He's in my head

Пробные прикосновения вызывали приятные мурашки и желание оказаться предельно близко к тому, кто решил его приласкать. Гарри лежал в мягкой постели, не видя перед собой ничего из-за окружающей его тьмы. Не видел, но осознавал, кто заглянул к нему. Тонкие, слегка прохладные, пальцы были безошибочно знакомы. Они играли на нём, как на музыкальном инструменте, легко и изящно. Льняная тонкая рубашка, немного великоватая по размеру, не скрывала возбуждающих частей тела. Касания к бёдрам вызвали табун мурашек, ниже живота мгновенно окатило жаром, и этот же жар перешёл на лицо, когда Гарри ощутил теплое дыхание на открытой ключице. Тело само выгибалось от ласк, которых он никогда не знал. Он был максимально беззащитен перед чужими руками, разжигающими в нём пожар. И ответить на ласку Гарри не мог — его руки проходили насквозь, словно через фантом, попытки дотронуться до дарителя приводили к нулевому результату. — Том… Теплые губы, немного влажные после облизывания, коснулись чуть выше ключицы и стали медленно подниматься наверх. Пожар, разгоравшийся внутри, ничто уже не могло потушить — только усилить, пока Гарри не спалит собой все дотла. Невозможно было терпеть сладкие пытки молча. Шумное дыхание сменялось стонами, контролировать которое Гарри не мог. Они выдавали его самые порочные желания. Его жажду ощутить куда более серьёзные действия со стороны дарителя. — Том!.. Пожалуйста, Том… м-м… Голова не хотела соображать. Никаких мыслей и осознания себя, как личности. Он превратился в один сплошной комок удовольствия. Где бы его не касались — он остро реагировал. И вскоре начало расти ощущение неудовлетворения. Пробных прикосновений и осторожных поцелуев, с легкой щекоткой, — стало недостаточно. Несдержанность, пылкость, немного боли — тело требовало это. Осторожный Том мог стать грубым. Заставить его, Гарри, кричать и долго биться в оргазме. Это в его силах... только бы попросить… — Том! Пробудившись ото сна, Гарри первые секунды не понимал, что происходит. Одеяло, в которое он закутывался каждую ночь, теперь валялось где-то на полу, под головой отсутствовала подушка. Самого его бросало в жар и чувствовалась противная влажность на нижнем белье… Во сне он практически предавался блуду с… Томом. — Вот же бесстыдство, — прошептал парень, прижимая руку к голове, чтобы буйствующие воспоминания улеглись наконец. Это был просто сон. Мокрый, сладкий, обжигающий сон. И даже после пробуждения он ощущал всё, что там было — влажные поцелуи, обжигающие прикосновения. — Докатился… — Гарри, — знакомый голос в голове никогда еще не пугал и не смущал одновременно. После вздрагивания Гарри взялся за подушку и тут же прижал ее к пылающему лицу. — Ты знаешь, как работает наша связь? С услышанным вопросом он лишь сильнее вдавил подушку в лицо, почти душа себя. Он, Мордред подери, знал как их связь работает, весь прошлый год страдал от неё! Том мог легко и невозбранно проникать в его голову, не важно бодрствует он или же спит. А то и корректировать сны. — Я чувствую то же, что и ты. Если бы Гарри так не желал провалиться сквозь землю, или просто сдохнуть от стыда, он бы уловил издевку в голосе мужчины. Тому полагалось злиться из-за незапланированного подъема в пять утра. — Ты так громко звал меня в своем сне, что я невольно откликнулся. Парень несчастно застонал в многострадальную подушку. Было бы проще смириться, если бы только он один все знал. Знание Тома убивало вконец. И сказать Гарри толком-то нечего. Только одно — позорище. Вопрос, как теперь Реддлу в глаза смотреть? Он ведь сгорит от стыда… — Ты находишься в пубертатном периоде. Эротические сны — это нормально. Даже с моим участием, — теперь Том говорил почти