***
Из сна Адриана вытолкнула та же мысль: он не пользовался презервативом — только сейчас она билась в мозгу тревожным молоточком. Первым делом он осознал, что спал, а ведь не собирался. Да, они решили просто отдохнуть перед четвёртым заходом, улеглись на чистое местечко, целовались, лениво ласкали друг друга и болтали об эрогенных зонах. Но, видимо, ночь, опьянение и сексуальная удовлетворённость победили, вырубив тела для отдыха. Рассвет ещё не наступил, в комнате было темно, за исключением ночника, по-прежнему освещавшим пространство внутри кроватного полога желтоватым призрачным светом. Рауль спал, отвернувшись, лишь касался рукой руки. Вероятно, случайно. До лопаток укрывало одеяло, спина мерно вздымалась. И если бы не эта блядская мысль, он тоже сейчас спал бы сном младенца. Не пользовался презервативом и вообще стал беспечным. Спит с любовником в кровати. Испачкал простыню и, наверно, всё бельё. Что, его сжигать теперь, как в самый первый гейский раз много лет назад? А запах? Воздух в комнате одна сплошная неоспоримая улика. Войдёт горничная убраться и сразу всё поймёт. Ладно, бог с ней, спальню можно проветрить. Фабиан так и делал. Фабиан в Рыбацком домике всегда тащил его трахаться в чуланчик без окон. У Фабиана была паранойя. Осторожно поворочавшись, Адриан устроился удобнее, взял Рауля за руку и попытался уснуть. Плевать, если ориентация вскроется. Он король, это его королевство, он имеет право на фавориток и даже фаворитов, потому что не он придумал инфантам жениться по расчёту, а не любви. У всех его предков были любовницы, не считая невест, которых они пачками опробовали. А любовники… не такой уж редкий случай. Может, не в Гелдере, но вспомнить миньонов французского Генриха Третьего Валуа или английского Эдуарда Второго Плантагенета. Правда, последний за свои наклонности поплатился ужасной смертью. Но сейчас не дикие времена. Он король, правитель, взрослый мужчина. Какого хрена он оглядывается на чужое мнение? Просто он совестливый и мягкий. Просто его воспитали в уважении к подданным. Просто ему передалась паранойя от Фабби. Просто он действительно любит свой народ и хочет быть ему положительным примером. Но пора вырастать из коротких штанишек и жить полноценной жизнью, которая так коротка, чтобы тратить её понапрасну. Будет примером честности и смелости следования мечте. Уснуть не получалось. Мысли всё равно были тревожными и разрастались. Перекинулись на свадьбу Фабиана, вообще на брачную традицию. Плата за безмятежность, которую он испытал с Раулем. Секс был волшебным, Адриан бы повторил прямо сейчас. Отношения только зарождались, поэтому казалось невозможным насытиться. Особенно когда просят заполнить до отказа. Адриан посмотрел на спокойно сопящее почти двухметровое тело. Жалко будить. Его заднему проходу и так сегодня досталось, надо поберечь. Надо помаленьку входить в гейскую суть, а не вот так, наскоком. У них и так огромный прогресс. Просто громаднейший. Даже не верилось. Адриан поцеловал Рауля в плечо, чуть задержавшись губами на горячей гладкой коже, и тихо встал. Надел трусы и рубаху, не застёгивая её, и спустился на первый этаж на кухню, приготовил кофе, благо обращаться с кофемашиной он умел. С обжигающей пальцы чашкой пошёл в малую столовую. В середине уютного пространства там размещался круглый стол лёгкой конструкции, накрытый невесомой белой скатертью с цветочным орнаментом по краям. Адриан включил тусклую диодную подсветку и занял тот из шести стульев, сидя на котором можно видеть и дверь, и выходящие в сад окна, и часы на стене