«
Гию мне жаль, что ты так считаешь…»
Тихий и ровный голос Мирай эхом пронёсся в голове Столпа Воды.
Даже если бы Томиока находился в толпе людей, то их крик не заглушил бы её пленительного шёпота. О чём же девушка сожалела? Она ведь не виновата… Но считала себя таковой. Из-за него. Томиока отстранился от мира, закрылся от людей и жил в иллюзиях собственной слабости и ненависти к самому себе.
«
Мне жаль, что у меня не получилось помочь тебе…»
Мирай ошибалась, а он молчал. Пусть кто-нибудь задаст Столпу Воды вопрос о том, что для него сделала девушка, и незамедлительно последует ответ: «Спасла меня». Возможно, он покажется резким и преувеличенным, зато Томиока не соврёт. Он угодил в свирепствующую снежную бурю, что нисколько не навредила ему, а отгородила от мглы погружающих его в уныние мыслей. И бураном этим оказалась дева, по имени Мирай Сато, которая напоминала зимний рассвет.
Стоило «снежной королеве» появиться в его жизни, он ощутил, как по венам вновь разлилась жизнь. Ошибку совершил здесь он один: вместо того, чтобы тянуться к Мирай, Томиока отдалялся от неё также, как от всех остальных. Находясь вдалеке от девушки, с каждым днём он убеждался, что нуждается в ней, словно в глотке свежего воздуха. Учащённое сердцебиение при одном упоминании о Мирай служило тому доказательством.
Томиоке следовало бы побороть себя, принять своё прошлое, ведь его уже никак не изменить, чтобы жить дальше, не терзаясь. Однако сделать это не так просто. Человеку трудно принять себя за своего врага.
— Гию, мне трудно дышать, — сквозь сон послышался женский голос, который он везде и при любых обстоятельствах мог узнать, принадлежащий Мирай. Томиока в одно мгновение открыл глаза, понимая, что сильно сжимал её в своих объятиях. Как и когда она здесь оказалась? Однако из-за её присутсвия на душе стало спокойнее… Столп Воды ослабил хватку, но не отпустил девушку. Он хотел, чтобы она находилась рядом.
Мирай заметила, как пристально изучал её взглядом Томиока. Она посмотрела на него в ответ, позволяя ему погрузиться в омут зелёных глаз, пленивших его в ту же секунду. Внутри Столпа Воды зародилось какое-то странное чувство, противиться которому он мог и не хотел. Девушка потянулась своей рукой к его лицу, зарылась ей в колкие и растрёпанные волосы, цвета воронова крыла, а потом притянула Томиоку к себе, чтобы прислониться своим лбом к его. Было что-то особенное в этом жесте, что-то личное, почти интимное, принадлежащее только им двоим. То, что они ценили больше всего.
— Что такое, Гию? — спросила девушка, не разрывая зрительный контакт.
Словно чародейка, Мирай влекла его к себе. Её голос напоминал зов сирены, из-за которого много кораблей с одурманенными моряками пошло ко дну. Нефритовый блеск глаз лишал мыслей, занимая их собой, вновь и вновь вспыхивая пламенем в голове и сверкая, как лёд в лучах утреннего солнца.
— Гию, — продолжала звать Томиоку девушка, слегка нахмурив брови из-за его молчание и тревоги за него, — ответь же что-нибудь.
Мирай почувствовала тепло, исходящее от руки Столпа Воды, на талии, плавно скользнувшее на бедро, сжав его. Одно резкое движение, и девушка оказалась лежащей на спине. Томиока навис над ней сверху, наслаждаясь будоражащей близостью их тел, о которой грезил в те минуты, когда девушка, находившись вне зоны досягаемости, всплывала фантомом в его мыслях. Но сейчас Мирай была здесь, с ним. Томиока чувствовал такое сильное желание, какое не испытывал ни к кому больше.
Томиока, упираясь левым локтём в футон и положив правое колено между ног девушки, прошёлся долгим взглядом по её тонкой шее и ключице, скрытой за плотной тканью кимоно. Мирай же смотрела на Столпа Воды в ожидании его действий, замерев, будто всем телом прислушиваясь к нему. Вожделение охватило их целиком. И он поддался.
