Фаворит короля

      Всё утро Адриан безостановочно проверял почту, включая папку «спам», — письма с прошением не было. Возможно, Рауль спал после ночного марафона фильмов. Или долго сочинял текст, выверяя его и переписывая. Конечно, он не подумает упустить шанс вернуться к полноценной жизни — это сделал бы только полный дурак. У Рауля не было больше поводов идти наперекор и отказываться от милостей.       Но с каждой проходящей минутой Адриан нервничал сильнее. Сам он уже прикинул, как обоснует решение о прощении, когда оно станет достоянием общественности. Надеялся, что его поймут.       Эта суббота была свободна от государственных дел, однако досуг королевская семья тоже проводила по графику. После завтрака, бассейна и прогулки на трамвайчике по Лероне они вышли на цветущей набережной и не спеша направились вдоль закованной в гранит реки. День выдался нежарким, небо подёрнула белая дымка, солнце пробивалось сквозь неё, но не пекло.       Рядом с Адрианом шёл Паоло Рокарди. Королева с тремя подружками-фрейлинами двигалась чуть позади, они сплетничали о симпатичном капитане трамвайчика. За ними двигались пажи и пожелавшие выбраться в центр придворные аристократы, а также гвардейцы из личной охраны. Только Шарль и Драный Гульфик выбивались из общего ритма — они удрали вперёд, носились в догонялки по лужайкам, играли в прятки за фигурно постриженными кустами, скульптурами и фонтанчиками. Смеялись, падали и катались по траве. Инфант не отпускал шута ни на минуту, а Фабиан вёл себя с ним как ровесник, всё позволял, тискал, доставлял тридцать три детских удовольствия.       Адриан не ревновал к сыну, не завидовал их крепкой привязанности, он вообще слабо замечал происходящее вокруг. Автоматически улыбался отдыхающим на набережной подданным в ответ на их удивлённо-смущённые лица и низкие поклоны. Поздравил встреченных молодожёнов из простолюдинов, приведя их в экстаз, перекинулся приветственными фразами с двумя стариками в инвалидных колясках, покормил уток, спросил про улов у рыбака… Всё машинально, по выработанной годами привычке.       Рука же в кармане брюк сжимала смартфон — аж корпус от тепла ладони раскалился.              Наконец они выбрались на аллею, ведущую к ресторану, в котором их ждал обед. Людей, улыбок и поклонов стало меньше.       — Чем-то озабочены, ваше величество? — воспользовавшись тишиной, спросил Рокарди.       — Что? — не сразу перевёл звуки в слова король. — А! Нет. Просто правая туфля немного жмёт. Чёртов «Прада»! Надо было ехать на машине…       — Зато его высочеству нравится… Посмотрите, как носится! Фабиан словно не ваш шут, а его.       — Может, ты мне его заменишь? — с лёгким раздражением, оглядывая окрестности, спросил Адриан.       — Я столько анекдотов не знаю, — усмехнулся Паоло. — Вот Соранти бы сейчас сочинил пару похабных историй… Но этот подлец укатил к родителям.       — Да, я его отпустил на два дня. Могу и тебя отпустить.       — Мне-то зачем? У меня рожа не фиолетовая.       — Тео всё ещё на меня дуется?       — Ну как сказать? Ему обидно. Он всегда переживал, что ты приблизил к себе Морелли и подвинул его, Адриан. Хотя лично я считаю Фабиана клёвым чуваком. Но Тео же всегда гордился, что он твой лучший друг.       — Вы оба с Тео мои лучшие друзья, — поспешил заверить Адриан.       Рокарди рассмеялся.       — О нет, сир, я всегда и во всём был вторым после Тео — и в учёбе, и в смекалке, и в дружбе с вами. Я сам уступил Тео первое место, так что без проблем.       Адриан с интересом посмотрел на друга, даже замедлил шаг. Оглянулся на Белль с фрейлинами — те отставали шагов на десять, вернулся к Рокарди. Понизил голос:       — А у тебя с Тео точно ничего такого… э… в плане отношений? Что Фабиан в самолёте говорил.       Виконт вытаращился.       — Ага, слушайте его побольше! Фу, гадость какая! Он сам-то не того?..       — Ладно, проехали, — быстро замял Адриан. — Я так, на всякий случай.       — Фабиан и про вас слухи распускает. Говорит, вы в Бьёрди влюбились. В которую из них, скажете по секрету?       Адриана ситуация начала забавлять. Столько же, сколько и нервировать. Всё-таки затея Фабби приносила плоды, отвлекая от Рауля.       — Скажу, — он наклонился к Паоло. — Только тс-с, никому больше не говори. Это Эмма.       Приготовившийся услышать великую тайну Рокарди раскрыл рот. Растерянно улыбнулся. Потом смелее.       — Да вы сами шутить умеете, ваше величество. Не откроете, значит, секрет третьему лучшему другу? Только Фабиану?       — Он тоже не в курсе, иначе стал бы неполную информацию выдавать? Кому он ещё разболтал? Весь двор теперь знает? И королева?       Рокарди повёл плечом, будто сам был виновником сплетни. Адриан сдвинул брови, снова оглянулся на жену. Белль вела себя вполне буднично, не прожигала ревнивым взглядом, как в Ковине. Или научилась себя контролировать, или к изменам с девушками за годы исполнения брачной традиции у неё выработался иммунитет.       Паоло тронул его за плечо.       — Сир… Не смею указывать, но… мы уже привыкли жить без фавориток. Тео не перенесёт ещё одного человека возле вас.       — Тебе точно надо присмотреться к Тео — ты о нём так печёшься…       Аллея заканчивалась, величественное здание дворца постройки середины девятнадцатого века, в котором находился элитный ресторан, надвигалось, и король со спокойной душой бросил приятеля и направился догонять сына и Фабиана. По пути проверил почту: письма не было. Не перепутал ли Рауль адрес?              Шарль без особой радости оторвался от взрослого друга и пошёл на руки к отцу.       — Я люблю Фабби, — доверительно сообщил он Адриану на ухо. — Можно он будет моим вторым папулей?       