Утреннее небо будто бы разделилось на две половины. Края границ были прерывистыми, проведёнными будто дрожащей рукой.
Верхняя половина по-прежнему хранила ту тьму, а нижняя уже окрасилась в оранжево-красный, подсвечиваясь желтоватым солнцем, чьи лучи особо чётко выделялись в этом угасающем огне. Облака же будто были изорваны и раскиданы точно вата. Картина утреннего неба напоминает о том, что всё ещё будет. Оно восхитительно. Но скелет, который восхищался им столь долго и непрерывно, на сей раз не смотрел на представшую картину, заместо этого погрузившись в раздумья.
Хоррор смотрел вниз, на свою ладонь, то и дело поглядывая на впереди идущего, что совершенно, казалось, не был озабочен этим. Это прикосновение было… Необычным…
Нет, он не ощущал неприязнь или удары тока как Гаптофобы, нет. Прикосновений он совсем не боялся. Но их прикосновение ладонями ощутилось как нечто сокровенное. Он будто вложил в чужую ладонь свою душу, а не руку. И нет, это точно не было противно ему.
Пальцы были пропорционально с ладонью больше чем у него.Чужая ладонь на ощупь была чуть шершавой. При ближнем рассмотрении он увидел тонкие борозды и потёртости. Одним словом - обычные ладони трудящегося. И нет, он совсем не застыл, рассматривая чужие кости. Ну, разве что, совсем ненадолго.
Фарм ощутил, как от лёгкого, поначалу невесомого прикосновения по телу стало разливаться тепло. Ладонь второго скелета показалась по-забавному маленькой, с тонкими, цепкими пальцами. Фермер как можно медленнее чуть подогнул пальцы, будто стараясь и ими обнять чужую ладонь. К его удивлению, тот не отдёрнулся, а даже совершил то, что никак не совпадало с его поведением со времени их знакомства.
Будто разом отбросив страх и недоверие, скелет провёл пальцем по его ладони, будто на пробу, замедлившись, нащупав тонкую борозду. Это прикосновение пронесло небольшие мурашки, которые не ожидал от себя Фермер. Тот не прекращал исследовать его ладонь, перебирая пальцы, едва ощутимо надавливая на них, будто проверял, могут ли они согнуться. Будто у него не было таких же. Будто он впервые увидел руку кого-то. И это не пугало, нет. Это было до крайности томительно в том сладостном и ценном смысле. Теперь и он чувствовал то любопытство, прислушиваясь к ощущениям. Как можно медленнее, прерывисто вдыхая отчего-то плохо поступающий кислород, он с полуприкрытыми глазами смотрел на Хоррора. Вроде действие со стороны кажется обыденным, но эти касания казались чем-то несравнимым будоражащим. И Фарм солжёт, если скажет, что ему было не по себе. Смотря в сияющий алый зрачок и ощущая под пальцами чужие тонкие он не чувствовал неправильности. Конечно, стоит потом поразмышлять над собственной реакцией, но это потом. Пока он хотел раствориться в том, что происходит сейчас.
Но только он поддался под чужие незамысловатые, по сути, ласки второй скелет очнулся. Как и ожидалось, он осознал всё довольно быстро и отдёрнул руку, поспешно, будто заученным движением, прикрыв голову капюшоном. Он сильно смутился, пробормотав нечто невразумительное, развернувшись и направившись вперёд. Издав полусмешок-полувздох, он направился следом, быстро обогнав, показывая дорогу, перебирая в воздухе пальцами, утратившими то тепло, всё ещё ощущая ту неведомую дрожь.
Хоррор же, осознав произошедшее, поспешно освободил чужую ладонь из своего захвата. Смущение разом захлестнуло его, а под внимательным взглядом стало слишком уж неуютно. И как он мог так позорно себя повести? Ну в самом деле, зачем?
Запрокинув голову, он внутренне взвыл, при этом не издав ни звука. Не хватало ещё и этого, чтобы вкрай опозориться. И теперь, когда ладонь обдало прохладой, он будто в замедленной съёмке начал вспоминать каждое своё прикосновение. Появился большой стыд (и как его не засмеяли?) наравне с дрожью в пальцах (будто был на трёх тренировках с Найтмером, вот честно), и это казалось слишком неправильным. Как он вообще мог потерять бдительность в такой момент? Как он мог так спокойно проводить пальцем по чужой ладони, коснувшись каждой косточки? И хуже всего было то, что если бы Фарм не дёрнул пальцем — он бы так и продолжил без стыда и совести осматривать кости. И плохо становилось оттого, что с каждым мгновением размышлений хотелось ещё раз коснуться его, убедиться что он не совершил ничего страшного. Но скелет знал, что это ощущение правильности в вседозволенности ошибочно. Нет ничего правильного в том, что он считает это нормальным.
Изредка поглядывая на спокойного ведущего, едва не заскрежетал зубами. Он тут занимается самокопанием, проклиная себя за всё, а тот ведёт себя будто и не произошло ничего! Вот, даже насвистывает какую-то мелодию, легко шаркая ногами.
И да, ему совсем не обязательно знать, что фермер покрылся румянцем, мысленно ругая себя за такую реакцию, тяжело и сипло дыша от сильного и непонятного по происхождению смущения.
Вскоре поле с золотыми колосьями пшена сменилось грядками, уходящими далеко вдаль. Таки подняв взгляд, успокоившись, Хоррор увидел довольно интересную картину.
