Loblolly

      Блядский боже. Питер Паркер сидел у него на коленях, заведенный, потный, со следом муки на щеке, и просил его трахнуть. Тони даже дух перевести не мог — сердце билось как бешеное от одного взгляда на припухшие влажные губы и выразительные ореховые глаза, Тони попросту вело, а ощущение молодой упругой задницы в собственных ладонях делу не помогало. — Питер, ты… ох блять, — чужие пальчики скользнули прямо в боксеры и приласкали сочащуюся смазкой головку, — Питер, а ну стой, не буду я сегодня тебя трахать! — Не будете сегодня или не будете вообще? — невинно поинтересовался Паркер, а Тони просто диву давался — откуда что взялось? Как на месте стесняющегося, краснеющего и всхлипывающего Питера оказался этот горячий юноша с огоньком в глазах? Ладно Тони — он уже просто не мог сдерживаться, но неужели… Неужели для Паучка он тоже что-то значил, раз тот так податливо выгибался в его руках и тихонько постанывал, звуча откровеннее, чем все шлюхи мира? — Ладно, не хотите - не надо, — Питер сполз с его коленей, и Тони подумал уже, что тот обиделся, но Паркер и не думал обижаться — он устроился в его ногах и преданно взглянул на Старка снизу-вверх, и тот отстраненно подумал, что будет дрочить на этот светлый образ во время бесконечных бессонных ночей. — Карапуз, ты чего это? — от удивления вернувшись к прежнему прозвищу, спросил Тони, и ответ был откровенен до невозможности — Питер молча подцепил край джинсов и потянул их вниз с такой силой, что Тони даже не пришлось приподнимать бедра, а затем облизнул губы и вновь посмотрел наверх. — Ну нет, — правильно разгадав посыл этого взгляда, принялся протестовать Старк, — Питер, даже не думай… А потом сладкие губы охватили его член, и вместо протеста изо рта вырвался абсолютно беспомощный стон. Тони вцепился пальцами в обивку дивана до боли в костяшках и прикрыл глаза — было тесно, жарко, и он подумал, каково было бы в самом Питере, отчего член окаменел просто до неприличия. — В чем дело, мистер Старк? Мы же не трахаемся? — раздалось снизу, и Тони закусил губу, пока Паркер выдаивал из него очередной стон. — Да вообще ни разу, так, задачки решаем, — ответил он, задыхаясь в узком плену, пока неумелый шестнадцатилетний мальчишка принимал его в рот так, словно в этом заключался смысл всей его жизни. — Эта какая-то длинная попалась, — прокомментировал Питер, а Тони подавился собственным стоном, невольно взглянув на движущуюся меж его бедер кудрявую голову, чтобы проверить, не подменили ли ему пацана за время «командировки». — Паркер, если бы я знал, что после поцелуев ты превращаешься в эту дерзкую конфетку, зажал бы где-нибудь куда раньше, — признался Старк, а потом жадный язык нежно лизнул головку, и говорить стало трудно. Думать, в принципе, тоже. Все, что Тони мог делать — это стараться держать себя в руках, чтобы не трахнуть неопытного мальчишку в рот и не причинить ему боль. Пальцы давно переместились на голову Питера, который активно помогал себе рукой, не иначе как подглядев этот трюк в каком-нибудь порно-ролике. Тони растворялся, не думал ни о чем, кроме как о сладких губках и горячем рте, и в очередной миг, когда Питер сомкнулся вокруг него совсем тесно, кончил. Блаженная судорога спустилась по позвоночнику и ударила вниз, и Тони дернулся, чтобы отстраниться, но сильные руки удержали его бедра мощной хваткой, наверх посмотрели невинные глаза, и он выплеснулся в мокрый рот, тяжело дыша и думая краем сознания, что это был один из самых оглушительных оргазмов в его жизни. Нега лениво окутала сознание, Питер посторонился и вытер уголок губ краем футболки, а на Тони накатило понимание, что и с кем он только что натворил. Видимо, Питер увидел что-то такое в его глазах, потому что предупредительно покачал головой и сел рядом, глядя на то, как Тони торопливо застегивает штаны. — Обещайте не кричать «вон» и не винить себя во всех бедах человечества, — попросил он, а Тони положил голову на спинку дивана, рассеянно разглядывая потолок и слушая хрипловатый голос, — я сам хотел, понимаете? Давно хотел. Так что, если хотите, просто забудем, считайте это… подарком на день рождения, — голос Паучка прозвучал подавленно, и Старк тут же почувствовал угрызения совести. — Пит, я не собираюсь тебя выгонять, — Тони потянулся к той щеке Питера, на которой все еще была мука, и убрал ее легким касанием, — но ты