между старинными буфетами. Стрелки показывали семь минут шестого. Спать бы ещё да спать, вон и птицы спят, и солнце спит. Спать, обнимая Рауля. Провести бы так все ночи до скончания своих дней. Изабелла сейчас спит одна. И Грэйс спит одна. А Фабиан спит, обнимая Лайзу. Трёх недель не прошло с расставания, а он нашёл замену. Клялся ведь, что никого другого не полюбит… Скорее всего, и не любит. Но лучше бы полюбил и стал счастлив. Фабби достоин любви и счастья. Наверно, надо перестать его ревновать и отпустить из сердца навсегда. Вот только свадебный обряд… Адриан крутил чашку по блюдцу, пытаясь сформулировать, что его гнетёт в церемонии, пройденной добрые десятки раз. Кофе не пил — пригубил, обжёг нёбо и язык и теперь только неосознанно крутил чашку, размышляя. Сможет ли он любезничать с Лайзой, разыгрывая прелюдию? А если взойти на брачное ложе вызовется Фабиан, у людей возникнет ещё больше вопросов, чем с Бьёрди. И как-то в целом нелепо устраивать весь этот фарс со свадьбой и брачной ночью, раздаривать фальшивые улыбки, произносить фальшивые поздравления, когда обоих будут одолевать совсем другие чувства, одно из которых чувство вины. Всё с этим блядским ритуалом было плохо. Со стороны лестницы послышались неуверенные шаги, через пару секунд в столовую вошёл заспанный, щурящийся на свет Рауль. На нём были трусы и косо надетая расстёгнутая рубаха. Пышные волосы встрепались иголками дикобраза. На ногах, животе в некоторых местах белели засохшие корки спермы. — Шёл на запах кофе, — обронил он, мило зевая и забавно морща нос, плюхнулся на стул через один от Адриана, потёр глаза и снова зевнул. — Какой здесь тёплый пол… Король глянул под стол на покрытие и на его и свои босые ступни. — Да, натуральное дерево… Спал бы ещё, милый, рано. Завтрак я распорядился накрыть в половине десятого. Ещё можно несколько часов поспать. Рауль согласно мотнул перевешивающей головой. Казалось, он готов был устроиться на сон прямо за столом. Но взгляд был неожиданно ясным, хотя глаза припухли и покраснели. Адриан решил, что сам выглядит похоже. Правда, он уже протрезвел и разгулялся. Наверно, аромат кофе взбодрил. — А ты почему не спишь? — испытующе спросил Бьёрди. — Я почувствовал, что тебя нет. Думал, ты в туалет или ванную отошёл, а ты тут сидишь. Что-то не так? Это из-за меня? Я создаю тебе проблемы? Я сегодня не ставил засосы, следил за собой. — Наоборот, Рауль, я слишком счастлив, чтобы спать. — Адриан взял его за руку, погладил большим пальцем по центру ладони, улыбнулся. — Никак не могу поверить, что ты мой. Боюсь, проснусь, а наш божественный секс мне приснился. Рауль моргнул, делая вид, что удовлетворён ответом. — Вернёмся в кровать? — спросил Адриан. — Я бы выпил кофе и покурил. — Тогда я сварю кофе, а ты сходи за сигаретами. И пепельницу поищи. — Ладно. Рауль поплёлся в гостиную, а Адриан направился на кухню, запустил кофейный агрегат. Видел бы его отец или, тем более, дед, что он готовит кофе какому-то графу, словно лакей! Морелли тоже пришёл бы в ужас. Фабби всегда прислуживал, если они находились вдвоём. У него на преклонение королю имелся не только странный фетиш — для него это было честью. С Раулем почти полное равноправие. Парень признаёт в нём сюзерена, но как бы между прочим, не зацикливаясь и не переусердствуя, по типу «Кем ты работаешь?» — «Директором рудодобывающей компании, а ты?» — «Королём». — «Оу, круто! И как с зарплатой, не обижают?» Такой вариант отношений Адриану определённо нравился, отсылал к школьным годам и студенчеству, когда рамки этикета ещё размыты, да