серьезно, убрав из голоса насмешку, чтобы парень с собой что-нибудь не сделал. Или же со спальней в последствии магического выброса. — Долгое время я единственный, кто находится рядом с тобой. Вот и стал объектом желания. — Где-где я нахожусь? — не понял Гарри, когда профильтровал остальные слова. Но так и не нашёл успокоения. Возникшая тишина стала плохим признаком. Парень продолжил лежать, почти не двигаясь, и не отпускал свою подушку. А очень скоро услышал шаги, от которых сердце в груди замерло от страха. Если это то, о чем он думал… если в самом деле это так… то он… он… Дверь открылась и на пороге появился Том. Накинув сверху только халат, так как пришел из своей спальни, даже не думая о том, чтобы одеться, он молча направился к постели, на которой в комочек свернулся парень, словно ребенок, так и не показав своего лица. Даже когда Реддл устроился на свободной части постели, перед этим подняв с пола одеяло. — Гарри? — вновь обратился к парню, вторую подушку кидая себе за спину, чтобы удобно было полулежать. — Перестань прятаться. У тебя происходит процесс изменения в организме, ты взрослеешь. Это и называется пубертатный период. Или по-другому — половое созревание. — Ну… взрослею я и дальше что? Какого дьявола мне такое снится?! — чувствуя себя на грани, готовый едва ли не разреветься, как девчонка, после пережитого позора, Гарри дернулся, прошипев что-то еще сквозь зубы. Но подушку так и не убрал. Только недавно приснившийся ему в развратном сне Том теперь успокаивал его и пытался что-то объяснить. Только в голове ничего не укладывалось. Понимания его слова не приносили. Не говоря уж о том, что объект желания рядом лежал! Как продолжение, или же начало его сна. Осталось только чуть-чуть поближе подобраться и решиться на первое прикосновение… «О, Мерлин, о чем я только думаю?!» — Повторюсь, ты долгое время имеешь контакт только со мной. Не удивительно, что объектом твоих желаний стал именно я. Не воспринимай так близко к сердцу. Это не более, чем потребность тела. — У меня никогда раньше не было такого. Ничего и ни разу. Максимум, я один раз целовался, но чтобы так… — Гарри едва смог отложить несчастную подушку, и на смену стыду пришла апатия. — Тебе ведь только шестнадцать, — напомнил Том, наконец имея удовольствие видеть смущенное лицо парня. Переборол свой стыд, и молодец. — Рано или поздно должно было начаться. А сейчас прими ванну и возвращайся в постель. Солнце только начало вставать. — Хочешь сказать, что это нормально? Видеть такое во сне и желать даже после пробуждения? Это же полный разврат! — Гарри поднял растерянный взгляд. Лохматый, взъерошенный и растерянный Поттер, без очков, напоминал беззащитного мальчишку, которого хотелось утешить и укрыть от всего, желательно собственными объятиями. Реддл поддался своим желаниям, притягивая растерянного таким поворотом гриффиндорца к себе поближе. Он принимал как данность испытываемое к Поттеру. — Нормально, Гарри. Сон тебя раззадорил. Ты помнишь, как тебе было хорошо, и хочешь это испытать в реальности. Никогда еще Гарри не получал объятья со стороны темного мага. Инициатором всегда был он, а тот лишь отвечал, в большинстве своем с неловкостью. Смятение начало будто пропадать. Прохладные руки гасили пожар, ещё горящий внутри, и Гарри уткнулся носом в грудь Тома, вдыхая запах его тела и начиная, наконец, понемногу успокаиваться. А позже, когда принял ванну, по совету Реддла, приятно удивился, обнаружив того в своей постели. И не просто ожидающего, а заснувшего. Гарри аккуратно и тихо как кошка, лёг с ним рядом, накрыв одеялом их обоих. Тепло, умиротворение и запах Тома быстро навел сон. Он даже не заметил, как уснул, прижавшись к боку мужчины.