***
Вечер проходил уныло. Из-за Грэйс, которая репьём вцепилась в руку мужа и не отпускала её ни на чёртову секунду. Она расковано чувствовала себя в королевской свите, свободно заговаривала с незнакомыми или малознакомыми лади и лардами, несколько раз обращалась с вопросами к Адриану и Изабелле. Воображала себя первой светской львицей, благородной дамой, которая вознамерилась на наряды и драгоценности растранжирить всю графскую казну. Грэйс было слишком много. Адриан терпел. Ради репутации. Ради спокойствия в семье Бьёрди. Ему оставалось радоваться, что томные взгляды любовник бросает на него, а не на жену. Но как же он ревновал! Взгляд будто нарочно падал на малость округлившийся животик американки или выхватывал, как ладонь Рауля плавно скользит по тонкой талии и изгибу бедра супруги. Адриан любезничал с Грэйс и сёстрами Вики и Мари, приглашёнными вместе с королевской четой прогуляться вдоль пруда и присоединиться к ним за карточной игрой. С каждой минутой в нём росло желание послать репутацию и чужое мнение к грёбаной матери и утащить Рауля в спальню или любые кусты и проверить, как он выполнил задание с бананами. Он мог сделать это и прямо здесь, на покерном столе, пока крупье сдаёт карты и придворные исходят завистью к счастливчикам Бьёрди. Но он не делал ничего из этого. Навесил приветливую улыбку и смеялся, изображая, что следит только за игрой — инфантов учат играть на публику. Угораздило же, блять, родиться единственным сыном в королевской семье. Последняя партия завершилась в пользу Мари, а в целом игра прошла без особо крупных проигрышей и удач, чаще всего везло Изабелле. Она встала из-за стола в более благостном настроении, чем села за него. — Пора отправляться к сцене, — сказала она прежде всего своим дамам, а потом уже всем желающим. Посмотрела на Адриана, посмотрела на Рауля, улыбнулась. Посмотрела на Грэйс, улыбнулась радушнее. — Грэйс, присоединишься к нам? Сегодня шоу эквилибристов — будут настоящие чудеса. Ты должна обязательно увидеть. Фрейлины незаметно скривили рты, а Грэйс пришла в восторг. Она бы и так не отказала, потому что ей польстило предложение от королевы, да она и в принципе не могла отказаться от предложения королевы — если его не отменил король, а Адриан ни за что бы не отменил, — а тут ещё Изабелла подала графине руку для помощи подняться на ноги. Грэйс взялась за неё. — С удовольствием, ваше величество. Вставая, она потянула за собой Рауля, но Изабелла нарочито строго качнула головой. — Никаких парней — сегодня только девочки. Грэйс не сильно огорчилась, ушла с Изабеллой, едва не забыв сделать реверанс. Фрейлины и приглашённые девушки, одна за другой присев и качнув подолами вечерних платьев, поспешили за ними. Рауль перед этим кивнул сёстрам, продолжавшим сидеть в надежде на дальнейшую благосклонность государя, чтобы тоже догоняли королеву. Адриан провожал вежливой улыбкой, кивал, не веря, что избавился от соперницы. Ещё его настораживала благосклонность Изабеллы к американке. — Господа, вы тоже свободны, — сказал он оставшимся вокруг него дворянам. Те затоптались и с поклонами разошлись, кто-то нехотя, а Соранти и ещё несколько ловеласов вприпрыжку побежали за женской половиной двора. Рауль поднялся, когда площадка для карточных игр почти опустела, посмотрел вслед мужчинам, потом вопросительно на Адриана. — Боюсь, граф Бьёрди, тебе придётся пропустить чудеса эквилибристов, — сказал, хмуря брови, король. Рауль растерянно моргнул, но тут же сообразил, что к чему. Сказал, сохраняя серьёзное лицо: — Мне будет жаль, если придётся их увидеть. Они с десяток секунд сверлили друг друга взглядами и прыснули. Адриан вскочил на ноги и потянул Рауля за собой, как совсем недавно его собиралась утянуть Грэйс. Шли, хотя больше походило, что бежали, во дворец, для конспирации разрешив следовать за собой гвардейцу. Отпустили его у парадных дверей, а дальше, притормозив, чинно направились в рабочий кабинет. Это место было вторым по защищённости от посторонних глаз после королевских покоев, а вести любовника в семейное обиталище было совестно. Анфилада залов и коридоры казались слишком длинными. В некоторых слуги занимались уборкой, воспользовавшись тем, что вся аристократия развлекается на поляне. Адриан налево и направо дарил улыбки и молился, чтобы до кабинета горничные не добрались — неудобно будет заниматься любовью посреди пылесосов и щёток. Господь