Все поля были разных цветов. Пёстрые прямоугольники разделяли земли, уходя вдаль полосками, создавая разноколоритный покров. Вдали можно было разглядеть желтые поля, среди которых затесались и коричневые с зелёными. Всё было вперемешку, хаотично расположено, но всё это создавало прекрасную картину. И этот водоворот красок совсем не раздражал глаза. Каждый клочок земли был будто на своём месте.
Фарм, мимолётно взглянув на него, прочёл вопрос на его лице, специально повернувшись дабы увидеть реакцию, улыбнувшись, решив наконец разорвать повисшую между ними напряжённую тишину.
— На каждом поле растёт нечто иное. А разноцветное всё оттого, что уже созрело, а где-то ещё даже ничего не посажено. Красиво, не так ли?
Хоррор кивнул, так же постепенно расслабляясь. Он хотел спросить, отчего так, но промолчал, думая, что тот не хочет с ним говорить после произошедшего.
— Видишь там вдали коричневую полосу земли? — указывая, проведя линию в воздухе, убедившись, что посмотрели куда нужно, продолжил, — там мы посадили картофель. В конце лета он созреет, и тогда мы соберёмся все вместе.
«А куда вы отвозите овощи? Не похоже, что вам пригодиться столько. Или же во время холода наступает голод? Нужно подготовиться…»
— Ну вот, вскоре мы будем на месте. — раздался облегчённый вздох, привлёкший внимание фермера, — сейчас я познакомлю тебя с моей подругой. Она тебе понравится. Ты главное не бойся, иначе заговорит тебя. У неё язык без костей — подмигнув притихшему, он ободряюще улыбнулся. И тут же присмотрелся, увидев, как у того дрогнула улыбка. Нужно проверить… Кивнув себе, продолжил, продумывая шутку лишь несколько секунд — иногда кажется, что будешь слушать её бесконечность — нет, не показалось. Его гость действительно улыбается — но она на редкость хороший слушатель. Разберёт проблему до мозга кост…
Хоррор рассмеялся.
Он так давно не каламбурил, что, казалось, даже забыл об этом. А ведь это было неотъемлемой частью его жизни. И сейчас, слушая шутки из чужих уст, он не сумел сдержаться. Фарм же стоял рядом, смотря. Вскоре он тоже начал смеяться, заразившись яркой улыбкой.
«-Стоит запомнить, что это хорошо поднимает ему настроение».
Последние десять минут они шли, иногда кидая друг другу каламбуры. Их можно было услышать издали. Поэтому неудивительно, что когда скелеты подошли к дому подруги фермера, дверь была тут же гостеприимно распахнута, а на пороге стояла так же до ужаса знакомая и в то же время совершенно незнакомая учёная.
— Фарм — её лицо озаряло недовольство, но уголки губ были предательски приподняты. Да и не сумела она нагнать образ недовольной. Получилось лишь скрестить руки на груди. И вскоре даже эта небольшая серьёзность исчезла, стоило ей увидеть второго, ранее незнакомого ей скелета, смотрящего… От его взгляда и вида она сбилась с мысли. Несколько секунд тишины, что только добавляли неловкости в ситуацию — Эм… Привет! Санс не говорил, что приведёт гостей. Но я рада с тобой познакомиться! — однако же, её слова и не были услышаны.
Хоррор с удивлением смотрел на ту. Ранее ему очень редко попадалась Альфис, и сейчас перед собой будто увидел призрака из прошлого. Пугающий призрак, о котором он так старательно желал забыть, выкинуть из головы образ старой подруги, что врезался в память. Этот кошмарный образ…
Тот же голос, те же янтарные глаза. Те же веснушки на округленном лице. Разве что она была одета в другое и у неё не было таких мешков под глазами и безумного, отчаявшегося взгляда. Но сейчас, сколько бы он не твердил себе, что это другая Альфис, сколько не приводил бы различий в их обликах, в их взглядах — он вновь и вновь слышал её голос, когда она окончательно сошла с ума. Как молила его помочь уничтожить королеву, свою возлюбленную, рыдая от последнего, как вцепилась в его кофту ставшими костлявыми пальцами. Эти опустевшие, пристально смотрящие глаза что сидели в глубине глазниц, которые он увидел в последний раз, со вздутыми кровяными сосудами и лопнувшими капиллярами, ему долго чудились во всём. Её тело стало похоже на каркас для куклы из расплавленной свечи. Кожа стала того же грязного, потемневшего цвета. А эти крики и хрипы, которые она издавала в тот день вновь эхом прозвучали в голове.
Возвратившись на следующий день после их пугающего разговора, он ещё издали услышал некий звук. Тонкий, режущий… Будто проводят мелом по доске. Поначалу он не понял, в чём дело…
Это был крик. Тонкий и прорезающий тишину крик обречённого монстра в предсмертные мгновения. Быстро поняв это, телепортировался в лабораторию, чувствуя пробивающую тело дрожь. Но он не успел… Не сумел защитить её… Последнее, что осталось в его памяти об Альфис — это её безумные глаза и мольбы в пронзительном крике накануне. Стоя в лаборатории он же не застал никого. Даже кровавого следа, что упоминал бы о учёной, не было.
В том, что это дело рук королевы - он не сомневался. Её стражи работают быстро, подавляя мятежи в один, так сказать, укус.
Это было жутко и тогда, и сейчас, когда он продолжал видеть это выражение лица уже у другой версии монстра. На него смотрели, шептали тем же безумным шепотом мольбы. На его глазах её похудевшее тело начало превращаться в обтянутый кожей грязного цвета оболочку скелет. Её глаза начали впадать в глазницы, всё сильнее и сильнее, будто желая скрыться в черепе. Нет, это не она. Или она и он вновь услышит её крик? Не… Не сейчас. Нет! Не при них!
