Тут призрак борется за жизнь, а псих за здравый смысл.

      Бен сидел и апатично пялился в экран старого дребезжащего ноутбука. Одна ладонь лежала на раздолбанной мышке, а другая на потертой клавиатуре, в которой не хватало нескольких клавиш. По комнате негромко разносился саундтрек из известной читателю игры, ибо наушники призрак себе так и не смог раздобыть.       Внезапно раздалось несколько стуков по деревянной двери, а затем она приоткрылась. В дверном проеме появилась голова Джеффа. Бен даже не повернул голову в сторону гостя. – Бен, привет, – парень прошел в комнату, почесывая черные сальные волосы, оглядываясь, – слушай, я тут у тебя свои часы наручные не оставлял? Нигде не могу найти. – Нет, не оставлял, – хмуро произнес призрак, – поищи где-нибудь в другом месте. – Эй. Что случилось? Ты чего такой сердитый? – Вудс присел на край кровати, разворачивая сидящего на стуле эльфа к себе лицом, тот лишь успел поставить игру на паузу. – Уйди, я не хочу с тобой разговаривать! – мальчишка нахмурил белобрысые брови. – Воу, а я-то где провинился? – почему-то именно к его капризам Джефф относился очень лояльно, а потому не стал раздражаться, да и любопытно стало, из-за чего этот маленький эльф на него обиделся. – То есть ты сам не знаешь? – раздраженно воскликнул Бен, – продолжишь строить из себя дурачка?! Так ты не дурак – ты самый настоящий подонок! – А вот сейчас вообще не понял, – растерянно произнес Джефф, – обоснуй! – Ты сначала поливаешь девчонку грязью, а потом признаешься ей, что она тебе нравится! Так поступают только подонки! – выкрикивает Бен, а Джефф на время впадает в ступор. Видать, что их разборки с Вильямс вчера были чересчур громкими. – А, так ты про это… – Джефф вновь почесывает сгоревшую шевелюру с неловким выражением лица, – я тебе сейчас все объясню. – Почему ты мне ничего не сказал? Ты ведь знал, что она мне нравится! Ты должен был мне сказать! – сейчас призрак выглядел невероятно жалким, Джефф молился, чтоб он не начал хныкать, – что ты мне собрался объяснять?! – Бен, сказанные мною вчера слова ничего не значат, понимаешь? – спокойно произнес парень, стараясь успокоить распсиховавшегося мальчишку. – Ты говорил, какая она веселая, умная и красивая! – не унимался Бен. – Во-первых, про красоту я ничего не говорил, а во-вторых, даже если и так, что с того? Это не меняет дела! Мы с ней не пара и никогда ею не будем. Между нами ничего не было и не будет, так зачем так из-за этого кипятиться? – начал напрягаться Вудс. – Понимаешь, дело не только в этом! Я всегда думал, что твоя неприязнь к ней связана с тем, что вы в принципе с ней никогда не ладили и являлись потенциальными врагами, но оказывается, что ты ее так ненавидишь, потому что она тебя отшила так же, как сейчас отшивает меня. Знаешь что? Это низко! Уходи! – Бен снова поворачивается лицом к компьютеру, всем своим видом показывая, что дальше он диалог вести не намерен, да и Джеффу сказать было больше нечего. Сказанные Беном слова были циничными, но по факту выходило, что еще и верными. Вудс не стал продолжать разборки, а просто встал и беззвучно вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь.       Он подонок. Вроде как он и сам это знал, но было странно слышать это из чужих уст. Если честно, то его это не слишком задевало. Он вчера сумел поставить самоуверенную Вильямс на место так, что она теперь сама избегает с ним встреч, от этого Джефф испытывал несомненное чувство удовлетворения, и перебить его было пока ничто не в состоянии. Ну и подонок он, что с того? Бен пообижается и забудет – он же дите еще, а они долго обиду держать не умеют. Так что, по сути, переживать из-за чего-то особого смысла не было.       Джефф еще не знал, что вчерашний “серьезный” разговор с Вильямс был на их практике не последним. Да и вообще все веселье было еще впереди.