его услышал — прислуги не было, как и закончившего дневное дежурство караула. Адриан втолкнул в двери Рауля, влетел сам и закрыл дверь на замок. Закрыл шторы и включил лампу на своём столе. — Зачем свет? — удивился Бьёрди. — Совсем без света мы быстро спалимся. Все видели, куда мы пошли, и если кто-то глянет с улицы, разве не задастся вопросом, что мы делаем в темноте? — Никак не научусь, — извинился Рауль. Они бросились друг к другу и слились в поцелуе, шаря по телу руками, расстёгивая пиджаки. Адриан, не отрываясь, подвигал графа к столу для оргтехники в самом непросматриваемом и тёмном углу и как раз той высоты, чтобы сесть и находиться почти на одном уровне со стоящим. Ноги заплетались и из-за жадных объятий и полуприкрытых век не было видно ни черта. Рауль наткнулся бёдрами на стол и опустился задницей, чуть не падая, Адриан завалился на него, с трудом находя равновесие. Но прекращать поцелуи не было ни времени, ни желания, в ход пошли пуговицы рубашек и ширинки брюк. Адриан гладил через ткань стояк Рауля, очерчивал контур, мял и чувствовал, как Рауль гладит его твердейшую плоть. Это было классно. Просто обалденно. Невозможно стало целоваться, сил хватало, только чтобы глубоко дышать и поскуливать, впитывая умопомрачительные ощущения. Адриан положил голову на плечо Рауля и тут же её запрокинул. — Не могу поверить, что мы только утром расстались, — выдохнул он, ритмично подаваясь в ласкающую ладонь. — Хочу тебя, будто целый год не трахался. Ну же, милый, возьми его в рот, покажи, чему научился. — Адриан резко передвинул руки на талию Рауля и поменялся с ним местами, прислонился задом к столешнице и расстегнул ширинку до упора, приспустил брюки вместе с бельём. Изнывающий член вывалился наружу. — Давай, Рауль, я приказываю. Рауль обхватил предложенный член, сорвал поцелуй с губ и упал на колени. — Представь, что это банан, — скороговоркой напутствовал Адриан, готовый силой вбиваться в вожделенный рот. Он крепко ухватился за столешницу, выставляя бёдра вперёд, запрокинул голову и поверхностно дышал. Ещё секунда, и сорвётся. Ну же! Вокруг головки сомкнулась тёплая влажная нежность. Губы. Боже, губы! Как они восхитительны! Адриан едва не закричал во весь голос. Тихо заскулил, проклиная ебучую конспирацию. Рауль взял неглубоко, до того места, где начинался его кулак, придерживающий член. Двигал губами осторожно и неумело, иногда цепляя клыками и будто убирая язык, лишь изредка облизывал им головку вкруговую. Но всё равно вместе с работой кулака это было прекрасно. Адриан шире расставил ноги, притормаживал себя от попыток ускориться, однако бёдра безотчётно покачивались, отвоёвывая члену миллиметры рта. Чудесного, полного тёплой слюны рта, обалденного в своей девственности. Чмокающие звуки невероятно заводили. Король опустил голову, чтобы видеть процесс. Вихрастая макушка Рауля, на тон темнее при тусклом освещении, отклонялась вперёд-назад, загораживая главную картину. Почти рефлекторно Адриан схватил за волосы на затылке и потянул назад. — Посмотри на меня. Рауль чуть не выплюнул и не подавился, но в настороженных глазах мелькнуло понимание, и он продолжил медленно посасывать, не разрывая контакта взглядов. Сложенные в трубочку губы полировали блестящий от слюны покрасневший член, кулак сдвигал тонкую шкурку, размазывал её по взбухшим жилкам. Головка выходила и погружалось, внутри её встречал мягкий язык и горячее дыхание. Скольжение языка, ещё скольжение — невесомое, как касание крыльев бабочки. Ещё по уретре, ещё по уздечке. Ноги задрожали, стали ватными, яйца окаменели, готовясь выплеснуть сперму… Как хорошо… Адриан оттолкнул Рауля, рывком поднял на ноги и привалил к столу вместо себя, а сам опустился на колени и, быстро достав из штанов, взял в рот горячую плоть. Она буквально затрепетала, погружаясь плавно и глубоко. Бьёрди охнул и предсказуемо подался ещё глубже. — Блять, Адриан, — выдохнул он, испуганно рванув член назад, но следующая фраза потонула в сладостном стоне и прерывистом дыхании через рот. — Ваше велич… Адриан засмеялся, продолжая работать ртом и руками, собираясь выжать из парня все соки. И у него получилось гораздо раньше, чем он думал, — минута, а то и меньше. Рауль задрожал, съехал ниже, судорожно цепляясь за столешницу, член на языке словно завибрировал, оставляя солоноватый вкус. Но глотать сперму или сплёвывать Адриан не хотел. Стремительно