It's All About Me

Всё выходит лучше, чем Челси хотела: большая компания собралась на новом месте в лесу, подальше от лагерных дорожек. Лив и Сэм с ней рядом, а это уже огромный бонус к предстоящей тусовке. Еще одним бонусом является алкоголь. Челси не спрашивает у Кейт, где они его взяли — ведь Марка здесь нет. Когда алкоголь роздан, все усаживаются по местам, образуя круг, чтобы было удобно общаться. Ребята захватили не только выпивку, но и то, на чем они будут сидеть. Кейт делит свой плед с Челси: она не позволила своей подруге устроиться рядом, планируя, что они с Челси будут на нем только вдвоем, но блондинка в свою очередь жмется к ней, чтобы освободить место для своих подруг. Кейт была недовольна только несколько секунд, а потом, оценив то, как близко Челси уселась, прижавшись к ней, довольно улыбнулась. Челси принимала участие в разговорах первые полчаса. Алкоголь ударил в голову, и вместо того, чтобы стать еще разговорчивей и веселее, Челси замолчала. Она вдруг себя почувствовала гостем в театре. Она сидит в первом ряду, на сцене что-то происходит, но это никак её не касается: можно просто смотреть и слушать, можно думать о чем-то своем и вообще забить на происходящее — все равно никто этого не заметит. — Ты чего приуныла? — шепчет Кейт. — Может тебе покрепче сделать? — брюнетка берет в руки бутылку виски. — Нет, спасибо, — вежливо отвечает блондинка. Как бы ей хотелось быть просто зрителем. Чтобы она не была обязана говорить или сидеть с участливым выражением лица. Как бы ей хотелось, чтобы никто не обращал на неё внимание. Хотя, если бы не Кейт, то так бы и было. Челси осознает, что рядом с Кейт она не сможет просто сидеть, пребывая в своих мыслях. Брюнетка ей этого не позволит: она рассчитывает на её компанию, Челси — центр её внимания. — Мне казалось, что ты хочешь хорошо провести время. — Да, так и есть, — отвечает блондинка, опуская взгляд на руку Кейт, которой та накрывает её руку. Челси становится неловко. Раньше касания красивой девушки не вызвали бы у неё ничего подобного, и она бы точно воспользовалась этим, а сейчас… Сейчас она не чувствует себя свободной для этого. Нет, она не думает, что должна что-то Эшли, это её собственное чувство протеста нарастает внутри. Будто всё её тело отвергает любые вторжения в её личное пространство. Может быть, это просто подсознание? Оно указывает на то, что так просто было бы некрасиво. Неправильно. Но с чего бы? Ведь она никогда не была ничего должна Эшли. У них с самого начала все не по-настоящему. Тем временем Кейт устраивается удобнее, полностью завладевая рукой блондинки. Они слишком прижаты друг к другу. Их руки совсем не по-дружески переплетены. Челси не нравится. Она злится на себя. Злится на то, что чувствует. С чего вдруг её должно волновать чужое состояние? Почему она должна думать о том, обидит она кого-то своими действиями или нет? Блондинка забирает свою руку и садится так, чтобы было не только удобно, но и комфортно. Почему так грустно? Челси чувствует себя одиноко. В груди что-то щемит, а к горлу подкатывает ком. Она быстро подносит стакан ко рту и залпом допивает содержимое. Лив двигается ближе и кладет свою голову ей на плечо. Становится совсем немного легче. Она не одна. Телефон вибрирует, и сердце Челси ёкает. Эшли? Эта мысль заставляет её сердце биться чаще. Но нет, это Энди. Энди пишет последнее время только по одной причине, хоть и пытается скрыть это дежурными вопросами. Энди очень старается казаться подругой. Челси обещала, что в срок перешлет ей деньги. Блондинка