Смятение чувств. Follow me

      Задумка Сяо Чжаня состояла в реализации так называемого «совмещённого контракта». Продюсирующие лейблы UNIQ и X-NINE давно и плотно работали по подобным схемам. Результаты сотрудничества радовали всех. С одной стороны, технические команды и имиджмейкеры студий совершенствовались и расширяли собственные творческие полигоны. С другой, Главные лейблов могли «вживую» наблюдать, как работают и на что делают акцент их прямые конкуренты. Очевидно, сами подопечные студий далеко не всегда были в восторге от роли живого примера. Им не нравилось, когда чужие глаза наблюдали за внутренней «кухней». Чаще всего айдолов приходилось убеждать позировать перед чужими камерами, ведь речь шла не о рекламах или съёмочных площадках медийных проектов. Говорили и работали они на полях соперников, читай «врагов». Мало приятного.       Студия X-NINE, EE-Media[1], уже множество раз пользовалась возможностями более богатой и современной YNT, однако до сих пор «долг», встречную услугу, не отдала. И вот представился случай.       Сяо Чжань выступил с инициативной идеей. Остальные восемь участников X-NINE поддержали его без особого энтузиазма. Главные EE-Media – с охотой. Сяо Чжань добровольно (Ван Ибо, как впервые услышал, пришёл в ужас) вызвался провести «обмен мозгами и талантами» между EE-Media и YNT, «отдавался в рабство» (как выразился Пэн Чуюэ) и был рад «научиться новому у более молодых».       Ван Ибо, конечно же, обрадовался перспективе видеться чаще с любимым человеком, но терялся в сомнениях. До последнего момента генералитеты лейблов не раскрывали, кто же и к кому на попечение попадёт. Объявили только, что на ближайший месяц ребята из X-NINE – девять популярных айдолов – войдут в команду наставников для протеже YNT, а те, в свою очередь, отправляли своих селебрити[2] в «рабство» EE-Media. Эта высокая честь досталась самой «рейтинговой» группе YNT – «EXO» (в момент объявления важного решения Ван Ибо облегчённо вздохнул, Чо Сынён откровенно заржал, Ли Вэньхань сокрушённо покачал головой, Ким Сонджу нагло ухмыльнулся, а Чжоу Исюань расстроенно застонал). Реакцию Пак Чанёля, соратника по стажёрской скамье YNT в Сиане и нынешнего вокалиста группы «EXO», ребята из UNIQ очень хотели бы увидеть, но на основном совещании в лейбле его не было. EXO проводили съёмки клипа в Корее и собирались появиться в Пекине не раньше 10-го января.       Обучение с новыми наставниками сперва планировали превратить в реалити-шоу, но после от этой идеи отказались. Главная проблема заключалась в том, что общую рабочую нагрузку айдолам ничуть не уменьшили. X-NINE, UNIQ, EXO и другим селебрити по-прежнему приходилось пахать на студию в ненормированном режиме, соблюдать ранее установленный график и отрабатывать контракты. Так что любая наставническая и ученическая деятельность предполагала увеличение нагрузки. Понятное дело, радостных воплей такая перспектива не вызывала. Благо никого особо и не напрягали. Главные EE-Media и YNT объявили «свободное» посещение дополнительных занятий с наставниками, однако определили, что итоговое «прослушивание» протеже двух студий будет общим. Лейблы хотели увидеть воспитанников на одной сцене. Получалось, что айдолам волей-неволей пришлось бы пару занятий посетить, чтобы иметь общее представление о своём временном «соратнике» по сцене.       Не в восторге от предстоящего эксперимента был и Ван Ибо. Неделю с момента объявления решения генералитета (4-го января на собрании) и до завершения новогодних праздников (10-го января) он метался в беспокойстве по студийной квартире, где жил вместе с парнями из UNIQ. Чо Сынён, Ли Вэньхань и Ким Сонджу до конца выходных гостили дома у родителей и приезжали только по срочной надобности. Так что Чжоу Исюань оказался единственным свидетелем нервов младшего товарища. Однако помогать или успокаивать Ван Ибо он не собирался, просто махнул на парня рукой после недолгих выяснений обстоятельств паники. Ван Ибо делиться причинами переживаний не особо хотел, так что скорее отнекивался от заботы, чем позволял лезть к себе в душу. Хотя всё было предельно ясно. По крайней мере, ему самому.       Сяо Чжань (по решению лейбла и собственному желанию) вошёл в состав команды наставников актёрского мастерства и вокала – обязательных и крайне важных предметов, необходимых любому и каждому айдолу. Тем не менее, он был не единственным наставником в этих категориях. Протеже YNT разрешалось выбрать, чьи занятия посещать, обозначили только количество обязательных дисциплин – всего три.       Ван Ибо выбрал занятия по танцам даже не глядя на имя наставника (Сяо Чжаня там быть всё равно не могло). Вторым предметом хотел определить драматическое сценическое искусство с наставником в лице Чжао Лэя, однако ему «порекомендовали» театральный профиль не брать. Ван Ибо якобы был слишком «смазливым» для игры в драматических произведениях (спорное утверждение!). Плохо, что рекомендациями Главные не ограничились и после определённого перебора дисциплин назначили ему занятия по актёрскому мастерству и вокалу с Сяо Чжанем. В лейбле рассудили, что возможностей у «молодого дарования» достаточно не только для рэпа, но и для нормального пения. Тем более у UNIQ в скором времени намечались съёмки в полноценном реалити-шоу на центральном канале, а у Ван Ибо на горизонте вырисовывалось приглашение на роль в неплохой дораме. Режиссёрскому составу проекта очень нравился типаж и характер молодого айдола YNT. Однако актёром Ван Ибо раньше никогда не был: снимался только в клипах и рекламе. А там, как известно, особенных актёрских талантов не требовалось: нужен был драйв. Так что перед Ван Ибо возникло строгое «предложение» Главных освоить академическое пение, поставить вокальный голос и обрести («галопом по Европам») навыки заправского актёра.       Сложившаяся ситуация вводила Ван Ибо в ступор и камнем лежала на растревоженном сердце. Удивительным образом после событий на последнем «свидании» оно не разбилось, но цельность свою тоже не сохранило. Ван Ибо почти признался (по-другому их недопоцелуй он не понимал), но чувства не нашли отклика в Сяо Чжане. Однако прямого отказа Ван Ибо всё-таки не получил: Сяо Чжань его не послал и не отверг. Наоборот, был с ним предельно мягок и ласков. В сообщениях WeChat-а. Не лично. Больше в период праздников им встретиться не удалось.       Подготовкой к реализации нового «совмещённого контракта» лейблы занимались все новогодние каникулы. Будущие наставники, X-NINE, готовились. Протеже студий отдыхали. Ван Ибо – нервничал. Сильно нервничал.       