Крылья за твоей и моей спиной

МАКСИМ. Покурив с ребятами, я пошёл домой. И правда, немножко успокоился, а ведь там, перед Страшниславом, запаниковал, когда он сказал про крылья. Значит, точно он мой соулмейт. Ещё бы своими глазами увидеть рисунок на его спине, и всё, можно готовиться к свадьбе или похоронам, собственным. Я стянул футболку и подошёл к зеркалу. Нормальная фигура, ещё чуть-чуть, и перерасту Страшнислава. Я повернулся спиной и обернулся. Крылья. Белый контур. Будь я ебучим эстетом, непременно оценил бы. Слышишь, растут уже крылья за твоей и моей спиной. Хорошая песня. Про нас. Белые крылья. Красивые крылья. Распахнутые крылья. Начинаются между лопаток и доходят до плеч. Будто птица, готовая к полёту. Чувствую себя ебучей дрофой. Крылья есть, летать нельзя. И что теперь я буду делать? И что собирается делать мой гусь крылатый, мой соулмейт, суженый, предназначенный судьбой? А если он хочет прибрать меня к рукам в качестве сосуна, постельной игрушки и бесплатного лекарства? И отказаться ведь нельзя, сам болеть буду. Я ещё раз полюбовался на крылья — от шевеления мышц они казались живыми — и надел футболку. Надо готовиться к контрольной. А у меня ещё та двойка не исправлена. Если папа узнает о существовании двойки, мне пиздец, на концерт GSPD не отпустят и трансляцию боя Хабиба тоже придётся смотреть дома с компа, как лоху последнему. Как меня Литка заебала со своей алгеброй и двойками. Нет, своими волосами. Если бы не они, я бы лучше соображал на её уроках. Может, подпалить их зажигалкой? А чё, идея нормальная, она же будет вынуждена состричь всё нахрен. Может, мне психологу пожаловаться на её волосы, сказать, что у меня волософобия, пусть Литка сбривает их? А то же я учиться нормально не могу, боюсь её красных патлов. До девятого класса нормально было, у нас училка другая была, не такая волосатая. Потом пришла Литка, и мои горизонты сузились. Она на меня плохо влияет и на моё психическое здоровье тоже. Я, наверно, медленно схожу с ума. Глядишь, суициднусь из-за неё. Тогда напишу предсмертную записку: «Прошу в моей смерти винить Литку и Страшнислава. Я не выдержал их морального прессинга». Сегодня на уроке Литка за каким-то хуем подошла ко мне, я её не звал. Едва успел закрыть нос и рот ладонью. — В чём дело, Руцкий?— рявкнула она мне в ухо. — От меня плохо пахнет?! Все захихикали, довольные вопросом. Я усиленно закивал, чтобы развить в ней комплекс. Литка с негодованием взглянула на меня и понюхала рукав своей кофты. — Это духи, Руцкий, дорогие, между прочим, а не экскременты, как ты подумал! Тут весь класс заржал. Умеет Литка выставить себя дурой и лохопедкой. — У тебя извращённое обоняние, видимо, — Литка решила блеснуть чувством юмора, — хорошие запахи тебе не нравятся, зато дурные, наверно, нюхаешь с удовольствием. Она, пиздец, тупая. Не понимает, что несёт полную хрень и глупо выглядит в первую очередь сама. — То-то я частенько вижу его на помойке! — типо сострила Кристинка-плоскодонка и победно ухмыльнулась. — А ты чё там сама ЧАСТЕНЬКО делаешь?! Живёшь что ли, или, блядь, с бомжами встречаешься?! — спросил её Захар, вызвав бурный хохот. Кристинка, как всегда, пошла пятнами и заткнулась. Побагровевшая от натуги Литка пыталась перекричать класс. Поняв тщетность своих усилий, она поцокала к директору. Через пять минут директор, завуч в лице Страшнислава и сама Литка предстали перед нами, как три всадника Апокалипсиса. В итоге меня и Захара потащили в директорский кабинет. Там нам полоскали вдвоём мозги. Я опять