Фаворит короля

      Во дворце графов Бьёрди музыка гремела с раннего утра. Для церемонии бракосочетания парк щедро украсили гирляндами цветов, угощения готовили лучшие повара, выписанные со всего континента, повсюду сновали официанты с бокалами шампанского и прохладительными напитками. После того как жених и невеста обменялись кольцами и клятвами в увитой розами беседке, гости переместились к каскаду фонтанов, обсуждая, во сколько же обошлось торжество. Конечно, при этом не забывали поздравлять молодожёнов и их родителей. Американская родня Грэйс исподтишка наблюдала за всей аристократической мишурой и особенно за самыми почётными гостями — королевской четой. Чернявый, статный, балагурящий государь, его ослепительная красавица-жена, кудрявый в папу сын вызывали у них восхищение и недоумение одновременно. Адриан не мешал разглядывать себя. Сегодня он не только исполнял обязанности, но и не прочь был повеселиться наравне со всеми — в конце концов, ему ещё всю ночь работать.       Вечером, с первыми сумерками, в бальной зале начались танцы. Горели имитированные под восковые свечи диодные светильники. Оркестр исполнял Бетховена, Шопена, Вивальди и сочинения великих гелдерских композиторов. Звучали и популярные мировые хиты. Первый вальс традиционно принадлежал новобрачным. Рослый, красивый, немного растрёпанный к этому времени Рауль закружил Грэйс под музыку, ничего и никого не замечая по сторонам. Смотрел на неё влюблёнными глазами, словно околдованный, был счастлив. Она порхала за ним, как бабочка, была лёгкой и нежной блондинкой, чистой и невинной в белом подвенечном платье и тоже во всей праздничной суете видела только своего избранника.              Второй танец по этикету невеста дарила королю, а жених приглашал королеву. Адриан оставил супругу и направился к стоявшей посреди образованного гостями круга девушке. Их взгляды с шедшим навстречу, к Изабелле, графом скрестились. В зрачках Рауля полыхнула обречённая враждебность. Адриан сделал вид, что не заметил.       Навесив самую милую из своих улыбок, он встал перед юной графиней, поклонился, подождал, пока она неумело присядет в реверансе. Подал руку.       — Лади Грэйс…       — Ваше величество…       Заиграл Стинг.       Грэйс залилась румянцем и вложила тонкие пальчики в раскрытую ладонь. Адриан обвил её талию и увлёк за мелодией. Танцующий рядом граф поглядывал на них.       — Спасибо, что не отказала мне хотя бы в танце, лади Грэйс, — произнёс, ведя за собой, Адриан.       Девушка сразу напряглась в его руках, приоткрыла спелые губки с коралловой помадой.       — Это всего лишь танец, сэр… сир, простите. Мне приятно и… это великая честь для меня, — американка явно повторяла заученные фразы.       — Ночь со мной — тоже великая честь.       — Возможно, для ваших дам…       — Ты тоже теперь живёшь в Гелдере и являешься «моей дамой». Значит, ты обязана подчиняться нашим законам. А законы гласят, что первая ночь принадлежит королю.       Рука Грэйс дрогнула в его руке.       — Но Рауль сказал, что всё уладил. Мне не придётся…       Адриан вскинул брови и, поискав глазами жениха, рассмеялся.       — Так он не посвятил тебя?       — Во что? — испугалась Грэйс, и наблюдавший за ней Рауль едва не бросил королеву, чтобы встать на защиту суженой.       — В то, — Адриан попытался унять веселье и остаться учтивым, — что традиции здесь незыблемы. Но не бойся, граф любит тебя и действительно всё уладил.       Песня закончилась, танцующие остановились. Адриан галантно поклонился и отпустил руку девушки. Грэйс, продолжая смотреть на него, сделала реверанс. В её душе поселились сомнения.       — Благодарю за танец, лади. Ты очень мила. Искренне жаль, что в опочивальне увижу не тебя.       Король потрепал невесту по щеке и удалился, видя, что Рауль наконец расшаркался с королевой и с тревогой приближается к ним. Пусть разбираются сами. Кто из молодожёнов придёт сегодня визировать брак, ему не было разницы. Хотя за три недели он настроился на Рауля.              Адриан присоединился к группе мужчин, стоявших у столика с закусками. Разговоры прекратились, и всё внимание обратилось на него. Гарсон тут же подал бокал с его любимым коньяком.       — Ваше величество, я вам завидую, — всё ещё посмеиваясь над предыдущей темой, сообщил виконт Соранти. — Сегодня вам достанется первосортная красавица.       — Не завидуй, Тео, — попросил Адриан и отпил коньяка, — она мне не достанется.       — В каком смысле? Первая ночь же! Неужели не состоится?       — Состоится.       — С кем тогда? — подключился Паоло Рокарди. — Не с женихом же?       Адриан загадочно улыбнулся и допил коньяк.       — Вот это да, — присвистнул Рокарди, закрыл рот ладонью.       — Не может быть, — протянули за ним Соранти и ещё несколько гостей.       Все уставились на вальсирующие пары, выискивая в этом мельтешении графа Бьёрди, давшего им столько поводов для сплетен. Нашли и, отпуская сальные шуточки, с любопытством его рассматривали. А судя по осунувшимся лицам, между молодожёнами будто кошка пробежала.              