Адриан от удивления остановился. Рядом вовремя нарисовался Морелли. Его щегольской наряд был замаран травяным соком, но маркиз этого не смущался. Он никогда не смущался выглядеть нелепо, если повод тому был благородным. Он костюм шута носил с гордо поднятой головой, а зелёно-бурые полосы на модных брюках — как дарованные принцем награды. Фабиан весь состоял из света, не было при дворе человека чище и бескорыстнее его, а может быть, во всём королевстве и мире.       Фабиан слышал и, конечно же, пришёл на помощь, продолжая игру.       — Ваше высочество, у мальчиков не может быть двух папуль.       — А у девочек? — подхватил светский тон Шарль.       Их лица находились почти на одном уровне. Фабиан сделал вид, что застигнут врасплох, изобразил задумчивость.       — У девочек? Думаю, тоже не бывает. Но я мальчик и наверняка знать не могу, поэтому надо проконсультироваться у девочек. Спросишь у мамы?       — Да! — оглушая отца, во всё горло закричал инфант.       Фабиан забрал его и поставил на землю, легонько подтолкнул к матери. Изабелла и вся свита стояли поодаль, не мешая королю, общались и ждали указаний. Внимание сразу переключилось на бегущего инфанта. Его окружили, рассыпаясь в умилительной лести.       Адриан проводил его мягкой улыбкой и пошёл дальше, но не к ресторану, а к находящемуся на площади перед ним тридцатиметровому каскадному фонтану со скульптурой изрыгающего воду крылатого дракона. На площади имелась ещё одна достопримечательность — молодой мужчина на вздыбленном коне. Памятник основателю Гелдера, первому королю Максимилиану Лаконси. Правда, короновался он в куда более зрелом возрасте. Им была построена столица — величественная Верена, названная в честь возлюбленной. Она была значительно меньше, чем сейчас, а эта площадь — Речная — значительно шире. На ней проходили парады, ярмарки, карнавалы, сходы и даже казни. Потом город разросся, деловой центр сместился, и площадь ужали с трёх сторон — с четвёртой течёт Лерона.              Шумела вода. На бортиках фонтана устроились с десяток человек, юноши и девушки с планшетами и телефонами, скорее всего, студенты. Некоторые, увлёкшись, даже не сразу обратили внимание на двух новых соседей, на одном из которых была корона, подняли головы, только когда другие зашептались и вскочили, отвешивая поклоны или приседая в смешных из-за голых пупков и шорт реверансах. Возможно, некоторые из них или все встретили монарха впервые. Хихикая, они начали собираться, и Фабиан остановил их взмахом руки. Адриан согласно улыбнулся, с интересом рассматривая юных подданных. Ему показалось, что пигалицы старательнее строят глазки ларду Морелли, чем своему государю.       — Я надену на тебя паранджу, — повернулся он к Фабиану.       Потянулся обнять его за талию, осёкся, однако обнаружил, что правая рука всё время находилась в кармане и грела смартфон. Игривое настроение как ветром сдуло. Как назло, Фабиан это заметил. Сел на мраморный бортик, под прохладные брызги, кинул взгляды по сторонам и на нашедшую себе местечко на лавочках свиту. Шарль бегал за голубями, отгонял их от статуи прапра и так далее деда.       — Что, ваше величество? Я провинился обаятельностью или ещё что-то стряслось?       — Туфли жмут. Всего лишь.       — Поменяемся? Мои чуть больше. И потом вы расскажете, что собирались вчера. За что я должен вас простить? Но я вас прощаю заранее.       Адриан отвернулся к всаднику, к гоняющему птиц Шарлю. Рука залезла в карман и сжала смартфон. Сегодня, под ярким небом, на открытом пространстве, среди людей не находилось желания признаваться. Вчера его толкнул отчаянный порыв, за ночь колесо судьбы съехало на белую полосу. Если расскажет сейчас, завтра вместо дружеского свидания с Раулем придётся чинить разбитые отношения с Фабианом.       — Неподходящее время и место, Фаб.       — Хотя бы дайте я сам угадаю… Хочешь меня отдалить на период шумихи?       — Нет, конечно!       — Хочешь меня женить?       — Сдурел?       — Ты меня чем-нибудь заразил?       — Чего? — Адриан аж задохнулся. Он и на предыдущих вопросах хлопал глазами, а этот поверг в недоуменный шок. Если бы не люди вокруг, он бы выпорол негодяя. — Как тебе в голову такое могло прийти? Где я сам-то подхвачу?       Плеск воды заглушал его страстное шипение.       — Не знаю, Дри. — Фабиан столкнул в фонтан жёлтый листик. — Я просто всю ночь думал, за что ты можешь просить у меня прощения. Вроде ты мне никаких гадостей не делал, значит, только собираешься сделать. Я приму любое твоё решение, не надо стоять передо мной на коленях.       — Даже когда буду делать тебе минет? — поинтересовался Адриан. Хотел весело, но вышло кривовато. — Ничего серьёзного, Фаб. Потом расскажу. Накрутил себя… Тебе противопоказано одному спать.       В глазах Фабиана вспыхнуло озорство, он заёрзал своей восхитительной задницей по мокрому мрамору, придвигаясь на сантиметр ближе.       — Могу я рассчитывать на компанию, ваше величество? Суббота…       Соблазн был велик. Крайне велик. Но Адриан надеялся повторить ночную переписку с Раулем. От Изабеллы улизнёт на балкон или в другую комнату без проблем, а с Фабианом такой номер не пройдёт.       Рауль, Рауль… Что же ты тянешь с прошением?       Адриан полез в смартфон.       — Нет, сегодня не рассчитывай: мы же условились залечь на дно. — Почта пустовала. — Но за обедом сядешь со мной. Не уходи к фрейлинам.       — Как прикажете, сир, — махнул кудрями Морелли. — Чем вечером займёмся? В футбол погоняем? Я в нападении.       — Нет. Не сегодня. Хочу просто отдохнуть, полежать на диване с книгой.       Со смартфоном.       — Лентяй, — Фабиан ущипнул за бок. — Завтра? Завтра я не дам тебе тюленем валяться. Футбол или волейбол? Выбирай. Потом за город на скалодром и в сауну — я внесу в твоё расписание. К ночному шоу, так и быть, вернёмся. Будут иллюзионисты, какие-то молодые комики, а петь будет… Лайза Барри. Кажется.       Кажется ему. Плут.       Сладкоголосая красотка Лайза нравилась Фабиану. Она была из мелкой буржуазии, но держалась с большим достоинством и внешне очень подходила маркизу. Тот утверждал, что обожание чисто платоническое, поклонение таланту. Так оно и было, но Адриан втихаря ревновал. Сейчас симпатия любовника к певичке его не взволновала. Возникла более сложная задача избавиться завтра от Фабиана. Хоть проси Лайзу отвлечь его своим благоволением.       Запутался во лжи, как в паутине. Позор тебе, Адриан Лаконси.       — Пойдём обедать, — ушёл он сразу от всех проблем и ответов. Взмахом руки приказал свите следовать за ним. Подозвал и взял за руку Шарля, на другую свою дал опереться подоспевшей Изабелле. Благовоспитанный монарх во всей красе — ни пороков, ни фавориток.       Кто-нибудь обязательно сфотографирует это семейную идиллию и выложит в Сеть, дополняя восторженными хэштегами.       Фабиан поплёлся в хвосте. Правда, дольше десяти шагов этот сердцеед один не остался: его окружили лишившиеся королевы фрейлины.              Во дворец возвращались на машинах. Письма от Рауля не было, Адриан нервничал. Морелли он отправил заняться чем-нибудь полезным, Изабелла ушла со своим стилистом. В королевских апартаментах наступила благословенная тишина, Луис принёс чаю в гостиную, поставил на столик рядом с ноутбуком.       — До ужина меня не беспокоить, Луис. А завтра ты мне понадобишься на весь день. Секретная миссия. Подготовь дружескую пьянку на двоих.       — С лардом Фабианом? — понимающе улыбнулся слуга.       — Фабиан не должен ничего знать. — Король подкрепил слова требовательным взглядом. — Никто не должен. Только ты и… возьми себе кого-нибудь в помощники, если надо.       — Хорошо, ваше величество.       Адриан отпустил слугу, искренне надеясь, что планы не сорвутся. Взобравшись с ногами, он посмотрел на книгу, лежавшую здесь с последнего чтения… наверно, неделю. Изнутри, ближе к последним страницам призывно торчала закладка. «Кристина» Кинга. Интересная, но не интереснее того, почему не пишет Рауль.       Позвонит ему, а потом дочитает.       Разблокировав смартфон, Адриан увидел оповещение из почты. Дыхание перехватило. Он забыл про адскую Кристину и все автомобили мира вообще. Пальцы судорожно запрыгали по экрану, входя в приложение.       Да, письмо было от графа!       Стандартная форма с шапкой, датой и официально-деловым стилем.       «Ваше Величество государь Гелдера Адриан Третий, преклоняю перед Вами колени и нижайше молю о помиловании. Справедливое наказание помогло мне осознать ошибки: я заблуждался в своих суждениях. Приношу глубочайшие извинения за дерзость оскорбить Вас. Простите недостойного Вашего подданного и дайте мне шанс, исправившись, доказать верность и преданность моему королю и Гелдеру.       Уповая на Ваше милосердие, покорнейший Ваш вассал граф Рауль Бьёрди».       Ничего ведь сверхъестественного, зачем Рауль тянул до четырёх часов?       Подписать! Немедленно подписать!       Адриан завертел головой в поисках ручки или любого пишущего предмета. Потом вспомнил, что письмо в смартфоне, по экрану чернилами не нацарапаешь.       Он кинулся к ноутбуку, попутно выливая в себя остывший чай, но чёртов принтер находился в кабинете. К тому же письмо следовало перенести на бланк, завизировать печатями, а всё это находилось тоже на рабочем месте и у секретаря, но Соранти сегодня отсутствовал, да и вряд ли бы он доверил виконту что-то связанное с Раулем.       Адриан поспешил в кабинет и уже через полчаса отправил электронную копию Раулю. Конечно, следовало подождать, тоже потянуть время, заставить графа волноваться, проверять почту, чувствовать себя букашкой, но как вышло, так вышло. Бездействие расшатало бы последние нервы.              Адриан включил в компьютере музыку и развалился в кресле. Довольно щурясь на свет, покрутился немного и открыл мессенджер. Ограничился лаконичным и ёмким: «Ты помилован».       Ответ прилетел быстро, будто телефон был у Бьёрди в руках.       «Ваше величество. Нижайше благодарю за снисхождение ко мне и доброту. При встрече упаду вам в ноги».       «Это лишнее, Рауль, но завтра жду тебя в восемь. Форма одежды: неофициальная. Распечатай документ, оригинал привезу на встречу».       «Спасибо, сир».       Скупой ответ не устроил Адриана. Он не хотел отпускать Бьёрди.       «Рауль, ты отправишься в Верену немедленно или отложишь на утро?»       Был соблазн отправить за ним вертолёт, но Адриан его преодолел.       «Переночую здесь. Надо собрать вещи, отдать распоряжения и перевести дела обратно в столицу. Матушка с сёстрами ещё не знают о помиловании. Они будут молиться за ваше величество».       Король начал писать, что надеется на это, но от графа пришло ещё одно сообщение.       «Ваше величество, можно спросить вас начистоту? Не сочтите за грубость».       «Спрашивай», — удивился Адриан.       Бьёрди набирал сообщение неимоверно долго. Значок авторучки мелькал, появляясь и исчезая с различными интервалами. Адриан хмурил брови. Наконец на экране возник текст.       «Ваше величество, вы действительно влюблены в одну из моих сестёр? Сегодня наш дом атакуют журналисты и все кому не лень. Нам пришлось усилить охрану и отключить телефоны. Всех интересует, кого вы прочите в фаворитки — Мари или Вики. Некоторые приплетают Грейс. Я разбирался с любопытными полдня, но не это меня волнует. Сёстры — ещё девочки. Они обрадовались, узнав о вашей симпатии, и даже переругались, но они юны. Как глава рода, я отвечаю за их будущее, и оно не в качестве любовниц женатых мужчин».       