«… было ли у тебя такое чувство, будто внутри тебя что-то сидит? Оно не пугает. Напротив, тебе кажется, что ты и это нечто одно целое? Долгое время оно не могло пробудиться, а сейчас рвётся наружу, хочет показать силу…»
Эти слова, адресованные Ренгоку, не были излишне приукрашенными, а их значение — преувеличенным. Мирай описала брату ощущение, зародившееся не так давно внутри неё, которое тревожило её, даже если она знала, благодаря дару предчувствия, что ничего плохого за ним не стояло. Ответ Ренгоку заставил девушку задуматься, а потом и вовсе опять абстрагироваться от окружающего мира, чтобы погрузиться в собственные мысли. Мирная тишина, господствующая в ордене Глицинии, куда она прибыла по приказу досточтимого Главы, помогли Мирай это провернуть. Из-за спокойной обстановки, витающей в воздухе, девушка отчётливо слышала свои мысли так, что, казалось, они были живыми людьми и о чём-то нашёптывали ей на ухо. Это была одна из форм медитации, жуткая и пугающая, но невероятно действенная, которой её обучил не кто иной, как мастер Тэтсуо. Господин Дракон, как его называла в тайне Мирай, занимался не только её физическим развитием, обучив цугуко владению катаной и всем стилям Дыхания Пламени, но и духовным тоже, благодаря чему она умела читать, писать и неплохо знала математику. Действительно, мастер Тэтсуо походил на старого дракона, повидавшего многое за жизнь, который старался передать весь свой опыт молодому поколению. И передал. Он много рассказывал Мирай о демонах, попадавшихся ему на пути, и о их способностях. Поведал цугуко о магии крови, которая и помогала людоедам обретать мистические способности. Девушка впитывала информацию, как губка, и всегда просила рассказать больше. Господин Дракон улыбался и всегда выполнял просьбу ученицы. Встреча с демоницей, искусно сочетавшей магию крови со игрой на сямисэне, запомнилась ему больше всего. Музыка и опасность сливались воедино, создавая смертоносный дуэт. Мастер Тэтсуо помнил всё до мельчайших деталей. Её голос с хрипотцой, произнёсший: «Плоть и кровь, пропитанные отчаянием и страхом, самый лакомый кусочек для демона». Надменная улыбка алых, словно маки, губ. Серебристый смех, когда он обнажил катану, приготовившись обезглавить демоницу. И первая струна запела. Мир вокруг померк. Его окружила тьма, лишающая рассудка. Две струны подали свой голос. Оглушающая тишина буквально давила на разум. Затем струны стали звучать одна за другой. Хаотично. Быстро. Создавая мелодию, которая словно изучала сознание жертвы, чтобы использовать полученную информацию против неё. Затишье. Тёмная темница начала воспроизводить самые важные воспоминания и искажать их до безумия, всё ближе и ближе подбираясь к «сути души». На этом моменте рассказа Господин Дракон замолк, а потом признался, что тогда он подумал о своей скорой смерти. Он поддался магии демоницы. Стиснув зубы, смотрел на ложные воспоминания. По мере приближения к «сути души», демоница сама подходила к жертве ближе. Как всё произошло? Мастер Тэтсуо не помнил. За долю секунды он замахнулся катаной и снёс голову демонице. К его ногам упал зловещий сямисэн. «Сямисэн — прекрасный музыкальный инструмент. Но я больше не могу слушать его без паники.» А если она попробует использовать метод той демоницы? Только основываться он будет не на магии крови, а на медитации. Также пробраться к «сути души» через самые важные воспоминания, опираясь на звучание сямисэна. К счастью, он нашёлся в ордене Глицинии. Может, так Мирай удастся узнать правду. Мирай взяла в руки сямисэн. Она любила играть на этом инструменте, когда выдавалось свободное время и он был под рукой. Единственная вещь, которая приносила ей радость и покой в ненавистной окейе Хаяси. Девушка вздохнула. Надо начинать. Закрыла глаза. Сосредоточилась. Ударила медиатором по струне. И без того тёмный ночной мир