мысленно выебал директора и даже активное присутствие Страшнислава мне не помешало. Потом, когда директор валялся без штанов на своём столе, нашпигованный моей сгущёнкой, я хотел взяться за Страшнислава, но у меня на него не встал. Я призадумался. Я что, не воспринимаю его как потенциального партнёра? Это плохой знак. Как же я буду с ним сожительствовать долгие годы, пока не умрём в один день, если у меня не стоит на него? Одно хорошо, пока нас воспитывали в директорской, урок закончился. Артём утащил наши рюкзаки в кабинет литературы, следующий русский. Мы расселись в коридоре на своих диванах. — Захар, давай жги на каждом уроке, — попросил Тимур, — может тогда не одолеем программу за год и Литка завалит нас на экзаменах. Ты же мечтаешь ещё год в десятом сидеть. — Заткнись, пенсионер, — отмахнулся Захар. — Импотент! — тут же ответил Тимур. Началась их обычная перебранка без мата. Тимур обычно не матерится, не потому, что шибко культурный, а из принципа. Захар как-то встрял, что тоже может, когда надо, без мата. Они поспорили, но Захар каждый раз проигрывает и снова берётся. — Ты акции всех магазинов мониторишь! — А ты под порнуху дрочишь! — А ты гороскопы на каждый день читаешь! — А ты, ты, у тебя терабайт гейпорно на диске! — А ты на старушек залипаешь! — Пидорас! — Пенсионер! — Импотент! — Ребят, стоп, стоп, вы по второму кругу пошли! — воскликнул Вадик, который выполнял роль арбитра. Тут я заметил Даньку. Ни на кого не глядя, он прошёл мимо нас по коридору. Мы с Захаром переглянулись. Следим за Данькой, как два гинеколога. На расстоянии. Стоит подойти и спросить, как дела, как он сразу посылает на хуй. Прежде бы дали по шее, а сейчас как-то неудобно, вроде как бьёшь беременную женщину. Как с ними сложно! У тёлочек — меськи, у омежек — течки. Как хорошо, что я родился альфой! Нас с Захаром волнует вопрос возможной беременности Даньки. И этот вопрос надо решать, пока у Даньки пузо не выросло. — Давайте после уроков в «Сапог» сходим, — предлагает Богдан. Все согласны и одобряют. Осталось пережить русский, и всё. Но после уроков меня поймала Литка и потребовала идти переписывать контрольную. — Накрылся «Сапог» Литкиной пиздой, — сообщил я ребятам, — мне надо двойку исправлять. — Ну тогда завтра сходим, — ответил Богдан, — сегодня у меня посидим. Мать на работе. Его мамка работала на полиграфическом комбинате мелким начальником, и в те дни, когда готовили к выпуску глянцевые журналы для гламурных тёлочек вроде Полины, «Космопричесон» или «Вот!!!», то его мать вообще сменами не показывалась дома, дневала и ночевала на работе. Поэтому раз в месяц мы сутками зависали у Богдана, затарившись пивом и алкашкой. Я попрощался с ребятами и пошёл в Литкин класс. — Телефон, Руцкий! — Чё? — Телефон выключи и убери в сумку! Я выключил и убрал. Она схватила мой рюкзак и водрузила на свой стол. Я усмехнулся про себя. Глядя волком, она дала мне задание и уебала куда-то, не то в туалет, не то в учительскую, крикнув на прощание: — Не вздумай брать телефон! Я за тобой слежу! Ага, из толчка следишь? Я достал из кармана другой телефон и преспокойно скинул задания Тимуру и Верке, чтобы они мне помогли. После чего открыл в Интернете варианты решения всяких заданий за десятый класс, чего зря время терять. Пятёрка, ну или точнее, четвёрка — всё равно Литка мне выше не поставит — была у меня в кармане, как открылась дверь и вошёл Страшнислав собственной персоной. Я даже телефон не успел спрятать. — Я так и думал, — спокойно заметил он, присаживаясь рядом со мной.