Девушка немного отклонила голову. Заманивающе. Это послужило последней каплей. Томиока жадно припал к её шее, покрывая поцелуями, оставляя на бледной коже красноватые следы. Свободной рукой он начал стягивать с Мирай мешающее кимоно, оголяя ей плечи, продолжив целовать шею, перемещаясь уже на ключицу, прикусывая кожу.
Что-то внутри девушки начало отзываться на движения Столпа Воды: она не хотела, чтобы тот останавливался, содрогаясь каждый раз, стоило губам Томиоки вновь коснуться её шеи или ключицы. Дыхание стало прерывистым. Теперь уже её холодные руки пробрались под его хаори, блуждая по плечам, разгорячённому идеальному торсу, из-за чего он судорожно выдохнул ей в шею.
— Мира, — сладко прошептал Томиока имя девушки, оторвавшись от её измученной шеи, чтобы снова увидеть изумрудный блеск этих очей и понаблюдать, как заворожено она поглядывала на разбушевавшийся океан в его глазах.
Столп Воды приблизился своим лицом к лицу девушки. Их лбы и кончики носов соприкоснулись. Большего… Он хотел, желал большего… Мирай согнула правую ногу в колене, зазывающе коснувшись ей торса Томиоки, а затем обвила руками его шею, сократив между их телами последние сантиметры.
Он осторожно накрыл своими устами её мягкие, но холодные губы. Непреодолимое желание согреть их вспыхнуло внутри него, отодвинув на задний план остальные мысли. Столп Воды с приглушённым рыком, заставившим девушку вздрогнуть от неожиданности, углубил поцелуй, сминая губы Мирай всё сильнее с каждой секундой.
Шквал эмоций обрушился на девушку. Казалось, вся грусть, недопонимание и скованность были раздавлены между их губами в безумном танце, который только продолжал набирать обороты. И ничего больше не существовало вокруг для них кроме друг друга, кроме чувств, что овладели ими.
В порыве страсти Томиока прикусил нижнюю губу девушки, и это словно отрезвило его:
— Извини, — отстранившись, произнёс он, мигом повернувшись к ней спиной.
На Мирай словно вылили ушат холодной воды: она приняла сидячее положение и натянула стянутое кимоно обратно на плечи, но всё же пришлось придерживать ткань рукой, чтобы та не упала. Девушка встала с футона, не смея повернуться к Столпу Воды, и вышла из комнаты с пустым взглядом. На пороге поджидал её ворон-вестник, который держал в клюве аккуратно сложенном послание.
Моя милая сестричка,
уж очень ты резво убежала с собрания, как вихрь, я даже не смог сообразить, в какой момент ты исчезла. Твоё состояние меня тревожит, воробушек, и я намерен серьёзно с тобой поговорить. Уважаемый Глава отправляет меня на задание, так что после него готовься к беседе.
Твой брат, Ренгоку Кёджуро
***
Весь день Харуми настойчиво преследовали тревожные мысли, словно назойливые комары. Даже если девушка пыталась отвлечься повседневными заботами и невыполненной работой, они всё равно вспыхивали в голове: возвращались, усиливаясь в сто крат, мощным потоком обрушивались на её сознание. И сердце чуть ли не выпрыгивало из груди, а руки начинали дрожать. Из-за переживаний девушка непроизвольно похрустывала тонкими пальцами, хоть и пыталась контролировать эту ненавистную привычку.
Ожидание съедало Харуми изнутри. Минуты растягивались в долгие часы. Усидеть на месте казалось невозможным. Само время становилось невыносимой пыткой, которая медленно сводила с ума также, как и воспоминания о содержании ужасного кровавого сна. Она без раздумий отдала бы всё, что имела, лишь бы увиденное оставалось просто дурным сном, но, к сожалению, реальность жестока.
— Я не позволю сбыться этому, — голос девушки прозвучал слишком твёрдо и упрямо даже для неё самой, — если таков исход был мною предвиден, то него можно повлиять, — однако внутреннее «я» тихим эхом отозвалось где-то внутри, — «
повлиять, а не изменить полностью».