поглотила страшная мгла. Непроглядная. Напоминающая чудовище, которое загнало жертву в угол и игралось с ней, заставляя нервно и обречённо ждать момента, когда оно выпрыгнет и схватит её когтистыми лапами. — Мои самые главные воспоминания из жизни, — голос Мирай эхом пронёсся по этому «антрацитовому измерению», — как я стала той, кем являюсь сейчас? — неожиданно спросила она у бездонной пустоты. Как она стала такой? Какие эмоции и чувства её переполняют? Запела первая струна. За ней две другие. Потом снова первая. Вторая. Рождённая мелодия показала воспоминание. — Девочка моя, — позвал её Господин Дракон. Она подняла голову и выжидающе посмотрела на него, — скажи мне, знаешь ли ты, зачем я привёл тебя сюда? Догадываешься ли ты, что тебя ждёт впереди? — Когда вы забирали меня у госпожи Хотару, то сказали, что сделаете из меня сильного и смелого человека с благородной целью и невероятными возможностями, — точь-в-точь повторила его слова Мичи. Господин Тэтсуо ухмыльнулся, — да? — Да, — он кивнул, — а кто должен быть сильным и смелым? Какой человек преследует благородную цель? Мичи задумалась: — Воин! — воскликнула она, когда догадалась. — Господин Сато, вы воин? — Я истребитель, — поправил её старик. Глаза Мичи удивлённо округлились. Последнее слово она явно недопоняла. Господин Дракон усмехнулся и добавил, — истребитель демонов. — Демонов? — голос Мичи не задрожал. Она не испугалась, как и предполагал старик, а заинтересовалась. — Мне рассказывали про них, — ему показалось, что сказать девочка собиралась иное. Мама рассказывала ей о кровожадных существах? Или же отец? — они очень опасные и вредят людям. — Верно, — и вновь одобрительный кивок, — но есть люди, которые дают им отпор. Истребители, девочка моя. Они сражаются за наш с тобой покой. Я — бывший истребитель, — господин Тэтсуо заметил, как в глазах Мичи пробежали искорки, — и хочу сделать тебя своей цугуко, наследницей. Лик Мирай озарила улыбка. С того дня у неё началась другая жизнь, изнурительные тренировки, дополнительное обучение… Но она была цугуко великого, по её мнению, человека, поэтому старалась изо всех сил, с каждым днём открывая другую грань себя. Медиатор вновь ударил по струнам, вырывая девушку из воспоминания. Её путь продолжился. Сямисэн запел. Финальный отбор. Мирай Сато, бывшая Мичи, выглядела на нём, как растрёпанный воробей, который отыскал укромный уголок, где никто и ничто не сможет найти его. Она крепко сжимала катану, вручённую ей Господином Драконом и изучала изумрудными глазами исподлобья, скрываясь за длинными, спутанными рыжыми прядями, остальных участников вступительного отбора. Не все из них, как подметила Мирай, знали техники дыхания, многие были простыми мечниками, которым, наверно, нечего терять. Девушка нахмурилась. Вернутся с этой горы и станут истребителями лишь единицы. Мастер Тэтсуо об этом тоже предупредил. И она сама может не спуститься обратно. Но Мирай не собиралась подводить наставника. Повернув голову, она внезапно столкнулась со взглядом бушующего океана, что с неподдельным интересом изучал её. В нём Мирай прочла многое… Мальчик с обсидиановыми волосами, собранными в хвост, пытался держаться уверенно, выражение лица его казалось каменным. Видимо, он умел скрывать свои эмоции также хорошо, как и Мирай. Мальчик всё смотрел и смотрел на девочку, поэтому та просто отвернулась, однако этот взгляд так и остался перед её глазами. — Воробушек! Здравствуй, — к ней подошёл Ренгоку. С лица его не исчезала улыбка, а с лица Мирай — холодность. — Удачи тебе на отборе, — она надеялась, что на этом их разговор закончится, однако Ренгоку так не считал: — Давай держаться друг друга, — он взял её за руку. Мирай почувствовала приятное тепло, — я не хочу тебя потерять, сестричка. — Что? — она не верила своим ушам. — Как ты меня назвал? — Сестричка, — серьёзно повторил