Отказавшись от сопровождения, король прогулялся по зале, пообщался со старшими представителями родов и их молодыми отпрысками, сказал несколько слов репортёрам светской хроники, станцевал два медленных танца с Изабеллой и один с матерью невесты, потом зажал в менее освещённом углу маркиза Морелли. Вручил стакан, маскируя свидание под светскую беседу. На сегодняшнем празднестве шут присутствовал как обычный аристократ, на нём были светлые, облегающие великолепную задницу брюки и рубаха с франтово повязанным галстуком.       — Блять, Фабби, ты весь день заставляешь меня прятать стояк, — проговорил он быстрым страстным шёпотом, благо музыка поглощала слова. — Ускользаешь, мерзавец. Меня от твоего вида в жар бросает. Я так сгорю.       — Ничего, ваше величество, — усмехнулся маркиз, — лард Бьёрди потушит ваш пожар.       — Фабиан… Фабиан… Фабиан, — король положил руку ему на плечо, приблизился, насколько позволяли приличия, полной грудью вдыхая его запах. — Перестань смеяться, Фабиан, ты не на работе… Ты же всё знаешь…       — Бьёрди не передумал? — всё ещё насмешливо осведомился Морелли и вынырнул из-под руки. — Извини, на нас смотрят.       Адриан оглянулся на гостей, понимающе кивнул. Пригубил коньяк.       — Он не сообщал мне о перемене решения, значит, не передумал.       — Помучай его хорошенько, — подмигнул Фабиан. — Чтобы спесь слетела.       — Уж будь спокоен!       Они посмеялись.       — И ещё, Дри, — сказал Фабиан теперь уже совершенно серьёзным тоном, — будь с ним осторожен. Пожалуйста, Дри.       По спине Адриана пробежал холодок, но он быстро справился с наваждением, отбросил его подальше.       — Я король, Фабби. Мне ли бояться заносчивого мальчишки? Кончай параноить, или я решу, что ты ревнуешь.       — К нему? Нет! Просто забочусь о тебе. Я люблю тебя, Дри.       Разговор стал принимать тяжёлую форму, а углубляться в здравомыслие Адриану сейчас не хотелось. Он был навеселе и собирался сохранить лёгкое настроение до утра. Улыбнулся любовнику, наглядно демонстрируя это своё желание.       — Я хочу мять твою задницу, которой ты сегодня передо мной изо всех сил вертишь, Фабби, а вместо этого ты заставляешь меня выпивать с тобой.       — Ты-то на работе, Дри.       — Не напоминай, — закатил глаза Адриан, — я всегда, блять, на работе. Ладно, пойду.              Он допил коньяк, отдал стакан тут же подбежавшему официанту и, ни с кем больше не общаясь, направился к Изабелле, только что закончившей танцевать с виконтом Соранти. На ходу подал знак людям из своей свиты, те сразу отделились от толпы и образовали коридор у дверей. Перемещения мгновенно заметил распорядитель торжества, музыка стихла, герольд призвал всех к вниманию.       — Лади и ларды, дамы и господа, его величество Адриан Третий покидает нас, чтобы подготовиться к церемонии первой ночи!       Гости, за исключением американских граждан, зааплодировали. Со всех сторон понеслось:       — Да здравствует наш король!       Адриан поблагодарил их наклоном головы и сдержанной улыбкой. Посмотрел на новобрачных, которые, повинуясь этикету, вышли вперёд. У Грэйс пылали щёки, а Рауль ненавидел всех. Надо им было оставаться в США, раз такие чувствительные.       — Лади и ларды, — продолжил герольд, — скоро и жениху с невестой предстоит отправиться во дворец, дабы довершить обряд бракосочетания. Все желающие проводить невесту до опочивальни короля могут поехать в их кортеже.       Американские родственники глухо зароптали, переглядываясь. Грэйс замотала головой, прося их успокоиться, сама чуть не плакала. Бьёрди обнял её за талию и прижал к себе, она едва не отстранилась.       — Ещё раз поприветствуем их величеств!       — Да здравствует король Адриан! Да здравствует королева Изабелла! Да здравствует инфант Шарль!       — Спасибо, господа! — ответил Адриан. — Веселитесь!       Он подал руку жене и через строй гостей прошествовал к выходу из дворца. Сзади шли молодожёны. Сконструированный специально для официальных передвижений девятиметровый лимузин «Майбах» ждал буквально у нижней ступеньки. Адриан с Изабеллой в окружении свиты покрасовались на виду у фотоаппаратов, камер и всех провожающих, затем он помог королеве сесть в машину и собрался садиться сам. Его остановил оклик Рауля.       — Ваше величество!       Бьёрди подскочил к нему, заставив охрану схватиться за оружие, в расширенных зрачках его метался страх.       Адриан выпрямился.       — Да, граф?..       — Вы обещали не трогать Грэйс! — Это было сказано шёпотом. — Я заменю её собой!       Король смерил его взглядом.       — Милости прошу в мою опочивальню, — приподняв уголки губ, сказал он и сел в машину.       Дворецкий закрыл дверцу. Первой, расчищая путь, в сторону летней резиденции тронулась машина личных гвардейцев, за ними в окружении мотоциклистов держался лимузин, остальные не отставали. Ехать было не больше двадцати минут.              Устроившись, Адриан глянул на часы в смартфоне и, заметив оповещение из мессенджера, развернул.       «Удачи, Дри».       Адриан подавил улыбку.       «Спасибо, Фабби. Приходи позавтракать со мной».       Отметка о прочтении появилась без задержки, и Морелли сразу принялся печатать ответ.       «Помилуйте, ваше величество, я накачался коньяком и бурбоном, так рано не проснусь. Разрешите явиться не раньше ужина?»       Чёртов пройдоха!       «На обед, Фабби, на обед. Люблю тебя».       Адриан кинул телефон на сиденье, привлёк к себе жену, приласкал выглядывающую из шёлкового лифа грудь.       — Извини, милая, срочные дела. Сынуля уже дома?       — Да. Кэти его уложила, он сразу уснул.       — Набегался крошка.       — Ага. Счастливчик. Я бы сейчас тоже завалилась на кровать и отрубилась. — Изабелла потянулась и сладко зевнула, затем снова прильнула к мужу. — Веки слипаются. Адриан, как пережить ещё два часа?       — Устала? — Адриан, гладя её по волосам, намотал светлый локон на палец. — Иди спать, тебе не обязательно присутствовать.       — Как же без королевы? Потерплю как-нибудь, выполню свой государственный долг. В первый раз, что ли? — Изабелла хихикнула, её голос был мелодичным, жизнерадостным, Адриану он всегда нравился. В супруги ему, на счастье, выбрали самую очаровательную девушку королевства, его подругу детства. Они были довольны своим браком. Адриан поцеловал её руку.       — Тебе хоть понравилась свадьба?       — Душевная, — кивнула Изабелла, поглаживая лежащую на её груди ладонь. — Без пафоса, как я люблю. Мы уже на стольких свадьбах побывали, что они все одинаковыми кажутся… Музыка замечательно подобрана. Лиловые цветочки в гирляндах прикольно смотрелись. Американцы вот только таращились, как на инопланетян. Что ещё? А, точно! Главное забыла! Жених с невестой просто прелесть. У тебя сегодня такая хорошенькая девочка будет, Адриан! — Изабелла вскинула голову, ловя его взгляд, засмеялась. — Сегодня я, пожалуй, приревную.       — Не ревнуй, милая.       — Ладно, уговорил, не буду. — Изабелла улеглась обратно ему на плечо. — У американки свой жених очень даже ничего! Граф этот… Рауль. Мужественный, обаятельный. Адриан, а не издашь ли указ, чтобы королева в первую ночь женихов пробовала? Я бы с Раулем возлегла.       — Боюсь, тебе бы всё равно не повезло, Белль.       — Почему?       Король украдкой вздохнул, вспоминая точёные черты лица и благородную осанку Рауля.       — Граф Бьёрди сегодня отправится в мою спальню, милая.       — Что? — подскочила Изабелла.       — Не хочет мне жену отдавать. Он её любит, а ей неприятны наши традиции. Эта конкретная традиция.       — Как он мог, Адриан?! Вынуждать тебя с мужчиной! Откажи ему!       — Я согласился. Я иду навстречу влюблённым. Признаться, я сам подтолкнул его к этому поступку. Мне жали туфли, я был раздражён, а он пришёл требовать исключения… Самоуверенный сверх меры… Вот и решил его проучить. Фабиан ещё подзуживал.       Адриан надеялся, что в полумраке покачивающегося при езде салона жена не заметит лукавства. Он говорил правду, но не договаривал. Да, он спровоцировал Бьёрди на жертву из чистой вредности, однако несколько раз за три недели его мучила совесть — не слишком ли жёстко обошёлся с подданным? И ещё Изабелла не знала про его связь с маркизом и вообще про гомосексуальные наклонности.       — О, Адриан, — с надрывом произнесла она, — как же ты будешь с ним спать?       — Не знаю, — солгал Адриан, отвернулся к окну. — Просто исполню свой долг, чтобы брак Бьёрди был зафиксирован.       Кортеж въехал на территорию Летнего дворца. Дневная жара схлынула, воздух был свеж и приятен. Увидеть звёзды не позволяли многочисленные огни — королевский двор не засыпал никогда, тем более в дни праздников и официальных мероприятий. Обряд первой ночи относился к таковым.       Адриан оставил Изабеллу в её покоях, сходил в крыло инфанта, поцеловал спящего сына и пошёл готовиться к церемонии — принять ванну с благовониями, получить сеанс расслабляющего массажа и облачиться в ритуальную одежду.              Церемония традиционно начиналась за полчаса до полуночи. Ровно в одиннадцать королю доложили о прибытии свадебного поезда. Адриан дал слугам закончить свой облик, отпустил парикмахера и самостоятельно надел корону. Посмотрел на себя в зеркало, не узнавая. Весь день он был спокоен, а сейчас занервничал — с чего бы? Никогда не мандражировал, разве только первые разы после вступления на престол, потом всё шло как по маслу.       Адриан вдохнул и постарался вернуть хладнокровие. У него получилось. В сопровождении пяти пажей он направился к опочивальне. Зашёл через специальную боковую дверь.       Другие большие двери были открыты, в зале перед опочивальней собрались гости и придворные, желавшие поглазеть на прелюдию. Заметив монарха, всего в белом, они зашлись приветственными криками. Адриан вышел к ним, действуя строго по многовековому сценарию.       