даже знает, как это сделает. Дело в том, что Джесс продлила её пребывание здесь еще на неделю. И Челси решила, что смоется из лагеря в день игры, когда будет много гостей. В день её рождения. Она поедет в банк, и ей предоставят всю информацию по счету. Рассчитается с долгами, а после потерпит еще несколько дней в этом лагере, ведь впереди долгожданная свобода — она, наконец, исполнит свою мечту. Челси разочарованно вздыхает, убирая телефон обратно в карман. — Будем сегодня пить до утра. Последний раз надо погулять, как следует, — говорит Кейт. — Мы хотели завтра сделать это, — говорит парень, с которым Челси лично не знакома. — Ну, сегодня или завтра — какая разница? В предстоящие выходные многие уедут. Я свалю в воскресенье. Поэтому, почему не сегодня? — Кейт пожимает плечами. — Ты когда? — Меня тут еще задержали на неделю, поэтому в следующую субботу, — отвечает Челси. — Многие разъедутся в эти выходные. А соседка твоя? — Она в эти. Лив и Сэм тоже. — О, сочувствую дорогая, — Кейт поджимает губы. — Ладно, давайте тогда бухать сегодня, — решает парень. Челси вдруг понимает, что через три-четыре дня останется здесь совсем одна. Ну, не то, чтобы совсем, тем не менее, все, с кем она общалась, уедут. Это же полный отстой. Она вздыхает, злясь на Джесс, которая приняла такое решение. Она идет с подругами в сторону своего корпуса. Настроения нет. И Челси уверена, что, сколько бы алкоголя она ни выпила, оно бы не появилось. Это в её голове. Ей надо перестать думать. Эшли должна уйти из её мыслей хотя бы на один вечер. Дать ей отдохнуть, повеселиться. Челси заходит в комнату, которую в этот момент в футболке и трусах пересекает Эшли, направляясь из ванной к своей кровати. Она даже не смотрит на блондинку, которая невольно опускает взгляд на её голые ноги. Сердце колотится быстро, а дыхание становится затрудненным. Челси соскучилась. Блондинка смотрит на часы в экране телефона. Остаётся минут пять до обхода. Она снимает кофту, разувается и идет к кровати, залезает прямо в джинсах и прикрывает себя одеялом. Вожатый заходит, смотрит на них, удовлетворительно кивает и тянет руку, чтобы выключить свет. — Она еще не переоделась, — вдруг говорит Эшли, и вожатый тут же переводит взгляд на Челси, у которой из-под одеяла торчит только голова. — Я уже легла, — говорит блондинка, вынимая руки из-под одеяла. — Ты же в джинсах, — комментирует брюнетка. — Она просто спешила, чтобы не задерживать вас. Ты можешь переодеться, — обращается она к Челси, — или ты куда-то собралась? — Я позже зайду, выключу свет, — говорит вожатый. — Нам что, по пять лет? Сами выключим, — не очень вежливым голосом отзывается блондинка, вставая с кровати. Наверное, она зря это сказала, потому что теперь взгляд Итана становится подозрительным. Он долго смотрит на Челси, а потом говорит: — Я все-таки зайду. — И закрывает дверь. — Ты ебанутая, — Челси не собирается молчать, она раздражена. Блондинка, стоя посреди комнаты, начинает стягивать с себя джинсы. Она снимает всё, оставаясь в трусах и лифчике. Замечает, что соседка все это время смотрит на неё. Челси выключает свет, а после быстро подходит к кровати Эшли. Они смотрят друга на друга молча. Челси хотела что-то сказать, но сейчас не может подобрать слов. Она не знает, что говорить. Она просто смотрит на эту девушку, а внутри все горит то ли от желания сказать какую-нибудь гадость, то ли от желания поцеловать. Дверь снова открывается. Итан извиняется, увидев Челси в нижнем белье. — Я уже ложусь, — говорит она, и вожатый спешит закрыть