***
Первые лучи солнца стали пробиваться в спальню, тенями рисуя на полу картины, когда Шелби поняла, что за всю ночь так и не сомкнула глаз. Она думала об их с Гарри браке. Что-то явно шло не так. После того, как муж сообщил ей, что сериал закрывают, она думала, все станет намного лучше, как не было еще никогда, ведь теперь у них будет много времени друг на друга, они смогут отдохнуть, насладиться браком и тишиной. Но все повернулось так, как она ожидала. Гарри стал холодней к ней, он перестал баловать ее завтраками в постель, не был… тем, за кого она вышла. Его будто подменили. Как демоны из его сериала. Каждый раз, приезжая домой со съемок, если была такая возможность, он тут же шел в душ или в постель — отдыхать. Лишь раз они выбрались в кафе позавтракать, погуляли в парке и, по сути, неплохо провели время, но… Все равно это было что-то не так. Она не хотела, чтобы их брак рухнул, ведь она любит его, любит своего мужа, и господи, они же хотели ребенка, что же будет, если все сведется на «нет»? Почему она думает сразу в таком ключе? Она же точно не знает, что происходит. Вчера закончились съемки, только вчера Гарри попрощался с людьми, которые три года его окружали, с которыми он так породнился. Они ведь его друзья, Шелби, не паникуй так сразу. Она успокаивала себя, как могла, но что-то внутри не давало вдохнуть спокойно, паранойя не отпускала. Взгляд девушки упал на фотографию, стоящую на тумбочке. Шелби нежно погладила рамку и неожиданно ей в голову пришла весьма интересная идея. Да, она не будет разводить истерику раньше времени, но «предупрежден — значит, вооружен», так? Если она предпримет попытку напомнить мужу о том, как они любят друг другу, как нужны, то он вернется к ней, станет прежним. Довольно улыбнувшись, она повернулась к спящему супругу и прижалась грудью к его спине. С сожалением почувствовав ткань футболки, она вздохнула. С каких пор Гарри спит в одежде? Он же терпеть этого не может. Не важно. Тряхнув головой, женщина уткнулась в перекат плеча и почувствовала, как погружается в сон. По прошествии нескольких часов, гениальную идею супруги узнал и Гарри. И он искренне не понимал, почему жена решила воссоздать старую фотосессию. Снимки же были отличные! Она даже несколько запостила в свой акк на Инстаграме, хоть и была против помещения частной информации в Интернет. Он не хотел ее. Боже, зачем. Но прекрасно понимал, что трехлетними событиями, точнее тем, что он творил в этот период, должен Шелби, поэтому все-таки согласился и старался быть максимально послушным. Не шутил глупо, не мешал фотографировать, даже часто не дышал и пытался не моргать, чтобы не испортить кадр, но жена все время была недовольна. — Дорогой, что у тебя с глазами? — А что с ними? — Гарри чуть истерично не засмеялся. Так это не с камерой и природой не так, вся проблема в нем. У него не так фотогенично посажены глаза? Или они слишком темные, что сливаются с черной дырой над его головой? О, или они слишком задолбанные всем этим дерьмом?! Конечно, ничего он не озвучил вслух. — Они… — Шелби некоторое время вглядывалась в его глаза, а потом изрекла самое странное, что слышал Шам. — Они угасшие. Мужчина чуть не рассмеялся. Громко. Истерично. Долго. У него потухшие глаза. Интересно почему? Хм, возможно потому, что он не может быть в данный момент в объятиях любимого мужчины, а должен торчать здесь, со своей — спаси Господь и Асмодей с ним же — женой, которую он вроде еще любит, а может, нет. С женой, которую он не хочет бросать, чтобы не сломать ей жизнь, но и жутко хочет бросить, чтобы быть счастливым самому. — М, нет, вряд ли, они такие же, — он равнодушно пожал плечами, понимая, что если через минуту не скроется в тени от этого солнца, то в этом светло-сером костюме в мелкой клетке его и похоронят, когда он умрет от перегрева. Легкий ветерок, что иногда поднимался в этой части парка, немного остудил мужчину и приподнял полы яркого платья жены. Какая же она красивая. И добрая. И заботливая. И нежная. И какой же он козел. Он ее не заслуживает. Точно не за те три года, что они с Мэттом… При даже просто мысленном упоминании этого имени по спине пробежал жар, а потом бросило в холод, как при гриппе. Сучий сын Даддарио. Гарри схватил ботинки, что его заставили снять и прошелся пару шагов в строну, под тень дерева, пока жена стояла рядом с фотографом и придирчиво рассматривала отснятый материал. По прикидкам Шама они здесь уже около двух часов. И как у Шелби еще не кончилась энергия, а у фотографа терпение. Неожиданно Гарри услышал мягкое, негромкое урчание двигателя и рядом с газоном останавливается спорткар. Из него выбирается высокая фигура и направляется прямо к