It's All About Me

Эшли сидит на последнем ряду в актовом зале. Сегодня проходит творческий конкурс. Казалось бы, что в спортивном лагере желающих принять в нем участие будет мало, но, тем не менее, мероприятие запланировано на полтора часа. Это была бы прекрасная возможность лишний раз проявить себя, но Эшли прошла мимо неё. В школе ей достаточно было того, что на таких мероприятиях тренера и капитанов волейбольной и футбольной команд приглашали на сцену. Эшли вызывали, чтобы всем сказать, какая она классная, и поблагодарить за труды и старания, в то время как зал разрывался от криков девочек из её команды, к которым присоединялись и все школьники. Ей этого было достаточно. Здесь же… Вряд ли кто-то здесь порвет зал. Девочки из младшего корпуса подготовили танцы. Кто-то поет. Кто-то покажет фокусы. Ничего особенного. Ну, кроме одного. Челси будет петь. Не то, чтобы Эшли не верила в то, что её девушка способна покорить здесь всех, скорее наоборот — она уверена, что такое возможно, но не сегодня. Одной песни будет недостаточно, чтобы зал был в восторге. Она же не популярная певица. И не школьница, которой восхищаются на протяжении года или нескольких лет. Эшли не ожидала ничего. Но ей все же было любопытно. Где-то в глубине души она радовалась тому, что Челси не произведет фурор. Она злилась на себя за это, но ничего поделать не могла. Вечер мог быть очень скучным, но Эшли то и дело невольно становилась участницей обсуждений с девушками из своей команды. Они буквально окружали её. Лив и Сэм сидели в другом конце последнего ряда, а лучше бы там сидела Лили. Её макушка постоянно отвлекала Эшли то от выступления, то от разговоров. Лили сидела на предпоследнем ряду, чуть правее самой Эшли. Она не оборачивалась, но Эшли хватало и того, что она просто рядом. На самом деле концерт прошел бы гораздо быстрее, если вырезать скучные речи ведущего и длинную речь директора, который вещал что-то важное, но не настолько, чтобы Эшли его слушала. Всех участников встречали и провожали дежурными аплодисментами. Хотя при этом какой-то участок зала всегда был громче — там, где сидели друзья выступающего. Из команды Эшли в конкурсе участвовали две девочки, поэтому перед выступлением и после Эшли пришлось помочь им и поддержать, хлопая громче и чаще. Вообще-то это был единственный раз, когда она похлопала. Когда выходит Челси, брюнетка ловит себя на том, что дыхание перехватывает. Она сама не ожидала того, как её тело отреагирует на появление соседки на сцене. Ладони тут же потеют и начинают хлопать, усердно и даже болезненно. Эшли невольно усмехается шутке, которая проносится в голове — о том, что волейболистки могут хлопать громче и дольше. Хотя она не уверена, что так и есть, но в её мыслях звучит это так забавно, что улыбка переходит в какой-то нервный смех. Эшли вдруг думает, что ведет себя как дура, и садится на место. Она вставала с места? Слава богу, что не засвистела или не завизжала, как самая ярая поклонница. Эшли чувствует стыд за свое поведение, но она понимает, что никто не обращает на неё внимания, потому что все такие же громкие. Потом Эшли понимает, что вставала не она одна. Лили все еще стоит и хлопает, кажется, её ярые хлопки Эшли слышит в общем шуме. — Давай, детка! Эшли выглядывает за соседку, чтобы посмотреть на Лив, которая это крикнула. — Люблю тебя, давай, чтобы было жарко! Эшли аж привстает, чтобы посмотреть на ту, кто крикнул эти слова. Это Кейт. Она занимает место в другой половине зала, где-то в центре. Кажется, Эшли слышит, как фыркает Лили. Эта чокнутая делает то, что чуть не сделала сама Эшли. «Люблю тебя»? — Эшли кусает губу, сжимая кулаки, а после нервно вытирает ладони о джинсы. Руки слишком вспотели. — Спасибо, девочки, — отзывается Челси со сцены. — Давайте попробуем сделать жарко. Поможете? Эшли не верит своим ушам. Все кричат: «Да!». С чего вдруг такая любовь? Челси и проявить-то себя никак не успела. Почему все так бурно её принимают? Эшли задумывается о том, что, может быть, она что-то упустила? Может быть, пока она была занята тренировками, Челси успела ещё как-то отметиться? Да, она последние дни слишком много времени проводила с девушками из команды, но Челси вроде бы тусовалась с Лив и Сэм, как и раньше. Ничего нового. И последнее время она видится с Челси лишь урывками. Во всяком случае, если сравнивать с первыми неделями. Эшли думает, что Челси выбрала удачную песню, чтобы заставить зал подпевать. Все подпевают, потому что песня популярная. Любому, кто бы её пел, все вторили бы в припеве. Да ведь? Ну кто не будет подпевать песне «Who owns my heart»? И вообще, она бы еще песню какой-нибудь Бритни Спирс пела древних времен, когда еще никто из здесь присутствующих не родился. Эшли любила эту песню в свое время. Эшли пела её месяцами, будучи мелкой. Кажется, ей тогда было лет восемь или даже семь. Внутри все дрожит от эмоций, которые вызывает этот долбаный припев. Она злится на себя за то, что злится на всех, кто подпевает. Эшли хлопает, пока все вокруг визжат как идиоты. На самом деле ей очень хочется избавиться от этого дерьмового ощущения и тоже быть громкой, но она не может справиться с одолевающим её чувством. Все просят еще спеть. «Ну конечно», — шепчет себе под