Ренгоку. Почему он решил… принять девушку в свою семью? А она так быстро привыкла быть её частью? Но рядом с ним Мирай поняла, какой именно должна быть настоящая семья. И с каждым днём всё больше благодарила высшие силы, что она у неё появилась. Мирай заставила сямисэн запеть в последний раз. Ещё одно воспоминание, отпечатавшееся глубоко в сознании Мирай. О дне, который поначалу сулил гордость и радость, а потом принёс великую скорбь, отзываясь мучительной болью в душе, затмевая собой все краски мира. Возможно, со временем разум свыкся этим, боль стихла, но её отголоски девушка до сих пор чувствовала в душе. Действительно ли этот момент настал? А, может, она случайно угодила под какое-то наваждение или же чью-то иллюзию? Но это было самой что ни на есть правдой. И с сего дня Мирай Сато, цугуко бывшего Столпа Пламени Тэтсуо Сато, пополнила ряды одних из самых сильнейших истребителей демонов. Хоть на лице её сохранились ледяное спокойствие и серьёзность, девушка ликовала внутри себя. Досточтимый Глава удостоил Мирай такой чести, как звание Столпа. Подвести, разочаровать, огорчить его она не имела никакого права. Так говорил мастер Тэтсуо. Его слова девушка запомнила на всю жизнь. Нужно побыстрее сообщить мастеру Тэтсуо и Ренгоку новость. Брат, наверно, подпрыгнет до потолка от радости за Мирай и затем кинется обнимать сестру, засыпая поздравлениями вместе с Сенджуро, их маленьким солнышком, а мастер — одобрительно кивнёт и с родительской гордостью в глазах посмотрит на свою цугуко. Мирай поспешила покинуть поместье Убуяшики. — Умер! Умер! — девушка остановилась, глянув в небо. Её ворон-уз, по кличке Тору, кружил над ней, сообщая. — Тэтсуо Сато умер! Отошёл в мир иной с улыбкой на лице! Мастер Тэтсуо умер? Но ведь Мирай сегодня утром беседовала с ним. Как же так? Злая шутка судьбы? Почему она решила так поступить именно сейчас? Грудь резко будто сдавило в железных тисках, с каждой секундой сжимающихся сильнее. Сердце заболело так, что хотелось расцарапать грудь, сломать кости и вырвать его, чтобы избавиться от боли. Из лёгких выбило воздух. Она начала задыхаться. Перед глазами всё плыло. Ноги подкашивались. Кто-то, возникший за спиной из ниоткуда, схватил девушку за плечи и не дал ей упасть. Ренгоку? Совёнок? Нет. Брата отправили на задание, а в поместье находились лишь досточтимый Глава с его семьёй. — Тихо, — раздался бархатистый баритон. Мирай развернули одним движением. Она столкнулась лицом к лицу с Томиокой. Столп Воды внимательно изучал изумрудные глаза девушки, наполнившиеся слезами, которые та еле сдерживала. — Отпустите меня, Томиока-сан, — стараясь унять дрожь в голосе и сохранить присущий ей ледяной тон, строго произнесла Мирай. Томиоку девушка встретила ещё на окончательном отборе вместе с рыжеволосым мальчиком со шрамом на щеке. Однако с тех пор, по его окончанию, он сильно изменился, стал более замкнутым, нелюдимым, молчаливым… У него всегда было невозмутимое выражение лица, как и у Мирай. И почему-то ей казалось, что непонятная сила притягивала её к нему, словно магнит. — Я понимаю твои чувства, — сказал Томиока перед тем, как обнять девушку, — плачь, — произнёс он, — плачь, если надо. Не сдерживай эмоции. Потом будет хуже, Мира. Я буду рядом. После слов Томиоки слёзы ручьями потекли по щекам, падая на его хаори. Девушка была не в силах ни остановить их, ни остаться одной в такой момент, поэтому обняла Томиоку в ответ, судорожно прошептав: — Спасибо, Гию. Это был первый раз, когда они назвали друг друга по именам. Тьма опять окутала девушку с ног до головы вместе с ощущением спокойствия. И в ней Мирай увидела танец. Безумный танец пламени и льда. Две противоположные стихии не пытались побороть друг друга, наоборот, они стремились вместе возвыситься, слиться воедино, чтобы создать нечто новое, прекрасное. Красные и синие искры