Вдруг он почувствовал, как на его плечо кто-то поставил руку. В следующее мгновение, после короткого потемнения перед глазами, он уже обнаружил себя позади Фарма, заламывая его руку за спину, удерживая, услышав испуганный вскрик девушки. Тот и не успел понять, как и когда его руку успели снять с плеча и заломить за спину. Лишь ощутил в миг ноющую боль. Разумно решив не предпринимать попыток вырваться, дабы не спровоцировать на ещё одну атаку, пытался вразумить напуганного словами.
— Хоррор, всё хорошо. Ты теперь в безопасности. Никто не причинит тебе вреда — руку ещё сильнее подняли вверх и он из последних сил сдерживал болезненный стон, говорил будто чуть придушенным голосом — ну же, посмотри на меня. Не совершай пакость — сработало. По крайней мере, он замер, чуть расслабив пальцы, однако всё ещё удерживая — давай же.
Пальцы пробежались по его руке будто тот перебирал ими по столу. Медленно, давая прочувствовать всю нервозность того. Но после один за другим стали расцепляться, вконец ослабнув, позволив выдернуть ноющую конечность.
Пробивающая, ледяная дрожь постепенно отступала. С каждым стуком души тьма перед глазами рассеивалась кругами. Вот он увидел чью-то синюю кофту, вот это нечто повернулось и он сумел увидеть лицо. Знакомое, но в то же время не узнаваемое. В голове всё ещё звенело от крика подруги.
Он видел, как ему что-то говорят. Видел взволнованные глаза, но не мог разобрать чьи они, кто это и чего они хотят. При размышлении же давление в голове усилилось. Зато он сумел вспомнить, что явно видел этого монстра. Начало подступать осознание, что его запястий касаются. Это побудило новые воспоминания.
К ещё не затихшему окончательно крику примешался хруст собственного черепа. Мысли заполняли голову, причиняя боль физически (ощущение, что у него в черепе сидят огромные черви. Забавно. У всех тараканы в голове, а у него — черви) и морально (когда эти воспоминания уйдут?).
«—Андайн, ты перешла границы! От твоих законов никому из нас не становится лучше! Нужно найти иной способ добычи еды! А истребляя своих граждан и друзей, ты не сможешь уд…
— Не тебе решать, чёртов бесполезный кусок мусора! Я королева, и я знаю, как будет лучше для всех! Закону должны подчиняться!
— Твой закон — массовый геноцид всех жителей! Прислушайся не только к себе! Вскоре ты будешь одна в подземелье. И твои друзья погибнут в первую очередь. Сначала Монстрёнок, Меттатон, потом Догго, теперь Альфис… Тебе всё ещё мало?!
Он напрасно решил, что его слова подействуют. Что обезумевшая неизвестно отчего подруга (вероятно, уже бывшая) одумается. Как он ошибался, оказав ей то мизерное на взгляд доверие, попросив одуматься и повернувшись к ней спиной.
— Закону должны подчиняться — шаг. Хруст и боль, что прошибла его тело. Он падал на пол, ощущая, как глазница ломается под натиском копья и веса собственного тела, когда он на это же копье падал — все!».
— Ну же, приятель, скажи что-нибудь! — вопрошал Фарм, ощущая всё сильнее наступающий на горло страх.
Он схватил его за руки, боясь что скелет снова ринется в драку, навредив себе. Его друга трясло. Трясло сильно, едва ли не конвульсивно. Алый зрачок сузился до точки, пылающей в тёмной глазнице. Голова была склонена вниз и тот мотал ею, что-то неразборчиво шепча и будто срываясь на крик, плотно застревающий в горле. Вдруг он замер. И это напугало даже больше.
Скелет медленно, посмотрел пустым глазом в глаза стоящего перед ним, а после зрачок медленно перекатился, смотря за спину фермера. Испуганная Альфис, издавшая крик во время резкой атаки, наконец сумела оправиться и уже несла аптечку, будто по заученному действию достав её. Раскрыв крышку, она на мгновение замерла, поначалу аккуратно перебирая пальцами упаковки, но очередной хрип гостя поторопил, заставив вывалить всё содержимое на стол. Таблетки посыпались на пол, пара склянок покатилась к двери, но сейчас это никого не волновало. Куда важнее было найти заветную ампулу. Нетронутая до этого, но всегда обновляемая, лишь срок годности подходил к концу, всё же оказалась как нельзя кстати. Как бы не было печально — это крайне необходимо.
Осторожно оторвав колпачок, девушка принялась медленно набирать лекарство, следя за шкалой. Руки тряслись, пока она проверяла готовность (как лекарства, так и свою), едва дыша.
— Фарм, держи его!
Вначале не понял, о чём говорит его подруга, ведь это он и делал. Причём крайне крепко, дабы от него не сбежали вновь. Как он думал — скелета всё ещё можно успокоить простым разговором. Потому он и развернулся, дабы посмотреть на говорящую. Та держала в руках шприц, стоя слишком неестественно прямо. Видно было, как её это пугало. Но зачем такие крайние меры, ведь…
Развернувшись, Фарм быстро изменил своё мнение, уже продумывая, как того уложить и удержать.
Тот не дышал.
