He's in my head

Ехать домой после выматывающих экзаменов — настоящее облегчение. Омрачало радость одно — отсутствие друга. «Золотое трио» распалось при загадочных обстоятельствах. Каждый их учебный год заканчивался неприятностью, но втроём они преодолевали все невзгоды. Шестой курс не обошелся без очередной передряги. Вначале казалось — на Рона и Гермиону сваливаются проблемы только когда Гарри рядом. А позже выяснилось, что отсутствие Поттера оборачивается не меньшей проблемой. Его исчезновение стало огромным ударом. Рон помнил их последний разговор, в гостиной Гриффиндора, а затем Гарри ушёл на встречу с директором, после которой исчез. Его просто вывезли из школы. Сколько бы Рон с Гермионой не пытались выяснить правду — Дамблдор ограничивался одним — Гарри готовится к битве с Волан-де-Мортом. Где, как, почему так скоропостижно и в одиночку — ни на один из этих вопросов ребята не получили ответа. Они не раз порывались написать письмо, только вот не знали куда. Как объяснил профессор Дамблдор, Гарри, скорее всего, запретили писать. Переломный момент случился при конфликте с Малфоем. Блондинистый упырь с уверенностью утверждал о смерти Гарри. И аргументов не нашлось — друзьям нечем было оспорить слова Хорька. Они подумывали снова приготовить оборотное зелье, чтобы выпытать у Малфоя больше подробностей. И Гермиона согласилась, чему Рон обрадовался и устыдился одновременно (они совсем испортили некогда правильную девочку), но пробраться в хранилище ингредиентов не получилось — Слизнорт, ведущий зельеварение, запечатал дверь хитроумным образом. Как сказала Гермиона — чары сдадут взломщика. Так им пришлось отказаться от хорошей идеи. Другие же варианты казались полнейшим безумием, большая часть которых сводилась к одному — покинуть территорию школы, чего сделать они не могли — защита Хогвартса была притчей во языцех. А на летних каникулах, пусть и давали свободу передвижений  — ограничивали в магии. Что раздражало больше всего — до семнадцатилетия оставалось всего несколько месяцев! Какой идиот придумал это нелепое ограничение на использование магии несовершеннолетними?! Гермиона засела в библиотеке озадачившись поисковыми чарами, в чём Рон никак не мог помочь — на книги у него была страшнейшая аллергия, да и не умел он так работать с информацией, как это делала его девушка. Уизли до сих пор не мог поверить, что такая девушка, как Гермиона, согласилась с ним встречаться. В конце-концов он часто тормозил, и если бы не Гарри с его намёками, тупил бы и поныне. Тем не менее, пусть они и начали встречаться, но их отношения не переходили определённую черту, и были несколько невинны — от дружбы их отличало лишь желание больше проводить времени вместе и редкие, легкие поцелуи. И никаких вольностей. Единственный раз когда они позволили чувствам взять верх — на станции, перед тем как распрощаться на лето. В едином порыве заключив друг друга в обьятья, они слились в поцелуе, полном любви и нежности. А после Рон ещё долго смотрел вслед девушке, бегущей навстречу своим родителям. Его же ожидала тоскливая поездка домой. Навстречу шуму, семейному хаосу, когда покой может только сниться. Дома было бы куда спокойнее, если бы не проделки Фреда с Джорджем. Эти неугомонные балбесы умудрялись портить кровь Рону даже когда начали жить самостоятельно, ведь они часто приходили навестить родителей, особенно на каникулах, когда приезжали «малышка Джинни» и «балбес Рон». Тогда их дом превращался в бедлам, где никто не знал покоя. Приструнить близнецов иной раз и матери было не по силам. Более-менее тихо становилось только под вечер, когда вся энергия растрачена, хочется поесть и полениться. Но даже в спокойствии Рон не переставал думать о лучшем друге, который черт знает где, и не ясно, в порядке ли вообще, и о своей девушке, с которой расставание оказалось слишком тяжелым. Хотелось услышать ее голос, увидеть, зарыться руками в копны непослушных волос, прижать к своей груди и вдохнуть запах легких цветочных духов, и чего-то напоминающего запах книг. Он сел за стол и взял лист бумаги, решив написать ей, что приравнивалось к настоящему подвигу. Писать парню никогда не нравилось, и не давалось. Слова сумбурно бились в голове, не желая складываться во что-то приемлемое. Спустя час раздумий, из-под пера вышло что-то, за что ему наверняка станет стыдно, но на большее он всё равно не способен, так что отправил как есть, надеясь, что сова справится: «Привет, Гермиона! Мы, вроде как, обещали писать друг другу, прежде чем ты появишься здесь, рядом со мной. Уже третий день пошел, а от тебя ни одной весточки. Я надеюсь, что с тобой все хорошо, и сильно тебя не напрягают. Мало ли, может, ты сильно занята с родителями. А еще я, типа, скучаю. По тебе. Хочется увидеться как можно скорее. Мама, кстати, о тебе говорила. Джинни ей о нас рассказала. Дурочка. Я сам хотел! Теперь не отстанет от меня. В общем, я буду ждать от тебя ответного письма. Поделись своими новостями, если они у тебя есть. Рон Уизли. Твой Рон». Ответное письмо придет не раньше, чем через несколько дней. Это ожидание окончательно добьёт несчастного влюбленного парня, он соскучится еще сильнее. Даже по её занудству об учёбе, о которой не стоило забывать. В этом вся она. — Эй, Рон, хорош страдать, спускайся есть, — подала голос сестрица, дай Мерлин ей здоровья. — Обычно ты стоишь с тарелкой и ложкой, едва запах почуешь. — Аппетита нет, — вяло ответил ей Рон. — О-о, влюблённость дурно на тебя влияет, — хохотнула Джинни, — Иди, а то похудеешь. Задохликом ты Гермионе точно не нужен. — Молчала бы лучше! Издевки сестры ни к чему были. Уж могла бы и не вставлять свои комментарии, и без этого тоска съедала. Рон не понимал, какого дьявола она решила настроение портить, его и так почти нет. И, видимо, поняв, что ничего не добьется от хандрящего старшего брата, Джинни ушла. У неё и свои дела имелись. На самом деле, видеть Рона в таком состоянии, как минимум, непривычно. Как максимум — начинаешь переживать. В том, что Гермиона не станет играть его чувствами, Джинни была уверена. Но видеть как брат с каждым разом угасает без неё — крайне обидно. Да и не только из-за нее. Помня о том, что случилось в Хогвартсе, она более чем на сто процентов была уверена, что причина плохого настроения и долгих переживаний, связана с исчезновением Гарри. Кто-то мог бы сказать, что наступили темные времена и недалек тот день, когда Волан-де-Морт проявит себя, вступая в бой со Светом, но Джинни в это не верила. С последней кровавой резни и метки в небе прошло много времени. Если это затишье, то уж больно длинное.