Обучение должно было начаться 10-го января и завершиться после 14-го февраля общим концертом. Занятия с наставниками Лю Чан уже вписал в рабочие графики своих подопечных. Всё было согласовано заранее. Всё, кроме эмоций и чувств. Собственное сердце Ван Ибо никак не мог убедить не сходить с ума при одной мысли о возможности остаться наедине с любимым человеком. Ван Ибо был совершенно не уверен в своей способности держать эмоции в узде. В общем, последние праздничные дни для него были наполнены вовсе не отдыхом, а попытками запрограммировать себя на «приличное» поведение в присутствии того, из-за кого взрывался не только мозг.       На самом деле обучаться «актёрству» и вокалу отправили не только Ван Ибо. Перечень предметов Чо Сынёна и Чжоу Исюаня был практически идентичен его собственному. Но, как выяснилось в процессе, Чжоу Исюань посещать «театры эти ваши» отказался наотрез (их заменили занятиями по рекламному представительству группы – PR-у чистой воды, заточенному на создание нужной репутации айдолов), а с занятий по вокалу он просто сбегал. Правда не бездельничал – пробирался в студию Гу Цзячена и «совершенствовался в чтении рэпа». Смешно. Из малой комнаты звукозаписи, где проводил свои «наставнические классы» Гу Цзячен, поминутно слышался дикий хохот и не совсем приличные шутки.       Чо Сынён оказался более сознательным. Он не сбегал и не отлынивал от «уроков». Больше всего ему нравились занятия по классу «Современного танца». Остальные же дисциплины он тоже исправно посещал, но практически поминутно жаловался на голод и пустой желудок. Ван Ибо сперва громко возмущался, но Сяо Чжань пошёл навстречу требованиям молодого «растущего» («вширь!» – прокомментировал Ван Ибо) организма. Чо Сынёна (и Ван Ибо заодно) решено было сперва плотно кормить, а уж потом «учить». Получалось не слишком удобно: доставка еды в вечернее время в самое сердце Пекина – мероприятие не быстрое. И всё же Сяо Чжань стоически выносил капризы своего подопечного, заказывал ужин в студию заранее и даже соглашался задерживаться больше положенного, чтобы провести консультации. Но даже это не помогало. После третьего занятия под лозунгом «накорми и научи», выяснилось, что на сытый желудок Чо Сынён тоже был не особо готов работать. Под его довольное урчание и сонное сопение образовательный процесс у Сяо Чжаня не клеился. В конце концов, Ван Ибо не выдержал и в один из вечеров вытолкал довольно ухмыляющегося Чо Сынёна вон из студии. Правда при этом он совершенно упустил из виду, что останется в классе с Сяо Чжанем наедине. Теперь обучение пошло резвее. До поры всё было хорошо.       Ван Ибо быстро усваивал материал и проявлял завидную старательность. У него даже стало неплохо получаться выводить длинные ноты и держать «полный звук» при пении. В актёрском мастерстве тоже особых проблем не возникало. С драматической ролью или шутливой постановкой он справлялся «на раз», с декламацией всё было не столь гладко, но тоже без значительных оплошностей. Зато проблемы неуклонно росли в его голове и рабочем графике.       С собственными фантазиями он пока справлялся (не переставал себя за это хвалить) и даже умудрялся не слишком сильно (как казалось) пялиться на губы Сяо Чжаня, но вот с рабочей нагрузкой сделать ничего не мог.       Начало года у UNIQ выдалось весьма насыщенным. У X-NINE – тоже. Концерты сменялись рекламными мероприятиями, а те завершались представительскими конференциями. В студию YNT для проведения занятий Сяо Чжань и Ван Ибо всё чаще попадали не раньше десяти вечера. В совершеннейшем мыле. Понятно, что так заниматься было невозможно. Потому из четырёх занятий на неделе, отмеченных в графике, они едва ли честно проводили одно. Остальные три просто спали, завалившись в не слишком мягкие офисные кресла. Минуты покоя и отдыха в сложившихся условиях воспринимались подарком.       Однако Сяо Чжань и Ван Ибо филонить не привыкли. Того, что имели, они добились собственным трудом, потому понимали, что, взявшись за работу, должны были выполнить её хорошо до самого конца. И всё же перекроить рабочий или наставнический (ученический – в случае Ван Ибо) график у них не получилось. Сяо Чжань и Ван Ибо были не самостоятельными айдолами – они входили в составы boysband-ов, потому зависели от общего расписания.       Получалось не слишком хорошо: либо Сяо Чжань и Ван Ибо совершенно забывали о сне и питании, чтобы уделить время друг другу в рамках «совмещённого контракта», либо вовсе не проводили образовательные занятия. Ван Ибо пребывал в сомнениях и смятении, Сяо Чжань – в неясных мыслях и переживаниях.       Выход нашёлся к исходу второй недели.       Постановочный продюсер YNT застал их поздно вечером сладко сопящими в тренировочном зале студии. Сяо Чжань и Ван Ибо до последнего отрабатывали классическую композиционную сценку из «Фигаро», но в конце концов просто рухнули без сил. Очевидно, что подобное поведение не понравилось никому из верхо́в. Сяо Чжань оправдываться не стал, просто извинился и пообещал впредь вести себя более профессионально, а Ван Ибо не сдержался. – У нас не получается проводить занятия, – видеть смиренное раскаяние Сяо Чжаня ему было неприятно, ведь они не делали ничего плохого.       Накопившееся внутри негодование и раздражение нашли выход в справедливом требовании, почти капризе: – Съёмки и релизные площадки раскиданы по всему городу и даже стране. Рекламные мероприятия чаще всего затягиваются. Фотографы совершенно не следят за временем в процессе. А ведь нам после всего ещё приходится мчаться по всем пробкам в самый центр города, в студию.       Ван Ибо широко развёл руками: – Не в метро же толкаться в час пик?! И как прикажете заниматься в таких условиях? Единственное, чего хочется вечерами – это упасть лицом в подушку и поспать хоть немного, ведь на следующий день работы будет не меньше.       Он не кричал и не ругался, не топал ногами и не возмущался. Ван Ибо говорил тихо и смотрел строго перед собой, как учили наставники в далёком сейчас Сиане, как учил Сяо Чжань. Он представлял себя в тёмном зале, наполненном зрителями, но не видел никого, только искренне верил в каждое произнесённое слово. Оттого оно получалось убедительным. – И что же ты предлагаешь, Ибо? – высокая привлекательная дама неопределённого возраста в дорогом костюме от Chanel в вопросе вскинула брови. – Я готова выслушать твои предложения. Однако сразу хочу предупредить, что занятия с наставниками мы не отменим. «Совмещённый контракт» продлится ещё две с лишним недели и завершится отчётным концертом. Это решено строго. – Я не хочу отменять занятия, – Ван Ибо тряхнул выбеленной чёлкой. – Прошу либо разгрузить в учебные дни рабочий график, либо позволить нам заниматься не на центральной площадке. У лейбла есть дочерние студии. Они раскиданы по всему городу. Мы могли бы проводить занятия там.       