встал, обхватил оба члена и задвигал рукой. Плоть тёрлась друг о друга, опаляя приливами удовольствия. Горячее дыхание Рауля било в ухо, всё его тело мелко дёргалось во власти надвигающегося оргазма. Он уже не стонал, а только сопел, сползая ниже и ниже, так же как его брюки. — Сейчас, сейчас, потерпи, — скороговоркой прошептал Адриан, яростно двигая кулаком. — Я тоже сейчас… Вместе… — Да, да, хорошо, — всхлипнул Рауль, повисая на нём всем весом. — Люблю тебя… люблю. — Люблю тебя. На кулак потекло тёплое семя, и оргазм скрутил яркой судорогой. Адриан вскрикнул и, не разжимая кулака, рухнул на Бьёрди, заваливая его на принтеры и ксероксы. Выныривая, почувствовал, что сжимать мокрые члены помогает чужая рука. Он повернул голову и нашёл губы вымотавшегося графа. Они поворочались, принимая более комфортную позу. Разрядка расслабила, будто набила тела и черепа ватой. Привести себя в порядок не осталось сил, так и стояли со спущенными штанами, расстёгнутыми рубахами и в сперме. Корона съехала назад, поправлять было лениво. Только лежать. — Зачем ты меня вызывал днём? — сухо сглотнув, произнёс Рауль. — Уже неважно, — помотал головой Адриан, не поднимаясь с его груди. — Ты обиделся? — Видишь же, нет, — Адриан поглаживающе скользнул по горячему боку Бьёрди чистой рукой. Он уже разнёс счастливую весть раньше, выговорился, а теперь прибывал в истоме. Да и обсуждать Фабиана, утыкаясь вновь наливающимся членом в бедро любовника, было некрасиво. — Отложим до другого раза. Зато у нас появилась новая эксклюзивная привилегия: отказываться являться к королю. — Спасибо. Лучше поздно, чем никогда. — И вторая новая привилегия — дерзить королю, не будучи… — Шутом. Адриан одёрнул себя и перевёл тему. Что было сделать легко, ввиду каменного стояка и накатившей похоти. Крепче обхватил Рауля и потёрся, спускаясь поцелуями от шеи к бицепсу. — Мне дрочки мало, я хочу ещё. Хочу тебя и настоящего секса. Поехали в Рыбацкий домик. Ещё одна ночь, как вчера. Он потянул Рауля на себя, выпрямляясь, но тот лишь сел, удерживая за руку. — Нет, Адриан, нет, пожалуйста! Здесь Грэйс. Мне надо отвезти её домой, мне надо быть с ней дома. Она беременна. Я обещал. Адриан нахмурил брови. И прикусил губу, чтобы промолчать. Потом взял из лотка принтера лист бумаги и вытер им руку, сминая. Поддёрнув брюки, отошёл к рабочему столу и выкинул комок в стоящую под ним урну, достал из ящика влажные салфетки и бумажные платочки. Вынул для себя и кинул обе упаковки графу. Стал тщательно отмываться. — Будешь заниматься с ней сексом? — не выдержал он, когда застёгивал молнию. Спросил мягко, искоса следя за заканчивающим вытираться Раулем. — Если Грэйс захочет. Пойми меня, Адриан, пожалуйста. Для меня и так всё это… стресс. — Я понимаю. И согласен с этим мириться. — Адриан приблизился и коротко поцеловал, отстраняя пальцы Рауля от его ширинки и застёгивая её сам. — Встретимся завтра. У меня завтра днём открытие осенней ярмарки, а после театр. Но я отменю, если мы решим, к примеру, покататься на мотоциклах. Я так и не опробовал ковирский байк. — Он потащил Рауля к дивану, усадил и сам сел вплотную, поцеловал и заглянул в глаза. — Днём точно не смогу, извини, — Рауль отвёл взгляд и погладил его пальцы. — Днём мы с Грэйс планировали заняться приютом для животных, ремонт сделан, надо обсудить с дизайнерами. — А нельзя отложить? — Это приют в твою честь, Адриан. Ты сам одобрил. Два десятка несчастных животных уже ждут открытия. Собаки и котики. — Ну, если котики!.. — усмехнулся Адриан и завалил графа на спину. Они тискались, пока снова не начали друг друга раздевать, добираясь до стояков. Негласно решили, что надо остановиться, иначе зайдут дальше мастурбации. Адриан сел, свесил ноги на пол. Рауль пристроился рядом и, подобрав ноги под себя, положил голову ему на плечо. Так и сидели несколько минут, глядя на белый конус света от настольной лампы и слушая лишь собственное дыхание. Впопыхах даже музыку не включили. — Адриан… — Да? — Когда закончим с приютом, придёшь посмотреть? — На котиков? Приду. — Тебе Грэйс позвонит и пригласит, ладно? Она хочет сама пригласить. Знаю, что приют — мелкое событие для тебя, но для Грэйс важно, чтобы ты посетил. Ей понравилось быть в центре внимания, вращаться в высших кругах. — Я заметил, — кивнул Адриан. Настроение помрачнело, визит в приют сразу представился нудятиной, но Рауль взял его за руку, поглаживал