It's All About Me

Эшли не просто возвращается в комнату, она почти вбегает в неё. Там никого нет. Челси нет. В ванной её тоже нет. Что же делать? Эшли, не думая, быстро идет к Лив. Наверняка Челси пошла к подруге. Надо торопиться, нога вот-вот проявит себя. В любой момент. А что, если случится что-то страшнее, и она вообще не сможет ходить, даже после таблетки? А что, если ей надо будет делать операцию? Боже, нет. Это смерти подобно. Лучше умереть, чем остаться еще на год без волейбола. Она не будет терпеть еще год реабилитации. Ей нужна эта долбаная таблетка! Сейчас же! Челси нет в комнате Лив. Прерывая разговор с девушками на середине предложения, Эшли бежит обратно в свою комнату. Она ни за что не допустит проблем с ногой. Она берет бутылку с тумбочки и жадно пьет воду. Спина тоже болит. Девушка трогает свой лоб. Кажется, температура. Сколько времени она не пила таблетки? Больше суток. Это уже хорошо. То, чего Челси хотела. Но сейчас таблетка нужна ей. Просто необходима, потому что это дело жизни и смерти. Эшли садится на кровать. Она преувеличивает. Конечно, она преувеличивает. Просто она раздражена, а еще эта боль, еще и температура. Всё не так страшно. Просто она дождется Челси. Где бы та ни была. Где её носит?! Эшли снова смотрит на часы в экране телефона. Она снимает блокировку и пишет сообщение. Эшли: Где ты?! Мне нужна моя таблетка, у меня нога болит! Челси: Я лежу в медпункте. Меня положили. Эшли: Какой нахер медпункт?! И что мне прикажешь делать?! Челси: ? Эшли: Мне нужна моя долбаная таблетка, Челси. У меня болит нога! А еще ты меня заразила. Какого чёрта ты там делаешь? Ты можешь вернуться? Эшли отправляет, а после сжимает телефон так сильно, что тот вот-вот треснет. Челси не отвечает. Эшли: Алло! Ты можешь злиться сколько угодно, это твое дело. Но мне нужно, у меня болит моя долбаная нога! Ты что, тупая??? Челси: Возьми у меня в чемодане. Эшли: Я не могу копаться у тебя в чемодане! Челси: Тебе придется. Не думала, что наркоманы такие принципиальные. Эшли кидает бутылку с водой в сторону, и та громко падает на пол. Эшли: При чем тут это, у меня нога болит! А если станет хуже? Ты эгоистка! Челси: Эшли, ты такая дура. Эшли кидает телефон на кровать, но не рассчитывает силу, и тот улетает дальше, соскальзывая и падая на пол. Она стоит перед кроватью соседки. Стоит и смотрит. Ей разрешили. В этом нет ничего такого. Она возьмет то, что принадлежит ей. Она медленно присаживается на корточки, бережно придерживая ногу, чтобы вытянуть её в сторону. Ничего не получается, и она просто садится на пол. Руки, вытягивая чемодан, дрожат. Она неуверенно, но все же открывает. Достает пакет, разворачивает его, но уже более суетливыми и резкими движениями. Она берет из своего пакетика только одну таблетку. Убирает его обратно. Надо взять все. Она снова вытаскивает пакет и забирает свой пакетик. Эшли быстро встает и идет к бутылке. Там остался всего один глоток. Она быстро запивает таблетку. Возвращается к своей кровати и ложится. Закрывает глаза. Каждая минута длится вечность. Она ждет, когда боль пройдет. Двадцать минут надо или тридцать? Слишком долго, но Эшли уже не думает о том, что всё закончится плохо. Нет, всё хорошо. Нога проходит. Проходят и другие неприятные ощущения. Где там Челси? Она скоро вообще вернется? Не надо было на ней срываться. Она бы и так разрешила залезть в чемодан, они же договорились о постепенном отказе. Вот только она могла сама дать, а не ходить где-то. В медпункте. Так. Эшли хмурится. Она какое-то время ищет свой телефон, улетевший за кровать. Эшли перечитывает сообщения. Её тело бросает в жар, а сердце начинает биться быстрее. Какого хера? Она была злая, да и нога болела, но как она могла не заметить то, что написала Челси? Эшли сглатывает и медленно ложится на кровать. Это всё её приступы агрессии. Когда она злая, то не контролирует себя и мало что соображает. Дело всё в этом. Невольно и будто сами по себе её пальцы открывают браузер на телефоне и набирают в поиске «зависимость от Оксикодона». Нет, чушь какая. Она же не глотает их пачками, как это делают нарики. Только в лечебных целях, чтобы унять боль. Сегодня же была боль. Она всегда