Ван Ибо на Сяо Чжаня не смотрел: боялся увидеть протест озвученным предложениям. Сложную тему рабочей нагрузки они не обсуждали и даже не пытались каким-либо способом разрешить ситуацию, просто плыли по течению. Ван Ибо хотел верить, что Сяо Чжань на их занятия также спешил и мчался, как он сам.       Несмотря на усталость и нервотрёпку жизни айдола, Ван Ибо встречи с Сяо Чжанем ждал с нетерпением. Он готов был мириться с неудобствами, лишь бы «наставничество» не завершалось. Прежде кумир, затем возлюбленный, сейчас Сяо Чжань был для него примером, учителем. Он обладал знаниями, которых Ван Ибо не хватало. Да и объяснять умел так, что заслушаешься.       «Люди, получившие высшее образование, будто с другой планеты!» – Ван Ибо не переставал восхищаться любимым человеком. Он даже не думал, что можно петь Голосом, не предполагал, что в роль можно «погрузиться, а после снять с себя, как пиджак». Сяо Чжань был его любимым наставником. Ван Ибо чувствовал, что ещё не насытился новой ролью возлюбленного. Ему хотелось ещё и больше. Пусть глупая прихоть: отказываться от этого «совмещённого контракта» Ван Ибо не желал. Была бы возможность, он бы постоянно «учился и совершенствовался», лишь бы подольше оставаться рядом с Сяо Чжанем.       Директор YNT выдержала длительную паузу, словно обдумывала что-то, а после со вздохом покачала головой. Объяснять очевидные вещи пусть крайне талантливому, но малолетнему (а потому проблемному) айдолу ей явно не нравилось: – Ты предлагаешь использовать детские студии искусств? Ученические танцевальные залы? Ты вообще представляешь, что случится, появись ты или, тем более, господин Сяо Чжань на этих площадках?       Строгости в голосе женщины не было, но Ван Ибо всё же внутренне похолодел. Он знал – в лейбле его любили и ценили, часто потакали прихотям. Но насколько откровенно провинился и настолько прямо собственные желания он выражал впервые. Было страшно. Однако рядом стоял любимый человек.       Ван Ибо понимал, что сейчас у него случилась реальная возможность показать Сяо Чжаню, что он не бестолковый юнец и может вполне оправданно отстаивать собственные мнения. Возможно (сердце Ван Ибо судорожно сжалось надеждой), его начнут принимать всерьёз. Тогда он сможет ещё раз… – В любом случае, Ибо, – директор YNT вернула его с небес на землю, – все дочерние предприятия лейбла соблюдают собственный график, и Центр не может вторгаться в их рабочее расписание. Все площадки плотно расписаны на год вперёд без шанса появления окон. Единственное, что я могу предложить, – это проводить занятия с наставниками в укороченном формате, но тогда вам придётся встречаться каждый день, включая выходные. – Мы и так встречаемся четыре дня в неделю, – Ван Ибо обиженно насупился больше от того, что его бесцеремонно выдернули из сладких грёз, чем от невозможности разрешить сложившуюся ситуацию. – И сокращать длительность занятий я не хочу. – Ну, – женщина развела руками, – тогда я даже не знаю, что можно… – Можно было бы заниматься у меня дома, если лейбл не возражает, – Сяо Чжань, во всю длительность беседы пребывавший в глубокой задумчивости, внезапно подал голос. – А? – Ван Ибо показалось, что он ослышался. – У вас дома, господин Сяо? – директор YNT удивлённо вскинула брови. – Но ведь это не слишком удобно. – Да, признаю, – Сяо Чжань согласно кивнул, – моя квартира – не лучший вариант, но там мы никому не помешаем, да и в случае задержки занятия Ибо сможет остаться у меня на ночь. Всё равно выйдет удобнее и безопаснее, чем если бы мы после работы и тренировок ехали через весь город по домам.       Ван Ибо смотрел на Сяо Чжаня, видел движения его губ, произносящих великолепное, и не понимал ни слова. Он просто не верил собственным ушам. – Действительно, с точки зрения удобства, тут вы правы, но это всё-таки неправильно. Ваша квартира не предназначена для занятий, да и не осмелимся мы беспокоить вас заботой о Ван Ибо. В условиях «совмещённого контракта» ничего такого нет. Это лишняя нагрузка на вас, – директор YNT против доводов наставника не возражала, но и не принимала аргументы. – Нет, давайте останемся на… – Я не против! – Ван Ибо ляпнул прежде, чем понял, что его мнение никто не спрашивал. – Не против чего, Ибо? – женщина чуть нахмурилась. – Не против заниматься дома у Чжань-гэ, – Ван Ибо попытался усмирить сердце, распевающее радостные гимны. Не получилось. – Кроме того, в условиях «совмещённого контракта» сказано, что лейблы-участники проекта вправе «самостоятельно выбирать площадки проведения занятий». – Ты читал договор? – директор YNT, казалось, была сильно удивлена, а Сяо Чжань попытался спрятать улыбку. – Конечно, вы же вывесили его в общем чате, – Ван Ибо кивнул. – Хорошо, – женщина одобрительно хмыкнула на подобную сознательность подопечного. – Тогда ты понимаешь, что мы для реализации «контракта» можем также использовать студии EE-Media. Давайте обратимся туда. Вполне возможно, у них найдутся варианты. Кроме того, такие проблемы, как у вас в будущем могут возникнуть у других участников проекта.       Сяо Чжань выслушал директора YNT очень внимательно, а после сложил ладони перед собой, уважительно поклонился: – У меня дома будет удобно, нам с Ибо вполне хватит. Конечно же, моя квартира не столь хорошо оснащена, как студии лейбла, однако пианино найдётся, да и покормить голодного парня в случае чего я смогу.       Ван Ибо перехватил мимолётный взгляд глубоких карих глаз с очевидной хитрой искрой. Сяо Чжань, похоже, забавлялся сложившейся ситуацией.       Ван Ибо внезапно почувствовал себя очень маленьким и ужасно уязвимым. Он будто добровольно прыгнул в ловушку, расставленную хищником, и теперь не понимал, как выбраться, спастись. Взгляд Ван Ибо прикипел к губам Сяо Чжаня – всё казалось, что тот довольно ухмыляется.       Чем закончилась эта встреча и как же всё-таки удалось убедить директора YNT принять предложение Сяо Чжаня, Ван Ибо не запомнил. Внутри у него всё замерло в трепетном предвкушении, а сердце поминутно сбивалось с ритма. Надежда на взаимность чувств вернулась, распирала изнутри. Иных причин поступка Сяо Чжаня он не хотел понимать.       «Чжань-гэ мне не отказал прямо, а теперь ещё позволил быть рядом. Наверняка он что-то чувствует ко мне. Я же ему нравлюсь, да?» – Ван Ибо дышал поверхностно, часто и смотреть боялся на стоящего перед ним человека. – Бо, внимание сюда, пожалуйста! – Сяо Чжань звучно хлопнул в ладоши прямо у него перед носом. – Если ты будешь постоянно отвлекаться, мы с тобой так до ночи не закончим. – Прости… – Ван Ибо с трудом сглотнул, перевёл взгляд в пол. Щеки обожгло румянцем. – Не извиняйся, – Сяо Чжань отмахнулся. – Просто занимайся нормально. Держи голос ровно и следи за интонациями. Ты плаваешь в нотах, хотя мелодия не сложная. – Не сложная, – Ван Ибо откликнулся эхом.       Сегодня было второе занятие, которое они проводили в квартире Сяо Чжаня. Ван Ибо всё происходящее видел сном. Что делал днём и с кем работал, он не осознавал, только вечерами буквально телепортировался в просторные апартаменты на пятнадцатом этаже многоэтажки в элитном районе Пекина. За двумя постами охраны и неведомым количеством камер видеонаблюдения любой бы ощущал себя как за каменной стеной. Однако Ван Ибо было страшно. Страшно оттого, насколько счастливым он себя чувствовал.       Рабочий график UNIQ и X-NINE Ван Ибо и Сяо Чжань до сих пор не утрясли до конца, но с партнёрами по командам удалось договориться. Их отпускали раньше. Где можно было, парни подменяли друг друга. Сложности со временем и необходимостью исполнения «совмещённых контрактов» испытывали все участники проекта. – Постой. Опять не то, – Сяо Чжань отнял ладони от клавиш небольшого электрического пианино. Играл он неплохо, ровно, но не слишком уверенно: чувствовалось, что фортепиано не являлось его ведущим инструментом. – Что такое? – Ван Ибо оборвал фальшивую ноту. Он вроде даже слышал, что в тон не попадал, только не понимал, что делал неправильно. – В чём я ошибся? – Лучше спросить, в чём не ошибся, хех, – Сяо Чжань выглядел уставшим, но благодушный настрой не растерял.       Заниматься в домашних условиях действительно было удобнее: не было «рабочего напряга», стресса, и голова не болела тем, как же всё-таки, за́ полночь возвратившись домой, отоспаться и выглядеть прилично на ранних съёмках. – Всё настолько плохо? – Ван Ибо готов был заниматься чем угодно, если занятия вёл Сяо Чжань, но вокал ему действительно нравился. Было приятно чувствовать вибрации звука в горле и ощущать наполненные воздухом лёгкие. – Не совсем. Сложно объяснить основы пения за такой короткий срок. Тем более, что результат уроков нужен был ещё вчера, – Сяо Чжань продолжал улыбаться, Ван Ибо – любоваться этой улыбкой. – Пхах, как всегда, да? – Ван Ибо облокотился на пианино, хохотнул.       Под пристальным взглядом Сяо Чжаня в груди разливалось тепло. Ван Ибо радовался каждой проведённой рядом с этим человеком минуте.       Когда только начались их «частные» уроки (ещё на базе лейбла), Ван Ибо переживал, сможет ли нормально себя вести рядом с любимым, не сорваться и не кинуться к его ногам с мольбами принять чувства. Теперь же он осознал (во многом благодаря ровному и исключительно профессиональному поведению Сяо Чжаня), что беспокоился напрасно. Да – они были наедине. Да – Ван Ибо страстно и горячо любил своего «наставника». Да – совладать с собственной фантазией зачастую было сложно. Однако глупостей он больше делать не собирался. Сяо Чжань ничем не показывал особенного к нему отношения, не приближался лишний раз и прикосновения себе позволял только в рамках необходимого, когда объяснял, откуда должен родиться «красивый» звук и как его положено было петь. Потому Ван Ибо хотел, но не верил собственной надежде.       Вечерами и ночами, в ду́ше и просто вздохами в подушку он мечтал о ласке любимых рук, о сладости и упругости любимых губ. На занятиях же Ван Ибо был внимательным и старательным учеником, впитывающим науку, почитающим своего «наставника». – Ага, – весёлый взгляд Сяо Чжаня стал задумчивым, а после прояснился догадкой. – С наскока не получается. Давай попробуем по «классике»? – Это как? – Ван Ибо наслаждался эмоциями на красивом лице Сяо Чжаня: яркими и очевидными. А, может, ему просто так казалось? – Как в учебнике, – ухмыльнулся Сяо Чжань, поднялся. – Смотри: ты в начале пения набираешь в грудь много воздуха.       Он коснулся центра собственной груди, указал на уровень воздуха в лёгких: – У тебя внутри формируется что-то вроде воздушной подушки. Если всё сделано верно, живот должен втянуться, а лёгкие – развернуться полностью. То есть грудь должна увеличиться, будто на затяжном вздохе.       Ван Ибо понятливо кивнул. – Однако это «неглубокое» пение. Звук сильным не получается при таком дыхании. Тем не менее, этого достаточно, чтобы исполнить любую эстрадную песню с простой мелодией и несложными словами.       Теперь Сяо Чжань указывал на своё горло: – Когда ты поёшь лёгкими, звук из голосовых связок не усиливается дыханием.       Ван Ибо нахмурился – он не понял.       Сяо Чжань принялся разъяснять: – Эм… давай так. Представь себе, что твои голосовые связки – это сам звук, например колонка или плеер…       Ван Ибо кивнул: этого и представлять не надо было – всё понятно. – … тогда воздух, который ты используешь в пении – это микрофон, усилитель.       Новый кивок, только теперь с задержкой. К музыкальному плееру микрофон в его сознании подключился не сразу – Сяо Чжань поглаживал собственную шею. Ван Ибо очень хотел губами повторить движение длинных тонких пальцев. Пришлось тряхнуть головой, прогнать сладкие образы из сознания. – Не понял? – Сяо Чжань секрет жеста ученика не распознал, забеспокоился. – Ещё раз объяснить? – Понял, – Ван Ибо прикрыл глаза, медленно выдохнул. – Голос – это плеер, воздух – микрофон. – Верно, – Сяо Чжань чуть улыбнулся. – Так вот, воздух в пении можно использовать по-разному. Когда ты дышишь только лёгкими, звук особого усиления не получает. Точнее: получает, но не слишком качественное. Например, ты можешь громко крикнуть, но не сможешь кричать долго. – Долго держать звук не получится? – Ван Ибо задвинул в тёмные дебри сознания жаркие образы, включился в работу. – Ага. Наш «микрофон» сработает чисто только на первые пару нот, а после затихнет. Воздух из лёгких в пении расходуется очень быстро, – Сяо Чжань довольно кивнул понятливому ученику. – Потому-то ты начинаешь плавать в мелодии на распевах. Удержать звучание только воздушной подушкой, накопленной вот тут, – он коснулся центра груди Ван Ибо (тот с большим трудом заставил себя стоять ровно – щеки обожгло краснотой), – не получится, как ни старайся. – Тогда что делать? – от лица жар распространился по всему телу Ван Ибо, покалыванием прошёлся вдоль позвоночника и завис в нервном напряжении ровно там, где его касалась рука любимого человека. – Как и говорил: такого пения хватает, если мелодия простая и энергичная, а диапазон нот – невелик, – Сяо Чжань сместил ладонь чуть ниже, опустил на уровень солнечного сплетения. – Наилучшее усиление звук, голос, получает вот отсюда. Из диафрагмы.       