Ужастик сам себе перекрыл кислород, вновь и вновь срываясь, судорожно сглатывая и запуская чуть воздуха, а после шумно всхлипывал. Паника захлестнула его тело, посылая чудовищные (это фермер мог сказать наверняка) видения, которые и удерживали беднягу. Тот захлёбывался, и как бы его не трясли — он всё ещё закрывал лицо ладонями.
Перед глазами мерцали яркие пятна. Остальное было всё так же видно плохо, но одно он сумел увидеть крайне ясно. Отблескивая, будто сияя белым, к нему приближался шприц.
«Что они, чёрт возьми, собираются делать?!»
Рефлекторно дёрнувшись, ощутил крепкую хватку на своих плечах. Виноватый взгляд Фарма был совершенно не важен. Было плохо от осознавания того, что его так легко предали. Что они собираются с ним делать, когда усыпят? Он не выдержит этого вновь!
«—
Терпи. Это всё ради нашего спасения. Ты же хочешь, чтобы твой брат был жив?
Чёртов укол всегда был началом этой муки. Как колокольчик на двери кафе, что сообщает о новом посетителе, указывая в его случае на начало новой пытки. И если бы это было бы обезболивающим или снотворным…
На запястьях угрожающе щёлкали зажимы, больно впивающиеся в кости. Ноги сковывали холодные, колючие цепи с гвоздями, которые так же упирались в мягкие участки хряща, дабы жертва не вырвалась, а халат в уже заученном и отработанном движении распахивали, открывая мечущееся и тревожно пульсирующую проткнутую спицами для обездвиживания душу.
Очередной крик вновь сотряс воздух. Дёргаясь, лишь ещё сильнее ощущал то, что его полностью сковали, лишив возможности сбежать, скрыться. Тогда ещё, будучи маленьким, он всё ещё думал что монстр под кроватью был самым страшным чудовищем. А потом он, оторванный от сна, видел это белый череп с трещинами, слышал этот отвратительный голос, чувствовал, как его силой стаскивают с кровати тонкие пальцы, как его хватают за шею и тащат по лестнице в лабораторию. И сколько бы он не молил, кого бы не просил о помощи у редко мелькающего персонала — всё это не воспринимали всерьёз. Он же просто ребёнок.
Никто не пришёл. Да и кому он нужен, кому есть дело до него? Лабораторная крыса, не иначе. И его мольбы, позорные рыдания и крики годами скрывали эти душные, пропахшие отвратительной сыростью стены и пробирки с душащими веществами, распространяющими зловоние.
Никто…
Никто не пришёл
Никто не придёт».
Фермер из всех сил пытался сдержать затрясшегося. Он приподнял кофту того, дабы Альфис смогла добраться до души. Успокаивающе шепча, он одной рукой перехватил тонкие запястья, другой же рукой подхватив под рёбра, осторожно прижимая к себе, повернув его спиной к своей груди. Тот резко прекратил вырываться, пугающе замерев. И не успел кто-либо подготовиться, как вдруг Хоррор…
Закричал.
Он просто истошно закричал (хотя вернее сказать, заорал), смотря прямо на шприц. Он не двигался, вопя на одной ноте, сотрясая стены гаража. И в этом крике было столько боли и ужаса… Было страшно его слышать. Кричал один, а ощущали ужас трое. Души монстров сжались, запульсировав и забившись внутри так быстро, будто сейчас произойдёт нечто ужасное. Им передалась эта разрушающая паника. Воздух вокруг будто стал невероятно тяжелым, накаленным будто железо у кузнеца. При вдохах он будто разрезал им глотки, но приходилось из-за страха дышать часто, отрывисто.
Альфис решилась, подводя к душе монстра иголку. Для того, чтобы не навредить, она подошла максимально близко. Так стало видно, как много трещин её рассекали. Не было ни единого ровного места. Множество шрамов от острого ножа (возможно скальпеля), и едва заметные шрамы от неосторожных, будто рванных уколов. Это заставило содрогнуться от догадки.
Уже ощущался холод. Игла проткнула тонкую кожицу в наконец найденном удачном месте. И не успела она продвинуться дальше, как девушку отвлекли.
— Стой.
Это произнёс Фермер. Он был не в силах больше смотреть на это мучение, и предполагая, как новый друг вновь будет его бояться, уже не позволив к себе подойти (ведь теперь он понял, как это выглядит со стороны скелета: привёл, подкупил, а утром отправил к кому-то, кто собирается сделать ему укол в самую уязвимую часть). Позволив подруге сделать это, он уже не вернёт к себе доверие. Сглотнув ком в горле, он чуть дрожащим голосом продолжил:
— Принеси пожалуйста ему воды. Я должен попытаться сам его успокоить.
Она уже собиралась ему напомнить, что это не помогло, но под просящим, напуганным, но решительным взглядом сдалась, убрав успокоительное, положив шприц на стол, затем переложив его в аптечку, скрыв от глаз. Пожелав взглядом удачи, вышла на улицу, закрыв за собой дверь.
Их стоит оставить одних.
Фарм медленно, как можно осторожнее, опустил его кофту вниз, повернув к себе. И только потом, когда увидел его вытянувшееся лицо, осознал… Он ведь никогда раньше не видел паническую атаку и как успокаивать, не навредив, он совершенно не знал.
