— Считаете гордость пороком или добродетелью? — Не знаю. — Мы пытаемся найти в Вас какие-то изъяны… — Я нахожу трудным прощать глупость и зло других, по отношению ко мне. Моё уважение, однократно потерянное, потеряно навсегда. — Да, с Вами лучше не шутить. Как жаль, я так люблю посмеяться. Джейн Остен. «Гордость и предубеждение».
Обычное воскресное утро. Я уговорила матушку сходить в церковь, и хоть она посчитала престранным, что ребёнок двух лет связывается с религией, сам проявляя инициативу, всё-таки согласилась. За два года жизни, люди поняли, что у меня какие-то свои причуды, и вспомнили, при этом, какую-то далёкую родственницу, никак иначе — графиню. Меня нельзя было назвать набожной, но иногда, словно в традицию, я появлялась в числе прихожан. Когда я вспомнила, что в Европе, чаще всего, католические церкви, это меня нисколько не взволновало. А почему должно, собственно? Многие знают, что разделения, как такого, и не было в церквях. И католицизм, и православие считали почти «слитым вместе», только были небольшие исключения в молитвах и т.п.; Люди себе что-то надумали, а мы мучаемся. Рыжие кудрявые волосы сделались чуть завивающимися, цвета молочного шоколада; а глаза из зелёных превратились в карие. То, что я и в этой жизни оказалась красавицей, несомненно, порадовало меня. Ну, а люди, кричащие, что внешность — не главное, самые настоящие вруны, так и знайте! И в синеньком платьице да в туфельках чёрненьких я с матушкой поехала в церковь. Почему-то ко мне пришли мысли о скромности, и о том, что её сейчас совсем не хватает. Честно, я никогда не страдала, что девушка должна быть до безумия скромной, как и полагается — ходить в юбке не ниже колена, и не говорить ничего более «спасибо, вы так добры, всегда рада вас видеть», но иногда наряды нынешних людей переходят все рамки дозволенного. Ох, не моё дело, не моё дело, конечно… Все мы знаем, что если смотреть на других снисходительно, кто-то так посмотрит и на тебя. С моими причудами, к слову, легко можно прикопаться к чему угодно! Величественный золотой купол с крестом наверху заставил сердце сжаться от светлости, что мощно, волнами исходила… Энергия, светлая энергия, как долго ты не появлялась в моём сердце, и не заполняла его столь стремительно?.. Покрестившись три раза, я медленно пошла по ступенькам, и все лишние мысли — казалось, совершенно ненужные — тут же улетели куда-то далеко. Дверь в церковь открылась, и передо мной открылся воистину божественный вид, заставив, на пару секунд, задержать дыхание от изумления. Разрисованные стены, где были изображены святые, мученики, ангелы и сам Господь. Женские высокие голоса звучно распевали молитвы на латыни, дополняя общую картину.***
Пришёл к моему отцу лучший друг. Я его, честно, недолюбливала, потому что вечное распивание спиртного и этот подозрительный взгляд наводит на меня непреодолимую панику. И как с ней бороться, ах, как бороться, если меня уже уличили в чём-то? Но в чём же можно уличить маленькую девочку, которой и трёх лет нету? Право же, не мог он понять о переселении души?.. Во всю говорили о предстоящем событии — появлении дитя у этого мрачного и подозрительного человека. Как-то, невзначай, батюшка начал рассказывать про свой день. Он упомянул плотный завтрак, хорошую разминку, и как мы с матушкой поехали в церковь. Мистер Блек не был бы мистером Блеком, если бы не имел случая задеть меня новым саркастичным комментарием. Конечно, он догадывался о моей некоторой осознанности вещей, которые происходят отнюдь не в два года, и не боялся кидаться завуалированными колкостями. Зная, что пожаловаться я не смогу, это было вдвойне умно. — Белла сама проявила инициативу? — его лицо исказила шальная улыбка. — Думаю, надо отучивать детей от подобной чуши: с таким успехом она уже к шестнадцати уйдёт в монастырь, и не увидите вы больше своей любимой дочери. Матушка тут же всполошилась: — Как же, как же в монастырь?! Она же ещё и жизни прожить не успела, ничего не успела сделать! — тут она наклонилась к мужчине, и проговорила проникновенным шёпотом: — Думаете, запретить ей ходить, пока она серьёзно не увлеклась? Ах, и моя ведомая матушка, конечно же, поверила каждому его слову! Не подло ли пользоваться наивностью, которая так некстати проявляется у дамы при разговоре обо мне?!.. — Я ничего такого не думаю, — говорил мужчина, как бы и одобряя, и не одобряя одновременно. Ох, каков плут! — Но дети быстро ко всему привязываются, особенно если им это нравилось всегда. Сейчас Белла проявила инициативу: ясно, как день, что она этим заинтересована. Тут в разговор, что могло показаться несколько нахально, если бы не сложившаяся ситуация, вступил отец, пару раз кашлянув: — Билли, наверное, твоя жена совсем заждалась, не будет ли ревновать? — шутливая форма всегда смягчает предложение, что произошло и в этот раз. — Уже девять часов, думаю, тебе пора идти. Мистер Блек удивился, прищурился в своей манере, как всегда делал, смотря на меня, и, немного потоптавшись на месте — верно, ожидая, что друг просто пошутил — уехал домой. Вруны и хитрецы всегда получают по заслугам, и никак иначе! Но беспокойное чувство не покидало меня. Ходя по собственному дому, всегда ожидала какой-то уловки. Я так люблю тебя, моя милая тревожность, но ты опять пришла совсем некстати! Может, зайдёшь на чай в субботу? Я найду для тебя время… И заснула я, всё-таки, со злостью на мистера Блека. Строит из себя невесть что, весь такой напыщенный ходит, но вовсе не осведомлённый, а я мучаюсь да оглядываюсь по сторонам. Тьфу ты! Надоел, гад!