Ван Ибо задохнулся. Пришлось прикусить губу – не выпустить стон. – Хороший певец вдыхает воздух лёгкими, но не поёт ими, – Сяо Чжань коснулся сперва своей шеи, а после перенёс вторую ладонь на гортань Ван Ибо (тело парня дёрнулось как от электрического разряда). – Мы воздух тоже «пакуем» в «подушку», но утрамбовываем в меньший объём и опускаем в самый низ лёгких, на диафрагму. Вот сюда. – Этот «микрофон», – Сяо Чжань усилил давление на грудь едва дышавшего ученика. Способность говорить Ван Ибо потерял ещё три фразы наставника назад, – намного сильнее прежнего. Он не только усиливает звук, но и пружинит его. Ноты из голосовых связок спускаются вниз и, точно с батута, отталкиваются от диафрагмы. Проходят путь назад через лёгкие к гортани. Выходят из горла неизменными, плотными и звучными.       Сяо Чжань не только рассказывал, но и показывал движение звука при пении. Он огладил горло Ван Ибо правой рукой, скользнул вниз по груди – к левой ладони на диафрагме и вернулся к гортани, дальше – голосовым связкам, продолжил движение выше – к губам.       Крупной дрожью свело все до единой мышцы в теле Ван Ибо. Если бы не пианино, он бы наверняка рухнул на колени. Низкий, голодный стон получился «как в учебнике» – громким, тягучим, усиленным диафрагмой. – Мммха-а…       Сяо Чжань весьма ощутимо вздрогнул и словно очнулся – немедленно убрал руки прочь от тела несчастного Ван Ибо, спрятал взгляд, чуть тряхнул головой. Видимо, не помогло – отвернулся. – Это – академическая манера пения, – голос Сяо Чжаня прозвучал глухо, вздох – сдавленно.       Молчать было нельзя: неловко. Сяо Чжань продолжал говорить: – Если всё сделано правильно, объёмы лёгких при пении увеличиваются незначительно, но сильно напрягается живот, и увеличивается внутренний объём грудной клетки. Рёбра будто бы раздвигаются. Внутри образуется свободное пространство. – Я… понял, – Ван Ибо не осознал сказанных слов, зато почувствовал и даже успел попробовать. «Раздвинулись» у него не только рёбра, а полыхали не только щёки.       «Чжань-гэ, ты жестокий», – Ван Ибо решил, что лучше ему не возбуждаться. Это было бы крайне неразумно. Его сходящее с ума сердце Сяо Чжань не мог не почувствовать, пока касался груди. Ван Ибо понимал, что не готов объяснять (как и смирять) реакции собственного тела. – Хорошо, – Сяо Чжань осторожно отстранился, уселся опять к пианино. – Давай тогда попробуем ещё раз спеть и на этом закончим занятие. – …       Ван Ибо заканчивать не хотел, но спорить не стал. Внезапно возникло чувство, будто ему самым очевидным образом указали на дверь и велели закрыть её с другой стороны. Жар мгновенно спал. Внутри действительно образовалась пустота.       В этот раз Ван Ибо спел на «отлично». Сяо Чжань остался довольным. *** – Ибо, побудешь сегодня моим тренером? – Сяо Чжань встретил его беспокойным взглядом и сложенными в мольбе ладонями.       С того неоднозначного эпизода прошло целое одно занятие и полных двое суток. Неловкость забылась. По крайней мере Ван Ибо решительно был настроен не вспоминать о ласковых поглаживаниях тёплых ладоней, о нежном и одновременно плотном прикосновении, о палящем жаре и звучном…       «Проклятие!» – очень хотелось выругаться вслух, но Сяо Чжань смотрел на него внимательно. Под этим вниманием ругательства на язык не ложились. – Хех, чему будем учиться? – Ван Ибо попытался пошутить. Получилось слишком хорошо:       «Позам в постели или видам поцелуев?.. А, может, способам ласкать напряженный…» – если бы мог, он отвесил бы себе пощёчину. Умоляющий взгляд любимых глаз порождал в воспалённом сознании неуместные образы. – Танцам! – Сяо Чжань расплылся в широкой улыбке. – О… – Ван Ибо надеялся, что краткое междометие у него получилось не слишком разочарованным. – Конечно. С чем-то надо помочь? – Ага! – Сяо Чжань засуетился. – С танцем в целом проблем никаких нет – постановочную хореографию я выучил, но в номере есть два элемента, где от меня требуются танцевальные связки-экспромты. То есть я должен сам придумать как подать себя. Продюсеры хотят, чтобы мы в каждом исполнении номера выдавали что-то новое. – Пхах, якобы «живое исполнение»? – Ван Ибо криво усмехнулся. Эту стадию танцевального искусства он отрабатывал ещё четырнадцатилетним юнцом в школе Лояна, как раз перед поездкой в Сиань на танцевальный конкурс. – Точно! Наш хореограф именно так и выразился! «Живое исполнение»! – Сяо Чжань пришёл в полный восторг от его догадливости. – Мы с ребятами должны будем исполнить песню на двух концертах и трёх передачах в ближайшие пару месяцев, так что мне понадобятся хотя бы две-три связки, чтобы я не облажался. Очень не хочется выставить себя посмешищем.       У Ван Ибо язык чесался поддеть Сяо Чжаня вопросом, почему же он не обратился за помощью к партнёрам по группе – Ся Чжигуану или тому же Гуо Цзыфаню, к которому за «наставничеством» ходил сам Ван Ибо? Однако он вовремя остановил себя.       