He's in my head

Одна глупая ошибка новобранцев могла порушить его план по захвату власти в Министерстве! Том возвращался в имение Гонтов в крайней степени раздражения. Ярость немного поутихла, в этом ему помогло второе Непростительное, что испытали на себе идиоты, умудрившиеся убить свою цель, вместо того, чтобы переманить на сторону Пожирателей. Радикальные меры давно в прошлом. Том не раз об этом напоминал тем, кто привык к жестокости, а таких среди последователей имелось по счастью немного, что к лучшему. Но молодая кровь оказалась глупа. Теперь в Пророке обязательно появится статья об убийстве чиновника. Если Поттер прочтет свежий выпуск новостей — заподозрит его, Тома, чего маг желал в последнюю очередь. Хрупкое доверие, выстроенное совместными усилиями, могло рассыпаться как карточный домик от одного неверного движения. Реддл настолько привык к улыбкам мальчика, его искреннему желанию находиться рядом, разговаривать, не важно, о чём (исключение составляло лишь горькое прошлое), — что не мог позволить себе потерять единственную частичку света. Решив, что лучше сразу обо всем рассказать, а не ждать, когда правда всплывет сама, Реддл направился в гостевую комнату, где обычно по вечерам любил сидеть Гарри. Никакие поисковые заклинания не потребовались. И то, что он увидел, заставило, после недолгого удивления, улыбнуться. Нагайна, за какой-то надобностью выбравшаяся из своего гнезда, отыскала Гарри, и установила с ним контакт. Иначе бы не обвивала так бережно, словно своего змеёныша. Да и мальчишка не спал бы так спокойно в объятьях почти четырехметровой змеи. Два его живых оберега от смерти спали вместе, как хорошие друзья. Подобное видеть ему ещё не доводилось. И совершенно не хотелось их беспокоить. Более того, он захотел присоединиться к очагу концентрированного покоя. Гнев, что он испытывал несколько минут назад, словно испарился после увиденного. Сдернув с головы длинный капюшон, скрывающий половину лица при нужном наклоне головы, Реддл бесшумно подошел ближе. Однако его появление не осталось незамеченным. С Нагайной у Тома была установлена особая связь, она всегда могла чувствовать его присутствие и точно знала, где искать при случае. — Наконец-то ты вылезла из своего гнезда, — первый поприветствовал ее Том. — Без тебя скучно. И мне захотелось с нашим жильцом пообщаться, — ответила та, осторожно распутывая своё тело, чтобы не будить парня, который всё ещё спал. Она приблизилась к хозяину, чтобы обнять его. Реддл не стал препятствовать. Нагайна являлась его верной спутницей и буквально поддерживала жизнь, когда он стал бесплотным духом, озлобленным, практически обезумевшим из-за потери физической оболочки. Годы, наполненные страданиями. Ни живой, ни мертвый. Жалкий паразит. Том выбросил из головы воспоминания о тяжелых временах, и наклонился, позволив Нагайне обвить себя, ощущая непривычную тяжесть — за несколько месяцев он успел отвыкнуть от ее веса. — Кажется, за время спячки я стала тяжелее. Через пару месяцев буду линять. Весна скоро, — почти мечтательно прошипела Нагайна. Весна — прекрасное время года. Особенно прекрасна возможность всласть поохотиться на живую дичь. — Да, осталось немного, — поддержал ее Том и выпрямился, но кончик хвоста все равно доставал до пола, несмотря на то, что любимица расположилась на его плечах. — Как тебе наш маленький гость? Нагайна ответила не сразу, пришлось подумать. И все-таки приятные вещи она отметила быстро: — Очень мил для человека. Есть что-то от тебя, хозяин. И есть тепло, которым он не жадничает поделиться. — Этот мальчик носит частицу моей души, как и ты, моя милая, — ласково проговорил Том, погладив змею по хвосту, — если когда-нибудь он вдруг тебя разозлит — не убивай. — Теперь я понимаю, почему он так на тебя похож, и почему ему так легко даётся с нами сближаться. Ощущение комфорта