Крики стихли. Гости расступились к стенам, образовывая полукруг, вперёд по красной дорожке вышли супруги Бьёрди. Оба уставшие, отстранённые, улыбающиеся через силу. Одеты были ещё в свадебные наряды, но скоро одному из них предстоит надеть церемониальный. Несомненно, это будет Рауль, но на всякий случай Адриан приказал приготовить ещё и женский. С ним проблем не возникло, а пошив мужского вызвал сложность — даже старожилы не помнили, как он выглядит, пришлось искать лекала в архивах.       — Да будут счастливы молодожёны! — открыл церемонию герольд, фоном запел женский хор. — Грэйс и Рауль, ваш союз скрепляет король. Испокон веков наши предки, доказывая свою преданность сюзерену, предлагали ему самое дорогое. Они приносили в дар золото и воинов. Подтверждая свои чистые помыслы на службе монарху, они отдавали ему право отведать сладкий плод невинности своих невест. Королевское семя в лоне супружницы являлось залогом благоволения короля к вассалу. По сей день не померкла важность права первой ночи. И сегодня у нас особенный, редкий случай. — Герольд сделал паузу, откашлялся, попросил прощения. — Граф Рауль Бьёрди, подчеркивая свою глубочайшую преданность его величеству, пожелал… э-э-э… пойти дальше и выразить… э-э-э… лично. Представить подтверждения самостоятельно… Простите, — опять смущённо закашлялся герольд, — текст меняли в последнюю минуту.       Его извинений никто, кроме короля, не слышал, слова потонули в поднявшемся гуле. Красная, будто только что из сауны, невеста отвернулась, Рауль сохранял беспристрастную мину.       — Да разве можно? — попытались его вразумить. — Ты парень! Не делай глупостей, отправь девку!       — Да пошли вы!.. — крикнул Рауль. — Он не притронется к Грэйс! Готовьте меня!       В зале шокированно зашептались, смотрели на королеву, короля, которому только что нанесли публичное оскорбление. Герольд ждал. Адриану до ломоты в суставах захотелось проучить зарвавшегося мальчишку, выдворить из дворца с позором и отправить в изгнание. Но непокорность Рауля каким-то иррациональным образом ему импонировала.       — Не бойтесь, граф, никто не отберёт у вас возможность доказать мне свою преданность, — сказал он, давая отмашку продолжать.       Рауль сверкнул глазами и опустился на одно колено, склонил голову.       — Примите мой дар, ваше величество, — произнёс он церемониальную фразу.       — Я принимаю твой дар, граф, — ответил Адриан и оповестил во всеуслышание: — Я принимаю дар графа Бьёрди! Да будет он вовеки чист помыслами и да будет крепка его семья!       Графа стали разоблачать и одевать в белые, как символ чистоты, одежды. Церемония вошла в привычное русло. Изменения, однако, улавливались — хор опустил песни про невинный девичий бутон, который предстоит сорвать самому достойному, и добавил про преданность государю и государству. Происходили заминки, было видно, что сценарий и вправду переписывали впопыхах.       Граф был готов. Холодный, обречённый, горделиво прямой.       — Пусть будут молодые счастливы! — запел хор. — Пусть плодятся и размножаются во славу Гелдера! Во славу короля Адриана Третьего!       Положив руки на плечи Рауля, пажи проводили его в опочивальню, обнажили по пояс и уложили на огромную, усыпанную лепестками роз кровать под золочёным балдахином.       — Граф, будь покорен в первых ласках. Смиренно прими оказанную тебе милость и прояви послушание. Ублажи своего властелина.       Традиционные средневековые напутствия в отношении мужчины звучали совсем уж нелепо. Произносивший их камердинер смущался, граф скрежетал зубами. Все наблюдавшие застыли с разными эмоциями на лицах. Не было Драного Гульфика, чтобы отпустить пару пошлых шуток.       — Пожелаем его величеству мужской силы! — выкрикнул вместо него Тео.       — Во славу Гелдера! — сказал Адриан и, подмигнув королеве, в сопровождении пажей дошёл до кровати.       С него сняли корону, помогли раздеться до штанов и лечь на вторую половину необъятного ложа.       — Приятной ночи, ваше величество.       Под песнопения свита удалилась, закрыли за собой двери, отрезая музыку, шум, гам и расстроенную невесту. Слуги погасили электрический свет, включили встроенную аудиосистему и тоже выскользнули из комнаты. Опочивальня погрузилась в таинственный полумрак с тысячей трепещущих ароматических свечей. Отраженные в зеркалах огоньки и медленные французские композиции создавали слащавую романтическую атмосферу. Девушек, которые млели от близости красавчика-короля, она расслабляла, а вот Рауль…       Рауль лежал ровно, как мумия в саркофаге, по его напряжённому лицу плясали рыжие отблески пламени. Он смотрел точно вверх, в тёмное чрево балдахина. Бритый кадык ходил туда-сюда, обнажённая грудь вздымалась высоко.       — Не психуй, — сказал Адриан.       Рывком сел, включил нормальный ночник со своей стороны кровати и, пройдя к противоположной стене, переключил музыку. Запел старый добрый Оззи Осборн.       Адриан сдвинул фальшстену, открывая ещё несколько метров уютного пространства с сервированным закусками и алкоголем столиком, двумя лёгкими креслами на мягком ковре.       Рауль уже сидел, следил за его действиями, верхняя губа презрительно оттопырилась.       — Давай, присоединяйся, — опустившись в кресло, пригласил король, взял бутылку «Хеннесси Паради» и стакан.       Бьёрди вскочил, обогнул кровать и остановился, метая молнии.       — Зачем это всё?       — Вся ночь впереди, надо же чем-то заняться. Или ты думал, я буду трахать тебя до утра? Я хоть и король, но на такой марафон меня, к сожалению, не хватит. — Адриан протянул графу налитый стакан. — Тебе надо раскрепоститься. На, выпей.       — Я уже пьян! Я пил весь вечер! Пил, чтобы не воспринимать… Чтобы мне было всё равно! Реализуйте уже своё право, и я пойду!       — Сядь и пей! — осадил Адриан. — Ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу. Ещё одно оскорбление плохо для тебя закончится.       Рауль замер, переменился в лице, будто слова только что пробились в задурманенный алкоголем мозг, и вдруг упал на колени. Схватил протянутую руку, но не чтобы забрать стакан, а чтобы поцеловать. Губы оставили на коже горячий влажный след.       — Простите, ваше величество. Я предан вам. Предан Гелдеру и дому Лаконси.       — На этот раз прощаю. Поднимись и сядь в кресло.       Молодожён безропотно повиновался. Взял наконец стакан, но вертел его в пальцах.       — Простите, ваше величество, я вёл себя неподобающе вельможе и вашему верному подданному. Я поссорился с Грэйс. День, который должен был стать для нас самым счастливым, испорчен.       — Надо было заранее рассказать ей о своём решении. — Адриану не было его жаль, он налил коньяка себе и смаковал, рассматривая сокрушающегося полуголого атлета, мысленно подпевал Оззи.        — Она бы меня бросила. Расторгла бы помолвку. — Рауль выпил залпом. — Грэйс не хочет жить с мужчиной, который спал с другим мужчиной.       — Грейс не хочет того, Грэйс не хочет этого… Ты подкаблучник, граф.       — Я её люблю! Я хочу быть её мужем, даже если мне придётся пройти через вас.       — А если бы ты женился на другой девушке, из Гелдера, которая с детства приучена к мысли, что первую брачную ночь проведёт с королём, ты бы отпустил её ко мне?       — Наверно, — после недолгой задумчивости ответил Рауль. — Сир, я был наследником древнего рода, меня воспитывали в уважении к традициям страны, я спокойно относился к праву первой ночи. Многие знакомые девушки прошли через королевскую постель, тогда ещё вашего отца Робера Первого, я знал, что и очередь моей невесты настанет. Но тогда я не любил! И не подозревал, что мне придётся спать с королём самому. Для меня это неприемлемо! Я не бисексуал!       — Ты считаешь бисексуалом меня? Обрати внимание, что в первой ночи участвуют две стороны. Мне тоже придётся спать с тобой, а я предпочёл бы женщину.       Рауль заткнулся, щедро налил виски и отправил в рот. Глотка у него, несомненно, была глубокой. Адриану эта информация была не нужна, но член в просторных штанах зашевелился.              Бьёрди осушил ещё один стакан. Закрыв нос и рот ладонью, шумно втянул воздух.       — Закусывай, — подвигая к нему вазочку с кусочками горького шоколада, сказал Адриан.       — Не буду, — взмахнул рукой Бьёрди, его серые выразительные глаза порядком осоловели. — Разве мне можно что-то есть? Как у нас это будет происходить? Нужна клизма или что? Мне самому себя готовить?       Адриан немилосердно пожал плечами.       — Не знаю. Ты первый жених в моей практике. Следующего я проконсультирую на твоём примере.       — Вы сами мне предложили!       — Ничего я тебе не предлагал, лард Бьёрди, — процедил Адриан. — Хочется мне возиться с каждым выскочкой! А я сижу тут и сдерживаюсь, чтобы не послать тебя и твой брак к чёрту. В Гелдере никого насильно не держат, пакуйте чемоданы.       Ему доставило удовольствие смотреть, как во взгляд Рауля возвращается осмысленность, раскрасневшиеся от спиртного и гнева щёки приобретают нормальный, чуть бледноватый цвет. Во-первых, испугался, во-вторых, не дурак.       Граф опустил налитый стакан на стол.       — Простите, ваше величество. Простите, я слишком долго прожил в Америке, забываюсь… Мой дом в Гелдере.       — Не в США?       — Мои родители пожалели, что отправили меня туда. Они ругали меня за мои убеждения. Они были против…       — А какие у тебя убеждения? — оборвал Адриан.       — Нет, ваше величество, — спохватился Рауль, — никаких, совершенно. Только верой и правдой служить вашему величеству.       Адриан помедлил с решением. Вспомнил просьбу Фабиана быть осторожнее с молодым графом. Его голова действительно могла быть забита демократией. Разберётся потом.       — Ладно, продолжай. Против чего были твои родители?       — Против женитьбы на Грэйс. — Рауль опустил голову. — Я заговорил о помолвке, когда папа был ещё жив. Они были против, хотели, чтобы я взял в жёны местную девушку, из своего круга. Они боялись, что я останусь в Америке и тогда ветвь Бьёрди прервётся. У меня две младшие сестры, они не могут наследовать титул. Отец настаивал, чтобы я немедленно вернулся и делал здесь то, зачем он меня отправил на обучение — работал с ним, помогал. Я собирался вернуться, а тут эта авария! — Рауль закусил губу.       — Печальная утрата для королевства.       — Ко всей приключившейся боли мама не пережила бы, если бы всё нажитое поколениями нашей семьи ушло в казну из-за моего упрямства. Да я и сам считаю святым долгом продолжать дело отца и трудиться на благо короля. В школе я восхищался Робером Первым, мечтал стать пажом. Я гордился, что являюсь подданным его величества.       — Что же сейчас мешает восхищаться мной? Одна-единственная традиция? Неправильно выбранная девка? Или, может быть, то, что я молод? Подчиняться зрелому человеку легче и естественнее, нежели ровеснику?       По лицу Рауля пронеслась целая гамма эмоций. Особенно остро он отреагировал, когда его невесту назвали «неправильным выбором» и «девкой», а последний вопрос поставил его в тупик, загнал в угол меткостью предположения. Скорее всего, граф в своих мыслях, а вероятно, и в разговорах с домочадцами называл сюзерена щенком и сопляком и сейчас оказался практически пойманным за руку. Адриана это неприятно царапнуло, но иного он и не ожидал, иначе бы и не провоцировал.       — Я докажу вам свою преданность, сир, — сказал Бьёрди смиренно, к счастью, поняв, к каким последствиям может привести развязанный пьяный язык. — Прямо сейчас докажу. Докажу, как говорил герольд. Собственным телом. Давайте уже сделаю это.       Адриан глубоко вдохнул — нет, ничему этот парень пока не учится. Махнул рукой на потайную дверь.       — Душ и туалет там.       Вновь распсиховавшийся Рауль ушёл. В колонках пел Мэрилин Мэнсон.              Король посидел ещё немного, допил коньяк, думая над услышанной историей. Скованный обязательствами высокородный жених и невеста из совсем другого, феминистичного мира. Он сочувствовал влюблённым. Рауль и Грэйс были красивой парой, с хорошим образованием, у них родятся красивые и умные дети — такой генофонд нужен Гелдеру.       Но Адриан не знал, почему глухо бухает его сердце, когда он прислушивается к шелестящей за дверью воде и смотрит на смятую кровать.       Не хотел знать.       Просто выпил чуть больше обычного и всё.       Адриан выключил ночник, оставив лишь свечи, сел на кровать, стряхнул лепестки. Спустя минуту вернулся Рауль. Он обернул бёдра найденным в ванной комнате полотенцем. Влажная кожа поблёскивала, к ней прилипли потемневшие волоски. Придерживая полотенце, граф прямиком направился к столику, выпил нетронутый раньше коньяк и развернулся к Адриану.       — Я готов быть покорным. Ублажить не обещаю — я не умею.       Адриан снёс очередные пренебрежение титулованием и дерзость: сбился со счёту, сколько раз за сегодня граф подставил себя под наказание. И сколько раз избежал его, благодаря… чему? Тому, что король хотел его?       Чушь!       — Раздевайся, устраивайся, — сказал Адриан наиболее бесцветным тоном, прячущим внутренние догадки. Он мягок, потому что нельзя сажать подданных в Колону или отправлять в изгнание за каждое неугодное тебе слово. Особенно молодых и родовитых, особенно в день их свадьбы. Надо быть справедливым, толерантным правителем.       Рауль замешкался, затем скинул полотенце. Бочком лёг, прикрыл пах рукой.       — Мне тоже от тебя прятаться? — напустил на себя строгость Адриан. — Может, в темноте это сделаем?       — Я бы предпочёл в темноте.       — Может, вообще не будем?       — Чтобы мой брак признали недействительным? Нет уж, потерплю.       — А если у меня на тебя не встанет? — добил Адриан. — Ты не девка.       — Тогда я обвиню вас в неисполнении обязанностей, подам иск в суд.       Адриан вспыхнул, даже уши загорелись. Поганый мальчишка переиграл его, дерзит на каждом шагу.       — Не лежи бревном — растягивай зад, — рявкнул он и, сняв штаны, прыгнул на кровать, сел на подогнутые ноги.       — Я?!       — Ты мне прикажешь это делать?       Рауль часто заморгал, и с каждым взмахом ресниц во взгляд возвращалась ягнячья кротость.       — Простите, ваше величество.       — Последнее предупреждение, граф. Смазка в ящике. В мои обязанности входит только всунуть в тебя член.       — Простите, ваше величество, я пьян, — пробормотал Рауль и потянулся за смазкой.       К Адриану повернулась его мускулистая задница с аккуратной ложбинкой между ягодицами. Король взмолился, чтобы алкоголь повлиял не только на сердечный ритм, но и на потенцию, однако с ней оказалось всё в порядке, член мгновенно переполнился кровью, едва не прорывая трусы. Пришлось загородить пах скрещенными руками, чтобы не радовать зарвавшегося графа раньше времени.              Рауль повернулся уже с тюбиком, открыл его и с отрешённым видом, какой у него был в начале церемонии, раздвинул колени. Согнувшись, потянулся пальцами к промежности. Адриан с самой суровой и циничной маской смотрел туда. Не позволял себе сглотнуть накопившуюся слюну и сделать лишний вдох, не то что помять взрывающийся член.       