дверь. Эшли все еще молчит. Если бы она что-то сказала, то Челси бы точно передумала делать то, что собиралась. Но она молчит. Что она чувствует, о чем думает? Блондинка делает еще один шаг, не сводя взгляда с серых глаз. Она опускает взгляд, начиная рассматривать губы, шею. Она точно видит, как Эшли тяжело сглатывает. Челси тут же возвращается к её глазам. Эшли медленно убирает с себя одеяло, и Челси приоткрывает рот, но она не может себе позволить замереть сейчас, поэтому быстро ставит колено на край кровати, а вторую ногу перекидывает через брюнетку, усаживаясь сверху. Они рассматривают друг друга. Челси нравится это нарастающее напряжение. Нравится эта будто осязаемая энергия, образовавшаяся между ними и вокруг них. Будто этот воздух можно потрогать как что-то плотное и горячее. Его тяжело вдыхать. Становится жарко. — Мне не всё равно, — говорит Челси. Взгляд Эшли становится более сосредоточенным. Она смотрит на девушку, словно пытается не понять, о чем она, а поверить в это. — Я просто не привыкла показывать некоторые эмоции и говорить о них. Ты меня должна понимать, — продолжает она. Челси не может позволить себе упустить возможность поговорить. Может так быть, что это вообще их последний личный разговор. Она не хочет откладывать это, не хочет ждать последнего момента. Его ведь может и не настать. Она подошла к Эшли за другим, но, оказавшись так близко, вдруг поняла, что хочет говорить. Внутри много чего, что хочется сказать, главное подобрать слова. — Ты выпила, — тихо и хрипло говорит брюнетка. — Совсем немного. — Я постоянно злюсь на тебя. Я всегда злюсь, когда не могу получить то, что хочу. Я привыкла… — А что ты хочешь? — перебивает её блондинка. — Тебя. Челси хочет вздохнуть, но воздух стал таким плотным, что это невозможно сделать. В голове проносится так много мыслей. Эти слова вызывают так много всего, ей надо зацепиться хотя бы за одну мысль. Голова начинает кружиться то ли от жары, то ли от напряжения. Что она может сказать? Эшли хочет, чтобы она не уезжала? Но они ведь и так живут далеко друг от друга? Она хочет вирта? Что значит «тебя»? Ей кажется, что если она уточнит, то всё испортит. Что если начнет копать глубже, то Эшли закроется. Но ей ведь надо понять, о чем идет речь? — Мы можем поговорить об этом, — наконец произносит блондинка. — Тут не о чем говорить, — сразу отвечает Эшли. — Ты не понимаешь. — Так помоги мне, — Челси касается её предплечий и сжимает. — Эшли, просто поговори со мной. — Это, — брюнетка отводит взгляд. Она делает паузу, подбирая слова, — похоже на ревность. Только гораздо хуже. Как это можно говорить, это просто чувство. Ты мечтаешь о своем, а меня это просто… Я ведь тоже мечтаю, Челси. Я тоже что-то люблю так сильно, что это самое важное. Важнее всего. Я понимаю, что это неправильно, но ведь это эмоции. Мне бы хотелось… — она вздыхает. — Не могу. Давай закроем разговор. Челси понимает. Так же понимает и то, что сказать это слишком сложно. Она бы смогла? — Ты бы хотела, чтобы ты стала мне важнее? Чтобы я больше переживала из-за тебя? Эшли, мне не всё равно. Ты отдалилась от меня. Ты злилась, что со мной общаются, и это была не ревность. Я просто не могу понять… Это признаки деспотизма? Я делала, как ты хотела, но ничего за это не получила, ты только становилась наглее. Как ты себе это объясняешь? Это любовь? На этих словах глаза Эшли загораются. Она злобно скалится, и Челси тут же хватает её за плечи, наваливаясь всем телом и прижимая к кровати. — Эшли, скажи мне. — Я не знаю, — громко говорит