рядом с юным жильцом стало более понятным. Но сейчас, в объятиях любимого хозяина, Нагайне было не до этого. Волновали только знакомые прохладные пальцы, мягко ласкавшие чешую. — Пора есть, — перевела тему на куда более важную. — Уже вечер. — Всенепременно. Но чуть позже, дорогая. Мне нужно поговорить с Гарри по очень важному делу. — Хорошо. Отдай приказ домовикам заняться приготовлением, пока беседуешь. Я чувствую, что разговор будет нелёгким, — предупредила змея и бесшумно сползла с хозяйских рук, удаляясь к себе в гнездо. Нагайна, пожалуй, была единственным живым существом, кто мог указывать ему, что делать. Гарри позволял себе куда как меньше, тем более, что, когда тот особенно сильно наглел, Том мог его одернуть — у парня должно быть к нему уважение. По крайней мере, как к человеку, который прожил в этом мире гораздо дольше чем он сам. — Гарри? — так же ласково, как общался со змеей до этого, обратился к Гриффиндорцу Реддл, садясь на корточки и осторожно касаясь колена, выглядывающего из-под пледа. — Просыпайся. Тот медленно открыл глаза. Ещё не видя ничего спросонья, он уставился на Тома, напоминая заспанного котёнка. Или львёнка, если делать поправку на факультет. — Привет. Ты вернулся? Всё хорошо? Том очередной раз ощутил внутри странное тепло, едва только Гарри заговорил на парселтанге. Теперь он мог это признать — мальчишка стал ему небезразличен. Вот только… в крестраже ли дело? Или же в самом ребёнке? — Нет, — честно ответил Том, так и не убрав руку с колена Гриффиндорца. — Сегодня случилась неприятность, от которой до сих пор мерзко. — Что такое? — тут же заволновался Гарри, совершенно не замечая разницы между человеческим и змеиным языками, понимая на любом из доступных. — Двое из моих людей совершили ошибку, вследствие чего был убит человек, работающий в министерстве. Завтра об этой новости узнают все, статья выйдет скандальной. Гарри, — сменил тон с раздражённого, на более спокойный, в котором слышалась сильная усталость. И всё же, по большему счету, он винил себя, доверив важное задание юным бестолочам. Им ещё учиться и учиться. — Для ясности — я этого не хотел. Мне не нужны смерти. Они лишь отдаляют меня от намеченной цели. Я хочу прийти к власти без кровопролития. Как только Гарри услышал о смерти, зеленые глаза испуганно распахнулись. Но после объяснения стало чуточку спокойнее. Он не боялся смотреть в глаза темному магу, напротив, желал этого. Будто пытался проникнуть в чужое сознание. При этом выражение лица нельзя было разобрать, что не давало Реддлу покоя. А затем Гарри задал вопрос: — А зачем тебе нужна власть? — Чтобы остановить деградацию магического общества, что перенимает много качеств от магглов. Не далек тот день, когда какой-нибудь безумец предложит выйти в свет, снять барьеры, отделяющие нас от обычных людей. Только представь, какая волна агрессии и жестокости может обрушиться на волшебников от тех, кто просто будет завидовать, только потому что в них нет магии. Будет хаос. И этот день с каждым годом все ближе, Гарри. Сотни традиций утеряны. Многие стали считаться, по мнению новых глав Британии, и других стран, запретными, помеченные как «темная магия». Поэтому так мало осталось чистокровных. И именно поэтому так мало по-настоящему сильных волшебников. Наша кровь разбавлена кровью магглов. Случилось то самое, что так опасался увидеть Том в изумрудных глазах мальчика — разочарование. Ставшее привычным и нужным ему тепло спряталось под пелену отрешения и нарастающей суровости. Парень бессильно уронил голову, словно из него вытащили опору. Зря. Зря Гарри так наивно верил в то, что Реддл мог измениться. Основополагающее его качество изменений не претерпело. Однако, сказать в упрёк нечего — он обманулся сам. — Что в моей речи ты услышал, от чего я вижу в твоих глазах разочарование? — спросил Том, едва прошло удивление, и