Ух ты, какой ответственный и смелый. Самому двадцать пять, а сестёр маленькими считает! Этим дылдам уже замуж можно. Но что о чести семьи печётся — похвально.       «Граф, я только тебя помиловал, а ты опять нарываешься?»       Интересно, у него задрожали поджилки?       «Вы разрешили вопрос, ваше величество».       «Шучу, Рауль. Прикалываюсь, извини. Вот увидишь, я хороший малый. В твоих сестёр я не влюблён, в Грейс подавно. Слух распустил Фабиан, чтобы прикрыть нашу с тобой конную прогулку и погасить брожения вокруг моей ориентации».       «Лард Морелли изобретателен. Но что ему придётся выдумывать, прикрывая завтрашнюю встречу? Сир, может быть, нам не надо встречаться? Ваша репутация важнее».       «Пусть это тебя не заботит. В восемь, Рауль».       «Помню».       «Иди, обрадуй матушку и огорчи сестёр».       Адриан отправил прощающийся смайлик и отложил телефон, прикусил губу. Рассчитывал проговорить всю ночь, а теперь не возьмёт смартфон до самого свидания, отрезая Бьёрди пути к отступлению. Не переживёт, если встреча сорвётся, мысли только о ней, о замечательном парне с милой улыбкой и великолепным телом.       Адриан хотел его — член стоял всё время разговора. Мечтал обладать, подчинять, дарить свою милость. Просто трахать. Но приличия позволят лишь сидеть рядом на диване, чокаться пивом и, как благо, изредка соприкасаться локтями или коленями.       А там кто знает…       

***

      Цифры на часах сменились с шестнадцати сорока девяти на семнадцать ровно. Чем ближе становилась встреча, тем сильнее он нервничал. По единственному поводу — из-за Фабиана. Встреча с Раулем, которую он про себя называл свиданием, тоже волновала, но он взрослый мужчина и король, чтобы бояться в чём-то налажать. Наоборот, граф должен постараться ему угодить.       Правда, Адриан не собирался быть мудаком.       С Фабианом же он чувствовал себя уродом.       — Перерыв заканчивается, последний тайм, — появился из-за спины Морелли, сел на скамейку, выставил вперёд ногу в гольфе и бутсе. Он был блядски красив в красно-белой футбольной форме. Ещё и прямо перед ним полил лицо и волосы водой из бутылки, а потом небрежно тряхнул кудрями. Брызги мелкими бриллиантами разлетелись в разные стороны, на обе их футболки. Не обратив на мокрые пятна внимания, Фабиан протянул бутылку: — Освежитесь, сир?       На трибунах находились дворяне, которые, однако, давно привыкли, что маркиз иногда думает сначала о себе, а потом, если повезёт, о монархе. Если повезёт монарху, конечно же.       Адриан захотел его до безумия. Жёстко и со сменой позиций. Но Рауль, вероятно, уже находился в столице.       — Не надо — я ухожу, — Адриан одёрнул футболку и направился прочь со стадиона. Пажи двинулись за ним.       — Почему? — догнал Фабиан, дёрнул за плечо на глазах у всех.       — Появились кое-какие дела, надо уехать.       — Какие дела?       — Не скажу, — Адриан растянул губы в коварной улыбке. — А ты иди играй, футболист, твоя идея.       — Только в Ковин не улети по привычке, — вернул грубость Фабиан. За это Адриан разозлился. На секунду. Пополам с похотью.       Прозвучал сигнал к началу матча. Морелли оторвал взгляд и сдержанно поклонился, потом ушёл к выходу на поле, по дороге выливая на себя последнюю воду. Адриан стоял и смотрел на него недолго — в конце концов, улизнуть от любовника оказалось не так сложно. Вину потом загладит. Её уже много накопилось, одной больше, одной меньше…              Король принял душ и с помощью пажей оделся. Выбрал белые бриджи, хорошо сидящие по фигуре, и небесно-голубую лёгкую рубашку с коротким рукавом, оставил её навыпуск. Обул сандалии из светлой кожи, которые собирался снять и ходить по Рыбацкому домику босиком. Полы там были из натурального дерева, августовская жара нагревала их до комфортной температуры.       Насчёт короны он колебался дольше всего. Надел самую скромную, с тонким обручем и широкими редкими зубцами. В крайнем случае избавиться от этого аксессуара получится очень легко.       Из дворца Адриан уехал в сопровождении двух гвардейцев на мотоциклах, там его встретил Луис.       — Всё готово, ваше величество, — доложил он, сопровождая короля в Трофейную залу на втором этаже, оформленную фотографиями трёх последних монархов с их уловами.       Из-за малых размеров, большого дивана и огромной плазмы перед ним она идеально подходила для посиделок вдвоём. В принципе, Адриан именно с этой целью полностью перестроил её, когда им с Фабби понадобился уютный тёмный уголок. Всего два узких окна всегда держались плотно закрытыми, свет давали развешенные по периметру оранжевые бра.       Низкий дубовый столик был сервирован без дворцового пафоса. Напитки охлаждались в ведёрках со льдом, из закусок выставили те, что не требовали особого температурного режима. Адриан заметил свои любимые сырные чипсы, которые умела готовить только его личная кухарка Розетта. Рауль их тоже полюбит.       — Фильм, ваше величество, — Луис положил пульт от плазмы на подлокотник дивана.       — Спасибо, Луис. Что бы я без тебя делал? Можешь идти, я тебя позову. Пусть моего гостя сразу проводят сюда.       Адриан умолчал имя, ведь история с опалой дерзкого вельможи нашумела при дворе и в мгновение ока разлетелась по всей стране. Не говоря уже о будоражащей умы гомосексуальной подоплёке конфликта. Луису достанет мозгов не трепать языком о новом собутыльнике короля, но лучше пусть сначала увидит, что общение строится в рамках этикета и дружбы, без вольностей и романтики. Будет защищать честь государя, когда помилование Рауля станет достоянием СМИ. Разговоров, слухов и муссирования темы не избежать.       