приходит. Значит, это нормально — пить обезболивающее. Глаза её бегают по строчкам найденной статьи. Она закрывает браузер. Всё это время она не дышала. Эшли открывает рот и тяжело вздыхает. Как будто что-то давящее легло на грудь. Она снова открывает рот и медленно вбирает в легкие воздух. Душно тут. Всё, что там написано бред. Да, она была зла. Она уже не раз выходила из себя, и достучаться до неё в такие моменты невозможно, всё происходит само собой. Будто в состоянии аффекта. А мысли про ногу… Так они разумны. Всё правильно, она боится. Кому хочется на год стать недееспособной? Особенно когда твоя жизнь — это спорт. Настоящая жизнь. Без этого просто существование. Это разумные страхи. — Блин, — стонет Эшли, откидывая голову назад. — Дерьмо. Она открывает чат. В горле встает ком. Что она может написать Челси? Сорян, я тут выпила свою таблеточку. Забудь о том, что я тут писала. Так где ты там, говоришь? Эшли трёт пальцами лоб. Как же ей насрать на девушку, с которой она была год, и как же она сейчас переживает просто за то, что пропустила мимо, что Челси стало хуже, и она сейчас находится под присмотром врачей. Почему так? Все влюбленные такие? Такие тупые и равнодушные. Вообще-то Эшли и так не была особо эмоциональна по отношению к тем, с кем были связи, но чтобы настолько было плевать… Она точно знает, что если бы не Челси, она бы не смогла так легко всё закончить. Да, может быть, её не терзали бы чувства, и больно ей точно не было бы, но она хотя бы была более мягкой и готовой вытерпеть даже неприятный разговор, чтобы как можно человечнее расстаться. А может быть, и нет. Может быть, ей так же хотелось бы всё оборвать без лишних разговоров. Её всегда бесила вся эта болтовня с выяснениями и оправданиями. Что написать Челси? Может сразу прийти и извиниться. Объяснить. Она, скорее всего, даже разговаривать не захочет. Но лично это сделать все равно будет проще, чем писать что-то. Да и что тут можно написать кроме «прости»? Сколько извинений за один день. Ей разрешили зайти к Челси. На пятнадцать минут. Что такое пятнадцать минут? Как можно всё решить и объяснить за столь короткий срок?  — Простите, а можно до ужина? Пожалуйста. — А если каждый будет тут сидеть по несколько часов? Нет, ей нужен покой. И здесь не проходной двор, — мягким тоном, но серьезно отвечает медсестра. — Нет, я одна, кто тут будет дольше пятнадцати минут. Это правда важно. Я обещаю, если она захочет, я тут же уйду. Всего сорок минут. Прошу вас, — Эшли замечает, что выглядит очень умоляющей. Да что с ней не так? Что за день такой? — Только сегодня. Если завтра у неё будет такая же температура, то посещения не дольше пятнадцати минут. — К тебе посетитель. У вас время до ужина. Если тебе будет хуже, проси подругу уйти раньше. — Ладно. Эшли сглатывает, глядя на спину девушки. Стремно даже подойти. «Боже, Эш, что с тобой?! Что за херня?!», — Эшли злится на собственные ощущения. Ей так непривычно. Всё непривычно, и этот страх в особенности. Дверь закрывается. Эшли делает неуверенные шаги. Она замирает в метре от кровати. Медленно вдыхает и выдыхает. Дышать совсем нечем. — Как ты? — спрашивает Челси, не поворачиваясь. — Нормально, — голос Эшли хрипит. Она прочищает горло и подходит ближе. — Ляг ко мне, — просит Челси. В горле образуется ком, а глаза начинает щипать. Эшли быстро кусает губу. Какое-то дерьмо. Она снова медленно выпускает воздух и делает решительный последний шаг, после чего забирается на кровать. — Обними меня, — Челси шарит рукой позади себя, и Эшли быстро двигается ближе, прижимаясь сзади, берет девушку за руку, и та тянет её к своему животу. Прижимает её, а после и сама вжимается спиной в Эшли. Брюнетке трудно дышать. Она не может дышать нормально уже больше получаса. Все из-за этой девушки. Тупая, долбаная влюбленность. Она не хочет больше это чувствовать. Это какое-то дерьмо. — Ты чего? — Челси поворачивается, а Эшли быстро опускает голову, утыкаясь лицом ей в плечо. — Эй. Эш? Ты что? — Ее голос удивленный, хриплый и напуганный. — Все же нормально, — Челси поворачивается и обхватывает руками её лицо, приподнимая. Большими пальцами она вытирает влагу под глазами брюнетки. — Это дерьмо какое-то, — шепчет