ладонь большим пальцем, а за его любовь можно на полчаса натянуть улыбку. — Прости за Грэйс, — погрустнел Рауль. — Ты её недолюбливаешь? — Нет, — Адриан мотнул головой, сжимая его кисть. — Только ревную. Пусть приглашает, я приду. — Спасибо. Грэйс всем своим американским подружкам хвастается, что общается с самим королём. Говорит, они лопаются от зависти и тоже хотят в Гелдер замуж за аристократов. Каждый день переписываются, по три часа что-то обсуждают. Женщины… Адриан повернул голову и поцеловал, чтобы заткнулся. Пусть обсуждают, что хотят, он слышать об этом не хочет. Рауль понял намёк, отдался ласкам, долгим и чувственным. В штанах быстро образовалась твёрдость. — Я проведу с тобой ночь в следующую субботу, — пообещал, нежась в объятиях, Рауль. — В следующую субботу я занят. Свадьба Марты и Криса Толдери. — Ты не отменяешь право брачной ночи, да? Адриан уловил обиженные нотки, может, ревнивые. Но в серьёзном государственном вопросе не собирался потакать, пожал плечами. — Не знаю. Обдумываю. Надо посоветоваться с министром социальной политики. Назначил ему на понедельник. Потом решу. В любом случае на торжестве я должен присутствовать. — Ты примешь правильное решение. Затем ещё что-нибудь реформируешь, и понемногу Гелдер сбросит прозвание средневековым. — Что, по-твоему, я должен реформировать? — Адриан поинтересовался безмятежно и показушно насмешливо, продолжая перебирать волосы на затылке и висках прильнувшего к нему графа, но прежде проигнорировал прозвучавшее в голове предостережение Фабиана: «Будь осторожен с демократом». Бьёрди поворочался, размышляя. — Например, можно расширить возможности для женщин… разрешить учёбу за границей, ввести мораторий на смертную казнь… легализовать однополые браки… До последней фразы Адриан хмурился, на ней — рассмеялся. — Вот и раскрылся твой коварный замысел! В принцы-консорты метишь? — С удовольствием, ваше величество! — поддержал веселье Рауль. — Но разве ваш будущий супруг не будет выбираться из длинного списка ни разу не женатых девственников? Меня не будет даже среди кандидатов. Адриан наиграно вздохнул. — Тогда легализовать однополые браки нет смысла. И титула консорта тоже нет, потому что престол наследуют исключительно мужчины. — Вот — дискриминация по половому признаку. — Договоришься до измены, граф, — усмехнулся Адриан, ущипнул его за задницу. — И, к твоему сведению, наш «средневековый» Гелдер находится на восьмой позиции в мировом рейтинге по уровню жизни. За годы моего правления никогда не вылетал из первой десятки. А твои несравненные Соединённые Штаты болтаются где-то во второй, то на двенадцатом месте, то на шестнадцатом. — Я знаю, Адриан, изучал, когда выбирал, где жить. Экономика у нас на высоте. Просто высказал, как модернизировать социальную сферу. Ты спросил — я сказал, и всё. Про брачную ночь ты тоже сам боялся… — Да, помню… Уже не актуально: новость про свадьбу Фабби оказалась уткой. Сказанное отозвалось в груди радостью, но уже утратило ликование, с каким сообщалось Изабелле или по телефону Раулю. И Адриан не стал уточнять, что именно этой информацией ему не терпелось поделиться днём. Фабиан всё равно устранился из его жизни, а Бьёрди лежал головой у него на коленях и тихо мурлыкал о политике и прочей чепухе. — Лард Морелли не женится? В это я охотно поверю. Дома я размышлял над его поступком и не мог ничем объяснить, кроме отчаяния: он так искренне рассказывал о любви к тебе, о вашей встрече… Раз это утка, я рад. А то я чувствовал себя виноватым. Я не разбивал вашу пару, но, получается… отнял тебя у маркиза, из-за меня он уехал в провинцию. Рауль замолк. Адриан было подхватился спросить, как тот отнесётся к отношениям втроём, открыл рот, но так и не задал вопрос. Какой толк спрашивать, если маркиз наотрез отказался участвовать в треугольнике? Ерошил волосы Рауля, как обычно Фабиан ерошил ему, и молчал. — Я не хочу, чтобы лард Морелли возвращался ко двору, — нарушил тишину Бьёрди. — Не смогу смотреть ему в глаза. И… если у вас опять закрутится… я, наверно, сойду с ума. Вот и ответ. Адриан чмокнул Рауля в губы, провёл пальцами по линии челюсти, зачесал кучерявые пряди за ухо, любуясь взволнованным лицом. — Не завертится. — Прости, что не могу быть с тобой часто. Но я хочу, я стараюсь. — Я знаю, — успокоил Адриан. — Мне понравилось, как ты облизывал мой «банан». — Ах да, — Рауль усмехнулся и вроде