Сейчас Адриану было плевать на будущее. Оставшись в одиночестве, он включил музыкальный канал с зарубежным роком, убавил звук до фонового и придирчиво осмотрел комнату. Приглушённый свет создавал атмосферу кинотеатра. Для двоих. На эргономичном диване удобно лежать. В любых позах.       Адриан представил несколько из них, самых простых для первой ненасытности.       В паху запылал пожар. Из горла вырвался стон.       Стон отчаяния, потому что огонь нечем будет потушить. Правда, если напоить Рауля, отпустить слуг…       Дотронувшись до члена, король устремил взгляд на настенные часы. Без четверти восемь. Пора бы графу подъезжать.       Адриан кинулся в соседнюю залу, где окна выходили на въездные ворота. Они были закрыты, автомобили ездили мимо, охрана спокойно разгуливала возле караульного помещения. Похоже, Рауль строго блюл пунктуальность.       Адриан снял сандалии и прошёлся по этажу. Мандраж нарастал с каждой минутой, от нетерпения появилась потребность в движении. Цифры на часах в смартфоне сменялись медленно, фантазия бушевала. В воображении за финальными титрами фильма следовал страстный секс длиной во всю ночь. На диване, на полу или в любом из покоев.       Он ещё раз высунулся в окно, вернулся в Трофейную залу, снял корону и ненавязчиво положил на видном месте — чтобы не смущать Рауля, но и не дать забыть, с кем он выпивает. У зеркала поправил одежду, расстегнул вторую пуговицу на рубахе. Волосы собрал в хвост, убирая сходство с официальными своими изображениями.       Красивый раскрепощённый парень. Секси, одним словом.              Адриан нервно улыбнулся отражению и стянул со стола смартфон. Три минуты девятого! Блять, где Бьёрди?       Его машины во дворе не было, гвардейцы лениво мерили шагами периметр, на голубом небе светилась бледная половинка луны.       Попал в затор? Перепутал адрес? Задержали с подозрением в побеге? Не вернулся в столицу? Попал в аварию? Бережёт его репутацию? Набивает себе цену? Сбежал за границу?       Адриан пожалел, что не вёл переписку, не контролировал каждый шаг. Вчера он передал документы о помиловании в канцелярию и приказал губернатору Велони убрать любопытных от поместья Бьёрди. Хотя, конечно, кузену самому интересно выяснить про пассию венценосного родича, и он, вероятно, в числе первых звонил графине с этим вопросом. Теперь уже знает об освобождении Рауля и свяжет прощение брата с благоволением к сестре.       Хорошо придумано, но… где, блять, Бьёрди? Взялся за старое?       Адриан сжал кулаки и смартфон в правом из них. Глядя на подъездную дорогу, набрал номер, но входящий звонок раздался прежде, чем он нажал на зелёную «трубку».       Рауль! Слава богу! Простит ему любое опоздание!       — Да, граф…       — Ваше величество. Простите… пожалуйста. — Голос был запыхавшимся и лишь чуть-чуть виноватым. Граф быстро шёл или даже бежал. К нему? — Ваше величество…       — Успокойся, остановись. Не спеши. Сегодня я отменил наказание за опоздания. Ты далеко?       — Да. — Парень, похоже, и вправду замедлился. — Ваше величество, — серьёзность прорезалась в каждом звуке, — прошу вас о милости. Умоляю. Это дерзость, но я смею просить вас о ещё одном снисхождении…       — О каком? — Плохое предчувствие сдавило горло.       — Разрешите не приходить. Отпустите меня сегодня. Пожалуйста. Грэйс прилетает! Самолёт через час прилетает! Разрешите встретить её! Пожалуйста! Ваше величество, вы добры к нам… Я больше никогда ни о чём не попрошу… Ваше величество…       Адриан выдавил улыбку.       — Грэйс возвращается?       — Ей лучше, — Рауль светился счастьем, мольба сочилась через провода. — Она выбрала Гелдер. Я люблю её! Я скучал! Совсем отчаялся… Но она летит сюда! Она меня любит! Я не сомневался! Мы начнём сначала, с медового месяца… Ваше величество? — Граф осёкся, продолжил с тревогой: — Мне ехать к вам, да? Вы ведь меня для этого раньше помиловали… — закончил он совершенно убито.       Адриан зажмурился. Сжал пальцами переносицу. Выдохнул и открыл глаза.       — Не приезжай. Отправляйся за Грэйс.       — Спасибо, ваше величество! — возликовал Рауль. — Спасибо! Я самый преданный ваш слуга! Да здравствует Адриан Третий! Спасибо, ваше величество! Я уже почти в аэропорту…       Адриан опустил смартфон. И швырнул его в стену. Разметал всё, до чего доставал. Разбил. Растоптал. Кричал. Долго. Превращая дворец в труху.       В мыслях. Внутри.       Картины разрушений пронеслись перед глазами. Явственно и в три-дэ. Крик звенел в ушах.       Адриан дослушал его, досмотрел, как выдохся.       Стиснул зубы и сунул смарт в карман.       Он мужчина. Он король. Его учили стальной выдержке. Его самообладание крепче титана.       Но, блять, как же больно! И отчего так щиплет глаза?       Адриан на автомате вернулся в Трофейную залу. Пиво, закуски, тёплый оранжевый уют. Мэрилин Мэнсон на экране. Зачем теперь всё это?       Он поступил правильно, дал семье воссоединиться.       Размечтался, навоображал любви, нафантазировал десяток оргазмов за ночь, сон в тесных объятиях на широком диване. Парень натурал! Для него существует только жена. Не собирался он ехать к тебе! Не за час же он узнал о прилёте! Рванул встречать, не спрося. Не боясь навечной опалы! Побоку ему твоя немилость, дурак!       Получил щелчок по носу? Не любит он тебя, не любит! У него своя жизнь, ты ему не нужен, хоть и король!       Адриан опустился на диван. Спрятал лицо в ладонях.       Романтик херов. Что теперь Луис подумает и его помощники? Королю отказали, таинственный гость не пришёл. Хорошо, что не раскрыл имени.       Нервы были напряжены. Как же хотелось выговориться! Выплакаться. Получить утешение.       Дрожащими руками он достал смартфон, нашёл чат Фабиана.       «Рыбацкий домик. Немедленно!»       