МАЙКРОФТ. ОТТЕПЕЛЬ.

Две жизни до сближения… «Город 312» Сегодня я хочу задать вам, мои незримые спутники, вопрос: может ли человек прожить полноценную жизнь, находясь в вынужденном заточении? Положим, что условия его заключения весьма комфортны, у него есть все необходимое для жизни, в физическом смысле, и даже имеются один-два собеседника. Не возникнет ли у этого человека желания сбежать, сбросить свои оковы? Сможет ли он наслаждаться жизнью в условиях своеобразного лимба? В моей далекой, прошлой жизни мне доводилось обсуждать подобную тему с друзьями. Многие тогда с полной уверенностью говорили, что если человек ни в чем не нуждается, да еще и имеет при себе приятную особь противоположного пола, то да — клетка может показаться вовсе не лимбом, а раем на земле. В принципе, тогда я была согласна со своими друзьями. Теперь же, когда минуло чуть более двух недель со дня моего заключения, я начинаю склоняться к мысли, что в реальности все не так радужно. Я плохо сплю, у меня испортился аппетит, я скучаю по простому человеческому общению, прогулкам в парке, походам в кино, мне не с кем поделиться своими мыслями, не у кого спросить совета, я стала больше курить, стала более нервной, тревожной, мне слышатся шаги и скрип дверей в этом спящем, полупустом доме… Наверное, я надеюсь, со временем я привыкну. И, опять же, Майкрофт периодически будет выводить меня «погулять». Но все-таки, мне кажется, человек не должен обрекать себя на жизнь птицы в клетке — мы для этого не созданы, нам нужны родные, друзья, коллеги по работе, собака, в конце концов… Время спускаться к завтраку. Я сижу на широком подоконнике и глажу рукой своего единственного верного собеседника — окно. Мне очень хочется пойти куда-нибудь, куда угодно, лишь бы там были люди. Но это опасно… Когда-нибудь Майкрофт обязательно должен будет задать мне вопрос о том, какие именно сведения я сообщила Джиму Мориарти за время нашего с ним знакомства. Он будет удивлен. Ничего я ему не сообщала, мы говорили на абсолютно другую тему. Я связалась с ним и попросила о консультации. Как и многие до меня, я пришла и сказала: «Подскажи, Джим…». И он дал мне единственно верный совет о том, как растопить сердце ледяного лорда и положить к своим ногам «само британское правительство». При этом он так смеялся и был настолько доволен, что даже не взял с меня платы за свои услуги… Буду надеяться, что прозорливость не подвела Джима, и его совет мне действительно поможет. Он говорил, что у него не бывает недовольных клиентов… Я выхожу из своей комнаты. Сегодня я одета просто, современно и скромно — мне почему-то не хочется строить из себя светскую львицу. Майкрофт уже сидит за столом, неизменно с газетой в руках. Он слышит мои шаги, поднимает на меня глаза. Странный он сегодня: глаза сверкающие, с хитринкой, и улыбка, как у озорного мальчишки. — Доброе утро, — говорит он мне с каким-то задором. Понимаю, ждет от меня реакции на вчерашнюю ночь и комментариев касательно прочитанного дневника. Ха! И еще раз ха! — Доброе утро, — говорю, — Хорошо ли спалось? — Прекрасно, — отвечает, — Тебе как? — Не могу жаловаться. Вот, принципиально не буду реагировать так, как он ожидает! Заговорю о пустом: — Майкрофт, — спрашиваю я, — А не пора ли, кстати, озаботиться наймом новой секретарши? Мне поискать достойную кандидатуру? Глядит на меня, сверкающий взгляд гаснет. Разочарован. — Нет, не стоит. Я не люблю, когда в доме много людей. Смотрит на меня пытливо, пронзительно. Думает, почему же я молчу и не говорю слов, явно повисших в воздухе. На бледном лбу проступают очаровательные конопушки. Надо почаще ставить его в тупик. — Приятного аппетита, — произносит он излишне холодно и вновь погружается в чтение газеты. День прошел скучно и непримечательно. Я занималась фитнесом, делала покупки, интересовалась личной жизнью нашей кухарки… Милая, теплая женщина, хотя и немного зажата — думаю, это профессиональное. Вечером, после девяти, в мою комнату внезапно явился Майкрофт. Постоял в дверях, обтирая косяк, поглядел на меня как-то странно: мягко и хитро. Спрашивает: — Ты не составишь мне компанию? — В чем именно? — недоумеваю я. — Посидим у огня, поговорим, выпьем хорошего вина. Смотрю на него, неожиданного проявления дружелюбия не понимаю. — Хорошо, — отвечаю, — Сейчас спущусь. Он сидит у камина с бокалом в руке. Курит. Одет не как обычно — проще, уютнее, хотя все равно в брюках и жилетке. Рукава рубашки закатаны. Я сажусь напротив. Майкрофт наливает мне вина. — О чем ты хотел поговорить? — спрашиваю я. — Ни о чем конкретном. Подумал — тебе будет полезно провести вечер в обществе живого человека. — Ну-у-у… — Прошу, не надо