кружились в водовороте, исчезали во тьме и возрождались вновь, как феникс. Мирай резко распахнула глаза. Её лоб покрылся испариной. Солнце только начало лениво выползать из-за горизонта. Она вздохнула. Девушка думала, что прошло несколько минут, а на самом деле — часов. Опустив взгляд на сямисэн, Мирай заметила на струнах то, что повергло её в шок. Струны… Тонкие белёсые струны сямисэна покрылись инеем. Мелкие кристаллики льда переливались на солнце всеми цветами радуги, напоминая бриллианты, и совсем не собирались таять под тёплыми лучами дневного светила. На вид хрупкие, но на самом деле — невероятно прочные. Когда Мирай дотронулась до них кончиком пальца, то они показались ей твёрдыми, словно мрамор. Брови Мирай удивлённо вздёрнулись вверх. С головы до ног её охватило чувство волнения, и ещё где-то там затаилось томящееся предвкушение. Но вот чего? Неужели оно связано с тем, что девушка только что изобрела Дыхание Льда? Или же ответвление от Дыхания Пламени. Это так захватывающе. Интересно, что бы сказал мастер Тэтсуо по этому поводу? И догадывался ли Господин Дракон о таком? — Странно, — высказалась вслух Мирай, до сих пор не оторвав взгляда от поблёскивающих струн музыкального инструмента, — удивление было мимолётным мгновением, и сейчас оно сменилось привычным мне спокойствием, — какая ирония, ведь Ренгоку всегда твердил, что девушка обладала «ледяным спокойствием», — судьба просто… — она пыталась подобрать подходящее слово у себя в голове, — коварная, — усмехнулась, — вещь, братик. Так и должно быть. Без сомнений. Предначертано судьбой. Вот почему в душе Мирай ощутила гармонию, хоть и не полностью. Наверно, всё изменится, когда она освоит Дыхание Льда и разработает его стили. Пока рано кому-то сообщать об этом открытии. Для начала нужно его изучить. К счастью, впереди девушку ждало путешествие по всем отдалённым уголками Японии, что давало время на освоение Дыхания Льда. Долго продлится её путешествие? Как скоро она сможет увидеть родных, Кёджуро и Сенджуро? Честно говоря, Мирай даже не ожидала услышать одобрение досточтимого Главы в ответ на её предложение. И, как нарочно, фраза Шинобу не угасала в памяти: «Беспокойное сердце никогда не сможет усидеть на месте. Удачи вам, госпожа Сато». Что ж, она уже приняла решение и собиралась придерживаться его. Мирай отложила сямисэн. Всё-таки отсутствие сна дало о себе знать, и тело сковала слабость, а голова стала будто свинцовой. Никто её не беспокоил, хотя, судя по солнцу, настал полдень. Видимо, обители ордена Глицинии не решились прервать процесс медитации. Отлично. Стоило девушке почувствовать мягкость прохладной подушки и накрыться одеялом, как она сразу же погрузилась в царство сновидений. Лёд… С чем же он может быть связан? Что его сопровождает? А если представить ледяную пустошь? Огромная заснеженная местность, где нужно осторожно ступать, прислушиваясь к хрусту снега под ногами, чтобы не утонуть в сугробах. Холодный ветер сковывает движение прочнее любых цепей. Здесь постоянно неистово бушуют метели, принося ещё больше снега, под которым порой скрывается опасность. Что получается? Мёртвая тишина. Безмерное спокойствие. Адский холод. Ни единой души вокруг. Поглощение всего живого. Это и сопровождает лёд. Первое представление о Дыхании Льда сложилось отталкивающим, но важно ведь то, как оно будет применяться, чему послужит. Добру. Во имя спасения. За всех людей, ставших жертвами демонов. Любой стиль Дыхания должен использоваться ради благой цели. Мирай спала. И сквозь сон её разум пытался начать разрабатывать Дыхание Льда, его основы. У неё есть время. Более, чем достаточно. Возможно, в предстоящем путешествии на свет появится новый вид Дыхания…***