Если Сяо Чжань пришёл к нему, он ведь должен радоваться? Ван Ибо попытался распознать бушующие внутри сердца эмоции и с удивлением обнаружил, что ревнует. Ревнует и злится. Сильно. Ревнует Сяо Чжаня к партнёрам по команде, ведь те могут проводить с его любимым дни напролёт, а самому Ван Ибо достаются лишь какие-то пару часов четыре раза в неделю. – Ладно, давай сегодня заниматься танцами вместо актёрского мастерства, – Ван Ибо поспешил отвлечься от неприятных мыслей, оглянулся вокруг, заприметил обновку квартиры. Новый гардероб и крупный стеллаж с зеркальными дверцами украсили подсвеченную софитами стену гостиной. – Симпатично. – А? – Сяо Чжань сперва не понял его высказывания – вскинул удивлённо брови, а после проследил за взглядом Ван Ибо, довольно хмыкнул. – О. Да, приятный гарнитур. Заказал его ещё две недели назад по каталогу. Пришлось чуть подгонять под размеры комнаты, потому с доставкой затянули. Вчера поставили. Ещё не успел всё расставить. Сяо Чжань кивнул в угол комнаты на пять огромных стопок с книгами, аудио- и видеодисками: – На выходных думал заняться. У Ван Ибо почти вырвалось «я могу помочь», но крайне живучее воображение моментально нарисовало в его сознании горячие сцены «заполнения» шкафов книгами и дисками. Пылкий взгляд, тёплые ладони и твёрдое естество Сяо Чжаня совершенно не позволяли сосредоточиться ему на просмотре и сортировке видео коллекции... Ван Ибо слишком сильно дёрнул шнурок ботинка – получился плотный узел. «Чёрт…» – очень хотелось вырвать с корнем непослушную верёвку, а ещё отключить крайне развитую за годы безответной любви фантазию ударом головой о ближайшую стену. – Эй! Постой – не дёргай так. Ещё сильнее затянешь, – Сяо Чжань опустился перед ним на колени, принялся сам распутывать узел. – Ты же потом не наденешь обувь, если сейчас всё оторвёшь. «Чжань-гэ-э-э…» – Ван Ибо едва в голос не застонал. Именно так начинался один из его недавних снов: Сяо Чжань опускался перед ним на колени… – Он не хотел развязываться, – Ван Ибо старался дышать ровно и глубоко. Получалось через раз. – Просто не надо торопиться, Бо. Вот, видишь? Всё развязалось, – Сяо Чжань поднял взгляд ему в лицо, слегка улыбнулся. «Гэ…» – Сяо Чжань был слишком близко. У Ван Ибо сердце зашлось. – Ну что, пойдём заниматься? – Сяо Чжань сегодня был особенно жесток к нему (или совершенно слеп). Ван Ибо лишь мельком взглянул в зеркало и ужаснулся своему голодному взгляду. Сейчас ему больше всего на свете хотелось вовсе не танцевать. «Приди в себя, парень!» – Ван Ибо разрешил себе мечтать, но желания предпочитал сдерживать. Страшно было вновь почувствовать «непонимание» Сяо Чжаня.       Однако едва зазвучала музыка, Ван Ибо постарался переключиться. В конце концов, с внутренней дисциплиной у него всё было в порядке. – В каких эпизодах нужны «живые» вставки? – ровно три глубоких вдоха и медленных выдоха понадобились ему, чтобы перестроиться. – Я покажу. Как лучше: с самого начала показать хореографию или точные места? – Сяо Чжань пружинисто потянулся, размял мышцы. – Давай с начала, – Ван Ибо старался не смотреть слишком откровенно. Вряд ли получалось. Ритмичная и многозначительная «LiKE! LiKE!»[3] распаляла фантазию.       Сяо Чжань же сегодня явно собирался его добить. Он встал в исходную позицию, запустил трек песни заново и начал танцевать, практически не смущаясь. На Ван Ибо он не обращал никакого внимания, смотрел только на собственное отражение в зеркальных дверях стеллажа. – Чжань-гэ, расслабь плечи. Ты слишком напряжён. Шея болеть будет, – Ван Ибо не дышал, но говорил; не думал – замечал; не рассматривал – засматривался; советовал и комментировал – механически. – Когда расслабляю, мне указывают на «руки-верёвки», слишком слабые, – Сяо Чжань выплыл из «восьмёрки» плавно, но связку завершил излишне резко. – Всё верно, – Ван Ибо кивнул совершенно серьёзно. – Но только напряжёнными должны быть именно руки, а не плечи. Это же waking, пусть и сильно облегчённый. Когда верх корпуса сильно напряжён, тело теряет динамику. Давай покажу.       Он с места повторил только что показанную Сяо Чжанем связку. В его исполнении она выглядела в несколько раз лучше. Взгляд притягивался к плавным движениям бёдер и широкому взмаху рукой. Танец предполагал лишь малую долю эротики, намёк, однако пластика тела Ван Ибо совершенно преобразила вроде бы невинные движения. Теперь в них чувствовалась чистая страсть, без пошлости. – Смотрю на тебя и чувствую себя совершенным деревом, хех, – Сяо Чжань восхищённо присвистнул. – Я так никогда не смогу. Можно даже не пытаться. – Сможешь, – Ван Ибо заявил уверенно. – Просто расслабься и постарайся получить от танца такое же удовольствие, какое испытываешь при пении. Отдайся музыке, почувствуй её всей душой.       Он приложил ладонь к своей груди: – Песня приятная на слух, с лёгкой интонацией. Ритм повторяет биение сердца. Нисходящие интонации мелодии… – …это блюзовые вставки, – Сяо Чжань прокомментировал со знанием дела. – …прекрасно ложатся на поэзию и провоцируют движения. Слушаешь песню – тут же хочется танцевать, – Ван Ибо пританцовывал под музыку. – Да, есть такое, – Сяо Чжань с готовностью согласился. Его взгляд прикипел к Ван Ибо. Складывалось ощущение, будто Сяо Чжань ловил каждое его движение.       Чувствовать это внимание было очень приятно. Ван Ибо широко улыбнулся, поманил Сяо Чжаня к себе, пригласил последовать его примеру: – Попробуй просто послушать мелодию. Без заученной хореографии. Двигайся так, как тело хочет. Расслабься.       Сяо Чжань слегка качнул головой, отказываясь от предложения, но всё-таки совету последовал – чуть прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Его танец не был настолько пластичным, как у Ван Ибо, тело двигалось чаще неловко, чем плавно, зато Сяо Чжань улыбался.       Ван Ибо был безумно этому рад: – Вот. Чувствуешь? Мелодия не принуждает тебя ни к чему. Она тебя ведёт и подсказывает, как двигаться. – Мгм. Приятно очень, – Сяо Чжань усмехнулся. – Только вот у тебя это получается красиво, а у меня… – Тоже красиво, – Ван Ибо закончить нелепую фразу не дал. – Красиво, гэ, потому что это твоё, и оно идёт изнутри. Из сердца. Это – эмоция. Каждый танец – эмоция. Какую ты испытываешь, та и выразится в движении. Будешь думать о том, что и как танцевать, беспокоиться о заученных движениях – танец получится скованным, статичным и неинтересным. – Я так действительно ошибусь в постановочной хореографии. А ведь ошибаться нельзя, – музыка продолжалась, Сяо Чжань тоже свой танец не останавливал. – Ваши хореографы – не дураки. Танец они ставили на конкретную музыку, так что все движения повторяют интонации мелодии. Ты даже сейчас неосознанно танцуешь так, как учил в зале на репетициях. Посмотри на себя в зеркало, – Ван Ибо сместился чуть в сторону, открыл обзор. – Ого! – Сяо Чжань удивлённо хлопнул глазами и немедленно сбился с ритма. – Ха-ха-ха! – Ван Ибо залился хохотом. – Расслабься, гэ. Всё хорошо. Давай ещё раз.       Теперь под музыку они двигались уже синхронно. Ван Ибо хватило одного раза увидеть поставленную для песни хореографию, чтобы в точности её воспроизвести.       Мелодия завершилась и ушла в повтор. Ван Ибо щелкнул пальцами: – Я понял, в каких элементах у вас «живые» акценты. – А тут и гадать не надо. Я в них просто зависаю, ха-ха, – Сяо Чжань потихоньку подпевал песне. – Ага, – Ван Ибо завершил связку. – Вот здесь первая, да?       