Тайный друг

Мерлину надели наручники и бросили в камеру с маленьким решетчатым окном у потолка. Мальчик был напуган почти до смерти. Свершилось то, чего он боялся всю свою недолгую жизнь. Мерлин знал, что он не виноват в том, что родился чародеем, знал, что не сделал ничего плохого. Даже тогда, когда, спасая малыша, колдовал прилюдно и попался. Это только усиливало страх и очаяние. Миру все равно, как он поступает, творит добро или зло. Он просто родился чудовищем, существование которого может вынести лишь мама, Гаюс или те, которые не знают, кто он на самом деле. Миру он отвратителен, ненужен, ненавистен и достоен лишь смерти. А смерть он видел! В деревне не раз умирали, погибали люди. Видел и как умерла их старая собака. Она жила с ним и с мамой всегда, сколько он помнил. Она была другом Мерлина, при котором можно было даже колдовать. Ей было все равно, что мальчик не такой, как все, и любила его безусловно. Она состарилась, ослепла и тихо ушла ночью. Мерлин обнимал ее, гладил и плакал. А его самого обнимала мама и тоже плакала. Эта смерть была грустной, больной, но светлой. Страшную смерть Мерлин видел, когда три года назад приходил с мамой в Камелот в гости к дяде Гаюсу. На главной площади города горел костер. Мальчику не дали наблюдать жуткое зрелище - мама прижала его лицом к себе, - но он слышал страшные крики и чувствовал, как дрожала мать. Мерлин не понимал, как люди могут быть так жестоки. Никто из толпы не попытался спасти жертву. Люди наблюдали чужие муки как интересное представление. Мерлин не знал, что сделала эта совсем молодая девушка, но ее смерть была ужасной. Ни мама, ни дядя Гаюс не могли обьяснить, кому нужна была такая казнь. Мерлин понял лишь то, что девушка просто родилась чудовищем, как и он. А теперь его ждет такой же конец! Мерлин лежал на старой соломе там, куда его бросили стражники, и не шевелился. Ему хотелось спрятаться с головой под одеяло от всего мира. Но одеяла не было. Вдруг Мерлин почувствовал, что ему нечем дышать. Как будто на голову надели мешок. В панике мальчик сел. Лучше не стало. В камере было странно темно. Может просто пришел вечер? Мерлин протянул ладошку и попытался разжечь огонек, чтобы осветить камеру. Все равно он попался. Прятать колдовство не было смысла. И крикнул от неожиданной боли. Наручники обожгли запястья как огонь! А в камере так и осталось темно - магический огонек не появился! Мальчик прошептал заклинание, одно из тех, которых научил его дядя Гаюс. Заклинание должно было избавить от наручников, но принесло только новую вспышку боли. Мерлин в ужасе попытался сорвать наручники. Но лишь поцарапал и так болящие запястья до крови. Инстинктивный страх усиливался. Мальчику казалось, что его бросили в холодную воду, что сердце вот вот остановится. Весь дрожа он забился в угол.