Фабби обрадуется, будет мчать на всех парах, зля дорожных инспекторов, не зная, что его обманули. Их двоих сегодня обманули. Что же, так даже лучше. Розовые очки разбились, Грэйс вернулась, пора браться за ум и мириться со своим милым шутом. Раздрай в душе надоел, ложь высосала силы.              Адриан свернул ненужный теперь фильм — он ассоциировался с Бьёрди и вызывал подавленность, вернул на экран музыку со старым клипом Курта Кобейна. Прошёлся, приводя себя в порядок и очищая мысли. Распустил волосы и надел корону — у Фабиана был фетиш на него в короне. Умылся и подошёл к окну как раз в тот момент, когда красный «Феррари» лихо влетел в едва открывшиеся ворота. Скорость резко сбавил только перед парадной лестницей. Позер. За ним побежал один из дежуривших ребят.       Дальше не позволяло наблюдать расположение окон. Адриан решил ждать у дверей Трофейной залы. Сумерки ещё не наступили, здесь было светло. Морелли вскоре появился в сопровождении гвардейца. На нём была всё та же футбольная форма, местами испачканная и, конечно же, насквозь пропитанная потом.       Остановившись, маркиз оглядел восхищённым взглядом. Пока он не принялся падать на колени и разыгрывать фарс, Адриан махнул гвардейцу уходить и заодно приказал позвать Луиса, а сам потянул Фабиана в залу.       — Ничего себе, — обозрев накрытый столик, присвистнул тот. — Пьянка-сюрприз? Ты поэтому мне ничего не сказал?       — А ты что подумал? — Адриан увлёк его на диван. — Что я тебя кинул? — Игра давалась сложно, непринуждённый тон приходилось буквально выдавливать из себя.       — Да плевать, что я подумал. — Фабиан привычно по-хозяйски открывал пиво, разливал. Напиток лился в бокалы, булькал, золотясь в мгновенно запотевшем стекле. — Официоз… Гвардеец в провожатые, слуги… Что-то особое празднуем?       Как раз явился Луис. Одобрительно улыбнулся, увидев Фабиана, мол, сир, я всё-таки угадал: с кем же вы ещё можете напиваться.       — Луис, отправляйтесь по домам. Пришли за мной машину в час ночи.       Фабиан выразительно задрал бровь. Ткнул взглядом в количество спиртного.       — Завтра понедельник, — объяснил Адриан. — Ладно, в семь. В половину восьмого. Если я буду спать, пусть разбудят.       — Мне завтра даёшь выходной? — поинтересовался Морелли, как только слуга ушёл.       — Вряд ли ты завтра будешь способен меня веселить. Вряд ли меня теперь что-то вообще развеселит.       — Почему? — Морелли протягивал бокал и смотрел непринуждённо, но прямо в душу. Казалось, он не ждал ответа, спросил просто так и при этом мыслит только о сексе, ещё вот-вот, и подастся, чтобы поцеловать и накрыть своей страстью, забыть о пиве, еде и поющем Меркьюри. Его взгляд вправду спустился к губам, затем в вырез рубашки, ласкал, раздевал. Однако Адриан знал, что маркиз не задаёт вопросов просто так, и жалел, что ляпнул.       Он невольно подался назад. Взялся за пиво.       — На эту неделю много дел, Фабби. Если меня пригласят на европейскую ассамблею, их ещё прибавится.       — Возьмёшь меня с собой? В прошлый раз в Париже мне понравилось, как все эти президенты и премьеры пялятся на мой наряд. Дикость-то какая — король с личным шутом! Средневековье!       Фабиан, строя рожи, рассмеялся. Будто не заметив отчуждения, отодвинулся к подлокотнику дивана, залез с ногами, бросив бутсы в беспорядке на полу. Взял пульт, нашёл какой-то фильм, перемотал на начало. По-хорошему, ему надо было в душ, но Адриан любил запах его разгорячённого тела, запах самца. Он и сам часто пах так же. Когда захочется надушенной чистой кожи, пойдёт к Изабелле или другим женщинам.       Но сейчас вообще ничего не хотелось. Упасть лицом Фабби в колени и рыдать.       Адриан тоже закинул ноги на диван, так что они переплелись с ногами Фабиана, и откинулся на спинку. Усмехнулся шутке.       — Возьму, если сам поеду… Чем ты занимался? Почему не переоделся?       Пиво было на редкость безвкусным.       — Доиграли… — Фабиан закинул в рот креветки и чипсы. — Потом поболтали с ребятами… Соранти, кстати, вернулся. Поболтали, посмотрели, как девчата в волейбол играют. Потом решили скопом в бар поехать, отметить… забить на дворцовое шоу, даже на Лайзу Барри — тебя всё равно нет. Но тут позвонил ты и не дал мне оттянуться с мужиками. И честно… я рад, Дри.       Чуть наклонённая набок голова, взгляд… Интересно, Морелли знает, что умеет смотреть так? Насмешливо и проникновенно, добро и требовательно, заискивающе и решительно, подчиняясь и доминируя. Все оттенки света в одном взгляде внимательных, редко моргающих, словно поймавших тебя на крючок глаз. Они наблюдают, будто стремясь проникнуть в потаённые уголки души, откопать самые страшные тайны, при этом в них полно наичистейшей любви, трепета и безграничного доверия.       Таких глаз боятся только те, кому есть что скрывать.       Адриан поставил пустой бокал на стол, взял пригоршню чипсов.       — Как Тео? Успокоился дома?       — Руки мне не пожал.       — Значит, злится, — кивнул Адриан, глядя, как Фабби разливает пиво, предназначавшееся для соперника.       — Значит, — сказал маркиз и дал бокал. Взял свой, легонько сдвинул их, без звона. — За что, ваше величество?       — Не знаю… За нас?       Опустив бокал, Морелли закатил глаза и устало вздохнул. Тронул за колено.       — Дри, что происходит? Где ты? Позвал меня, устроил сюрприз… Я думал, будет жара, а тебя словно здесь и нет. Зависаешь, говоришь невпопад. Извиняешься за что-то. Я не могу спокойно смотреть, как тебя что-то гложет, Дри. Ты мне самый близкий человек. Поделись со мной.       Адриану так и хотелось сделать. И для него Фабби был самым родным. Был другом, второй половинкой его души. В чью жилетку ещё выплеснуть испытанную сегодня горечь?       — Я расскажу, Фаб, — пообещал он. — Только после. Когда напьюсь.       — Хорошо. Коньяка?       — Пива хватит. На кухне ещё еда есть.       — Потом схожу.       Они расселись по разным углам, касаясь друг друга ступнями и лодыжками, уставились в телевизор. Адриан узнал фильм — «Армагеддон» с Брюсом Уиллисом, старая американская вполне смотрибельная катастрофа. Фабиан подливал, как только бокалы опустошались, комментировал сюжет и штатовское самовосхваление, русского чудика на космической станции и покатушки на луноходах. Делал вид, что всё в порядке.       Адриан просто вливал в себя «Гиннесс». И заедал чипсами, не чувствуя вкуса. На фильм реагировал и на реплики Фабиана. Однако не испытывал яркости эмоций, настроение лежало ниже нуля. Полутьма комнаты спасала.              Наконец Адриану надоело смотреть, как Брюс Уиллис готовится героически погибнуть, спасая Землю от астероида и оставляя нефтяной бизнес дочери и её белозубому женишку.       — Я помиловал Бьёрди, — сказал он и, дождавшись вопросительного прищура, продолжил: — Тогда… Помнишь, когда я вызвал тебя насчёт Соранти… Ты угадал, я переписывался с Бьёрди. Ни о чём… Он извинялся, рассказывал, чем закончилась верховая прогулка, что говорила Изабелла… Что он понял, во что втянул меня с брачной ночью… И я помиловал его. Он не просил, но я помиловал. Поддался. Вчера подписал его прошение.       Язык плохо ворочался, но признания слетали с него легко. Восприятие окружающего затуманилось, а разум оставался ясным. По крайней мере, так казалось.       — Ты ещё не слышал сплетен? — закончил он.       Фабиан смотрел заворожённо, всё так же почти не моргая, будто слушал удивительно занимательную историю и боялся пропустить хоть словечко. Мокрые от пива, чуть приоткрытые губы блестели в тусклом свете бра. Пальцы гладили бокал. В здании стояла тишина, только американцы, ругаясь, бурили астероид.       — Нет, — не сдвигая взгляда, качнул головой Фабиан. Он всё ещё был зачарован. А может быть, тоже пьян. Что-то творилось в его черепной коробке, за этими внимательными глазами.       Адриан куснул губу.       — Месяца не прошло, Фаб, как я выслал его в поместье. Месяца… Я ведь на два года его туда отправлял. Через три недели сдался, пожалел его… Почему я такой мягкотелый?       — Ты добрый и справедливый правитель, Дри.       — Я должен проявлять твёрдость. Должен наказывать неповиновение, строго карать. Пусть бы сидел под замком, мне-то какое дело?       — Он ведь раскаялся, — пожал плечами Морелли. — Понял, что с тобой шутки плохи. Вероятно.       — Нихера он не понял. Он… Он вместо того, чтобы мне в ноги упасть и руки целовать, помчался к Грэйс.       — В Америку?       — Нет, она прилетела. Сегодня. Рауль в аэропорту встречал. Он мне об этом написал, — Адриан позволил себе ещё одну маленькую ложь. — Теперь, наверно, в свой дворец отвёз. Будут в столице жить.       — И хорошо. Пусть живут. Ты исправил ошибку.       — Да, — кивнул король, со вздохом потёр лоб: Фабби не понимал его томления. — Пусть живут. Пусть будут счастливы, рожают ребёнка, детей. Пусть всё вернётся на круги своя. За это я просил у тебя прощения, милый, — Адриан поднял глаза, — за секреты, за то, что втайне общался с Бьёрди, помиловал, не сказав тебе. Простишь меня? Я тоже нуждаюсь в помиловании. Между нами никогда не было тайн.       Фабиан сел ровнее, поставил бокалы на столик и придвинулся, сбрасывая их ноги на пол. Положил ладонь на плечо, потом скользнул ею вверх по шее, к затылку, поправил корону.       — Можно скажу грубость, Дри? Разреши. Пожалуйста.       От него шло тепло. Знакомое и любимое. Адриан подставился под прикосновения, повёл головой, ища ласки. С удовольствием зарылся бы лицом в кисло пахнущую грудь своего шута и вдоволь проплакался, пока тот утешительно гладил бы по спине.       — Разрешаю. Говори погрубее.       — Скажу. — Фабиан поймал за подбородок. — Готов? Слушаешь? Так вот… Дри, хорош нести хуйню. Кончай ныть. Заебал, честное слово. Я слышу твоё нытьё с тех пор, как ты отправил этого треклятого Бьёрди в опалу. Три блядских недели — ты сам посчитал. Хватит, перестань! Хочешь дружить с Бьёрди — дружи, я и не возражал. Верни только мне моего короля — я его люблю, Дри.       Адриан чувствовал, как кровь отливает от лица, как мертвеет в груди и холод пробирается в кончики пальцев. Каждая фраза резала, огнём впечатывалась в сердце. Там одно за другим возникали растерянность, обида, гнев, раскаяние. Было больно, нестерпимо больно. И с этой болью открывались глаза, приходило понимание.       Он расправил плечи.       — Король здесь, лард Фабиан. Благодарит тебя за смелость и откровенность.       — Рад служить вашему величеству.       — А я люблю тебя, Фабби. Поцелуй уже меня!       Адриан сам увлёк его в поцелуй, сдирая одежду, возбудившую ещё на стадионе. Возвращение Грэйс к лучшему, пусть Бьёрди живут счастливо — у него есть Фабиан, любимый до мурашек человек. Только шут способен найти к нему подход при любом настроении, броситься на амбразуры и отбить атаку. Между ними химия, дружба и любовь. Только его прикосновения самые желанные и умелые. Он дурак, если думает иначе. Он идиот, если гонится за другим. Лучшего просто не существует.       Хмель шумел в голове. Объятия становились теснее, движения резче, что-то упало со стола. Адриан терялся в выборе, чего он хочет сначала: оказаться на члене или вставить.       — Всё равно, лишь бы быстрее…       — Что?..       — Хочу тебя…       — Я тоже, Дри. Пойдём. Нельзя здесь.       Фабиан как-то собрался с силами, которые у Адриана на терпение совсем иссякли, и потащил в кладовку. Предосторожность важнее всего. Фабби молодец, всё помнит.       Что там с астероидом?..       