***

С появлением Гермионы в Норе Рон стал просто сиять. Они переписывались на протяжении двух недель и с каждым разом письма начинали содержать все более личный характер. Оба безумно скучали. И когда Гермионе выпала возможность уехать — она сделала это. Родители ее отпустили, с условием, что в последний месяц каникул она снова будет дома. С её прибытием всё семейство Уизли заметно расслабилось. Эти пару недель они побаивались за Рона, страдающего от одиночества и тоски по своей девушке. Оно и понятно — дружили шесть лет, прежде чем начать встречаться. Такое сложно забыть. Когда же парочке позволили, наконец, побыть одним, Рон отправился с ней в комнату и мягко прижал к себе, сразу, как дверь за ними закрылась. — Я… скучал, — немного смущенно ответил Рон. А ведь хотел сказать это с уверенностью, мягко, и еще добавить комплимент о том, как прекрасно Герми выглядит, но… не смог. Это все, что он из себя вытянул. А его объятья — всего лишь порыв, который он не смог сдержать. И он почти ощущал её улыбку, и запах её волос. Чуть отстранившись, Гермиона посмотрела ему в глаза и без слов сразу потянулась за поцелуем. От Рона веяло теплом, в котором ей так нравилось растворяться. Он был массивной комплекции и складывалось ощущение, что он может защитить её от всего. Письма не могли передать того, что испытывали они сейчас. Не могли дать ощущение тепла и нежности от присутствия дорогого человека рядом. Рон никогда не умел подхватывать разговоры и обсуждать разные темы, диапазон его знаний был слишком узкий. Но с Гермионой он не ощущал этого. С ней получалось разговаривать о разном, чего раньше не замечалось, когда они были просто друзьями. Гарри являлся источником их взаимосвязи. Без него вряд ли бы они вообще были друзьями. На первом курсе так Рон считал Гермиону просто заучкой, и обижался на нее каждый раз, когда та являлась лучшей на их факультете. А теперь… мог ли он подумать о том, что будет так обожать эту девушку, которая знала, наверное, всё на свете? Скажи ему это раньше — он бы смеялся долго и громко. А теперь ничего, болтают и целуются. Прерваться заставил только громкий хлопок и падение чего-то тяжёлого. — Чтоб тебя, — выругался до боли знакомый голос. — Привет, ребята. Посреди комнаты стоял, улыбаясь… Гарри Поттер, собственной персоной.