретически я знаю, что Джастин не такой, но это его не оправдывает. У Эрла есть черта эгоистичного кукловода, и я рада, что разорвала эти нити. Но… возможно, я боюсь повторно попасть в другие. — И чем же ваши отношения отличаются от наших? — непонятно у кого спрашивает Эрл. Он берет какие-то бумаги со стола и с презрительным взглядом вновь покидает палату. Он считает, что вина лежит на мне? Что это я привела наши отношения в глубокую яму, которая закончилась трагическим падением? А как же "в отношениях виноваты оба"? Или так думаю только я? — Прости, Джастин, — я начала извиняться, почувствовав вину. — Я не обещала, что буду сдерживаться при его присутствии. Взгляд Джастина падает куда-то очень далеко. И мне кажется, что он совершенно не со мной. Его задели мои слова, и только после сказанного я осознала смысл. Обидев Эрла, я неосознанно обидела Джастина. — Эй, — я приблизилась к нему, — я так не думаю. С тобой у меня полная свобода действий. Просто… — Просто ты боишься, что если мы братья, то я обязательно окажусь таким же, как и он? — Хотела бы я соврать, — виновато опустив голову, отвечаю я. — Какой смысл, если ты узнаёшь правду? Между нами повисла неловкая тишина. Я уперто смотрю вниз на свои ладони и на то, как на них оседают маленькие крупицы пыли. В отношениях с Эрлом я всегда чувствовала себя жертвой и всё никак не могла избавиться от этого навязчивого ярлыка. Все чаще мне казалось, что женский пол не имеет права на голос, и что насилие — это норма. И чем чаще я об этом думала, тем чаще представляла таким же и Джастина. Особенно после ярких рассказов Эрла об их детстве. Но это был не мной придуманный ярлык. Который сегодня отправился в ту же яму, где и сам Эрл. — Ты же знаешь, какой он, — утвердительно говорю я. — Просто представь, какое у него было влияние, что я боялась думать без согласия? — Но ты никогда не говорила об этом, — виновато отвечает Джастин. — Отношения — это не фильм, который наблюдают миллионы. Ты знаешь лишь часть. Когда я начинаю вспоминать наши ссоры, драки и то, как я лазером сводила свои синяки, чтобы их никто не заметил, мне хочется плакать. Отчасти потому, что никому об этом не рассказала и отчасти, что позволила этому случиться. — Не думай, что я оставлю всё это просто так. Я заставлю его ответить за всю боль, что он тебе причинил, — со злобой отвечает Джастин. — Пожалуйста, — я падаю в его объятия и утыкаюсь носом в грудь. — Пожалуйста, просто оставь всё позади и начни со мной с чистого листа. Я не прошу мести или ещё чего. Просто покажи, что любить — это красиво. — Пожалуй, начну прямо сейчас, — его губы нежно прижимаются к моим, запечатывая обещание, что он мне только что дал. Он целует меня совсем невинно и трепетно. Не срывает с меня одежду, не лезет руками в трусики, а просто аккуратно размещается сверху, осыпая мое лицо маленькими поцелуями, от которых становится щекотно, но невыносимо приятно. И вот так я поняла: не всегда за образом скрывается зверь. Достаточно просто остаться наедине, и этот самый зверь сорвёт свою шкуру, обнажая свое сердце перед всей Вселенной. И возможно, именно я была той самой Вселенной, перед которой открылись сплетённые созвездия любви.