Рыжеволосая гейша

      Столпы. Вы спросите: «Что это за странное слово? Какую тайну оно скрывает?». А ответ будет таков…       Столпы — храбрые и самоотверженные воины, самые могущественные мечники во всей организации истребителей демонов. Они достигли небывалых высот, освоили Стили Дыхания до такого уровня, что боль от ран и усталость стали им абсолютно не страшны. Столпы являлись примером для всех начинающих мечников. Каждый в тайне мечтал когда-нибудь пополнить их ряды, ведь только они могли дать достойный отпор Двенадцати Демоническим Лунам. Однако быть Столпом значит нести на плечах большую ответственность, с которой справиться в состоянии лишь единицы. Недаром «отличившихся» — всего десять.       И Мирай была одной из них, вторым Столпом Пламени… и, возможно, первым Столпом Льда.       Нельзя сказать, что девушка тесно общалась со своими сослуживцами. Столп — несомненно могучий мечник, но даже ему порой необходима помощь*. Ещё одна мудрость мастера Тэтсуо. Господин Дракон вновь оказался прав. Столпы — сильны, но не всесильны и не бессмертны, как демоны. Порой, чтобы одолеть о`ни приходилось выполнять миссию с напарником. Даже в такие моменты Мирай не особо охотно шла на контакт, ограничиваясь дежурными фразами. Для всех она, наверно, была неприступным льдом, удачно замаскировавшимся под пламя.       Мирай предпочитала одиночество, но не слыла одинокой. Людей, которым удалось пробиться сквозь лёд её сердца, звали Ренгоку Кёджуро, Митсури Канроджи и Томиока Гию. Только с ними из всех Столпов девушка чувствовала, что может быть собой и не получить в ответ неловкое молчание или же тяжёлый взгляд. Это совсем никак не задевало Мирай, но она начинала чувствовать себя неловко, хоть и не подавала виду.       Но как же так вышло? Ренгоку и Митсури, в мире не удастся больше отыскать таких светлых, чистых сердцем и искренних людей, какими были эти двое. Они напоминали солнечные лучи, миссия которых вселять в сердца людей надежду и любовь. И, как известно, от их воздействия лёд всегда таял. А Томиока… Он будто слился с ней воедино. Время от времени Мирай казалось, что она всего лишь льдинка, дрейфующая в водах безмерного океана его глаз.       Девушка одёрнула себя. Каждый раз, когда она думала о нём, Томиока полностью поглощал её разум, обрушивался на неё водопадом.       — «Как же это глупо», — ругала себя Мирай. Не такой её хотел видеть мастер Тэтсуо, — «но, Гию, ты в самом деле океан».       Все десять Столпов вновь собрались вместе, а он держался на расстоянии от них. Могущественные мечники окружили связанного парнишку, лет четырнадцати, чьи глаза и волосы были алого оттенка. Его лицо — всё в ранах, форма истребителя местами порвана. Даже, только глянув его, можно понять, какая боль сейчас сковала его тело. Так отразился на нём бой с Низшей Луной. Но мальчик, нужно отдать ему должное, старался ослабить её своей техникой Дыхания. Шёл суд над ним.       — «Значит, вот ты какой, Танджиро Камадо», — подумала Мирай, — «тебе страшно. По глазам вижу. Но твой страх… какой-то другой. Понять не могу».       Девушка не спешила покидать удачного укрытия и присоединяться к суду. За время, которое потребовалось ей, чтобы добраться до штаба, девушка твёрдо решила — разобраться в ситуации, понять, почему юный мечник без всякой опаски носил с собой сестру-демоницу, а потом уже выбрать одну из двух сторон.       — Прошу поверьте мне! — говорил Танджиро с мольбой, надрывая горло. — Незуко никогда не причинит вреда людям! — в его голосе послышалась сталь, что впечатлило Мирай. — Она обратилась больше двух лет назад и за это время ни разу не напала на людей! Она не такая!       Верилось с трудом, вернее, не верилось совсем. Демонам трудно сдержать жажду человеческой плоти. Чаще всего они этого не делают, иначе та лишит их рассудка. Однако Танджиро так старательно пытался доказать, что его сестра не опасна, из-за чего Мирай хотела верить мальчишке. И даже… верила ему. Ведь то, что Незуко не напала в первую очередь на него, родного брата, — уже чудо.       