он запрятал досадное чувство глубоко внутри, тут же вставая в полный рост. — Ты говорил, что изменился. И я поверил этому. Но самое отвратительное осталось на месте. Пожалуй, твой предок может тобой гордиться. Идею о чистоте крови ты продолжаешь нести с достоинством сквозь время, — Гарри своего положения не изменил, а в его голосе безошибочно слышалась горечь. Лицо мужчины ожесточилось. — И это все, что ты услышал из сказанного мной? — Это главное, что меня удручает, — отметил Поттер. — Уж ты-то должен знать, что магия не зависит от чистоты крови и просыпается стихийно, в ком пожелает. В противном случае, не было бы сквибов, рождающихся в исконно чистокровных семьях. Но в остальном ты прав — магический мир придёт к концу, если магглы о нём узнают. В маггловских школах тоже проходят историю, где упоминается инквизиция. Пример весьма подходящий. — Позволь я все же уточню некоторые моменты, — холод просочился в интонации. Том возвышался над подростком, и из-за своей мантии, типичной для Тёмного Лорда, а не Тома Реддла, предпочитающего в домашней обстановке брюки и свободную рубашку с закатанными рукавами, — смотрелся ещё более угрожающе. — Салазар Слизерин придерживался мнения, что грязнокровки не достойны даже ходить по той земле, что и маги. Я же ничего не имею против маглорожденных. Меня коробит другое — как под влиянием магглов изменился магический мир. Как волшебники подстроились под них и в итоге переняли большую часть их традиций, тем самым деградировав. То, что считалось нормой ещё двести лет назад — сейчас под строжайшим запретом. Традиции наших предков нужно возвращать. Именно маглорожденные должны изучать наш мир и вливаться в него, а не мы жалко пародировать их. Лицо Гарри резко изменилось и разочарование сошло на нет. Проступило даже какое-то удовлетворение. Но оно быстро сменилось серьёзной задумчивостью, являющуюся предвестником интересного спора. — Может, ты переоденешься и сядешь? — первым делом предложил. — Разговор может быть долгим. — И о чем же ты хочешь поговорить со мной? — Том остался на своем, не шелохнувшись. Отвратное настроение развернулось в полную силу. И меньше всего он хотел продолжать говорить о чем-либо с мальчишкой. — Я хочу понять твои мотивы, а не бездумно поливать грязью. Я не знаю, о каких традициях идёт речь. Но твоё возмущение о них похоже на ворчание старого аристократа, которого реформа об отмене рабства заставила распустить слуг. — На сегодня достаточно разговоров, — скривился, словно в отвращении, Реддл и развернулся, от чего полы мантии всколыхнулись вслед за ним. — Я предоставлю информацию завтра, она будет ждать тебя в библиотеке. И как только ты сам все изучишь — я поговорю с тобой. По возможности помогу разобраться в том, что не удается понять. Доброй ночи. Все это Том произнес, не останавливаясь, и пожелание на ночь, без привычных тёплых нот, он бросил, словно тряпку. Тяжелый разговор оставил неприятный осадок в душе. Вскоре Гарри так же покинул гостевую комнату, забрав с собой книгу по трансфигурации. Тема о традициях чистокровных, по его меркам, являлась полнейшей чушью. Скорее всего, многие из них уже изжили себя и чужды современным реалиям. Цепляться за пережитки глупо, с какой стороны не посмотри. Радовало одно — прежний Том Реддл был готов на всё, вплоть до уничтожения магглов. Сейчас его взгляды изменились. И пусть ещё требовалось прояснить много моментов и убедиться, что новая цель не стоит рядом с уничтожением грязнокровок — всё же был шанс что новая версия Тома гораздо гуманнее. Гарри не простит себе привязанность к воплощению зла. Она по прежнему сидела где-то в груди и ныла из-за неприятного окончания разговора. Гарри даже не смог заставить себя выйти к ужину. Ничего не хотелось. А завтра ему предстояло многое изучить, выслушать Тома и постараться исправить то, что сам же испортил.