У Рауля стояка не было, но и вялый орган тянул на гордое название «достоинство». Мошонка с редким пушком волос поджалась, промежность лоснилась от лубриканта. Средний палец скользил по ней, потом остановился над тугим анальным отверстием. Секунду помедлив, Рауль вогнал его в себя. Всего на одну фалангу. Зашипел и сразу вытащил. Посмотрел затравленно на Адриана.       Адриан не шевельнулся. Милосердия не было.       Бьёрди это понял и, закусив губу, отвернулся. Втолкнул палец снова, на две фаланги. Вытащил всё равно быстро. После третьего раза убрал руку.       — Хорошо хоть шута нет, он бы тоже смотрел и издевался, — проговорил он.       — Маркиз Морелли хороший человек и верный слуга, — сквозь зубы выговорил король.       — Ага, посмотрю я на него, когда он будет жениться. Ладно, без разницы… Давайте без растяжки. Не могу я её…       — Будет больно.       — Я мужчина, выдержу. Буду думать о Грэйс. Больше пяти минут всё равно не продержитесь.       Кровь отхлынула от лица, Адриан задохнулся от возмущения. Такого серьёзного оскорбления ему ещё не наносили! Но он и имел дело в этой постели только с женщинами. Парень нервничает, парень злится, парень пьян и влюблён, поэтому не контролирует свою речь.       Адриан зажмурился и вдохнул глубже, заставляя себя остыть.       — Самое последнее предупреждение, граф, — открывая глаза, сказал он. — И запомни: по себе людей не судят. А сейчас ляг на бок, спиной ко мне.       Рауль без вопросов подчинился. Адриан устроился позади, не прижимаясь, а наоборот, оставляя значительное расстояние между своим пахом и его задницей, лишь положил ладонь ему на бедро. Прикрыл веки и постарался отвлечься, думать о Шарле, Белль, Фабиане. Нет, как раз о последнем мысли были развратными, лучше о государственных делах, планах на завтра.       На яркой ноте закончил петь Элис Купер, зазвучали вступительные аккорды «Аэросмита». Потрескивали, догорая, свечи. Рауль лежал спокойно, возможно, задремал — день был напряжённым, а час поздним. Адриан сам бы с удовольствием заснул и плевать на стояк.       — Что происходит? — неожиданно пошевелился Бьёрди.       — Настраиваюсь на мужчину, — объяснил Адриан, с досадой отмечая, что новобрачный бдит.       — А, — сказал Рауль и отвернулся, снова затих.       Его тёплое тело было совсем близко, слишком близко. В мерцающей полутьме вырисовывались плавные изгибы плеча, талии, бедра. Адриан не мог больше ждать и сомневаться, член болел. Первая ночь — он имеет полное право.              Словно разжалась пружина. Адриан стремительно сел, сбросил трусы и вытащил из ящика презерватив. Разорвал упаковку, но, не выдержав и секундного промедления, откинул Рауля на спину, залез между его ног, нависая. Так будет сложнее, но он хотел именно так, лицом к лицу.       Рауль смотрел вверх, на полог, словно на неприятном приёме у врача.       Адриан поубавил пыл, остановился буквально в сантиметрах от сжатых губ. Менять позу было поздно. Раскатал презерватив по члену прямо так, одной рукой, опираясь на вторую. Мазнул лубрикантом по анальному отверстию. Под пальцами оно сжалось, а его самого от прикосновения к интимной зоне прошибло током.       — Сейчас, — приставив головку к входу, предупредил король. Рауль ответил презрительным взглядом всё в тот же полог. Не хочет разговаривать, что же, лишит его девственности молча.       Адриан подался вперёд. Головка до невероятного приятно упёрлась в чужие скользкие горячие мышцы и с усилием раздвинула их. Крик блаженства вырвался из горла, на висках выступил пот. Бьёрди под ним одеревенел, но не проронил ни звука.       Адриан сглотнул, смачивая пересохший язык, и продолжил, для удобства приподняв ногу жениха. Член тяжело протискивался в неподготовленный проход, но какое узость доставляла удовольствие! Рассудок мутнел, мышцы дрожали от сладкого напряжения, прекратить вторжение уже было не под силу. Только когда продвигаться было уже некуда, удалось заставить себя смириться с пределом счастья и замереть. Выдохнуть и взять паузу на выравнивание дыхания, остужение нервов, а то бы и на минуту не хватило, не то что на пять.       Адриан посмотрел вниз, на то, как граф сносит всаженный в него на полную немаленький орган. Челюсти Рауля были сжаты, глаза зажмурены.       Сожаление подкралось незаметно. Не было ведь намерений причинять парню вреда, физического или морального. Адриан не знал, зачем всё это затеял, почему поддался искушению, но приятное томление в паху, в головке… от него было настолько хорошо, что не передать словами. Он снова начал двигаться, понимая, что на пять минут при всём желании не хватит. Оргазм подступал ближе и ближе при каждой фрикции, как бы ни старался замедляться и отвлекаться. Тугие стенки обхватывали член, выжимая все соки, исступляя до грани, а хотелось трахать долго, с нежностью и лаской.       Адриан наклонился, сдерживая стоны, дотронулся сухими губами до длинной мощной шеи Рауля, на следующем толчке в него — до ключицы. Горячая липкая кожа, запах — как дурман.       Как хорошо в нём. Как божественно хорошо!       Адриан нацелился впиться в губы, но оргазм накрыл его с головой, унёс в высокую вышину, туда, где не слышен собственный сладостный вскрик. Требовательный голос совсем рядом с ухом вернул его на землю.       — Теперь мы с Грэйс муж и жена?       — А? Да.       Эйфория и возбуждение схлынули, будто их и не было. Адриан обнаружил, что его член всё ещё твёрдый и всё ещё в Рауле. Поспешно вытащил, снял презерватив и лёг, прикрылся одеялом. Глаза слипались.       — Я могу идти? — спросил Рауль.       — Нет. Утром мы должны быть вместе в кровати. Можешь помыться… сделать, что тебе надо, и приходи назад.       Бьёрди молча ушёл в душ. Превозмогая сон, Адриан надел трусы и устроился на кровати удобнее, усталость и послеоргазменная расслабленность победили. Как новобрачный провёл остаток ночи, он не знал. Когда их разбудили, Рауль лежал рядом, отодвинувшись, правда, на самый край.       — Всё нормально? — поинтересовался король.       — Я обесчещен, — бросил Рауль и отдал себя в руки пажам, принесшим новые одежды, чтобы завершить церемонию.       Адриан уже даже сердиться не мог — настолько его достал не учащийся почтению вассал. Он проводил наглеца не обещающим милостей взглядом и позвал своих пажей. Людей в смежной зале набилось больше, чем вчера, у них было праздничное настроение. Надо надевать корону и отрабатывать обязанности до конца.       

***

      Ближе к десерту и кофе под дверью зазвенели знакомые бубенцы, в столовую просунулась кудрявая голова в трёхцветном колпаке.       — Свежие шутки для вашего величества… для ваших величеств.       — Заходи, Гульфик, — хихикнула королева. Адриан приглашающе махнул рукой.       Шут проскользнул в помещение и первым делом, преклонив колено, поцеловал руку Изабеллы, с восхищением заглянул ей в глаза.       — Моя государыня, вы прекрасны, как роза в лучах восходящего солнца.       — Фабиан, — прыснула королева, — ты всем моим фрейлинам такие комплименты расточаешь, они мне постоянно рассказывают.       — Что ты, Белль! Я же серьёзно! — Маркиз поднялся, приобнял её за плечи и чмокнул в щёку. Изабелла кокетливо зарделась, кинула в него смятой салфеткой. Адриан смотрел на их игры с улыбкой.       — Так, я пойду, — вытирая губы другой салфеткой, сообщила Изабелла. — Оставляю вас одних, мальчики.       — Сейчас принесут сладкое, — одёрнул Адриан.       — Дорогой, я набрала два килограмма — сладкого мне теперь месяц, пожалуйста, не предлагай.       — Почаще надо мужа в постели ублажать, тогда килограммов не будет, — поддел Фабиан, — а ты его ко всяким новобрачным отпускаешь.       — Это его обязанность, приходится, — парировала королева и убежала, закрыла за собой дверь.       Морелли тут же упал на колено перед Адрианом, поцеловал сначала тыльную сторону ладони, потом саму ладонь.       — Ваше величество… — проговорил он томно.       — Сядь уже, поешь, — фыркнул король. — Не обедал ещё, наверно.       Фабиан без возражений сел по правую руку от него, напротив того места, где сидела королева, бросил на стол её «подарок», снял колпак. Дежуривший у дверей слуга принёс чистые приборы. Адриан подал ему знак удалиться.       — Спасибо, что дали выспаться, ваше величество, — наливая вина, сказал Фабиан.       — Явился бы к ужину, если уж совсем тяжко было.       — Я не могу ослушаться ваше величество.       — Фабби, блять… — хлопнул по столу Адриан.       — Ну нравится мне, Дри, что ты король. Нравится. Привыкни наконец. Не возражай и не мешай мне повиноваться тебе.       — Ладно, повинуйся, — разрешил Адриан, отодвинул тарелку и откинулся на спинку кресла. Мысли находились где-то далеко. Хорошо, что слуга принёс кофе, пирожные и фрукты — получилось хоть как-то сосредоточиться на текущем моменте.       — Что-то ты сегодня рассеянный, — побеспокоился Фабиан, когда они снова остались наедине.       — Работы много.       — Я так и подумал. Искал тебя в обеденной зале, а ты в малой столовой сидишь - ты здесь обедаешь, только когда слишком загружен.       Адриан помотал головой.       — Сегодня просто не выспался. Не хотел никого видеть. Кроме тебя, конечно. Придёшь ко мне ночью?       — М-м, ты хочешь опять не выспаться? — В глазах Фабиана заплясали похотливые развратные чёртики, он опустил вилку. — Ослушался ли я когда-нибудь ваше величество? Ваша просьба для меня закон. Приду, мой король. А ты… Расскажи, как прошла сегодняшняя ночь? Я уже подсобрал сплетни, слышал, американский гражданин всё же сдался нашим традициям…       — Сдался, — кивнул Адриан, взялся за чашку с кофе.       — Ну давай, детали! Долго ты промучил графёнка?       — Порядком.       — Представляю его мину, когда он проснулся, не понимая, воспользовались ли его задницей или нет. Это было уморительно?       — Да, — ответил Адриан, но веселиться ему перехотелось. В памяти пронеслись подробности прошедшей ночи.       Фабиан заразительно рассмеялся, не подозревая, что ему солгали, что-то сказал. Адриан не слышал, мерзкое ощущение лжи любимому заложило уши, пульс громко бился в висках. Но это не было изменой — это лишь право первой ночи, священная прерогатива, ставшая обязанностью.       Нет, всё не так. Адриан понимал, что всё не так.