Мелодия перешла в басы, зазвучала перкуссия и чёткий, выдержанный ритм. – Точно, – Сяо Чжань подтвердил.       Однако Ван Ибо его не слышал. Внимание было сосредоточено на мелодии. – Гэ, повторяй за мной, – Ван Ибо по нисходящей «собрал» тело: плечи, локти, бедра, затем резко вскинул голову на задушенном стоне мелодии. – Тут. Выдохни. Твоя же партия.       Сяо Чжань послушно отзеркалил движения. Получилось ровно и красиво. – Голову ниже. Чуть нырни и подними взгляд. Плечи расслабь. Руки не прижимай к корпусу. Дай воздуха. Да, вот так, – Ван Ибо чуть качнулся из стороны в сторону. – Теперь полуоборот, позволь увидеть себя. Чувствуешь, мелодия сердцем бьётся? Покажи это.       Он приложил ладони к груди, изобразил пульсацию: – Делай два выраженных движения. Сильнее прогнись в спине. Лопатки должны почти сойтись.       У Сяо Чжаня получилось не слишком хорошо. Ван Ибо помог – придавил ладонь Сяо Чжаня к груди, нажал на лопатки: – Двигай не рукой, а спиной. Раскрой грудь, будто сердце выскочить хочет наружу. – Это сложно, – Сяо Чжань пожаловался, но во второй раз выполнил движение чисто. – Хорошо. Теперь заверши «восьмёрку». Плавно разверни плечи, вскинь голову. Про ноги не забудь, – Ван Ибо показал пример. – Отлично.       Второе «живое исполнение» пришлось на завершение припева. – Здесь решили убрать синхронность? – Ван Ибо на автомате станцевал связку из повторяющегося эпизода и замер. – Верно. Мы с ребятами входим в припев одинаково, а после должны разойтись в разные стороны по сцене, – Сяо Чжань в зеркало больше не смотрел. Он во все глаза глядел на Ван Ибо, повторял за ним каждое движение. – К зрителям будете подходить? Где тебе надо будет завершить связку? – Ван Ибо отмотал песню на начало «живого» элемента, попробовал несколько положений тела. – К зрителям не пойдём, и даже не надо будет особенно смещаться. Только перестраиваемся, я – в центр. Следующая партия моя, – Сяо Чжань сместился на пару метров. – Понял. Давай тогда вновь со мной. Тут ритм плотнее и слова подходят… давай вставим waking, – Ван Ибо вскинул руки, повёл плечами, качнул бёдрами. – Не надо ничего сложного, иначе не соберёшься потом к партии. Сделай половинную волну от талии наверх, к рукам. Да, вот так. Молодец. Хорошо получается.       Сяо Чжань действительно повторял предложенную связку с первого раза очень точно. Казалось, что ему это даётся очень легко. – Удивительно, тело будто само двигается! – Сяо Чжань лучисто улыбнулся.       Ван Ибо предпочёл глаза прикрыть. Дыхание сбилось даже от отблеска этой улыбки. – Больше свободы плечам и корпусу. Играй вслед за мелодией, – безопаснее было сосредоточиться на танце.       Совершенно абстрагироваться у Ван Ибо не получилось. Сяо Чжань напевал: –♫ I just want you and I to be the ones left on the earth.♫♫ Giving you my endless love♫[4]. – Не бросай движение, Чжань-гэ. Связка не должна обрываться. Здесь тоже надо «живое» вставить? – Ван Ибо многое бы отдал, чтобы спетое прозвучало признанием именно для него. Хотя, понимал, это были лишь мечты. – Да. Здесь тоже надо своё, – Сяо Чжань ощутимо раскраснелся от танцев, но дыхание выдерживал ровное. – Тогда предыдущую волну отпускай медленно, по нисходящей. Выведи руку вперёд, обратись в зал. Хорошо. Это блюз – собери корпус в пол-оборота, начиная с запястий, – Ван Ибо буквально стёк вниз вслед за тремя тонами музыки, а сразу после выправился, выгнулся вперёд всем телом, словно хотел выпрыгнуть вперёд. – Ноги здесь статичны. Следи, чтобы они стояли твёрдо, иначе потеряешь равновесие. – Получилось! – Сяо Чжань довольно выдохнул. У него вновь получилось с первого раза. – Отлично. Дальше «постановка»? – Ван Ибо улыбнулся на радость любимого человека. – Мгм. До самого конца. Все живые элементы кончились, – Сяо Чжань влился в заготовленную хореографию без изъянов. Компоненты, придуманные Ван Ибо, гармонично дополняли номер. – Финал – ритмичный waking. Не расслабляйся, – Ван Ибо поддержал Сяо Чжаня за спину, когда тот слишком резко потянулся. – Связки завершай мягче. – Понял, – Сяо Чжань вполголоса повторил за песней ♫«one, two, three, go!»♫. – Спокойнее. Не торопись, – Ван Ибо немедленно осадил запал танцора. – Ты так всё дыхание растеряешь. У тебя движения ногами и правой рукой. Расслабь левое плечо, не прижимай его к шее, опусти вниз. Ага. Хорошо. – Выпад резко и глубоко делай. Не надо жалеть себя. Ты справишься, – Ван Ибо переместился назад, повторил связку вместе с Сяо Чжанем, показал уровень наклона. – Да. Так достаточно. – Я же не встану после такого, ха-ха, – Сяо Чжань хохотнул на собственную неуклюжесть. – Там же дальше «пианино»! – «Пианино»? – Ван Ибо округлил глаза. – А! Ха-ха-ха! Вы это движение «пианино» назвали?       Ван Ибо прыснул со смеху, повторил хореографию танца – пропустил воздух через пальцы, собрал бедра и плечи обратной волной. – Ага. Похоже же, хе-хе, – Сяо Чжань смех поддержал. – Ок. Пусть будет «пианино». Только выполняй его нормально, – Ван Ибо согласно ухмыльнулся. – А что не так? – Сяо Чжань развернулся к Ван Ибо, повторил движение. – Руки же нормально. – Руки – да, ноги – нет, – Ван Ибо указал за зависшие бедра танцора. – Ты стесняешься что ли? Тут обратная перекрёстная волна и дальше вращение бёдрами. – Ничего не стесняюсь! – Сяо Чжань ответил излишне резко. – У меня просто не получается. – Пхах. Я-ясно всё с тобой, – улыбка сама собой стала шире. – Повторяй за мной. Внимательно. Ничего тут сложного нет.       Ван Ибо вернул трек на начало припева. Теперь он вновь показывал, а Сяо Чжань должен был повторять. – Не зажимай корпус. Зачем ты съёживаешься весь? Чжань-гэ, тут за руками спрятаться не получится. Позволь телу двигаться, – Ван Ибо положил ладони на свои бёдра. – Смотри, опорные ноги сменяются вслед за волной. Расставь стопы по ширине плеч для большей устойчивости… Боже, гэ! Давай заново. Я ещё в прошлый раз заметил смазанный элемент, но подумал, что показалось. – Ибо, это у тебя получается легко. Мне же… – Надо просто потренироваться, – Ван Ибо вновь не дал усомниться танцору в себе. – Давай я помогу.       Он зашёл за спину Сяо Чжаня, положил ладонь ему на спину: – Начали. Спину держи прямо. У тебя обратная волна с плечами и бёдрами. «Собирай» тело. Бёдра плотнее. Не проглатывай элемент. Представь, что собираешь конструктор.       