и он был всего лишь инфантом и мог остаться им до седой бороды. Адриан принёс кофе — себе и Раулю. Прекрасный, как античный бог, граф уже дымил, подвинув пепельницу на середину между их местами. Рядом лежала пачка «Мальборо» и простенькая зажигалка. Запахи напитка и сигарет мгновенно смешались. — Спасибо, котик, — сказал Рауль, принимая чашку, и лукаво уставился, ожидая реакции на впервые слетевшее с губ ласковое обращение. Адриан задрал брови, показывая, что обратил внимание, ещё как обратил! — Пожалуйста, зайчонок, — в тон ответил он, усаживаясь, и они оба прыснули со смеху. — Да, негоже двум взрослым мужикам… Но ты зови меня так. — Не на людях. — Не на людях, — согласился Адриан, — но часто. — Ладно… котик. Рауль улыбался всем лицом. Трепетный, нежный. Понятливый. Адриану внезапно захотелось поделиться с ним переживаниями, узнать его мнение. Он хлебнул кофе, закурил, добавляя дыма к висевшему над столом сизому колеблющемуся кружеву. Откинулся на спинку, положил туда же локоть правой руки с зажатой в пальцах сигаретой. — Рауль, а если бы ты женился сейчас… когда хорошо меня знаешь, когда между нами связь, когда знаешь правду про брачный ритуал… как бы ты поступил? Просил бы сделать для вас исключение, зная, что я точно не откажу? Отправил бы ко мне Грэйс или вызвался сам? Голос звучал ровно, возможно, с долей ироничного любопытства, а внутри всё тревожно дрожало. Ответ Бьёрди интересовал, но спрашивал Адриан в первую очередь, чтобы спроецировать его на Фабиана. Да, люди разные, ситуации отличаются, однако ему нужны были хоть какие-то зацепки. Сравнит, сопоставит, прибавит свои предположения и разберётся, что на уме у маркиза. И в собственной голове тоже. Потому что сейчас в ней творился кавардак. Рауль сделал затяжку, запил её глотком кофе. — Я должен подумать, да? — Желательно. — Значит, не буду говорить, что теперь бы с радостью побежал в твою опочивальню и мы бы провели изумительную ночь… Если бы дело происходило сейчас, я бы не женился. Я уже не чувствую к Грэйс того, что чувствовал раньше. Обманываю, изменяю, разрываюсь между вами. Это плохо, я бы не спешил жениться. Но если вопрос стоит именно про женитьбу, то теперь я бы отправил Грэйс и был бы спокоен за неё. Другое дело, что она бы воспротивилась, но я бы как-нибудь уговорил. Или ты бы разрешил открыть ей правду. А я не стал бы подставлять тебя и наши отношения под те слухи, что до сих пор ходят про нас. Заменить собой невесту сейчас, будучи твоим приближённым, всё равно что совершить каминг-аут за нас обоих. Адриан кивнул, рассудив, что эта причина может и благоразумного Фабиана остановить от публичного прыжка на королевское ложе. В то же время отвергнутые влюблённые в отчаянии готовы на безумные поступки. — А вообще, изменилось ли твоё отношение к брачной традиции? — Почему ты спрашиваешь? Что за сложные темы после секса? Адриан затушил окурок и оставил в пепельнице. Смыл табачный привкус кофе. Кофеин пополам с никотином взбодрили. — Будут ведь другие брачные ночи. Через неделю Марта Тилони выходит за Криса Толдери. Я получил ещё шесть приглашений. Осенью и весной происходит всплеск свадебной активности, успевай только по датам согласовывать! Благо в знатных семьях редко больше двух сыновей, а то бы я только новобрачных и обслуживал. — Адриан делано вздохнул и, посерьёзнев, взял Рауля за руку. — Я не хочу, чтобы ты ревновал. Это не измена. — Так чего же ты сам переживаешь? — Не знаю, — Адриан дёрнул плечом, помассировал лоб. — Неспокойно что-то. Чувство, что ситуация вышла из-под контроля, нарушился