Харуми задумалась. Как же сделать так, чтобы каждая ниточка, за которую она дёрнет, сыграла ей на руку? Как же стать умелым ткачом, что сплетёт паутину, где события переплетутся с положительным исходом, таким желанным для неё? Если бы девушка знала больше подробностей, несомненно, решение нашлось бы в мгновение ока… Придётся придумать другой способ, положиться на себя и свои навыки.
— Думай, — скомандовала Харуми, — думай, — приказной тон повысился, — думай же! — не выдержав, она сорвалась. — Что можно сделать? Что в моих силах?! Тоненькая красная нить, за которую удастся зацепиться… Нельзя, нельзя прогадать!
Рефлекторно коснувшись гладкой поверхности нежно-розового, бледноватого кристалла, украшающего шею, Харуми вдруг осенило. От радости и облегчения девушка подпрыгнула на месте и звонко рассмеялась. Конечно! Это же было таким очевидным и простым, иными словами, лежало на поверхности, поэтому не сразу привлекло к себе внимание. Если хочешь что-то спрятать, то положи самое видное место.
Девушка бросилась к рабочему столу и принялась рыться в ящичках так, будто была грабителем:
— Вот он, — Харуми подбросила вверх кристаллик горного хрусталя и тут же поймала его, — нашёлся всё-таки, — скинула абсолютно все вещи со стола, расчистив его, и достала толстенную книгу в тяжёлом переплёте. Она положила горный хрусталик перед собой, — начнём, — растёрла ладони. Ничего необычного в этом жесте не было, очередная привычка.
С губ Харуми срывались обрывки фраз, смысл которых понимать могла только она. В хрупких ладонях внезапно затеплился сапфировый свет, становясь всё ярче и пронизывая каждую вену, а кристалл на шее чарующе замерцал, отзываясь на действия Харуми. Девушка же продолжала шептать слова, глядя в книгу, окончательно подчиняя своей воле энергию, что призвала.
Она почувствовала в руках знакомое безболезненное покалывание, означающее зарождение чар, — самый ответственный момент, когда ни в коем случае нельзя ошибиться. Девушка глубоко вдохнула и выдохнула. Спокойствие. Гармония. Уверенность. Хрусталик оказался зажатым между её ладоней. И необычное свечение начало наполнять его, соскальзывая с рук Харуми:
— Получилось! — воскликнула девушка, рассматривая хрусталик, в котором не наблюдалось видимых изменений, однако она знала, что эта маленькая вещица поможет предотвратить страшное будущее.
— Что получилось? — позади себя Харуми услышала любимый мужской голос, но всё равно вскрикнула от неожиданности и повернулась к пришедшему гостю, прижав к груди заколдованный хрусталик.
— Кёджуро… Здравствуй! — она улыбнулась. — Я не услышала, как ты вошёл, — ей хотелось разрыдаться, ведь после того, как он покинет её, всё то, что она лицезрела во сне начнёт сбываться. Точь-в-точь. Но Столп Пламени должен находиться в неведении, поэтому девушка заставила себя держаться стойко при нём.
— Я звал тебя, но ты была, видимо, слишком увлечена, — Ренгоку лучезарно улыбнулся ей в ответ, — что всё-таки у тебя получилось, Харуми? Ты так обрадовалась.
Девушка быстро преодолела разделяющее их расстояние и повисла у Столпа Пламени на шее, наслаждаясь исходящим от него теплом. Таким созданиям, как она, не положено сближаться с людьми и даже на глаза им попадаться. Но когда руки Ренгоку обвились вокруг её талии, она в который раз убедилась, что следовать этому правилу больше не станет. Харуми прижалась к нему:
— Ты… — она запнулась, — ты ведь должен идти на задание? — отпускать его Харуми не желала. — Да?
— Конечно, — как всегда жизнерадостно и неунывающе, — я зашёл, чтобы увидеть тебя перед миссией, — кольцо его рук ещё больше сжалось на талии девушки, — но обещаю, мы с тобой сходим куда-нибудь, когда вернусь.
— Буду ждать, — стольких усилий Харуми стоило, чтобы сохранить спокойную интонацию в голосе, — тебя.
Он не умрёт. Девушка не позволит.
Теперь с ним есть то, что поможет ей в этом.