бы покраснел, в тусклом свете этого было не разобрать. — Я ещё неумёха. — Велю прислать тебе тонну бананов — тренируйся. Они засмеялись и, обнявшись, слились в медленном нежном поцелуе. Потом Адриан посмотрел на часы, и Рауль повернул голову туда же. Одиннадцать тридцать пять. — Пора идти, — сказал Рауль. — Пора, — вздохнул Адриан. — Вся моя личная жизнь состоит из сплошных «пора». Не передумал насчёт Рыбацкого домика? Отвези Грэйс и встретимся там, когда она уснёт. — По взгляду он понял, что ответ прежний. — Ладно, приезжайте тогда завтра на вечернее шоу. — Думаю, приедем. Приведя в порядок одежду и волосы, они отправились на поляну. Эквилибристов на сцене уже не наблюдалось, там обосновались диджеи, дискотека была в разгаре. Чутьё подсказывало, что жён надо искать на танцполе, дворяне подтвердили предположение. Посидев в баре, Адриан и Рауль влились в толпу танцующих.***
Адриан вышел из ванной комнаты обнажённым, в спальне осмотрел себя в большое зеркало, убеждаясь, что тело по-прежнему привлекательно. Поставил пахнущие лавандой подушки повыше к изголовью кровати и сел, накрылся до пояса одеялом. Взял смартфон, письменно пожелал Фабиану спокойной ночи, прочитал пару мировых новостей, а потом мысли сами переключились на воспоминания о сегодняшнем вечере. Об обоюдном минете, дрочке и разговорах. Определённо, секса не хватало. Но Адриану нравилось общение, то, как Рауль раскрывается перед ним и разительно отличается от прежнего, пышущего ядом или погружённого в уныние парня. Стена неловкости рухнула, этикет отошёл на второй план, появились общие темы и желание делиться радостями и горестями. Редкость встреч поспособствует конспирации — во всём надо искать плюсы. И так их любовная связь уже не секрет. Изабелла о ней знает и что-то замышляет. Жена была легка на помине — вошла в спальню и остановилась напротив кровати. Ещё слегка покачивало от обилия выпитого шампанского. Изабелла висла на его руке, когда они возвращались во дворец в сопровождении свиты и зевала во время усечённой церемонии отхода королевской четы ко сну. Сейчас, после принятия ванны, она выглядела бодрее. На ней был кремовый, расшитый золотой нитью пеньюар, подчёркивающий узкую талию и почти полностью демонстрирующий стройные ноги. Впрочем, вся ночная одежда королев шилась с расчётом, чтобы услаждался взгляд короля — прозрачные ткани, глубокие вырезы, короткие юбки, тонкие бретельки. Ночная одежда предполагала функцию раздразнить короля, разжечь аппетит. Портнихи вполне справлялись со своей задачей, да и Изабелла зависла в соблазнительной позе. — Белль, — Адриан отложил смартфон на тумбочку, — тебе помочь дойти до кровати? — Я сама могу, — она встрепенулась и вправду пришла. Адриан откинул её угол одеяла, а когда легла, избавившись от пеньюара, укрыл. — Ты такой заботливый, дорогой, — хихикнула Изабелла и закрыла глаза. На губах осталась блаженная пьяная улыбка. Адриан смотрел на неё, гадая, с чего бы сдержанная на алкоголь жёнушка отпустила тормоза. — Белль… — Да, Адриан? — Спасибо, что увела Грэйс Бьёрди. — Не за что. Тебе ведь не терпелось остаться с её мужем наедине. Она так и не открыла глаз, расслабленно улыбалась. — Белль… — Да, милый? — Ты недолюбливала Грэйс, просила избавить тебя от её общества. — А теперь я поняла, что у нас с графиней много общего. Беззаботное заявление увесистым камнем ударило Адриана под дых. Подковёрные интриги уязвлённой королевы, протест и вызов, игры спевшихся женщин против отвергших их мужчин? — Есть, — проговорил он. — Надеюсь, графине об этом «общем» ты не шепнула? — Боитесь огласки, сир? — рассмеялась Изабелла, повернулась на бок лицом к нему, сомкнутые реснички трепетали. — Успокойся, я нема как рыба. Просто ты просил меня мягче относиться к Бьёрди, я и отношусь. У меня появилась возможность угодить тебе, я ею воспользовалась. Всё! Ты хорошо провёл время? — Поболтали о политике. Спасибо, Белль. Ты лучшая жена на свете. В благодарность Адриан провёл пальцами по её щеке, наслаждаясь бархатистостью кожи, скользнул к приоткрытым губам. В воображении одновременно вспыхнули две картинки: как Рауль неуклюже сосёт ему и как сейчас Рауль, вероятно, развлекается с американкой. Ревность и скопившаяся похоть гремучим коктейлем ударили в мозг. Адриан схватил Изабеллу за запястья и, рывком перевернув, оказался на ней. — Белль, ты же не собираешься спать? Ты такая