Тот кричал уже прерывисто, вскоре перейдя на хрип. Видно, голос постепенно сдавал. Уткнувшись в кофту обнимающего, Хоррор совершенно не понимал происходящего. Он отключился от реальности, видя перед глазами жуткий образ. Он не мог, не мог уйти от этого. Чужое присутствие было реальным как никогда. Он знал, что собственными руками, даже не магией, толкнул сумасшедшего в аппарат ядра, но теперь последнее казалось ему нереальным. Он сейчас собственным телом ощущает его. Каждой ноющей костью и тревожной душой, что билась крайне болезненно, едва не ломаясь о истёсанные и испещрённые рёбра. В его голове всё смешивался чужой крик и ледяной смех безумца. Вновь и вновь возвращался в прошлое, как мазохист вспоминал все ощущения. Вспоминал весь свой ужас, всю боль, каждый звон цепи в повисшей тишине, грязную тряпку во рту, скрывающую особо громкие вопли и эти острые, тонкие, длинные пальцы.
Скелет не придумал ничего лучше, кроме как просто прижать его к себе, быстро гладя по спине, позволяя уткнуться в ключицу, сжать зубами кофту, едва задев клыками кость, положить голову на его плечо. Он ощущал, пропитывался паническим страхом, когда тот зарыдал. От этого появилось ощущение, что слёзы выступят и у него.
Ноги напуганного дрожали, поэтому они перенеслись на стоящий в другом углу диван, иногда заменяющий механику кровать. Подняв лёгкое тело на руки, фермер поспешно сел, вновь притянув к себе. Он говорил ему что-то, но и сам не понимал о чём именно. Просто успокаивающе шептал, говоря медленно, спрашивая о чём-то, но не ожидая ответа. Все мысли в голове перемешались. Предлагал прогуляться после, обещал вновь приготовить то, что захочет Хоррор, рассказывая о пирогах одной подруги, говоря о городке неподалёку и о тихой реке.
Ужастика сейчас не интересовала ни прогулка, ни еда и не какое-то место. Он вообще не слушал, о чём тот говорит. Лишь голос фермера постепенно пробивался через шум в голове, но не доносил смысл до сознания. Сам голос был сейчас важен. Такой ласковый, не давящий, схожий с приятной колыбельной нотой. Он вывел его из воспоминаний о лаборатории из-за контраста с тем холодным, жутким местом. Нет, сейчас он не там. Сейчас его прячут, это он чувствовал ясно. Его не держат, позволяя самому выбирать, хочет ли он так сидеть, лишь приобнимая. И от осознания того, что он может сам решить, постепенно успокаивался, ощущая, как теплый голос обволакивал уставшее тело в лёгкий, ненавязчивый пух. Не осознавая своих действий, Хоррор медленно уткнулся лбом в чужую грудь. Расслабление, не виданное им уже давно, медленно обхватывало всего его.
Скелет почувствовал облегчение, когда постепенно дрожь и тяжёлые всхлипы сошли на нет и чужое тело полностью легло на него, позволив подхватить и обнять крепче, прижав ещё ближе, когда тот доверительно уложил голову ему на грудь. Тот всё ещё мелко подрагивал, но уже начал успокаиваться, проваливаясь в сон, даже так не разжимая хватку зубов.
Подхватив тонкую руку, он осторожно положил её на колени скелета, медленно прикоснувшись к влажной скуле, напрасно пытаясь стереть так слёзы. Сейчас, когда тот сжался в комочек у него на руках, позволяя так трепетно прижимать к себе, он ощутил отступающий страх и приходящее облегчение с горечью. Ужас этого хрупкого скелета передался ему, тревожа душу. То желание защитить, закрыть от всех страхов, спрятать от чужих нелюбимых скелету личностей возрастало. Тот был слишком хрупок, слишком загнан. Сколько он терпел, сколько держал всё в себе? Как давно он кому-то говорил о своих проблемах и говорил ли вообще? Что же произошло с ним?
Ни на один из вопросов он не знал ответов. Но понимал, что и не смог бы спросить. Он не хотел вновь заставлять того вспоминать. Но так же понимал, если рассказать — станет легче. Эта ноша, что нёс скелет на себе, очень тяжёлая, болезненная, вымотавшая несчастливую душу. Он выяснит, в чём причина, он поможет, уберёт все печали лишь бы этот милый комочек в его руках, всё ещё сжимающий в умилительно заострённых зубках синюю кофту, был счастлив.
Печально, с неизмеримым теплом и тоской в глазах смотря на его не безмятежное лицо, склонился чуть ниже, положив голову на чужую макушку, обдав её теплым дыханием, пообещав спящему, закрепляя произнесённое в своей душе точно клятву:
— Я помогу тебе. Ты больше не будешь один.
Тот во сне не шевельнулся, лишь чуть перейдя на другой край кофты, и его прикусив. От прошлого места края были чуть порваны. Но было бы чудовищно неправильным то, что он злился бы. Если это может стать тому хорошим успокоителем — он готов вновь и вновь одевать её, подшивая, дабы тот вновь прокусывал тонкую ткань.
Устало вздохнув, фермер начал и сам ощущать подступающую усталость, постепенно закрывая глаза, привалившись к спинке дивана.
Тихо скрипнула дверь.
***
Хоррор видел сон. Довольно странный, не особо пугающий, но и не хороший. В нём он бродил по тьме, и в то же время он видел всё. Уставший разум подбрасывал ему картины странных мест, смешивая их на миг с страшными образами и вновь перебрасываясь в личный необычный мир. То вдали был его дом с перекошенными стенами и странной погнутой крышей, то он видел искривлённую, кровоточащую челюсть брата, и не успевал он ощутить достаточную боль в груди, как тут же появлялся в поле с желтой травой, синеватой водой и зелёным небом, а после вновь переключался, не успевая всё рассмотреть. Длилось это, судя по ощущениям, долго. А когда начал понимать, что просыпается, облегчённо вздохнул.