ход вещей, когда я реально исполнил традицию с тобой. Кажется, что и теперь меня будут к этому вынуждать. Не невесты, а обстоятельства. — Ты про Марту Тилони? Боишься с ней сорваться? Адриан вопросительно поднял бровь, потому что думал вовсе не о ней. — Она твоя одноклассница, — пояснил Рауль, — твоя детская влюблённость, которая тебе так и не дала. Ну, это лард Морелли говорил… Боишься, что захочешь с ней наверстать? — Нет! Нет! — взмахнул рукой Адриан, поёрзал. — Совершенно не боюсь. Не захочу. Мы не виделись со старшей школы, и, кроме приколов, что мне кто-то не дал, меня с ней ничего не связывает. Совершенно точно не хочу ни её, ни других девочек. Там самой старшей двадцать три года. А младшей девятнадцать. Куда вот их несёт замуж? Как представлю, что каждую неделю спектакль разыгрывать!.. — Со мной у тебя меньше мотивации проворачивать обман, чем с лардом Морелли? — Бог мой, не думай, что я люблю тебя меньше! — воскликнул Адриан, нарочито возмущённо, даже подпрыгнул на стуле. Не отводил глаз, демонстрируя свою честность, на самом же деле изо всех сил надеялся, что Рауль не заметит, как близко подобрался к истине. Прямо в точку не попал — Адриан не собирался, как единожды сорвавшийся с диеты толстяк, поглощать и поглощать сладкое, но в отношениях с Фабианом ломать комедию в брачные ночи было само собой разумеющимся, а ради Рауля… Адриан ещё не понял. Возможно, оттого, что случая ещё не представилось проверить. — Просто вместо этих напрягающих спектаклей я хотел бы, например, расслабляться здесь с тобой. — Так в чём проблема? Так и делай. — Не могу! Традиция! — Дикая традиция! — заявил Бьёрди, схватил сигареты. — В этом моё мнение не изменилось. А если изменилось, то в другом. Раньше я жалел невест, теперь жалею тебя. Когда на аудиенции ты отказал мне в просьбе, я посчитал, что ты просто похотливый самец. Ладно, а какому бы мужику не понравилось многообразие? Особенно узаконенное? Особенно королю? Это всё логично. Но теперь я вижу, что ты такой же как я однолюб… ну, в том смысле, что… ты понимаешь. — Понимаю. Я могу одновременно любить только одного и спать хочу только с ним одним. Рауль кивком подтвердил, что имел в виду именно это. — Тогда зачем тебе эта видимость брачных ночей? — спросил он. — Зачем ты себя мучаешь? Одно дело твоим предкам горело доказать вассалам свою крутость, да и просто перетрахать всех благородных девок. Со Средневековья это пошло или ещё раньше… — Тысяча триста двенадцатый год — первое упоминание, при Базиле Втором. — Видишь, тогда ещё и Гелдера как такового не было, а сейчас прогрессивный век, ты сам говорил, мы тут не на телегах ездим. Сейчас король ты, в твоих руках абсолютная власть, в том числе законодательная. Ты ведь можешь издавать указы не только о развитии топливной промышленности, внедрять энергосбережение и переход на электронный документооборот. Ты можешь менять страну под себя. Рауль замолчал и наконец закурил. Адриан смотрел на него сквозь сизую дымку и не знал, что сказать. Мысль была здравой, не раз за годы правления приходила в голову и ему, но всегда казалась кощунственной. И сейчас тоже. — Это традиция, милый, — произнёс он, стараясь отвечать мягко и даже шутя, — она незыблема. Вдруг Шарлю придётся по вкусу? Будет недоволен, что я лишил его разнообразного секса. Но я подумаю. Загвоздка не в мотивации и не в моих мучениях… — Адриан куснул губу, глянул в пустую чашку, решая сообщать или нет. — Просто… Фабиан женится. И я не знаю, как в этом случае быть. — Фабиан? — поразился Рауль. — Когда? Рассвело. Солнце золотисто-розовым