соблазнительная, милая. Белль, пожалуй, только этого и ждала — распахнула глаза и сама накинулась на него. Пьяненькой она была ненасытной дикой кошкой. Несмотря на внезапно возникшую страсть, у Адриана не получалось кончить долгих двадцать минут, зато Изабелла получила множественный оргазм, и когда её наполнили спермой, упала на подушки довольная. Адриан вытерся и выключил ночники, улёгся, обняв её за талию, на себя позволив положить ногу. Собрался уснуть. — Адриан… — позвала Белль тихо и сонно, как-то доверительно, сопя ему куда-то в грудь. — Да. — Хорошо, что Фабби не женится… — Я тоже рад. — Он не отвечает на мои звонки… — И на мои редко. Он сильно занят. — Ты ему рассказал про свою любовь? — Нет, — соврал Адриан, выбрав между меньшим и большим злом. — А расскажешь, когда он приедет? — Расскажу. — Как ты думаешь, что он скажет? — Не знаю, Белль. — Допрос, пусть и расслабленный, утомлял. Темы жена поднимала сложные, ответы на них были известны и все, как один, мучительно болезненны. Легче мировой финансовый кризис разгрести. — Что Фабби скажет, узнав, что его лучший друг стал геем? Как он относится к геям? — Не знаю. Наверно, нормально. Фабби ко всему относится нормально. — Только он не поймёт, почему ты с Бьёрди. Никто не любит Бьёрди. Бьёрди оскорблял тебя. Плевать. — Спи, милая, уже поздно. Не думай о плохом. Изабелла завозилась, кивая, и притихла. Мерно дышала, прижавшись горячим обнажённым телом, от волос пахло «Шанелью». Адриан решил, что она уснула, и, подвинувшись удобнее, не снимая руки с гладкого бедра, тоже собрался спать, не анализируя прожитый день. Были в нём хорошие моменты, были замечательные, были трудные и те, которые он с удовольствием бы исправил. С июля, за три с лишним месяца, проблем накопилось выше крыши, и количество всё росло и росло, порождая какой-то ебучий хаос. Изабелла задаёт вопросы, и другие будут задавать вопросы. — Адриан… Ну вот опять. — Да, милая? — То, что ты собираешься отменить своё право брачной ночи, правда? — Я думаю. — Отменяешь из-за Бьёрди? Не хочешь ему изменять? Тебя не прельщают больше женщины? Адриан вздохнул, погладил Белль по волосам. — Я только что изменил ему с женщиной, которая меня прельстила. Я хочу отменить… — он подумал, какую назвать причину, ведь никакой резонно звучащей у него не имелось, — просто так. Потому что это средневековье. Тебя первую должно устраивать моё решение. Белль молчала, согревая мелким алкогольным дыханием, и он снова стал устраиваться спать. — Не отменяй, Адриан, — наконец произнесла она, совсем заторможенно, словно из дремоты, а может, действительно из неё. — Король нужен подданным. Последняя фраза закончилась сопением, а через секунду нога Изабеллы безвольно сползла с него. Адриан повернулся на спину, уставился в темноту балдахина. Как все чётко знают, что ему делать!*** Слушая суть потенциального указа, министр социальной политики Себастиан Тарри пытался сохранять бесстрастное лицо, но брови нет-нет да и ползли друг к другу. Адриан видел, как тот быстрым движением убирает складку над переносицей, но не вмешивался в чужие эмоции, наоборот, брал их на заметку. Тарри он доверял. При достаточной для должности молодости — сорок два года, — тот был сметлив, рассудителен и честен, если ему что-то не нравилось, говорил сразу. Министерское кресло занял ещё при Робере Первом, и, взойдя на престол, Адриан его там оставил. Беседа проходила в зале для индивидуальных совещаний за небольшим столом на фоне стены с символикой Гелдера. По другую сторону обычно располагалась пресса, сегодня журналистов не приглашали. Адриан закончил, откинулся на спинку кресла. — Итак, твоё мнение, Себастиан. Ты не в восторге? Тарри подвигал сухощавым телом, обозначая раздумья. Переложил с места на место планшет и поднял голову. — Технически осуществить нетрудно. Однако вы ведь должны понимать, ваше величество, какой резонанс отмена традиции вызовет в обществе. Это наши устои. Порушить их — всё равно как выбить кирпичи из фундамента башни, она потеряет целостность и устойчивость. — Я понимаю, Себастиан. Но не думаю, что наша башня рухнет из-за одного устаревшего кирпича. Министр нахмурился, больше не скрывая озадаченности, побарабанил пальцами по столу. — Не знаю, ваше величество, не знаю… Рухнуть, конечно, не рухнет, а вот аристократия в целой своей массе не согласится терять одну из своих привилегий перед чернью. Я, как знатный человек, не