***

      Пять дней пролетели — король и не заметил. Поволновала очередная нестабильность мировой экономики, предпринимались срочные меры по защите своей. Вечером играли в футбол и покер. С Фабианом опять завертелось, как в первые годы.       Бьёрди не появлялся. Даже оригинал не забрал. Адриан не скрывал от себя, что думает о нём, иногда слишком часто и откровенно, но гнал эти мысли. Запретил себе ныть и страдать. Отказался комментировать помилование, когда с такой просьбой обратился пресс-атташе маркиз Лиски. Сюжет так и прошёл на телевидении без пояснений. Газеты тоже сообщали короткой строкой, цитат Рауля или членов его семьи не было. Адриан читал материалы по диагонали и сразу пролистывал.       Пусть связывают милость с влюблённостью в сестру графа.       В глянцевых изданиях препарировались биографии Вики и Мари, их внешность, вкус, стиль, интересы и образование, а страницы пестрели фотографиями из их инстаграма. Адриан как раз отложил очередной такой журнал, когда в кабинет вошёл Гульфик.       — Ну и погодка, ваше величество, — обмахиваясь звенящим колпаком, сообщил он. Приблизившись, опустился на колено и трепетно поцеловал поданную руку. — Хоть бы вы своим королевским словом на жару повлияли.       — Обязательно. Вставай.       Шут усадил зад на стол, увидел журнал.       — У её величества чтиво отбираете, сир?       — Нет, — сообщил Адриан и кинул журнал в мусорную корзину, пока тот не оказался у Фабиана в руках. Хотя маркиз был в курсе о разросшихся масштабах его «утки» и гордился своей находчивостью. Просто говорить о Бьёрди в любых ракурсах не хотелось.       Морелли, наверно, тоже, потому что он оставил тему в покое.       — Жара, — он покосился на включённый кондиционер. — На улице. На север бы, во льды. Париж нам обломался, да? Ассамблею перенесли?       — На ноябрь.       — В ноябре и здесь будет холодно.       — Хочешь, в горы съездим? У меня на тебя и на выходные большие планы. Из официальных дел — только открытие театрального сезона, а потом я волен, как птица. Куда скажешь, туда и направимся.       — Вообще-то, ваше величество, — Фабиан встал и дошёл до дивана, развернулся, метя рогами колпака пол, — я пришёл просить разрешения уехать. У матушки день рождения. Она внезапно решила всех сыновей собрать. Рик, Клейтон и Августин приедут. Мне тоже надо. Я бы не поехал, но нехорошо.       Просьба огорчила.       — Езжай, — выжал улыбку Адриан. — Ты давно дома не был. Поздравь от меня.       Фабиан стремительно вернулся, упал на колени, схватил руку.       — Поехали со мной? Ты никогда у моих не был. Мама обрадуется, ты окажешь ей великую честь.       — Фаб, я… — И хотелось, и кололось, мысли судорожно носились. — Фаб, это неожиданно. Надо везти двор… Театральный сезон… Не знаю.       — Ладно, Дри, я погорячился. — Фабиан отпустил руку, уселся, прислонившись спиной к его ногам. — Не хочу уезжать. Вот не поверишь: предчувствие плохое. Это смешно, но, блять, отделаться от него не могу! Зудит что-то вот здесь, — он ткнул пальцем в висок, — нельзя с тобой расставаться, и всё тут. Я дурь несу?       Адриан вдруг понял, что уже несколько минут у него такое же предчувствие. Он перебрался на пол, положил руки Фабиану на плечи, закопался пальцами в кудри.       — Я приеду. Открою завтра этот чёртов сезон и сразу после спектакля прилечу. Один, инкогнито. Порадую твою матушку. И тебя.       — Не надо, Дри, оставайся в столице. Вдруг я чувствую авиакатастрофу? А может, я сам погибну в аварии.       — Заткнись, не каркай, — Адриан крепко-крепко прижал любимого к себе. — Взрослый лоб, а веришь в чушь.       — Пожалуйста, побереги себя в моё отсутствие. Не прилетай.       — Хорошо.       Адриан заткнул его поцелуем. На душе постепенно успокаивалось. Он обещал сидеть в столице, но твёрдо решил поехать, сделать Фабиану настоящий сюрприз. Ничего страшного не случится, предчувствие — это бред.