Девушка посмотрела на Томиоку, стоявшего в стороне ото всех. Ворон-уз сообщил, что Столп Воды тоже нарушил устав, защитив Незуко от Шинобу Кочо. Сердце в груди забилось быстрее. Почему? Что сподвигло Томиоку оставить демоницу в живых? Мирай уверена в одном, если он так поступил, значит, на то были веские причины.       — Незуко может сражаться вместе со мной, как истребитель…       — Заткнись! — его речь прервал грубый мужской голос.       Взгляд появившегося Шинадзугавы сфокусировался на юном мечнике, из-за которого в нём вспыхнула буря негативных эмоций. Между бровями Столпа Ветра пролегли глубокие вертикальные морщины. Он смотрел на паренька сверху-вниз, всем своим видом показывая, что испытывал к нему и его сестре презрение и отвращение. Сильнее всего на свете Шинадзугава желал сейчас вспороть живот мальчишке за то, что тот нарушил устав и подверг людей опасности, таская с собой демоницу.       — «Безмозглый болван», — пронеслось в голове Шинадзугавы, — «я самолично избавлюсь от тебя и отродья в этой дрянной коробке».       В считанные секунды Столп Ветра переменился. Уже нескрываемые искры ярости и безумия заплясали в его тёмных глазах ещё резвее. Танджиро начал готовиться к худшему, но было видно, что он больше переживал за младшую сестру, чем за себя. Так вот, что за страх он испытывал! Мирай поразилась юнцу: собственные судьба и жизнь, которую сейчас он мог с лёгкостью потерять, ни капельки не волновали его, ведь главное — Незуко, демоница и бессмертное существо, сестрёнка…       — «Ради единственного оставшегося члена семьи ты сделаешь всё, даже пожертвуешь собой», — подумала девушка, наблюдая за игрой эмоций на лице мальчика, — «напоминаешь мне Кёджуро. Может, стоит дать тебе шанс?»       — Намечается что-то интересное, ребятки, — заговорил Шинадзугава, одной рукой приподняв в воздух коробку, где находилась Незуко. Мирай нахмурилась. Намерения Столпа Ветра ей совсем не нравились. Но почему она вдруг так распереживалась за судьбу обычной демоницы и провинившегося мечника? — Кретин, — обратился он к Танджиро, — таскаешь с собой чудовище? Говоришь, что она может сражаться как истребитель? Что, совсем ополоумел?       — Господин Шинадзугава, — прозвучал мягкий голос Шинобу, — извольте не своевольничать. Поставьте коробку на место, — почти приказным тоном произнесла Столп Насекомого. К сожалению, Шинадзугава пропустил её слова мимо ушей. Неудивительно. Сейчас он был слишком зол.       — Видишь ли, сопляк, — рука Столпа Ветра потянулась за катаной, в миг обнажившейся. Малахитовый меч заблестел на солнце, — это невозможно!       Шинадзугава замахнулся клинком ничирин. Мирай поняла, что пришёл её черёд показаться: она сорвалась с места. Катана Столпа Ветра рубанула воздух там, где он только что держал коробку с Незуко, но та вдруг исчезла. Шинадзугава замер от неожиданности и тут же принялся осматриваться в поисках пропажи.       — Кажется, вам сказали не своевольничать, — холодно произнесла Мирай, обратив на себя внимание всех Столпов, — господин Шинадзугава.       — Сестричка, — протянул Ренгоку.       — «Мирай», — про себя радостно воскликнула Митсури, закрыв рот ладошками, чтобы спрятать улыбку, — «настоящая Снежная Королева. Прелестная!».       — Сато, — прорычал Столп Ветра, не отводя от девушки, державшей коробку, пристального взгляда, — решила наконец показаться? — издевательски протянул он. — А-то я уж решил, что ты сгинула где-то…? — Шинадзугава не стал продолжать, оскалившись.       — «Ещё один Столп?» — Танджиро испуганно смотрел то на Мирай, то на коробку. — «Она спасла Незуко», — он принюхался, — «от неё пахнет печалью и…», — Танджиро глянул на Томиоку, но взгляд Столпа Воды был прикован к рыжеволосой девушке.       — Мне льстит ваше беспокойство о моей персоне, — равнодушно отозвалась Мирай, чем разозлила Шинадзугаву ещё больше, — однако я не позволю вам причинить вред девочке внутри, — она поставила коробку на землю, позади себя. Оттуда послышался тихий скрежет. Девушка присела на одно колено рядом с «домиком» Незуко и приложила ладонь к деревянной поверхности дверца. В секунды беспокойство демоницы стихло, и скрежет прекратился. Танджиро с благодарностью посмотрел на Мирай.       — Мирай, — произнёс Обанай. Его змея высунула красный раздвоенный язык и зашипела. Девушка обратила на него свой взор, — ты, наверно, ещё не знаешь всех деталей, но девочка…       — Демоница, — продолжила фразу за Столпа Змеи девушка, — это не новость для меня и в данный момент не повод для вас, — последнее слово адресовалось Шинадзугаве, — вредить ей.       — Значит, ты тоже нарушаешь устав, подобясь Томиоке, — вздохнул Обанай, — печально…       — Так или иначе я избавлюсь от девчонки, — прорычал Шинадзугава, до побеления костяшек сжав катану, — ты не помешаешь мне, Сато.       Мирай поднялась на ноги и повернулась лицом к Столпу Ветра. В изумрудных глазах за ледяным спокойствием сейчас скрывалось бушующее пламя, готовое вырваться наружу. Танджиро заметил, как Ренгоку и Томиока напряглись. Они могли броситься к Мирай в любую секунду. Он и сам хотел направиться к девушке, чтобы помочь защитить Незуко.       — Ува­жа­емый Гла­ва к ва­шим ус­лу­гам, — до них до­нес­лись го­лоса, словно слившиеся в один, двух де­вочек, до­черей Ка­гаи Убу­яши­ки.       Танджиро и глазом моргнуть не успел, как Столпы преклонили колени перед человеком, вышедшим на свет: высокий статный мужчина с волосами чернее ночи и глазами белее снега. Половина лица его покрылась ожогом? Нет, это какая-то болезнь, которая, видимо, прогрессировала с каждым прожитым им днём:       — Доброго дня всем. Он воистину прекрасен. Наверно, и небо сегодня чистое, голубое.       — Рады видеть Вас в добром здравии, досточтимый Глава, — в холодном тоне Мирай проскочила мягкость, что не ускользнуло от Митсури. У Столпа Любви не получилось сдержать ухмылочку.       — Мирай, — мужчина улыбнулся девушке, наклонив голову, — ты всё-таки успела добраться. Хорошо, что ты снова с нами. Я несказанно счастлив — мы собрались вновь вместе в прежнем составе.       За столь короткое время пребывания здесь Убуяшики, Танджиро успел проникнуться к нему уважением. А голос досточтимого Главы, словно успокаивал, хотелось внимать ему вечность. От него пахло добротой, сочувствием и решительностью. Вот почему Столпы готовы были отдать жизнь за Главу и его дело.       — Уважаемый Глава, — вежливо и почтительно обратился к Убуяшики Шинадзугава, — перед началом собрания мы бы хотели побольше узнать о менчике, Танджиро Камадо, и о его сестре.       — Прошу прощения за то, что всех вас напугал, мои дорогие и любимые ребятишки, — начал мужчина чарующим голосом, — должен вам сообщить, что Танджиро и Незуко я уже принял. Надеюсь, вы тоже будете к ним благосклонны.       Мирай глянула на Танджиро. Его глаза наполнились слезами радости.       — «Так сильно переживаешь за сестру», — она задумалась.       — Я блестяще возражаю! — сообщил Тенген. — Мы боремся с демонами, а не сотрудничаем с ними.       — При всём моём уважении к вам, — следующим проговорил Ренгоку. Мирай отвлеклась на голос брата, — я однозначно против, — девушка сжала кулаки. Приказу досточтимого Главы нельзя противиться. Однако и Столпы правы — демоны враги истребителей, всегда ими были и будут.       Слушай своё сердце, Мирай. Когда разум будет молчать, оно подскажет тебе верный путь.       — Тогда, — Убуяшики повернул голову к дочери, — письмо.       То, что Саконджи Урокодаки написал в письме, Мирай слушала вскольз. Внутренний диалог настолько увлёк девушку, что очнулась она на том моменте, где говорилось: Томиока и Урокодаки вступились за Незуко, и, если демоница подведёт, то они и Танджиро вспорят себе животы в знак извинения.       — «Гию, ты уверен в Незуко настолько сильно, что готов поставить на кон собственную жизнь?».       Всё пронеслось, как в тумане.       Шинадзугава, воспользовавшись замешательством Мирай, схватил коробку и прыгнул в темноту дома Убуяшики. Хочет доказать, что Незуко опасна. А если сможет? Что тогда?       Несколько раз Столп Ветра проткнул «убежище» Незуко вместе с ней. Как бы сильно ей не хотелось вмешаться, девушка не могла. Она должна убедиться окончательно, чтобы…       Незуко не укусила Шинадзугаву. Она смотрела на кровь, капающую с раны Столпа Ветра, но не напала. Эта девочка всеми силами подавляла в себе демоническую сущность, поскольку понимала: если она даст слабину, то назад пути уже не будет для неё. Кровь и плоть людей станет наркотиком, зависимость от которого побороть уже невозможно. Она не желала превращаться в чудовище, уподобляться Мудзану. Мирай приняла решение:       — Досточтимый Глава, позвольте, — она подняла руку. Незуко и Танджиро могли стать их главным козырем в борьбе с прародителем демонов, — я хочу вступиться за Незуко Камадо.

***

      Прошло время. Ничего не изменилось. После того, как собрание Столпов завершилось и досточтимый Глава позволил своим подчинённым разойтись, Мирай первой покинула дом Убуяшики. Она прекрасно понимала, что теперь-то отмолчаться у неё не получится, и Ренгоку добьётся от сестры правды, когда встретится с ней в следующий раз, чтобы выяснить причину такого решения. Однако Мирай сама себе не могла объяснить, что конкретно сподвигло её вступиться за Танджиро и Незуко. Слишком сложно, ибо разум твердил одно, а сердце — совершенно другое.       Я просто хочу, чтобы ты не забывала, что я всегда рядом с тобой, сестричка!       — «Прости, совёнок, что так черства по отношению к тебе и не могу поделиться сокровенным», — молила брата девушка, зная, что он никогда не услышит эти слова, — «но я сама себя не понимаю…»       — Мира, — знакомый бархатистый голос позвал Мирай, когда она брела уже далеко за воротами поместья досточтимого Главы. Томиока. Он решил проследовать за ней? Почему? Судьба оказала ей услугу, которую нельзя упускать.       Мирай остановилась, собралась с мыслями и духом, и к Томиоке повернулась уже та, кого Митсури окрестила Снежной Королевой: прямая спина, королевская осанка, к которой её приучил мастер Тэтсуо, обжигающе-ледяной взгляд и каменное, будто у статуи, выражение лица. Столп Пламени, а внутри у тебя безумный хлад. Именно. Вот какой она должна быть.       — Я счастлива видеть тебя целым и невредимым, Гию, — ровно произнесла Мирай, — всё-таки прошло два года…       — … с нашей последней встречи, — продолжил Томиока, — я помню, — виновато и сожалеюще. Вода всегда так спешит***.       — Прекрасно, — ответила девушка. Томиока сделал первый шаг навстречу к Мирай. Заметив, что она и с места не сдвинулась, наблюдая за ним, продолжил идти к ней.       Приблизившись вплотную, Томиока прислонился своим лбом ко лбу Мирай, обхватив её лицо ладонями, и заглянул ей в глаза, где на изумрудной глади мерцало северное сияние. Оно влекло его за собой, искусно заманивало в своё таинственное пространство и очаровывало холодной и тихой красотой. Столп Воды отдал бы всё, чтобы навсегда раствориться там без следа.       Девушка же тонула. С каждой секундой. Океан его глаз — всепоглощающий и незабываемый. Стоит только один раз узреть синеву его глубин, и этот образ будет преследовать повсюду. В нём она забывалась, пропадала, чувствовала себя защищённой, лишённой всех проблем.       — Гию, — Мирай решила нарушить гармонию, воцарившуюся между ними, — мне нужна твоя помощь.       — Да, — он отстранился, — в чём дело?       — Уже поздно. Останься в поместье Сато на ночь, а утром я расскажу тебе.