Эшли, вырываясь и пряча лицо в майке Челси. Блондинка тяжело и рвано вздыхает, укладываясь и прижимая её двумя руками к себе. — Ты такая горячая. Боже, я такая тварь. — Нет, — шепчет Челси. — Это не ты, это твои таблетки. Всё нормально. Мы справимся с этим. Эшли не отвечает. Она до конца не уверена, что дело в таблетках. Она с самого детства неуравновешенная и эмоциональная. Она винит только себя. Таблетки тут ни при чем. — Это я. Я просто… Нога болела. — Я знаю, — Челси гладит её по голове. — Господи, ты такая горячая. Тебе, наверное, так плохо. Как ты? — Эшли выглядывает, а Челси опускает голову и, освобождая одну руку, подносит её к лицу девушки, после чего протирает подушечкой пальца той под глазами. — Все нормально. Я жива. Ты была права, я эгоистка. Я разозлилась и нахамила твоей девушке, наорала на вас и на бедную Лили. Я могла иначе спасти ситуацию. Эшли дергает головой: — Лили? Да я рада, что ты эту чокнутую наконец-то послала. Ты хоть в курсе, на что она способна, она… — Эш, — перебивает её блондинка, — мне всё равно. Я это сказала ей, чтобы спасти тебя. Просто сделала это агрессивно. Я уже извинилась перед ней. Может она и нездорова, может быть, странная… Да какая угодно. Если обращаться с ней как с психом, то она им и станет. Чтобы сохранить человека, надо по-человечески с ним. — Челси, ты, конечно, прости, но ты не выглядишь святой, с чего такое покровительство и жалость? — Я никогда не обижала слабых. Ты какого мнения вообще обо мне? Это не жалость. Мне просто несложно. Тебе тоже стоит попробовать. — Это из-за того, как к тебе в школе относились? — Нет, — Челси улыбается, — это потому, что я наблюдательна. А наблюдать за слабыми даже интересно. Как их меняет окружение. Заставляет чахнуть и закрываться. Я не общалась с такими, но я помню одну девочку, которая пришла вместе со мной. Она была ровная такая. Хорошистка. Улыбалась. К концу года она входила в класс как мышь. Она перестала улыбаться уже через полгода. — Мне нравится, что в тебе есть это… Я не обращаю внимание на такие вещи. Я не травила никого, но и мне как-то пофиг на них. Просто… Просто Лили… Забей, я не против. Может, ты и права. Я рассталась с Моникой, — быстро добавляет Эшли и снова утыкается лицом в грудь Челси. Блондинка какое-то время молчит. — Ну, о’кей, — наконец отвечает она. — Ты не очень-то переживаешь. — Я её не любила. — Ясно. О’кей, — Челси обнимает её двумя руками, и следующие несколько минут они лежат молча. — Вообще-то она ничего такая. Заносчивая, но симпатичная. Не думала, что такие, как она, в твоем вкусе. Она вся такая… пылинки сдувать можно. — Да. Нет, она нормальная. Просто отношения начались и, вроде как, не мешали мне. Всё было нормально. — Да? И что же случилось? Эшли не знает, что сказать. Случилась ты? Случилось… Что случилось? — Она заметила засос. — Ха. Ну… Извини, — в голосе Челси не чувствуется ни грамма раскаяния. — Да пофиг. Рано или поздно это бы случилось. Я просто не стала врать. Она сама ушла. — Ну, теперь ты свободна. Найдешь другую. Влюбишься, может. Уверена, когда любишь, отношения круче. Так что ты не много потеряла. Странно, конечно… Целый год. Ты что, моногамна? Ну, типа… Если не любя так долго… «Найдешь другую», — эхом звучит у Эшли в голове. Она злится, но подавляет это. — Нет. Волейбол моя жизнь. Мне было не до отношений. В смысле, не до связей и желания искать кого-то, эмоций или секса. Была девушка, был спорт. Меня все устраивало. Отношения — не смысл жизни. Если бы её не было, я была бы одна, потому что мне вообще не было дела ни до чего, кроме волейбола. А потом случилась травма, и там вообще всё лишилось смысла. Так что, отношения это… Слишком преувеличена их значимость. — Понимаю. Я тоже не зациклена на этом. Мне нравится менять людей. Все время разные эмоции. Я звучу как шлюшка? Ты хотя бы там из-за спорта. — Нет, — сразу отвечает Эшли. Она не успевает придержать тяжелый вздох. «Нравится менять людей»… «Нравится менять»… «Все время разное»… — Со мной ты все еще в отношениях. Или это больше поводок? — Ну… Я все же предпочитаю эксклюзивность. Или… ты могла бы найти кого-то, и уже не спать со мной. — Меня устраивает спать с тобой. — Вот и ладно.