Приходя в себя, ещё не открыв глаза, он услышал тихий разговор. Два знакомых голоса о чём-то шептались, а по спине плавно скользила чужая рука, разнося по телу тепло и спокойствие. Неосознанно потеревшись о тёплую ладонь, так приятно касавшуюся скулы, он вновь начал засыпать, погружаясь в тепло.
— Проснулся — ласково прошептали ему то ли вопрос, то ли утверждение, после уже проведя по черепу, обходя трещину — ты проспал лишь три часа. Поспи ещё немного. Или мы можем дойти до дома и там ты поспишь в комнате.
Это уже заставило чуть открыть глаза. Перед ним было всё мутным, но всё же он разглядел, где находится. А вспомнив почему он здесь и вообще что он делает в чужих руках, почувствовал стыд.
Он сорвался. Сорвался перед кем-то. Проявил позорную слабость.
Память же решила добить, подкидывая новые воспоминания о том, что он заломил руку тому, кто сейчас так спокойно и ласково его гладит. Он причинил боль. Но, что пока хорошо, об уколе он пока не вспомнил. Пока его грызла неверно построенная совесть. Он понял, что плакал, и от этого хотелось вновь уснуть и больше не просыпаться. Эта пустота в его голове сейчас вновь загоняла в апатию.
— Прости меня…- это то, что хотел сказать Хоррор, но его опередили. Это то, что желал при пробуждении просить Фарм, но так же опоздал. Альфис перебирала в руках что-то, сидя прямо перед скелетами, вздохнув — я не должна была… Я глупо, очень глупо поступила… Прости пожалуйста... — в её голосе было сильное раскаяние. Хоррор сжал, по возможной сейчас силе, зубы.
— Это не твоя вина — чуть хриплым голосом, как можно убедительнее произнёс это, и тут же ощутил ещё более сильную вину. Девушка уже наговорила на себя, повесив все ярлыки Хоррора на свою душу — ты не виновата. Это моя вина. Я не должен был срываться и пугать тебя… Прости, если сможешь. Это не твоя вина, не твоя.
Ничего другого он не мог сейчас придумать. Лишь сказал то, что мелькало в голове. Но к его удивлению - это помогло. Девушка перестала излучать вину, однако не расслабилась, лишь ещё сильнее сжав кулаки, смотря на него, задавая немой вопрос. Но какой именно - не знал. Догадывался, но не знал наверняка.
Вдруг фермер за его спиной зашевелился, подхватив, усадив в одно плавное движение к себе на колени (до этого Хоррор лежал на них, пока скелет сидел), и осторожно выставив ладони, давая увидеть их, предлагая взяться за них.
— Приятель, ты тоже не виноват. Здесь по сути я поступил неправильно, приведя тебя сюда. Я хотел помочь тебе. Хотел убедиться, что твой череп не разойдётся и не покроется трещиной ещё больше. Прости… Но ты не виноват так же в том, что сорвался. Ты слишком долго держался. Ты измотан. Не держи в себе всё это. Если ты будешь готов сказать о том, что тебя терзает — я всегда буду рядом для тебя, чтобы выслушать и помочь.
Хоррор ощущал сильное смущение. Сидя так близко к другому скелету, он почувствовал жар на скулах. Но от этого отвлекли, говоря то, что вновь потрясло его. Отчего тот винит себя? Он… Он хотел ему помочь… Почему он так заботиться о нём? Почему так добр?
Помотав головой, скелет чуть подвинулся вперёд, но перед ним поставили руку, а позади раздалась тихая усмешка.
— Не простишь?
— Почему ты… Зачем тебе возиться со мной? Я ведь… Я бесполезен.
Фарм вздохнул, не зная, как объяснить свои действия. Сказать правду это точно, но как её преподнести так, чтобы его поняли?
— Я просто хочу тебя защитить. И с чего ты решил, что должен быть полезен? — насколько тот был забит? Что заставило его так считать? И похоже, лимит на откровения закончился. С его колен встали, расцепив руки перед собой. Поняв, что тот не готов рассказывать, проводил его взглядом, ощущая неприятную прохладу и будто лишённость чего-то (или кого-то) — что бы ты себе не напридумывал — у меня правда хорошие намерения. И я не требую плату за это. Это моё желание помочь, и я буду тебе помогать оттого, что теперь это моё главное желание. Но если я буду слишком напирать — скажи. Хочу, чтобы тебе было комфортно и ты больше не грыз себя изнутри. Я хочу помочь тебе преодолеть это.
Хоррор завороженно, неверяще слушал чужое обещание, так похожее на невероятную сказку. Тот был искренен, это было слышно, это расплывалось по каждой клеточке тела. Правда ли? Может, он спит? Это слишком светлое обещание. Слишком быстро тот решил помочь незнакомому монстру. Это подозрительная искренность напрягала, но в то же время его словам хотелось верить. Даже если это сон, всё это окажется ложью — он хотел хоть немного ощутить эту сладость понимания и заботы. Понимания, что его хотят узнать, хотят выслушать. Но в то же время он боялся его оттолкнуть своей историей. Он может ему наскучить. Он может так сильно угнетать, что его оттолкнут. Но... Будь что будет. Не впервой уже ощущать и слышать о том, что от него устали. Не впервой оказываться одному, ощущая накатившее со стороны презрение. Глупец? Возможно. Но он устал. Устал до такой степени, что уже всё равно, оставят ли его опять одного. Хоррор знал, что его легко заменить на кого-то более позитивного, который будет говорить о радуге и солнце. Он тоже может об этом рассказывать, но от этого боль отчего-то лишь усиливается. Может ли она вообще исчезнуть? Глупец… Наивный глупец… Уставший, слабый, наивный глупец.