маревом проникало сквозь высокие окна, яркими полосками лежало на полу. Мозг фиксировал эти моменты, а всё, что касалось Фабби, превращал в кашу. Адриан сделал над собой усилие. Наверно, всего лишь устал, не выспался. — Не знаю когда, Фабиан ещё даже не сказал мне о свадьбе. Это Изабелла прочитала в инстаграме у Лайзы… Лайзы Барри, певицы. Фабиан женится на ней. — Назло тебе? — спросил Бьёрди. Без неприязни. Осторожно и с сочувствием. — Не думаю. Фабиан на подлости не способен. Он давно ухаживал за Лайзой, по-дружески. — Ты ревнуешь? — Мне не по себе, — признался Адриан, вертя несчастную чашку. — Но это не совсем та ревность. — Ты его ещё любишь? — Теперь в голосе Рауля явственно слышалась невольная жалость к себе, он-то как раз ревновал, боялся стать лишним, как игрушка, в которую наигрались. Адриан поднял глаза, медленно покачал головой. — Я чувствую, что поступил с ним подло. И не хочу повторить свою подлость на свадьбе. Я в тупике. Тупик заключался и в том, что он всё-таки не был однолюбом. Его сердце одновременно вмещало двоих, и тело хотело двоих. Однако об этом нечаянном открытии о себе Адриан промолчал. — Могу я чем-то помочь? — спросил Рауль. Он аккуратно положил на ободок пепельницы недокуренную сигарету и замер в ожидании ответа. Адриан улыбнулся, стряхивая печали. Полюбовался на солнечных зайчиков на полу, посмотрел на часы, встал. — Можешь. Согреешь меня в постели. И заведи будильник: через полтора часа тебе придётся перебраться в другую спальню, вдруг уснём. — Заведу, — пообещал Бьёрди, тоже поднявшись. Адриан взял его руку. — Прости, что вместо секса нагрузил тебя своими проблемами. — Пустяки. Мне нравится разговаривать с тобой. — Значит, назначаю тебя официальной «жилеткой» короля, — усмехнулся Адриан и повёл парня из столовой. Настроение немного улучшилось, снова хотелось секса и спать.***
Во дворец Адриан приехал в двенадцать дня, довольным и бодрым. Переоделся, радуясь ощущению короны на голове, которого так не хватало, и сразу отправился на пешую прогулку по центру города. Изабелла беззаботно щебетала, будто он провёл ночь дома, а не с любовником. Шарль каждые пятнадцать минут спрашивал, когда Фабби победит дракона или не стал ли ещё Фабби драконьим обедом, по-настоящему беспокоился за своего взрослого друга. О Рауле забыл. Соранти фривольным поведением неплохо заменял шута, Паоло ему помогал в этом. Делами остальной свиты король интересовался вскользь, из вежливости, зато охотно общался с прохожими. Обедали в ресторане. Вернувшись, Адриан закрылся в кабинете, наконец набравшись смелости посмотреть на фотографии будущих супругов Морелли. Сел за стол, включил компьютер, но почти сразу изменил решение в пользу смартфона — словно экран меньшего размера мог пропорционально убавить масштабы грусти. Сразу окунуться с головой в историю влюблённых тоже не хватило духу. Адриан зашёл на сайт администрации маркизата — почитать новости, настроиться. Первый же попавшийся на глаза пост на главной странице удивил. Приятно или нет, Адриан не брался судить, но сердце ощутимо ёкнуло. На фотографии, занимавшей большую часть экрана, был невыносимо прекрасный Фабиан, сидевший в кресле с алой обивкой, подобии долженствующего титулу трона. Справа в кресле помельче располагался пожилой грузноватый мужчина… барон Пельи, Адриан узнал его. Дворяне раскрепощённо беседовали. Дело происходило в дворцовой зале с высокими сводами, без сомнения — в официальной резиденции местных маркизов, которая отошла Фабиану вместе со всем имуществом. Заголовок гласил: «Сегодня маркиз