Истории Основателей

Конь хрипит от напряжения. Его ноздри раздуваются, а бока давно в мыле. Он не переживет эту скачку. Очевидно. И, самое отвратительно то, что гнать его уже нет никакого смысла. Все произошло, свершилось. Ничто уже нельзя изменить. Судьба оплетает нитями боли и злости: зачем не послушал, дурак? Куда полез? Неужели нельзя было хоть раз не пытаться спасти всех и каждого? Неужели непременно нужно было рисковать собой? Годрик умел вести войска в битву. Но сам он всегда скакал впереди своих бойцов. Глупый, глупый Гриффиндор с его глупой отвагой! Салазар ненавидит его. Ненавидит так остро, что на глазах вскипают злые слезы, мир вокруг расплывается сплошной чернотой, а губы некрасиво кривятся от сдерживаемого крика. Он ненавидит его так яростно, что готов разорвать на части, отделить белобрысую голову от широких плеч, раздробить сильные, мозолистые ладони, бить по иссеченной давними шрамами спине его же собственным кнутом... Салазар готов убить его. Только убивать уже некого. Однажды темной ночью, раскинувшись на меховом одеяле в чем мать родила, Гриффиндор сказал, что когда-то давно одна старая провидица сказала ему, что он, Гриффиндор, умрет до того, как его волосы окрасятся серебром, пережив собственного сына, сражаясь за то, что считает правым, покинутый кем-то, кого будет любить. Годрик, хоть и верящий в судьбу, смеялся и говорил о том, что умереть во цвете лет - не худшая судьба. А сына он похоронил уже давно. "Возможно, Салазар, каждый день мой - последний... так что, ты не отходи очень уж далеко, вдруг, помру..." Кажется, Слизерин что-то съязвил в ответ. И не предал значения, страстно желая лишь уснуть... А теперь он мчит вперед лишь затем, чтобы в последний раз увидеть... тело. Мертвое тело. Представить Годрика, всегда яркого, громкого, такого... живого... представить его мертвым - это настолько сложно, что проще не пытаться. Возможно, поэтому Салазар загоняет коня. Будто веря в то, что все это - чушь, глупая шутка, ошибка... неправда. Салазар ненавидит его. Ненавидит этого умершего засранца. До зубовного скрежета, до вопля, до самых черных проклятий... Салазар любит его. Но любить ему теперь некого...