ним. Солнце светит прямо Гарри в глаза, поэтому он не может рассмотреть фигуру нежданного гостя, но то, как он идет, как двигается его тело, и как этот говнюк, в конце концов, загораживает ему солнце, он понимает, кто пожаловал. — Доброе утро, ребят, — широко улыбается Мэтт-сучка-пафоская-Даддарио, довольным эффектом, что произвел на Гарри. — Привет, Мэтт, — кивнула Шелби, равнодушно скользнув по парню взглядом и вернувшись к фотографу. Тот явно не ожидал еще одного актера, и поэтому у него руки чесались сделать еще парочку снимков с ним, но миссис Шам не хотела его отпускать, лишая повышения. Гарри улыбнулся и подошёл к Мэтту, внимательно разглядывая того. Ох. Зря. На Мэттью был синий пиджак и джинсы ему в тон (так вообще бывает?) и бирюзовая рубашка с каким-то непонятным, но точно забавным принтом, и все это дополнялось обычными кроссовками (тоже синими). Его волосы были в каком-то беспорядке, но это только с первого взгляда, Гарри профессиональным взором уже разглядел укладку и неизменную щетинку. На глаза были авиаторы с золотой оправой и темными стеклами. — И ты как тут оказался? — спросил Шам, скрещивая руки на груди. Не то, чтобы он был недоволен неожиданной встречей, нет, просто ему было интересно, как этот сучок нашел его. Конечно его, а не их. Гарри мог поспорить на свой гонорар от роли, на то, что искали только его. Это льстило. — Я забрал свою красавицу из магазина! — с гордостью ответил брюнет и кивнул в сторону авто. — Она прекрасна, правда? — если бы не очки, Гарри бы разглядел влюбленный до безумия взгляд мужчины. Такой он видел лишь раз. Гарри смотрит на припаркованную машину. Она и вправду красавица. Красивые, гибкие линии, солнечный свет, что играл на отполировано светло-синем боку. Шам не сильно разбирался в машинах, и не любил их так, как Мэтт, но даже он признавал, что, даже находясь в покое, она излучает мощь. И секс. — Нет, я про то, как ты оказался здесь, — Гарри сделал круг рукой, что означало все место, где торчали они с Шелби вот уже два часа. — Проезжал мимо, — пожали плечами и невинно улыбнулись в ответ. Из-за этих дурацких очков Гарри не видит глаз этого стервеца. Не то, чтобы это помогло уличить его во лжи, но видеть глаза Даддарио очень важно. Это же… ну, глаза Даддарио. — А я вижу, у вас тут семейная фотосессия? — поднял бровь Мэтт и ухмыльнулся. — Как мило. — Ты ревнуешь? — наклонил голову Гарри и приподнимая голову. Он не видел глаз собеседника, но сжатые в линию губы тоже немало сказали. — Ты ревнуешь. Ты правда ревнуешь. Это было подло, хитро и красиво. Даже сейчас Магнус и Алек помогали им. Пусть и через небольшие, давно сказанные и записанные, реплики, но как, черт возьми, они помогали. Это как вовремя подданная рука, стакан воды в жару, плечо, на которое можно опереться. — Я не ревную, — еле сдерживая широченную улыбку, ответил Мэтт. — И да — цитировать их — запрещённый приём. — Мужчины улыбнулись друг другу. Мэтт снял очки, цепляя их одной дужкой за рубашку. Они смотрели друг на друга несколько секунд, что показались им сродни образованию новой вселенной — их вселенной, где только они вдвоем, как услышали голос Шелби на заднем плане и оборвали зрительный контакт. Хотя это было больше похоже на танец. Или занятие любовью. Что-то интимное, только их, что доступно для понимания только им двоим. — Нужно переснимать! — Но… Гарри оборачивается и смотрит на Шелби, на свою законную супругу, которую он любит. Или любил? Он не хочет разбить ей сердце, не хочет сделать то, что собирается, но, черт возьми, он сделает. Потому что по-настоящему хочет. Потому что это его выбор. Он поворачивает голову и смотрит на Даддарио. Его волосы запутанные и взъерошенные, а яркое солнце светит в высокую фигуру, делая ее еще неземной, чем она есть. Потом он оборачивается назад и видит Шелби, всё ещё болтающую с фотографом и неожиданно прямо в ту же секунду понимает — пути назад нет. Можно только идти вперёд. Если в омут, то с головой. А имя этому омуту — Мэттью Даддарио. — Мэтт, — тихо говорит Гарри и дотрагивается до руки мужчины. Тот перестает рассматривать спорящих и смотрит на Шама. — Понимаю, что это идиотизм, но я хочу сбежать. Прямо сейчас. Бровь Мэтта дёргается, а сам он молчит. И впервые со дня их знакомства, Шам начинает волноваться, бояться, что Мэтт сейчас откажет ему, оставит его, бросит и уйдет. Впервые он переживает за то, что сделал то, чего не хотел сам Даддарио, но все подозрения рушатся, когда тот отвечает, низко наклонившись к нему, при этом сияя своей такой очаровательной улыбкой. — Конечно.Твое решение всегда будет правильным. Именно потому, что оно правильное для тебя. Потому, что это именно твое решение. — Чак Паланик