У Сяо Чжаня никак не получалось. Пришлось показывать «вручную». Ван Ибо переместил правую ладонь на бедро Сяо Чжаня, а левую положил ему на плечо: – Выделяй каждое движение. Расслабь поясницу, не напрягайся. Отправь импульс сперва в бёдра, после – в плечи. Поиграй. Теперь противоположная пара. Про руки не забывай, – он надавливал и помогал телу Сяо Чжаня выполнить связку. – Вот так. Следующий элемент – вращение тазом. Руки в замки.       Ван Ибо обе ладони переместил на бёдра Сяо Чжаня, почти насильно направил тело: – Тебе надо очертить полный круг. – Ох… – Сяо Чжань задушено охнул. – Повторяем связку, – Ван Ибо вновь изменил положение рук: плечо, бедро Сяо Чжаня для помощи в «волне», дальше – обе руки на бёдра, плотно прижимая ладони во «вращении».       Ван Ибо танцевал вместе с Сяо Чжанем, двигался в такт, потому стоял очень близко. Однако в танце этого не заметил. Он настолько увлёкся процессом, что совершенно не осознавал, насколько тесно прижимается к любимому человеку. – Ибо… – сдавленный выдох подсказал, что Сяо Чжань как раз всё прекрасно осознавал и понимал.       Ван Ибо внезапно напугался: – Прости. Не обращай внимания.       Он поспешил отстраниться. Щёки и даже шею обожгло жаром. Сердце зашлось. Дыхание сбилось. Ладони, мгновение назад касавшиеся тела любимого человека, горели так, будто в них углей насыпали.       Повтор припева они оба пропустили, уставившись друг на друга. Точнее Ван Ибо смотрел в затылок Сяо Чжаня, а тот сверлил его взглядом через отражение в зеркале.       Проверять настолько ли он красный, каким чувствовал себя, Ван Ибо не собирался, так что в зеркало не смотрел, опустил взгляд в пол: – Заверши связку, Чжань-гэ. Осталась последняя. Финальную waking «восьмёрку» не сбрасывай. Закончи плавно. Ты слишком резко скидываешь руки, – голос Ван Ибо звучал глухо. Он был слишком смущён, а растревоженное сердце вдруг решило проломить его грудную клетку изнутри. – Не отдавай движение вовне, закрой на себе. Собери все импульсы в центр своей груди и расправься. Чуть прогни спину. Вот. Хорошо.       Песня завершилась последними аккордами. Ван Ибо остановил повтор. Танцевать внезапно расхотелось. – Спасибо за подсказки, Ибо. Всё получилось замечательно, – Ван Ибо лица Сяо Чжаня не видел, но слышал мягкий голос. В нём совсем не было гнева или негодования. – Ты сам всё сделал. У тебя хорошо получается. Я тут ни при чём, – Ван Ибо принялся кусать свои губы.       Когда танцевал, он забывал обо всём на свете и совершенно терялся после завершения мелодии. Однако прежде никогда он не касался других людей вот так, в танце, объясняя элемент. Точнее: ему никогда не хотелось касаться других. Даже с ребятами из UNIQ они тренировались «по образцу», «зеркалили» друг друга, а тут… «Чжань-гэ наверняка решит, что я распускаю руки», – Ван Ибо второй раз за этот вечер захотелось закончить собственную сознательную жизнь в какой-нибудь кирпичной (а лучше в бетонной) стене, чтобы больше не совершить ни одной глупости. – Нет. Ты здорово помог мне, правда, – Сяо Чжань глубоко выдохнул, размял шею.       Ван Ибо решился на него взглянуть, но лучше бы и дальше пол рассматривал.       Сяо Чжань стоял прямо перед ним раскрасневшийся после танца, со слабой улыбкой на чуть влажных губах и откровенным смущением в глазах.       «Боги, какой красивый…» – Ван Ибо не сдержал восторженного вздоха. – Ну вот, ты, наконец, на меня посмотрел, Бо, – улыбка Сяо Чжаня стала шире. – Ты красивый, Чжань-гэ… – если бы он соображал, что говорил, умер бы на месте без применения всякой стены: просто провалился бы сквозь землю. Однако Ван Ибо пребывал явно не в полном рассудке. Его с головой накрыла блаженная влюблённость. Ван Ибо смотрел на Сяо Чжаня и никак не мог насмотреться. Настолько привлекательным этого человека он видел впервые в жизни. – Красивый… – Ты тоже, Ибо, очень красивый, – румянец Сяо Чжаня стал гуще. Смущение в глазах – заметнее. – Особенно сейчас. – Гэ…       Ван Ибо вдруг очнулся. Произнесённое Сяо Чжанем признание противоречило его убеждённому в безответности чувств сознанию. Зато сердце в его груди возликовало. Теперь жар затопил его изнутри, растёкся по каждой клеточке тела и обратился покалыванием в кончиках пальцев и зудом в ногах. Захотелось сбежать от непривычных ощущений. – Спасибо за сегодняшнее занятие, Чжань-гэ, – это Ван Ибо произнёс медленно, контролировал каждое слово.       Правильно делал: его сердце пыталось вставить вместо вежливости пылкие признания. Ван Ибо не чувствовал в себе силы сейчас выдержать отказ от Сяо Чжаня. Тот же в ответ на его вежливость непонимающе хлопнул глазами, вскинул брови, а после прикрыл глаза и длинно выдохнул.       «С облегчением… – Ван Ибо не поверил мелькнувшей во взгляде Сяо Чжаня лёгкой обиде, посчитал прозвучавший вздох радостным. – Не переживай, гэ, я не буду кидаться тебе на шею». – И тебе спасибо, Ибо. На сегодня мы действительно можем закончить занятие, – открыл глаза и посмотрел на него Сяо Чжань уже спокойно, с добротой и заботой.       К такому взгляду Ван Ибо привык. Мозг – расслабился, зато сердце внутри взвыло раненой птицей.       …Домой Ван Ибо не пришёл – приплёлся. Его звали ужинать, но аппетита не было совершенно. Тело сковывала усталость.       Ван Ибо чувствовал себя совершенно разбитым. Физически он был здоров, а вот в моральной целостности был не уверен. Внутри болело и жгло, хотелось плакать, но слёз не было, потому что не было отчаяния. Зато была надежда. Слепая и совершенно неуместная. Надежда на взаимность. Ван Ибо понимал её нелепость, но всё-таки ничего поделать с ней не мог. Она распирала изнутри и душу вынимала наружу.       По оголённым чувствам локомотивом проезжался запечатлённый сознанием образ смущённого Сяо Чжаня. Запоздалое возбуждение бурлило и никак не желало успокаиваться. Ван Ибо провёл в душе лишние полчаса, но не сумел успокоить смятение в сердце, хотя с напряжением в теле справился.       И всё же сон к нему никак не шёл.       «Мне семнадцать лет, Чжань-гэ, – Ван Ибо привычно завёл с возлюбленным мысленный диалог. – Я полон желаний. Надеюсь, ты простишь мне сегодняшнее. Забудь всё и позволь по-прежнему быть с тобой рядом. Я ведь уже не смогу тебя оставить или разлюбить».       «Я ни о чём не жалею и очень рад тому, что имею. Так что, гэ, не ругай меня и не вини ни в чём. Против собственных чувств я пойти не смогу», – Ван Ибо почувствовал жжение под закрытыми ве́ками, но слёзы выхода не нашли.       Рассудок его медленно уплыл в глубокий сон без сновидений и воображаемых образов – в отдых, чтобы назавтра проснуться и влюбиться в Сяо Чжаня ещё сильнее.