МАЙКРОФТ. ОТТЕПЕЛЬ.

А если там, под сердцем, лед, То почему так больно жжет? Не потому ли, что у льда Сестра — кипящая вода… «Мельница» Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что ледяное сердце состоит из тысяч маленьких, прекрасных снежинок? Каждая снежинка — совершенное творение, реальное чудо. Каждая снежинка уникальна, неповторима, она блистательна, она волшебна, она изысканна, восхитительна и изящна. Если такое сердце грубо взять в руку и швырнуть о стену, оно разлетится водопадом маленьких зеркальных осколков. В каждом осколке — прошлое, настоящее и будущее. Будущее часто невозможное, и потому все зеркальные осколки — это замерзшие слезы… Если же ледяное сердце взять в руки чутко и бережно прижать его к горячей груди, вы сможете почуять перезвон капели, песни проворных ручьев и запах весенней оттепели. Вот и наступает весна, и дышится уже как-то по-новому. Полнее, свежее, радостнее, влюбленнее и поэтичнее. Моя рука постепенно заживает, хотя я все еще ношу гипс и изнемогаю от желания почесать под ним. Однажды, в неудержимом порыве, я попыталась почесаться грифельным карандашом. Карандаш застрял, и Майкрофту пришлось спасать меня при помощи фонарика и щипчиков. Мой хозяин сидит в гостиной у камина. Он часто тут бывает, какое-то место силы у него здесь чтоли. Смотрит на огонь, погружен в свои мысли. Интересно было бы заглянуть к нему в голову, узнать, о чем он там думает. Вот, стопроцентно окажется, что мысли его такие же, как и у всех прочих людей на земле — о делах, о проблемах, о быте, возможно даже, о любви или сексе… — Майкрофт, — тихо окликаю я моего надсмотрщика. Он вздрагивает, оборачивается ко мне. Поднимает бровь: «Слушаю». — У меня вопрос: если я сберегу твое время, можешь ли ты это освободившееся время потратить на меня? — Подробнее, пожалуйста. — Я бы очень хотела прокатиться на колесе обозрения. Немного погулять, поесть мороженого. Весна ведь… И я читала, что это колесо высотой в сорок пять этажей, и что с него открывается обзор более чем на сорок километров. Я никогда ничего подобного не видела… — Пока не совсем улавливаю… — Если вкратце: на королеву будет совершено покушение в один из ближайших дней. Злоумышленник — один из садовников, кто-то принятый на работу недавно, имеющий поддельные рекомендации. Покушение провалится, но все же лучше его вовсе предотвратить. Майкрофт меняется в лице, бледнеет. Резко встает с кресла и выходит из комнаты, вынимая телефон из кармана. Он отсутствует довольно долго, более трех часов. Я сижу у камина с книгой на коленях, курю. Он возвращается, какой-то измотанный и посеревший. — Собирайся, — коротко бросает мне, — Идем гулять. Поужинаем в кафе. Высота головокружительная, сердце застряло где-то в горле, руки ледяные, глаза вываливаются из черепной коробки. Говорят, когда внизу, под ногами, все становится размером со спичечный коробок — страх отпускает. Бессовестно врут! Страх становится неконтролируемым. Истерично хватаю ладонь Майкрофта, до белизны сжимаю пальцы. Он поворачивает ко мне голову, заглядывает в глаза. Усмехается. — Хочешь побеседовать о чем-нибудь? Часто-часто киваю. — Х-хочу. — Такой вопрос: почему ты так и не заговорила со мной о том, что я прочел твой дневник? — Прочел и прочел. Можешь и дальше читать. Надеюсь, тебе понравился мой литературный слог, — отмахиваюсь я. Вдруг в моей голове вспыхивает обжигающая мысль, — Постой-ка! А ведь ты в последнее время как-то изменился в поведении, мягче стал, душевнее. Это не из-за моего ли дневника? В смысле, из-за того, что там написано. Майкрофт чуть слышно вздыхает, опускает глаза, медлит с ответом. — В большей мере, — соглашается он, — Я подумал… А разве я неверно истолковал твои слова? Или это был просто художественный вымысел?.. Молчу. Ох, что же ответить?.. Ну и ситуация… — Не было это вымыслом, — тихо отвечаю я, — Я писала чистую правду… Поднимает глаза, цепко и настойчиво удерживает мой взгляд. — Может показаться неправдоподобным, но я хотел бы попробовать. Это не будет просто… — Ох, Майкрофт, — выдыхаю я, — Конечно… На улице пошел дождь. Тонкие паутинки водяных струй обняли стекла кабинки. Майкрофт нерешительно склонился ко мне, его губы коснулись моих. Не настойчиво, как обычно по четвергам, а прося, трепетно. Мое дыхание сбилось, опустились ресницы, сердце болезненно замерло. Я почувствовала резкий запах одеколона, сигарет и дождя. Первого весеннего дождя, несущего с собой ароматы любви, страсти и нежности. Всем и каждому на этой земле — от маленького зеленого росточка до самого ледяного лорда. Мы идем по набережной Темзы и едим мороженое. На улице сыро и немного зябко, но я не обращаю внимания. Я запоминаю этот вечер. Если бы он мог никогда не заканчиваться! А где-то, вдалеке от нас, плетется преданная охрана… наверное, они тоже хотят мороженого… Я поднимаю глаза к небу и крепче сжимаю горячую ладонь в моей руке… Сломанная кость отзывается недовольной болью, но я улыбаюсь, я вспоминаю стихи… на свой лад, но все же… Среди миров, в мерцании светил Одной звезды я повторяю имя… Не от того, что я ее любил, А от того, что я томлюсь с другими… И если мне сомненье тяжело, Я у нее одной ищу ответа. Не потому, что от нее светло, А потому, что с ней не надо света…