согласился бы. — Он сдержанно улыбнулся. — Помню, мы с женой радовались, стоя перед королевской опочивальней. Наутро она рассказывала, что его величество Робер был с ней добр и нежен. А уж какую мы с Гретой устроили вторую брачную ночь! Войти в неё после короля!.. Я трепетал, сознавая это. Простите за подробности. Адриан поджал губы. Покрутился в кресле, разгоняя собравшуюся залить краской скулы застенчивость. Неловко было выслушивать подробности интимной жизни не только супругов Тарри, но и своего отца. В отличие от родителя, он давно в невест не входил, так что вся эта честь посткоролевского соития была иллюзией. К сожалению, этот аргумент Адриан к числу доводов добавить не мог. — У меня две дочери, сир, — продолжил Себастиан, — им ещё рано замуж, но я хочу, чтобы они скрепили свой брак по исконным традициям. Если дело только в модернизации социальной сферы, сир, я, с вашего позволения, посоветую сохранить обычай. Ежели ли дело в ваших личных вкусах… — Тарри улыбнулся шире прежнего и виновато повёл плечом. — Сир, простите меня, но не поверю, что в двадцать восемь вам наскучило женское разнообразие или не достаёт на него мужской силы. Адриан не ответил. Разнообразие наскучило ещё в двадцать пять, ровно в день знакомства с Фабианом Морелли. — Я услышал тебя, Себастиан, спасибо, — сказал он спустя минуту. — Я подумаю. И ты подумай. Пусть специалисты подготовят прогноз, просчитают риски и выгоду. Откладывать не будем, вернёмся к разговору через два дня. — Будет сделано, ваше величество, — внося запись в планшет, кивнул Тарри. — Ты свободен. Министр встал, поклонился, поцеловал предложенную руку и ушёл на длинных тонких ногах. Адриан выпрямился, взял с подставки ручку с золотым пером, повертел, сосредотачиваясь. Что в нём возьмёт верх — стремление сделать приятное Раулю или здравый смысл? Если кончать с традицией, то поскорее, до субботы.
***
Адриан подходил к комнате для аудиенций. Оставалась одна зала, откуда доносились голоса толпящихся придворных, когда в кармане звякнул смартфон. Входящее сообщение, конечно, от Рауля. Адриан остановился и быстро глянул. Да, от него. Фабиан среди дня ничего не пишет, да утром отделывается ответным стандартным приветствием, доброй ночи никогда не желает. «Обалдеть, ты и вправду прислал тонну бананов!» Адриан хмыкнул. «Просто сегодня вторник, а ты не отчитывался в домашнем задании с субботы. Бананы — это толстый намёк, что пора бы нам…» «Ты сделал себе хуже: теперь я не смогу отчитаться, пока не потренируюсь на всей этой куче». «А когда закончу, не смогу смотреть на бананы. На любые». Следом шли смеющиеся рожицы и бананчики в солнечных очках. «С любовью к любым бананам помогу, главное…» Впереди раздалось неловкое покашливание. — Ваше величество… Луис. — Да? — поинтересовался Адриан, дописывая сообщение. «…готовь отчёт поскорее». — Ваше величество, — Луис приблизился, раскрыл папку, которую держал в руках, — на аудиенцию записаны двое, но буквально полчаса назад прибыли граф Пьер Толдери и его сын Кристиан, милостиво просят принять их. — Вот так всегда, — наигранно вздохнул король, — хотел пораньше с работы сбежать… По какому они поводу? Насчёт свадьбы? — Насколько могу знать, да. — А у двоих других? — Средний бизнес. Имущественные вопросы. — Наверняка надолго, — посочувствовал себе Адриан. — Ладно, зови Толдери, начну с них. И предупреди, что у них всего десять минут. Луис поклонился и устремился туда, откуда пришёл — в залу перед комнатой для аудиенций. Адриан разблокировал смартфон, прочёл сообщение — «Буду стараться изо всех сил, чтобы уложиться к пятнице» — и тоже направился туда. Настроение и так было превосходным. — Да здравствует Адриан Третий! — стройно закричали кавалеры и дамы. — Да здравствует наш справедливый король! — Спасибо, — помахал рукой Адриан, проходя по живому коридору. Кивал, попутно отмечая, что обычай встречать короля перед аудиенциями тоже устарел и лишён всякой функциональности. Да и количество придворных неплохо бы сократить: половина этих людей крутятся во дворце от праздности, не занимая даже номинальной должности. — Да здравствует Адриан Прекрасный! Это крикнул Рокарди. Адриан погрозил ему пальцем. Кого сейчас не хватало — Драного Гульфика с его ехидными шуточками, которыми он угощал ретивых дворянчиков. У двери стояли старый и молодой Толдери. Пьер был полноват, а его сын Крис, избранник Марты, находился