Морелли провёл приём по личным вопросам». Ниже меньшим шрифтом указывалось, что приём ведётся каждую среду и субботу с десяти до двенадцати часов утра, приводился номер телефона, по которому можно записаться. Текст Адриан прокрутил вниз, не читая — у него и так похолодели руки. Дальше они похолодели сильнее, а в животе и под черепной коробкой скрутились тугие узлы неприятного напряжения. Теперь уже совершенно точно — неприятного. За две недели новостей разместили много, и добрая половина из них была о том, что маркиз Морелли проводит совещания, посещает предприятия, стройплощадки, стадионы, институты, выступает перед жителями, вводит в работу новые проекты. И, конечно, к статьям крепилось много фотографий, некоторые посты и вовсе были фоторепортажами. Везде Фабиан был ослепителен — собранный и подтянутый, одетый с иголочки, с неизменно приветливой улыбкой, от которой хмурый день становился светлее. Адриан залез ещё на несколько сайтов Экстера — административного центра маркизата, нашёл ещё больше статей и фотографий и, глянув по диагонали, закрыл всё. Он-то, дурак, думал, что Фабиан залёг в своём поместье и страдает, с горя вздумал жениться, чтобы ещё раз попасть в его постель. А Фабиан занимается своими владениями, что четыре года делал лишь удалённо. Пользуется случаем, навёрстывает. В этом весь Фабиан — никогда не позволяющий себе расклеиться. И от этого отчего-то нестерпимо больно. Жжёт в груди. Хреново знать, что в тебе не нуждаются. Но ведь Фабиан чувствовал то же самое по его вине. Они квиты, никаких претензий. Отдышавшись, Адриан пришёл к выводу, что счастлив за Фабиана. Что так даже лучше. У него есть Рауль, и у Фабиана обязательно должен быть кто-то близкий. Почему бы не Лайза? Инстаграм Адриан открыл уже со спокойной душой. В профиле Морелли обновлений не было месяц, последний пост — их селфи вдвоём после пробежки, совершенно пристойное, во влажных от пота белых с красным футболках, с мокрыми волосами на висках и с подписью: «Его величество снова меня уделал». У Лайзы фоток, как и говорили девчонки, был миллион. Почти на всех она обнимала Фабиана — иногда за талию или торс, иногда за шею, стоя сбоку или со спины. Фабиан держал её за руку. Вид у обоих был а-ля задумчивый, но Фабиан всегда смотрел на Лайзу тепло. Откровенных постельных сцен, вопреки уверениям фрейлин, не было. Подписи отсутствовали. Адриан нажал сердечки под верхними постами, обозначая свою осведомлённость, и свернул приложение. Отложил телефон, подпёр подбородок кулаком. И что теперь? Как дальше быть? Почему Фабиан тянет с сообщением о свадьбе? Тяготит брачная традиция? Боится быть неправильно понятым? Да нет, что тут неправильно понимать? Ясно же, что свадьба для Фабби не инструмент, чтобы пробраться в королевскую постель, у него искренние чувства к Лайзе. Надо избавить его от неловкости ситуации. И себя надо избавить. И вообще всех. Есть беспроигрышный способ. Адриан уставился в окно на колышущиеся ветки старого клёна, частично растерявшего желтеющую листву. Потом занёс руку над кнопкой вызова прислуги, но передумал использовать посредников и позвонил Соранти сам. Тот взял трубку без промедления. — Уже соскучились по мне, ваше величество? — Ещё как, Тео. Зайди ко мне в кабинет и захвати свой планшет. — Будем работать? — виконт тяжело вздохнул. — Хорошо, сир, уже иду. Адриан тоже вздохнул. С тех пор, как сегодня проснулся, он обдумывал реформу. Маленькую, невинную реформу, которая никому вреда не принесёт и практически никак не отразится на жизнедеятельности государства, наоборот, вероятно, кого-нибудь