— Хоррор — почему это страшное имя он произносит так, будто говорит о мягкой плюшевой игрушке-любимце, или же как имя ребёнка? — мне нужно кое-что уладить до вечера. Как бы не хотелось с тобой ещё полежать — нужно проверить все растения и поле. Ты сильно устал, поэтому я могу провести тебя до дома. Ты сможешь посидеть там? У меня есть пара интересных книг. Или же лучше поспи, ты всё так же выглядишь уставшим.
— Может, я починю у вас телевизор? — Альфис, всё это время молча копавшаяся в радиоприемнике напротив них, подняла голову — я всё равно должна понять, как мне его верно настроить на ту волну.
— Может… Я помогу? — желая хоть как-то исправить их первое знакомство, предложил скелет. Да, он не знал эту Альфис, но раз Фарм привёл его к ней… Да, ему стоит попытаться верить другим. Не все опасные, не так ли?
— Ты разбираешься в радиомеханике? — неверяще протянула девушка, а получив слабый, робкий кивок, улыбнулась — только если я тебя не буду угнетать.
— Ну… Я попытаюсь быть позитроном на время.
Фарм не понял. Зато Альфис поняла, усмехнувшись. Позитивный заряд… Ну, раз он уверен.
— Тогда я покажу тебе гараж, если ты не против. У меня есть пара изобретений, которые тебе могут понравится.
Убедившись, что скелет будет увлечён на некоторое время, фермер ещё несколько минут потоптался на месте, пытаясь убедить себя, что тот будет в порядке, лишь после выйдя. Конечно же, он в последний раз приоткрыл дверь, посмотрев на них (как будто ребёнка с няней впервые оставил), после поспешив уйти, пока не передумал и не уговорил того пойти с ним.
Оставшись один на один с, судя по всему, механиком, Хоррор грустно улыбнулся. Альфис ощутила небольшую скованность, и мягко начала рассказывать о своей задумке соединить радиоприёмник с дальним городом для разнообразия уже заученных (но от этого не менее любимых) песен. Они улучшили синтезатор частоты и приёмник. Передатчик доделала Альфис, уже более свободно общаясь с гостем, который, оказывается, неплохо разбирался в механике и физике. Он всё больше шутил, впутывая в слова термины, и она не могла не рассмеяться. Он забылся и начал говорить про ядро, но резко замолк, перебрав пальцами по столу. К счастью, опасения того, что скелет вновь впадёт в приступ, не подтвердились. Альфис осторожно заговорила о своих изобретениях, и скелет легко перешёл на новую тему, от чего та облегчённо вздохнула.
Что удивительно — эта Альфис так же была другой. Начиная с одежды — заканчивая деятельностью и характером. Белый халат был заменён чёрной майкой с тонкими лямками, с нежно-сиреневой кофтой на поясе. На голове была бандана алого цвета, которую держали защитные очки. Она была не такой робкой (какой была его Альфис, даже если была увлечена чем-то) а была довольно спокойной, но с тем же весёлым характером. Забавно, но она и не была никогда учёной. Так как же называется эта вселенная?
Но отчего-то ему было всё равно. Он хотел насладиться покоем. Лишние мысли стоит отбросить на вечер, когда он будет наедине с собой. А пока он с удовольствием говорил с новой-старой подругой, искренне улыбаясь уже через час, заразившись её настроением.
Та тоже отбросила свои вопросы о нём, наслаждаясь компанией.
***
— Как насчёт создания антигравитационной системы поливки? И нужное охлаждение, и поливка.
— Не думаю, что это хорошая идея. Ваши растения сгорят. Солнечные лучи…
— А если мы их отразим? Хотя... Не все готовы к таким инновациям. Они даже мою идею с роботами для полей и сокрытие огорода от ворон посредством звукового поля не одобрили! А ведь столько посевов страдает…
— Может создать новое пугало с командами отпугивания ворон голосом? И нет излучения, и нет претензий! — полностью увлёкшись Хоррор произносил это быстро, не скрывая заинтересованности и энтузиазма. Альфис так же разделяла его настрой, улыбаясь во весь рот.
— По правде говоря… Я его уже почти доделала! Осталось только приделать голосовую коробку и…
— И мы его и близко не подпустим к нашим посевам — вдруг раздалось у двери. Фарм зашёл в гараж, воинственно скрестив руки на груди — я принёс еду, механики — посмотрев на испачкавшихся в машинном масле и переведя взгляд на скрытый под чертежами стол, улыбнулся — создаёте антигравитационное поле?
— Точно! — в один голос произнесли оба, переглянувшись.
— В антигравитации всё растёт быстрее!
— Да! И если мы…
— Так — он подошёл к ним, наигранно нахмурившись. Наигранно оттого, что в его глазах блестел хитрый огонёк — если вы решите отправить часть растений в космос…
— Или создадим воронку — машинально добавил Хоррор. Альфис, услышав это, прыснула, подмигнув фермеру. Тот в растерянности переводил взгляд с одного монстра на другого. У скелета появилось навязчивое желание подхватить Хоррора и уже увести отсюда, пока они не решились ещё на что-то. Кто ж знает, какое у них воображение.