брюнетка, вырываясь. — Я не знаю, — тише добавляет она, когда Челси не выпускает её. Челси с приоткрытым ртом смотрит на неё, изучая лицо. Эшли хочет её, потому что любит, или потому что привыкла получать всё, что пожелает? Она хочет, чтобы это не заканчивалось, потому что не может смириться со своими эмоциями, хочет разделить их, хочет, чтобы Челси от этого страдала, или же она так любит, что сходит с ума при мысли о расставании? Она хотела бы, чтобы Челси не уезжала, чтобы… Блондинка тут же представляет, как отказывается от своей мечты ради этого человека. Ради человека, который сам не знает, чем руководствуется, желая что-то получить. — Я знаю только одно: сильнее всего меня злит, что тебе нормально. И это не из-за моего характера, это из-за чувств. Мне иногда так сильно обидно оттого, что для тебя это всё легко. Что я думаю о том, как я буду без тебя, а ты нет. Что мне до слез обидно прощаться с тобой, а тебе нет. Разве это эгоизм? Осознавать, что человеку всё равно? Что я хочу, а ты нет. И знаешь, неважно, чем обусловлены мои желания. Эгоизмом или любовью. Важно то, что у меня это есть, а у тебя нет. И что? Что, мне надо было тебе это говорить? Я прекрасно понимаю, каково это, когда кто-то от тебя требует того, что ты дать не можешь. Что ты на это бы ответила? Что ты на это ответишь? Ах, да, ты можешь сказать, что тебе не все равно. Ты же понимаешь, что это просто слова. Слезь с меня, пожалуйста. — Эшли, я люблю тебя, — говорит блондинка, наклоняясь к девушке. Лицо той тут же меняется. С медленным вздохом мышцы на её лице расслабляются. Теперь она выглядит не воинственной, а растерянной. — Я тебя люблю, — повторяет блондинка, касаясь лбом её лба. — И мне не всё равно. Знаешь, — она отстраняется, чтобы заглянуть в серые глаза, — я бы больше думала о том, что будет после того, как мы разъедемся, если бы мои мысли не были заняты, тем, что происходит сейчас. Как я могу думать о том, что будет потом, если мне больно от того, что ты делаешь сейчас? Что ты делала последние две недели. Я до сих пор не могу отпустить это… Не могу простить тебя. Ты лишила меня возможности грустить о том, что будет после. И я бы с радостью злилась, я была бы рада, если бы боль была злостью, но я не умею подменять эти две эмоции, как ты. Она медленно слезает с брюнетки и садится на край её кровати. — Прости, — шепчет Эшли, вздыхая. — Да, — так же со вздохом отвечает Челси и встает. — Забери мои таблетки, — говорит Эшли. — Я выпью только одну перед игрой. Они в ящике. Блондинка выдвигает ящик и берет пакетик, где осталось 4 таблетки. — Тут было шесть штук. Ты выпила две? — Челси недовольно смотрит на девушку. — Нет, одну. Ты что-то путаешь. Там было пять. Челси молча забирает пакетик. Так и правда будет лучше. Эшли выпила две штуки. Она точно помнит, что их было шесть. — Ты сможешь два дня без них? — Да. Только одну перед игрой. — В день игры я поеду в город. Мне надо забрать деньги. — Сядь, — просит Эшли, и Челси снова садится на край кровати. — Почему сейчас? Ты можешь после лагеря. — Я рассчитывала, что уеду в воскресенье, но Джесс продлила на неделю. У меня днюха послезавтра. Энди психует. Мне надо отдать деньги в срок. Короче, я свалю после завтрака, а приеду к игре. И еще я оплачу все за подготовительные, чтобы к сентябрю уже улететь. Я и так в сроки не попадаю, если я сделаю это дома, то могут отказать. Точнее, точно откажут. — То есть… два дня и половина дня, — мыслит вслух Эшли. — Ты к четырем успеешь? Лучше к половине четвертого. — Успею. Думаю, что вернусь даже раньше.