нос Эшли, стараясь не быть совсем сукой и не закатить глаза. Она ловит на себе взгляд Лили, которая в этот момент обернулась. Эшли замечает в её взгляде что-то… Да, это будто понимание или озарение. Вот уж настоящее дерьмо. Последний человек на всем свете, кому не следовало бы знать, что с ней происходит — это Лили. Челси поет еще песню «Summertime Sadness» и окончательно покоряет всех. Не то, чтобы эти две песни какие-то супергипнотические и способны вызвать какую-то массовую истерию. Но одна песня была очень популярна в свое время, и её все знают наизусть, а вторая просто… Вторая просто крутая. У Челси голос совсем не похож на голос Ланы, но это и не требуется. Она красиво поет. Она поет по-своему, и Эшли признает, что мечта Челси не просто имеет место быть: она должна этим заниматься. Мало того, что её голос имеет свою чарующую особенность, как и голоса многих певиц, которых ни с кем не спутать, так Челси еще и очень харизматична. Она находится в постоянной связи с публикой, не боится того, что о ней думают, делает и говорит то, что хочет сделать и сказать. Вообще-то в ней есть много чего, что может привлечь людей. Если Челси откроется еще больше, то… Эшли с досадой кусает губы. В горле встает ком. Она впервые в жизни сомневается в правильности своей позиции. В правильности своих мыслей. Она прикрывает глаза, слушая голос своей соседки, слушая себя и то, как она злится, потому что понимает, насколько Челси в самом деле хороша. Но все здесь видят только часть того, что знает сама Эшли. В Челси, безусловно, есть свое дерьмо, и это безумно бесит, но это может бесить только тех, кто влюблен в неё, например Эшли, но это лишь её проблема. В остальном же в Челси слишком много хорошего. Нет, она так думает из-за своих чувств. Она влюблена и слишком идеализирует девушку. Да, она очаровывает. Она красиво поет. Смело себя ведет, дерзкая… «Чёрт возьми», — думает Эшли. Попытка перенастроиться на что-то другое проваливается, и будто волной накрывают другие мысли. Но она сама ведь ничем не хуже. Она просто не скрывается за лицемерием. Что в Челси выдающегося? Её якобы доброта? Да, конечно, прям добрая самаритянка. Всё это — лицемерие. Вместо того, чтобы сказать правду и отшить, она тешит самолюбие и лелеет фантазии долбаной психопатки, заставляя человека верить в то, что он чем-то особенный. Даже слушать не хочет, а сама упрекает в том, что Эшли закрыта. Сначала надо научиться слышать! И вообще, как можно быть таким специалистом, явно ставя акцент на том, что ты разбираешься в людях, и не видеть очевидного? Концерт закончен. Эшли не встает. Она продолжает сидеть и уже не борется с мыслями о том, что Челси переоценивают. Она злится. У неё много причин злиться. И уж точно она не намерена этим делиться с Челси. Эшли вспоминает ту сцену в лесу, что была несколько дней назад. Как умно со стороны Челси желать проникнуть к ней в голову. Если в самом начале Эшли это позволила и была где-то откровенна, то сейчас этого точно не случится. Признаться в ревности к кому-либо? Признаться в эмоциях, которые похожи на зависть? Признаться в любви? О, да, отличная перспектива. Надо быть открытой, и Челси, конечно, должна знать все это. От одной мысли об этом Эшли съеживается. Если бы подобное произошло, она бы чувствовала себя абсолютно голой. Ничтожной. И сильнее всего Эшли злит то, что ни один человек до Челси не ставил её в такое положение. Эшли сидит с закрытыми глазами, пытаясь упорядочить хаос из мыслей. — Не очень-то ты радуешься за свою девушку. Эшли открывает глаза. Лили стоит в своем ряду, но лицом к ней. — Отвали. — Я всё вижу. Ты тоже видишь. Челси замечательная. Все это видят. Я вижу, какая ты вредоносная. Злая. Все должны это видеть. Ты так же хотела бы, да? Чтобы тебя все так же любили? Я смотрела на тебя. — Заткни свой рот, — шипит Эшли. — Ты как яблоко червивое. Нет, как гнилое. Вкусное сначала. Я тоже раньше думала, что ты как нормальное яблоко, просто сорт, который я не люблю. Челси вкусно, пока что. Она вскоре поймет, какая ты. Рано или поздно дойдет до сердцевины и выбросит, увидев, что внутри. Эшли вскакивает с места и бросается на круглолицую. Но ударить ей мешает ряд кресел, о котором она забыла. Эшли начинает быстро выходить, Лили спешит сделать то же самое, явно желая спастись бегством, а не ждать удара или, тем более, вступать в драку. Брюнетка быстро настигает её, ударяя кулаком в затылок и сбивая с ног. Лили падает и начинает верещать, пока Эшли, не останавливаясь, набрасывается на неё сверху, чтобы продолжить. — Помогите, — кричит Лили, и через пару секунд ей бы прилетел второй удар, но Эшли быстро оттаскивают в сторону. — Ты совсем… ты что творишь? — Челси крепко держит брюнетку двумя руками, но сейчас Эшли сильна и решительна как никогда. Блондинке не удается её сдержать. Вырываясь, Эшли случайно попадает локтем ей в шею, и Челси матерится. Лив ловит Эшли. Сэм помогает. Челси тут же обходит её, закрывая вид на кричащую Лили. Тут уже вожатые. И проблем не избежать. — Ты что творишь? — шепотом спрашивает Челси, трясущимися руками, обхватывая лицо брюнетки. — Эшли. Будто выходя из транса, Эшли замирает. Её взгляд уже полностью сфокусирован на лице блондинки. На очень обеспокоенном лице.