в отличной форме и выглядел моложе своих тридцати, имел пышную каштановую шевелюру. Оба склонились в почтительных поклонах, прижимая ладони к сердцу. Рядом с ними замер Луис. — Через минуту, — бросил король, проходя мимо Толдери в открытые гвардейцами двери. Луис последовал за ним, помог накинуть мантию. Адриан сел в кресло, глянул в смартфон и, не найдя ответа от Рауля, велел звать первых просителей. Полноватый граф, однако, ловко опустился скрипнувшим коленом на бархатную подушечку, склонил голову. Крис с тем же почтением опустился на вторую подушечку позади отца. — Доброго дня, ваше величество, — взволнованно проговорил граф. — Позвольте уверить в нашей преданности. Служить дому Лаконси великая честь для нашей семьи. Храни вас Господь, ваше величество. — Спасибо, Пьер, надеюсь, и ваш род минуют беды, — Адриан протянул руку для поцелуя, а когда подданный облобызал её сухими губами, добавил, указывая на кресла: — Садитесь, ларды, и рассказывайте, что привело вас ко мне, да ещё потребовало спешки. Насколько мне докладывали, подготовка к свадьбе идёт стандартным порядком. Мы с Изабеллой будем рады поздравить молодожёнов. — Адриан улыбнулся Крису. Тот ответил кривой гримасой и переглянулся с отцом. Граф едва заметно моргнул ему, покряхтел, сжимая подлокотники и повернулся обратно. — Ваше величество, нижайше просим прощения, что потревожили вас и ещё больше за то… что смеем поднимать эту тему… Граф замолчал, ожидая разрешения продолжать, а у Адриана вдруг холодок пробежал по спине. Последняя аудиенция насчёт свадьбы вылилась в неординарную идею поменять местами в постели жениха и невесту, неужели и Крис хочет уберечь будущую жену от секса с королём? Например, потому, что Марта и сейчас считает своего давнего обожателя противным, как высокомерно называла в младшей школе? Бред, конечно, но другие-то причины не лечь к нему на ложе у неё могут найтись. А Крис, как истинно влюблённый, по стопам Бьёрди… Адриан посмотрел на Криса. Приятной наружности, но, блять!.. Он не Рауль! Не хочет он с ним спать! Даже в одной кровати голым лежать с ним рядом не хочет! Крис нервничал, постукивал ногой по ковру. — Говори, граф, — совладал с собой Адриан. Старший Толдери опять переглянулся с сыном, что ещё больше не понравилось Адриану, поёрзал штанами по бархатной поверхности кресла, вдохнул побольше воздуха… — Ваше величество, ходят слухи, что вот-вот будет подписан указ, отменяющий королевское право первой брачной ночи… Адриан наконец сообразил. И выдохнул. Хотя влезание посторонних в его решения не устраивало ещё сильнее. Всё же он сдержался. — Это не слухи, Пьер, я прорабатываю законопроект. Крис внезапно сорвался с места и совершенно бледный, сопровождаемый изумлённым взглядом родителя, упал на колени. На оба вместо положенного одного. Мимо подушки. — Ваше величество, смею просить!.. Пожалуйста! Пожалуйста! Только после моей свадьбы! Пожалуйста, ваше величество, узаконьте мой брак! Мои дети не должны родиться бастардами! — Ты драматизируешь, Кристиан, — оборвал король. — После указа все браки будут официально признанными без постели короля. Значит, и дети будут законнорожденными. — Нет, ваше величество, как же так? — подал голос растерянный граф. — Так неправильно. Как же браки будут официальными, коли невеста не возлегла с государем? Нет, нет. Такого никогда не было. Только у простолюдинов. Чем мы вас прогневили? Толдери древний род! Толдери и Тилони всегда верой и правдой служили Лаконси. Чем заслужили мы низведение до черни? — На всё воля ваша, сир, — с жаром продолжил Крис, — но молю — после нашей с Мартой свадьбы. Не делайте нас первыми! Мы хотим сочетаться по исконным традициям. Я хочу доказать свою верность вам, уступив свою невесту. Или дело в Марте? У вас остались старые обиды? Адриан разозлился не на шутку. Крис Толдери нарывался всё-таки повторить судьбу Рауля Бьёрди. В той части, где тот отправляется в ссылку, лишённый всех милостей и привилегий. Но Адриан лишь поджал губы, заставляя себя остыть. Это был уже не первый его подданный, высказывающийся резко против отмены традиции. В принципе, против высказывались все, кто был в курсе планов, кроме Рауля, который его и подвиг. Это ещё Фабиан не знает. Теперь, когда он не женится, что бы он сказал ему? Сколько подзатыльников бы надавал? И что теперь делать? Реформировать или оставить как есть? Выбрать Рауля или всю аристократию?