*****

      Если кому-то и хотелось сейчас убивать, то это Салли. До сих пор на душе был горький осадок вчерашней беседы. Вудс выставил ее бесчувственным чудовищем, неадекватной истеричкой, сам отшил ее, а она даже не нашла слов для защиты. Она чувствовала себя тряпкой, но предложение Вудса поменьше пересекаться решила принять. В конце концов гордость иметь надо.       Был вечер, сегодня Вильямс не шла в какое-то определенное место, а просто шла вперед. Дело шло к осени, темнело рано, поэтому через час прогулки по лесу Салли уже с трудом различала окружающие ее объекты. Еще через час уже была кромешная тьма. Она вышла к окраине города. Там, почти в самом лесу, располагалась старенькая детская площадка, на которую, кажется, ни один разумный родитель не приведет своего ребенка. По крайней мере, даже на этой площадке стоял одинокий фонарь, хоть немного освещающий округу. Вот там Салли и остановилась, присела на покосившуюся деревянную скамейку и стала наслаждаться блаженной тишиной. Какое-то время все было спокойно: она сидела, дымила украденными у Тима сигаретами, думала о своем.       Всю эту идиллию разрушил резкий и пронзительный скрип качели. Салли подумала, что это ветер потревожил старый агрегат детского веселья, повернулась, чтоб в этом убедиться, но увиденной не оправдало ее ожиданий. На качели сидела девочка лет 8. Она находилась на пустой площадке ночью, одна, рядом не было ни единого взрослого. Не смотря на прохладный осенний вечер, она была в коротеньком розовом платье и босоножках, а еще в руках держала плюшевого… кажется, это был мишка. Игрушка была до такой степени потрепанной, что однозначно сказать было тяжело. А потом Вильямс разглядела на лице кровь. Что было в этой ситуации странным? Все!       Вильямс почуяла неладное, она уже собиралась встать с лавочки, затушить сигарету и подойти к ночному гостю, но девочка первой спрыгнула на землю и начала медленно подходить к Вильямс. Та ее внимательно разглядывала: печальный и растерянный взгляд, покрытые ссадинами и синяками детские ножки, кровь на лице, даже в волосах виднелись кровавые сгустки и чувство бесконечного страха в крохотном тельце. Какой ужас. – Что происходит? – у нее был писклявый детский голосок, в нем был страх. Только страх и ничего больше, – что случилось со мной? – Эмм… привет, – как-то неуверенно произнесла Вильямс, – что ты здесь делаешь ночью совсем одна? Где твои родители. – Они меня похоронили и много плакали. Я не хочу их расстраивать, – шепчет незнакомка, сжимает в руках игрушку и трясется, словно загнанный в ловушку зверек. – Что? – у Салли начинается сильный кашель, она бьет себя по груди и подавляет желание закричать, – что ты такое несешь… – Я сама видела, как меня хоронили. Что я теперь должна делать? Что происходит? – по окровавленному лицу текут слезы, Вильямс прикусывает губу до крови. – Что с тобой случилось? Расскажи, – это было слишком очевидным, чтобы не заметить. И как бы сильно Вильямс этого не хотелось, но это было правдой. Очередной несчастный призрак, застрявший в этом гадком мире между Раем и Адом. Но почему она? – К нам в гости приехал дядя. Он предложил мне поиграть, – тоненький голосок дрожал.       Салли слушала историю и чувствовала, как ее начинает трясти. Она выслушала откровения найденного ею ребенка и изо всех сил теперь старалась не заплакать. – Когда я пыталась поговорить с мамой и папой, они начинали плакать и кричать, глядя на меня. Я не знаю, что я такого сделала, но я не хочу, чтоб мои родители плакали, поэтому я здесь, потому что не знаю, куда идти и что нужно делать… – девочка поднимает на Вильямс печальные глаза, – ты не знаешь, что случилось? – Ты… ты не хочешь пойти со мной? – через силу произносит девушка, протягивая руку девочке. – У тебя шрамы на запястьях, – детская ладошка проходит по полоскам на запястье, Вильямс отводит взгляд, – такие были у умершей девочки, о которой писали в газете. А тебя тоже похоронили? Ты ведь тоже здесь… – Да. Да, тоже, – из уст ребенка это звучит не так страшно и более невинно, чем на самом деле. Салли стирает слезы с девичьего лица и ощущает осенний холод. – И мама с папой теперь тебя тоже бояться? – создавалось впечатление, что теперь они попросту поменялись ролями. Девочка боялась быть одной, а сейчас, повстречав девушку, она вела себя более спокойно и уверенно. Салли думает, что ребенком быть проще – ведь стольких вещей не замечаешь, хотя надо бы… – Да, – и Салли одновременно тоскливо и отчего-то жутко стыдно. – Получается, что ты – как я? – и такой рассудительный взгляд зеленых глаз. – Да, ты права. Получается, что так, – Вильямс улыбается, стараясь скрыть жалость. Это очень противное и мерзкое чувство. – Как тебя зовут? – девочка все-таки протягивает в ответ худенькую ручку, – я Салли. Салли Олдер. – Какое совпадение – я тоже Салли, но только Вильямс. Ты моя тезка, – они пожимают руки. – Кто? Что это за слово? – спрашивает девчушка. – Тезка – это человек, с которым у тебя одинаковое имя, – объяснила ей Вильямс, чувствуя, что теперь ее точно все в доме будут называть по фамилии, дабы изюежать путаницы. – А куда ты хочешь меня отвести? – последовал следующий вопрос. – В одно место, где тебя больше никто не обидит, обещаю, – Вильямс ожидающе смотрит на Олдер. – А ты тоже там живешь? – найдя наконец-то какую-то опору, девочка отказывалась ее отпускать. Она моментально почувствовала себя рядом с ней лучше и защищеннее. Часть проблем и страхов в один миг ушла на задний план, но девчушка не стала об этом заморачиваться – она была не в том возрасте. В этом было ее счастье, это же стало ее проклятьем. – Да, я тоже там живу, – кивнула головой Вильямс. – Тогда мы пойдем с тобой, – Олдер посмотрела на медвежонка, – его зовут Чарли. – Очень приятно, Чарли, – Вильямс пожала плюшевую лапку, – пойдемте.       Она подняла девочку и усадила ее к себе на плечи. Впереди было несколько километров до дома. Она знала, что Слендер точно не будет против маленькой гостьи, а вот по поводу остальных переживала. Она уже решила, что будет сама лично оберегать это невинное создание от неприятных моментов их не очень гостеприимного дома.       Всю дорогу они общались. Для своих лет Олдер была довольно развитой и смышленой девочкой, а Вильямс, стараясь всеми силами отвлечь себя от поведанной ей истории, разговаривала с малышкой на самые разные отвлеченные темы.       Едва переступив порог, Вильямс слышит, что в зале ведется активная дискуссия на неизвестную тему. Она обрадовалась, когда услышала голос хозяина дома. Закрыв за собой в дверь, она, не снимая ребенка с шеи, прошагала вглубь дома, оказываясь в гостиной. В один миг все перевели на нее свое внимание, а глава дома в первую очередь. – Ребят, а у нас пополнение, – произнесла Вильямс, опуская ребенка на пол, – прошу любить и жаловать.