обрадует. Однако сомнения оставались, требовался совет, стороннее мнение. Раньше он спросил бы Фабби, но маркиз отстранился, к тому же перемены затеваются ради него, как сюрприз, как подарок. Ладно, как ярмо с плеч для них обоих. Рауль свою точку зрения уже высказал. Третьим, с кем хотелось делиться наболевшим, был Тео, друг детства, немного отошедший на задний план. Четвёртым, соответственно, был Паоло. В принципе, они были одинаково дороги, но к Тео Адриан питал чуть более сильную привязанность. К тому же Соранти сейчас был нужен как секретарь. Он явился через пятнадцать минут, с планшетом, как и требовалось. Адриан указал ему на стул. — Садись, Тео. Посмотри, когда у меня встреча с министром социальной политики. Соранти быстро занял предложенное место, положил планшет на стол, покопался в своих записях. — Восемнадцатого октября, сир, в четырнадцать тридцать. — Почти две недели, — Адриан потёр губы. — Долго. Назначь ларду Тарри на понедельник. Отчёты пусть не готовит, восемнадцатого отчитается, а в понедельник обсудим вопрос… — Он замолчал, раздумывая, не гонит ли лошадей. — Какой, ваше величество? — посмел поторопить виконт. Адриан перевёл на него взгляд, всё ещё колеблясь. Разгладил лоб. — Тео, ты жениться собираешься? — Ну, — протянул недоумённо Тео, — в перспективе да. — А ты хочешь, чтобы я трахнул твою невесту? Соранти выпучил глаза. — Что-то я не понимаю, сир… Не хотите ли вы предложить, чтобы я вместо неё возлёг? — Блять, Тео, нет! — Адриан кинул в него карандаш, рассмеялся. — На твою волосатую грудь у меня не встанет! Тео поймал карандаш. — Фух! А то уж я испугался… Тогда о чём вы? — Как ты смотришь на то, чтобы брачной ночи со мной вообще не было? Самой традиции. Я хочу её отменить. — Нет, ну, ваше величество… Вы меня совсем обижаете, из-за моей невесты отменять! Вы моему вкусу совсем не доверяете? Думаете, я дурнушку возьму? Нет, я к алтарю только красотку поведу, с грудью большого размера. Король со скепсисом выслушал тираду. — Тео, хватит отбирать хлеб у Гульфика, ответь серьёзно. Я правда намерен отменить традицию, министр для этого мне и нужен. Надо подготовить бумаги. — Серьёзно, ваше величество? — Тео замялся, погладил округлый угол планшета. — Серьёзно, я рассчитывал, что однажды вы узаконите мою семью своим… хм, инструментом. Это будет честь для нас с женой. Без королевского ложа брак вроде как не брак, семья не семья и дети бастарды. Я же не простолюдин какой, я из древнего графского рода. Адриан поджал губы. Менталитет есть менталитет, за день привычку не искоренить. — Хорошо, я подумаю ещё… Министра всё-таки предупреди про понедельник, найди там окно в графике. — Сделаю, ваше величество, — кивнул Соранти и ухмыльнулся, чуть подавшись вперёд: — Это ночка с Мартой Тилони тебя так напугала? Расслабься, теперь наша недотрога сама на тебя прыгнет. — Иди к чёрту, — усмехнулся Адриан и против воли покраснел. Разубеждать не стал. Пусть виконт думает так. Про свадьбу Морелли он то ли не знает, то ли связать с отменой обычая не может. Да и кто свяжет? Гульфик известен своей ярой приверженностью традициям и королю. Адриан отпустил Тео. Теперь уже жалел, что говорил с ним. До разговора вроде бы настроился на перемены, в глубине души рассчитывал, что друг поддержит его, как представитель молодого прогрессивного поколения обрадуется праву оставить свою женщину только для себя. Но нет, Тео был консервативен. Возможно, ему надо больше времени, чтобы переварить и осознать плюсы. За себя Адриан мог сказать, что точно бы возликовал отмене брачного