ведь понимаешь, что это не может повториться? Мы поддались порыву, если честно, я сам не ожидал, что это произойдет, но… Это даже незаконно. — Сказал плюющий на авторитеты человек. Тони шепотом выругался. С одной стороны, ему хотелось оказаться где-нибудь за тысячи километров отсюда, желательно, в Асгарде, а с другой — перевернуть Паучка на живот и продолжить заниматься всем этим восхитительным безобразием. Питер посмотрел на него наглыми потемневшими от желания глазами, ну просто трахай-не хочу, и Тони пришлось срочно воззвать к ядерной физике, чтобы не сорваться. — Так! — рявкнул он, отсаживаясь подальше и вообще поднимаясь на ноги, — мой дом — мои правила. И в этом доме детей не развращают. — Мистер Старк, ну вот вы опять начинаете строить из себя папочку, сколько можно, в самом-то деле, — с досадой сказал Питер, перегибаясь через спинку дивана, чтобы достать дорогущие очки. А у Тони встал. Снова. Из-за одного проклятого слова. Дальше случилось что-то очень быстрое — вот Питер наклоняется за очками, подцепляет их за дужку, а затем вскрикивает и роняет их обратно, когда на поясницу ложится тяжелая ладонь, а чужие бедра прижимаются к попе. Старк просто сделал это — ткнулся ему меж ягодиц возбужденным членом, почувствовав, как по молодому телу прошла восхитительная дрожь. — Надо быть осторожнее с теми словами, что выбираешь, малыш, — Тони для профилактики толкнулся еще раз, тканью о ткань, а затем стянул Питера с дивана и впечатался в его губы, награждая быстрым мокрым поцелуем. Питер ответил, застонал и потянулся к нему, и Тони поспешно отстранился. — Все. На этом точно все. Просто не упоминай при мне… сам знаешь что. Паркер нахмурился, даже не сопротивляясь. Закусил губу, скользя по лицу Тони внимательным взглядом, а затем расплылся в хитрой улыбке. — Поня-я-ятно, — протянул он, и Тони недоуменно моргнул и вздернул левую бровь. Улыбка Питера стала шире и наглее. — Я все голову ломал, почему ты тогда вскочил и разразился непонятными воплями. «Вон!», — передразнил Старка Паук, вновь невольно перейдя на личности, — «вон!», а дело-то было в одном простом словечке… — Не смей, — предупредил Тони, почувствовав прямую угрозу. Питер пожал плечами. — Ладно. — Ладно? — Конечно, как хочешь. Тони нахмурился. Питер как-то загадочно напоследок хмыкнул и направился к выходу из гостиной, напоследок бросив: — Спокойной ночи, мистер Старк, — и подумав добавил, — с днем рождения. Еще раз, — после чего скрылся из виду. А Тони… А что Тони? Тони остался наедине с мучительным возбуждением, ноющей совестью и абсолютным непониманием того, что произошло. Точнее говоря, со стопроцентным пониманием, что было, и непониманием того, что будет. Питер сбежал — в лучших традициях девочки-подростка после засоса с горячим врагом, а Тони оказался потерян в собственных мыслях. Он не боялся того, что это аморально — к своим идиотским желаниям успеваешь привыкнуть, когда они возникают на периодической основе и незнамо откуда, боялся лишь того, что может навредить Питеру. Парень потерял все, что у него было, казалось, всей душой привязался к Тони, а тот никогда не мог похвастать уверенностью в завтрашнем дне. А еще Старк боялся того, что саднило где-то в грудной клетке. После всего, что произошло за последний час, стало ясно — это все не просто так. Питер — не тот парень, которого трахаешь ради разрядки всю ночь, а потом забываешь о нем в череде таких же безлико-серых людей. Питер был больше, чем это, а все потому, что Тони позволил себе его узнать и позволил ему узнать себя, а это откровение не каждому было дано. И теперь стоял вопрос — что с этим вообще делать. Вариантов была масса, и в самом желанном из всех сценариев они с Питером продолжали начатое в гостиной в спальне, причем на несколько дней, продолжали страстно и неутомимо. Тони вспомнил, как грязно заблестели наивные ореховые глаза в тот момент, когда юноша кончил у него на коленях, и еле-еле подавил позыв ворваться к нему в комнату. Неуемное либидо проснулось, и теперь взывало к самой первой мужской сути, которую Старк игнорировал из последних сил. Он направился в душ — воды Ледовитого океана — попутно размышляя над дальнейшими вариантами. Ведь с Питером Паркером — Питером Пеном, этим неугомонным вечно веселящимся мальчишкой с идиотской верой в лучшее — с Питером Паркером к началу было уже не вернуться. К отношениям «сидим и молчим», к мастерской и безразличию. Поздно. Finita la commedia. Паучка хотелось баловать. Хотелось апгрейдить ему костюм раз за разом ради восторга в глазах — если бы кто-нибудь из Мстителей хоть раз посмотрел на Тони вот так, то он бы его озолотил. Хотелось поселить его в своей комнате. И — что самое жуткое — Старк понятия не имел, откуда в его аналитической голове возник этот сентиментальный бред. Сантименты — никуда ты от них денешься, как ни прячься, достанут, твари. Ведь сантименты идут сразу после желаний, а Тони всегда умел расставлять приоритеты. Вода все лилась и лилась, закладывало уши, было жутко холодно, но голова прояснилась, и это было лучше некуда — ощущать себя независимым от первобытных инстинктов. Хотя, главный инстинкт — продолжать род, что с Паркером было чисто-биологически невозможно, и… Тони понесло. За окном засыпал Нью-Йорк. Этот город Тони любил больше всех остальных — а посетил он столько различных мест, что порой начинал путать, где бывал. Нью-Йорк умел быть любым, контрасты играли в нем в незатейливые прятки, он подстраивался под человека, ластясь к нему, после чего наносил удар, откуда тот его не ждал. Нью-Йорк был жестоким, но справедливым, безбашенным, но хитрым — и идеальным городом для Тони Старка. Тони отлип от окна — подобное времяпрепровождение было не для него, подумал, не разблокировать ли связь, но быстро пришел к мысли, что его не тянет на задушевные беседы, и вместо этого попросил Пятницу вывести ему план переезда на новую базу. Этот план рос где-то сам по себе, пока не постучался Старку в голову и не показался самым правильным, что можно было сделать в сложившейся ситуации. База Мстителей на Манхеттене — не лучшая идея, когда вокруг проживают миллионы мирного населения. База Мстителей на уже освоенном и проверенном месте вдали от города — разумно и безопасно. Хэппи был в восторге — никаких больше зевак у входа, жаждущих заполучить селфи с Железным человеком, только тишь да гладь, да зеленое поле. Тони посмеивался и потихоньку перевозил вещи с нижних этажей. Точнее, не он сам перевозил — на это у него и были миллиарды, чтобы заставлять других людей делать всю скучную работу за него, пока он совращает маленьких мальчиков и спасает мир. Наверное, все же в другом порядке. Спасает мир и совращает мальчиков. Да, так точно правильнее. И теперь помимо остальных проблем возникла новая — что делать с Питером Паркером, спасающим в Нью-Йорке котят? Не отвозить же утром его туда и возвращать обратно вечером? А если вдруг Тони не сможет? Хэппи посылать? Логичным вариантом было бы просто забрать Питера на Базу и оставить там в мастерских — но не согласится ведь, бабушки сами дороги не перейдут, коты с деревьев не слезут, да и вообще — нельзя не помогать, раз можешь. Питер Пен, больше и не скажешь ничего. Или нет. Мальчик, желающий быть взрослым, и взрослый, желающий быть мальчиком. О да. Если посмотреть, то это сам Тони — Питер Пен. И в его жизни стало как-то слишком много сказок. Тони Старк редко когда жил по плану. Он не умел ложиться вовремя и вставать по будильнику, это было скучно, обыденно, а потому совершенно неприемлемо. Он не умел заботиться о себе, потому что этим занимаются все люди, это скучно. Ему было плевать на мнение окружающих — слишком примерных и чопорных — людей, которые всегда смотрели под ноги на ступеньках. Тони Старк умел одновременно смотреть и внутрь себя, и вокруг, и потому его дни всегда проходили по-разному, даже если он зависал в мастерской над проектом, который другие бы назвали «безумным». И вот в чем загвоздка — с появлением в его жизни юного взломщика Тони перестал махать рукой на все заверения Пятницы, что здоровье — это не шутки. Тони Старк сам не обратил внимания на то, как в тот вечер лег не с рассветом, как попросил ИскИн его растолкать, пусть поздним утром, но растолкать, как перед сном выпил отвратительный зеленый смузи. Он непроизвольно делал все эти вещи, не задумываясь. Возможно потому, что теперь ему было ради кого. А через пару комнат от Тони Старка в огромной постели, похожей на облако, спал Питер Паркер. Он обнимал подушку обеими руками и прижимался к ней животом, еще не осознавая, что впервые за последний год видит сон — не кошмар, а сон, пусть бредовый, о кактусах и ковбоях, но сон. Исцеление порой приходит незаметно. Такой уж этот город — Нью-Йорк.