сейчас острить на тему моей «живости», «холодности» и прочего, — обрывает меня Майкрофт, — Хочешь поиграть во что-нибудь? Мы в детстве с братом нередко проводили вечера за игрой. Я ненадолго задумываюсь. — Хочу, — киваю я, — В свое время один мой приятель научил меня забавной игре. «Да-Нет-ки» называется. — В чем смысл? — Вот смотри: я рассказываю тебе короткую историю, предложений из трех. А ты должен мне в ответ сказать, что конкретно произошло. Твой рассказ должен быть обоснованным и логичным. Также ты можешь задавать наводящие вопросы, но только те, на которые можно дать однозначный и короткий ответ: да или нет. — Понял. Короткая история для тренировки дедукции? — Все верно. — Хорошо, — улыбается, — Загадывай. — Ну, слушай. К примеру, так: один мужчина ночью смотрел телевизор, сидя на первом этаже своего жилища. Вдруг он встал, поднялся на верхний этаж, включил свет и повесился. Кто этот мужчина, и что произошло? Смотрит поверх меня, крутит бокал в руке. Вдруг лукаво улыбается: — Этот мужчина, он увидел по телевизору то, что подтолкнуло его к самоубийству? — Да. — Здание, в котором он живет, можно назвать домом лишь условно? — Да. — Он увидел по телевизору гибель людей? — Да. — Он посчитал себя виновным в их гибели? — Да. Хмыкает. — Я знаю ответ. Этот мужчина — смотритель маяка. Он забыл зажечь маяк, а когда ночью смотрел телевизор, то увидел в новостях сообщение о гибели людей в кораблекрушении. Он понял, что это произошло по его вине. Поднялся наверх, зажег маяк и совершил самоубийство. Я прав? — Ты догадался на удивление быстро! Самодовольно улыбается. Прямо тает. — Еще? — спрашиваю я. — Я весь внимание. — Слушай: один человек отправился на вечеринку и выпил там бокал какого-то напитка. Затем ему необходимо было спешить по делам, и он покинул вечеринку в самом начале. Оставшиеся люди, которые пили напитки после его ухода, умерли от отравления. Почему этот человек остался жив? Прикуривает сигарету, подливает вина в бокалы. — Этот человек не является отравителем, я верно понял? — Верно. — Про яд в бокалах он также не был в курсе? — Верно. — В самом напитке яда не было? — Не было. — Дело, я так думаю, в том, что данный человек не задержался на вечеринке? — Да. — Ему не успели подсыпать яд? — Не верно. Бросает на меня хмурый взгляд. — Яд был абсолютно во всех бокалах? — Да. — И в его бокале тоже? — Да. Лицо Майкрофта озаряется внезапной улыбкой. — Яд был в кубиках льда, которые кладут в напитки. Наш везунчик, очевидно, выпил свой бокал очень быстро и сразу ушел, более ничего не употребляя — лед в кубиках не успел растаять и смешаться с напитком. — Прими мое восхищение, — я тихонько хлопаю в ладоши. — Я понял принцип игры. Теперь моя очередь рассказывать историю. — О! Я слушаю. — Два человека очень хорошо относятся друг к другу. Но они никогда не сядут в один самолет. Почему? — Хм… Эти люди — родственники? — Да. — Их нежелание лететь в одном самолете, очевидно, не связано с личной неприязнью, конфликтами и подобным? — Не связано. — Это связано с чем-то профессиональным или около того? — Можно так сказать. — Это люди, занимающие очень высокое положение? — Да. — Майкрофт, ты банален, — усмехаюсь я. Хмурится, поднимает бровь. — Эти два человека являются, к примеру, наследниками некоего престола. Чтобы авиакатастрофа или злоумышленники не оставили страну без монарха, они совершают перелеты в разных самолетах. — Это было столь очевидно? — Если знать тебя… — А как много ты знаешь обо мне? — спрашивает Майкрофт, голос мягкий, вкрадчивый. — Почти все, — усмехаюсь я, — Очень многое. Вечер летит за непринужденной беседой. Я удивлена переменой в поведении моего хозяина: он такой открытый, внимательный, приветливый, в голосе ни капли иронии и сарказма… Наступает ночь. — Извини, Майкрофт, — говорю я, — Это был действительно замечательный вечер. Но уже поздно — пора ложиться спать. Он глядит мне в глаза, поигрывая бокалом в руке. — Еще только полночь, — отвечает он. Мои брови неудержимо ползут вверх. — Ты просишь меня остаться? — изумляюсь я, — А что ты сделал с настоящим Майкрофтом? Холмс усмехается, встает с кресла. — Я принесу еще одну бутылку, — говорит он, — Дождись меня. Я закуриваю, гляжу на пламя камина. Странный вечер, странный… Майкрофт возвращается с открытой бутылкой вина. Вновь наполняет бокалы. — Я хочу, чтобы отныне ты повсюду сопровождала меня, — говорит он каминной полке, — Мне нравится твое мышление. — Я буду помогать тебе? Смотреть, слушать и замечать? — Да. Глядит на меня. Непонятный у него сегодня взгляд. Непривычный. — Майкрофт? — Ммм? — «Бонд Эйр» не полетит. Не трать на это свои силы. — Но… — Нет. Не полетит, Майкрофт.