рабства. Устал чувствовать себя жиголо, будто не невест подкладывают под него, а его под невест. Угораздило же родиться не бабником… Адриан встал, прошёлся по кабинету, выпил пару глотков коньяка. Сомнения терзали. Перемены нужны. Ради того, чтобы Фабиан смог спокойно жениться, они нужны. Фабиан… Адриан вдруг испытал жгучую тоску по нему, желание крикнуть находящимся за дверью гвардейцам: «Гульфика ко мне! Где его, чёрт дери, носит?» Испытал внезапно и так же внезапно понял, что тоска сидит в нём постоянно, день за днём, минуту за минутой и отступает только в те часы, когда он с Раулем. Фабиан, Фабиан, почему ты упрямствуешь? Зачем тебе нужна эта чёртова свадьба? Неужели Лайза лучше, чем твой Дри? Тебя ведь никто не бросал, вернись! Адриан залпом влил в себя коньяк и метнулся за стол, в кресло, едва не опрокинув его, схватил смартфон. Открыл мессенджер, нажал кнопку видеозвонка. Решимость мигом схлынула. Затряслись руки, охватил мандраж. Кишка тонка приказывать Фабиану после разрыва. Но просто увидеть его — уже что-то. За гудками появился Фабиан, настраивающий обзор. Поймав ракурс, он посмотрел в камеру, потёр указательным пальцем кончик носа. — Привет, Дри. Неизменные кудри, бородка всё той же длины, ворот светло-голубой рубахи, осенний сад за спиной. Глаза изучающие и немного усталые. Во взгляде — крепостная стена. — Привет, Фаб, — растерялся Адриан. — Как ты? — Ничего, нормально. А ты? — Я?.. Да тоже ничего… Шарлю с друзьями понравилась твоя история. Маленькие умники ставили на то, что тебя скоро съест дракон. Морелли не улыбнулся, хотя Адриан посчитал свою реплику забавной, вся свита бы над ней смеялась. Морелли не изменил ни наклона головы, ни выражения лица. Терпеливо ждал, что последует за предисловием. Сложно сейчас с ним, он напрочь не хочет участвовать в разговоре. — Я видел, ты проводишь совещания… Фабиан кивнул. Посмотрел вдаль, снова в камеру. — Ты подарил мне маркизат, наконец-то выполняю обязательства перед людьми. — Тебе нравится? — На меня надеются… Адриану казалось, что Фабби тяготит разговор. Наверно, и в самом деле тяготил, но он не мог прервать звонок короля. Не мучить бы его, сказать пару вежливых фраз и разъединиться, давая спокойно жить новой жизнью, ждать, когда страсти улягутся, наступит исцеление. Но Адриан спросил то, что мучило его самого. Знал, что, если не спросит, изъест себя домыслами. — Ты… с Лайзой? У Фабби не дрогнул ни один мускул. Возможно, уже знал про лайки в инстаграме. — Да, она здесь, — ответил он, продолжая изучающе смотреть в камеру, будто выискивая тени эмоций на его лице. Адриан был уверен, что там целый театр теней, он не скрывал, что чувствует не очень приятное, но всё же держался в рамках дружбы и такта. — Когда ваша свадьба? — спросил он, слыша из своих уст чей-то чужой голос. Фабиан фыркнул, устремляя взгляд в сторону. Усмехнулся, облизал губы, возвращая его обратно. Завис на несколько секунд, наклонив голову набок, приоткрыл рот. — Это приказ, Дри? Ты ко всему прочему хочешь меня под венец загнать? У Адриана кровь отлила от лица. — Но… разве ты?.. — пролепетал он. Дурак! Какой же дурак! — Изабелла сказала… — Изабелла? И ты поверил? Чёрт, Дри, как ты мог поверить? Ты совсем меня не знаешь? Я никого больше не полюблю. Я или твой, или мне больше никто не нужен. Адриан проваливался под землю. Как вчера на лавочке в детском городке, только теперь от стыда. Действительно, как он мог поверить, он ведь знает Фабби как себя. Блять, бурную деятельность развёл, законы менял, а… опозорился. Фабиан смотрел на него с упрёком.