— Так, всё, клуб ботаников закрывается на сегодня. Я принёс вам поесть. Не ожидал, что настолько задержусь, но там были небольшие проблемы с водоснабжением.
— Что-то вышло из строя? Какое поле?
— Картофель - 21. Но я полил то, до чего не дотягивалась вода.
— Я сейчас же пойду! — Альфис подхватила ящик с инструментами, и Хоррор тут же бросился на помощь, взяв второй.
— Вы на время смотрели? — фермер чуть нахмурился, увидев в их глазах непонимание — уже вечер! - те удивлённо переглянулись - я же к вам заходил и приносил обед. Вы его съели?
— Обед?
— Вы мне даже ответили, что сейчас закончите и пойдёте есть — он вздохнул, посмотрев на второй стол. Да, приготовленный им картофельный соус был не тронут. Как стоял в казане, так и стоит.
Переглянувшись вновь, друзья одновременно подняли плечи. Они действительно не слышали об этом и, возможно, ответили по рефлексу. Ну или же так увлеклись этим последним прибором, что они забыли обо всё на свете, в том числе и о голоде. Хоррор и не ощущал его сейчас. Душа не бурчала — значит всё в порядке. А у девушки при представлении еды тут же забурчал живот.
— Так. Альфис — садись за стол. К тебе скоро придут. Хоррор — мы с тобой сейчас же едем домой и ты ешь всё, что я тебе дам.
Скелет нехотя встал с пола, выпрямив захрустевшую спину, теперь уже ощутив, что от долгого нахождения в одной позе его шея и плечи затекли.
Фарм вдруг положил на его позвоночник руку, чуть надавив на верхние позвонки, и чуть помассировал круговым движением. Хоррор отскочил, испуганно посмотрев на того. Слишком неожиданным было прикосновение.
— Ох, прости, просто я думал тебе немного помочь. Тебе когда-то делали массаж?
«—Массаж… Где-то слышал… Массаж сердца… Первая помощь из людской книги. Но как он поможет?»
Прочитав на его лице недоумение, фермер улыбнулся. Что ж, у них много времени, чтобы тот всему научился и всё узнал. И мысль о том, что тот будет доверчиво позволять касаться, разжигала желание как можно скорее осуществить предложение.
— Потом покажу. Аль, могу взять велосипед?
— Конечно, сейчас — ящерка побежала в конец гаража, нажав на кнопку для подъёмной платформы — двухместный естественно?
Оказалось, Хоррор не умеет кататься на велосипеде. Благо тот сказал им об этом раньше, чем они вышли на улицу. Поэтому вместо двухместного они поехали на одноместном с большим сидением. С большим багажником, к сожалению, не было.
Его посадили между ногами Фарма, дабы тот не соскользнул сзади, положив по просьбе второго небольшую тканевую подушку, дабы не повредить кости. Хоррор вцепился в велосипедный руль, ощутив, как тот покачнулся. Его попросили не вертеться. За спиной он услышал тихий скрип и они поехали. Первое время он едва сдерживался, чтобы не спрыгнуть, поскольку ощущение движения без прикосновения с землёй было довольно непривычно. Но постепенно становилось проще, а после он уже и выпрямился, услышав за спиной тихий свист.
Это было удивительно. По пути Фарм то прибавлял, то снижал скорость, давая прочувствовать прокатывающий по лицу ветер. Хоррор восторженно чуть вставал, закрыв от удовольствия глаза, забывшись. Это чувство возникающего полёта, когда ты перестаешь ощущать сидение и велосипед в целом, чувствуя лишь ветер, лишь свежесть, свободу, было невероятно. Он улыбался шире, когда руль мастерки поворачивали, избегая ямок, проезжая змейкой, и восторженно заводил ноги назад когда они скатывались.
Эти восхитительные ощущения не покидали даже когда он слез. Хотелось вновь вернуться к горкам и проехать пусть и не по совсем ровной колее, зато по круто уходящей вниз дороге.
Даже ужин ощущался иначе. Каша с молоком лишь казалась отличным дополнением сегодняшнего впечатления. Фарм слушал о том, что тот увидел по дороге, с удовольствием смотря на восхищенного и разговорившегося. То, что тот стал больше говорить — восхитительно. Его приятный голос так замечательно сочетался с этим милым скелетом, а это безмерное счастье так…
Фермер ощущал приятное тепло. В его жизни давно ничего не менялось, и как удивительно, что когда он ожидал хоть чего-то необычного — недалеко упал этот чудесный монстр. Теперь после его появления небо действительно стало светлее, а сегодняшние облака были все в виде рыб, чьи хвосты рассеивали лазурную гладь, а закат действительно полыхал жизнью. Всё вокруг стало наполняться жизнью.
И всё же, пока он был на поле, вдруг пришло несколько вопросов — откуда тот знает Альфис? Он ясно дал понять, что испугался не её, но в то же время кого-то похожего. И откуда он узнал, что она будет знать те термины из сложной физики? Далеко не все механики так глубоко разбираются в этом. И как он так быстро разобрался в строении дома? Он будто уже знал их, будто уже бывал здесь…
Только он собирался задать вопрос, готовясь к любой реакции, как они оба услышали, как входная дверь громко хлопнула и кто-то зашёл, громко поприветствовав их обоих.
Хоррор вновь ощутил, как его душа в одно мгновение сжалась до боли, взволнованно стуча, а пальцы рефлекторно перебрали по деревянной поверхности, что в мгновение привлекло внимание фермера, который после этого напрягся.
Похоже, на сегодня приключения ещё не закончились.
