***
Читать газеты перед школой, рано утром, было как-то удивительно, ведь немало отличались они от тех, что почитывала я раньше. Щедрыми цветами красноречия не были усыпаны статьи (лишь изредка заголовки), а язык был прост и скуп. Конечно, уж это не делалось сильным огорчением, ибо, как говорится, что-то становится хуже, а что-то — лучше… Матушка сегодня не делалась рассеянной и потерянной, как обычно бывало, что уж вызвало мои беспокойства. Немного подумав, я, всё-таки, откинула их, ибо всё с человеком может случиться, отчего матушка так собрана, и поэтому долго думать на эту тему я не решалась. Батюшка чуть постукивал ложкой о стакан с кофе, а мне сделалось как-то завистливо. Уж они с десяток кружек в день хлебают, а мне и глотка не дают. Верно, вредна вся эта затея с таким большим количеством кофе, но когда, дорогой читатель, что-либо такое меня останавливало?.. — Мамочка, милая, — решилась я, чуть делая свои глазки просящими. Матушка тут же повернулась ко мне, доброжелательно улыбаясь, и сделалась заинтересованной в моих речах, а я продолжила похвальбу: — Моя хорошенькая, алый цветочек ты мой, да не дашь ли ты мне-с чуть кофе отхлебнуть-с? Вам, знамо, покажется вся эта сценка глупой и невыразимо смешной, но всякое осмеяние я пресекаю, ибо спать хотелось невыносимо. Она тут же потупила взор, чуть нахмурилась, что исказило её доброе и наивное лицо, а засим, как-бы извиняясь, поспешно начала тараторить: — Конечно-конечно, что ж ты раннее не попросила? В школу, Белла, опоздаешь, ах, ещё как опоздаешь! Ну на, возьми-возьми кружечку! — и я улыбнулась вновь появившейся её рассеянности.***
В школе, как всегда, была суета и толкотня, и вечное однообразие, каюсь, нагоняло скуку. Рюкзак не являлся тяжёлой ношей, что безмерно радовало. Первый урок уж был уроком словесности… иль как сейчас это говорят? Ах, да не до этого, совсем не до этого! Прозвенел звонок. Все уселись по своим местам, а мистер Снейп (он уж у нас ведёт и словесность, и литературу) чуть кашлянул в своей манере, а засим начал урок. Я сидела на последней парте, но зрение у меня было отменным, так что видно всё было не хуже, чем с первой. — Так… — мистер Снейп чуть замялся и вновь кашлянул. — Сегодня мы с вами проходим различное написание и употребление в речи частицы «not». Её уж нужно говорить с осторожностью и ни при каких таких обстоятельствах просто так… — он, по обыкновению своему, когда заканчивал какую-то мысль, начинал прохаживать по классу и делался хмурым и угрюмым. На нём сегодня был серенький костюм, кой-как напяленный, чёрные лодочки и его постоянная нелепость тоже делалась постоянным спутником. Волосы были прилизаны и напомажены, а всё лицо то и дело поблёскивало. — Да… хм… — многозначительно отозвался мистер Снейп, что тут же вызвало некоторые смешки в классе, но уж никакого дела до них ему не было. — Давайте поговорим, что кому нравится и не нравится, а потом сделаем кой-какие выводы… — Эмили? — девочка чуть дёрнулась, а засим с вопросом поглядела на учителя. Это та самая девочка с рыжими косичками и в простеньком синем платье. Право, она была слишком тихая, но от того не менее заметная. — Ты можешь рассказать с помощью частицы «not», что тебе не нравится? — Могу, — сказала Эмили и замолчала. Да-с, здесь и не поспоришь, ибо ответ на вопрос сделался вполне чётким и исчерпывающим. Увидев, что её ответа всё ещё ждут, она опять вздрогнула и ответила: — Я не люблю молоко и отвечать на уроках, — и ответ её нисколько не был подвержен осмеянию. — Хм… да, хорошо, — изредка подобные междометия, до самого конца урока, врывались в абсолютную тишину.***
После уроков я решила идти с Эмили, так как её дом был рядом с домом батюшки и матушки. Мне не делалось угнетаемым находиться в её компании, даже во время продолжительного молчания, наоборот, уж как-то слишком спокойно. Оказалось, что девочка любит сочинять некоторые такие стишки, и я с упоением слушала те, которые знала она наизусть. Я, в свою очередь, рассказала про увлечение рисованием, но что оно смешное и несерьёзное, да и рисую я только для домашних. Не забыла упомянуть про сочинительство, но не стихов, а прозы. Конечно, лукавством(и никак иначе, дорогой читатель) было бы сказать, что сочиняю сама, так что вся похвальба моя посыпалась матушке, ибо про Мастера упомянуть не могла. Вскоре солнце сделалось таким неприятным и жарким, что мы ускорили шаг. Получить солнечный удар хотелось меньше всего. Я озвучила эти мысли вслух, на что девчонка как-то странно рассмеялась, чуть поглядела на меня, а засим укрыла своей панамкой. — Маргарита? — позвала Эмили, уж когда мы подошли близь моего дома. Я не сразу поняла нестандартность данного обращения… — Да-с? — с благоговением отозвалась я, надеясь на милое прощание с собеседницей. Засим, вспомнив своё иностранное имя, я панически поглядела на девчонку, и нервозность вся отразилась в улыбке. — Ты, знамо, ошиблась при обращении, а я, с глупости, отозвалась. Уж знай, милая моя, нехорошо называть людей кой-какими именами, которые не их собственные, ибо оскорбить это и обидеть может… — руки давно дрожали, но напускной обидчивый вид получился вполне. — Мм, не их собственные? — девочка, как бы в забытьи, повторила мои слова. — Так почему ты отозвалась, Маргарита? И я вся уж дрожала, а глаза мои делались страшными, а ком подступал к горлу и т.д. и т.п. и перечислять можно тут долго...