Время. Оно сравнимо с бурлящей рекой. Быстротечно. Неумолимо. Как бы сильно ни хотелось человеку замедлить его ход, время не остановится, не подчинится, продолжит свой путь. Прошло два года с тех пор, как Мирай отправилась в обход по забытым духами местам Японии. Посетив одно, она тут же передавала информацию досточтимому Главе о том, что за демоны встретились ей в пути, сколько их было, какими способностями они обладали. Попадалось много старших демонов, кровожадных и беспощадных. Ни одной Высшей или Низшей демонической Луны. Где же скрываются эти чудища? Они используют демонов послабее для своего прикрытия. Пока пешки принимают на себя удар, о’ни, наиболее приближённые к Кибутсуджи, с каждым днём набираются сил, съедая невинных людей. Как это мерзко и подло… Демоны не прикрывают друг друга. Любой о’ни скорее всего предпочтёт спасти собственную шкуру, а не помочь другому, утопающему. Им чужда любовь, им нечего терять. Их жизни наполнены лишь одиночеством, страхом, жестокостью и внутренней пустотой. В этом и есть отличие о’ни от людей. Несомненно, человеческий род слабее физически демонов, но сила духа, упорство, вера и любовь (то, что не понять созданиям Кибутсуджи) — источники такой великой силы, которую ни один демон не сможет одолеть. О’ни — марионетки в руках Кибутсуджи, его прикрытие. Он держит их в ужасе. Мирай, сталкиваясь с демонами, видела его в их глазах, испытывала к ним… жалость и сочувствие, ибо они не являлись хозяевами собственных жизней и мыслей. Наверное, за такое мнение остальные Столпы бы осудили Мирай. Девушка подняла голову, подставляя лицо мягким порывам ветра и тёплым солнечным лучам. Несколько минут спокойствия. И она снова отправиться дальше. — «Нужно написать письмо Сенджуро», — Мирай с улыбкой подумала о младшем брате, — «он такой любопытный, хочет знать всё в подробностях, о том, где я побывала, что видела», — если удавалось, то она отправляла вместе с вороном-уз небольшой сувенирчик маленькому солнышку, — «не переживайте, Кёджуро, Сенджуро, скоро я вернусь». Ветер сильно разгулялся, колыхнул волосы, закрывавшие правый глаз с вертикальным шрамом. Разница со стороны не особо заметна, но если внимательно присмотреться, то становится ясно, что правый глаз — стеклянный. Безжизненный. Мирай дотронулась до глубокого шрама. Она не забыла то, как он появился. Всё произошло на финальном отборе. Мирай и Кёджуро держались и прикрывали друг друга, как и договорились. В один день небо заслонили тучи, которые позволили демонам выйти на охоту днём. Их было много. Голод доводил о’ни до безумия, огромное желания отведать человеческую плоть делало их непредсказуемыми. В какой-то момент напали двое. Мирай оступилась, поскользнулась и оказалась придавленной к земле изголодавшимся демоном, пока Ренгоку дрался с другим. О’ни сильно сжал её руку, державшую катану, из-за чего девушка не могла использовать оружие. Когда Ренгоку пришёл сестре на помощь, о’ни успел лишить её глаза. Тогда девушка дала себе обещание, что ни один демон больше не коснётся её. — «За два года», — пронеслось в голове Мирай, — «я смогла разработать лишь один стиль Дыхания Льда», — она сжала кулаки, — «с большим трудом. Что мне не хватает, мастер Тэтсуо? Может, стили Дыхания Льда нужно создавать, основываясь не на Дыхании Пламени. Лёд — это одна из форм воды. Значит… Мне может помочь только Гию Томиока», — при одной мысли о Столпе Воды по телу Мирай пробежало непонятное волнение. Но девушка понятия не имела, где находился сейчас Томиока, и сомневалась, что в скором времени они вообще встретятся. — Приказ! Приказ! — завопил её ворон-уз, круживший в воздухе. — Всем Столпам явиться на собрание! Приказ! — не унимался Тору. — Явиться на суд мечника Танджиро Камадо, что носил собой сестру, обращённую в демона, Незуко! Приказ! — Мечник с демоном? — удивилась Мирай. — Этот юноша либо смел, либо глуп. Но приказ досточтимого Главы не обсуждается. И ей предстояло встретиться с ним и с другими Столпами. Да будет так…