Крылья за твоей и моей спиной

СТАНИСЛАВ. Я сидел в кабинете, когда меня внезапно накрыло. Если бы я был поэтом, сказал бы, облаком тоски или пологом печали. До боли захотелось увидеть Максима. Просто вот тотчас же. Прямо сейчас. Я сегодня не встречал его в коридорах, даже случайно, физика по вторникам. Внезапно затосковав, начал анализировать свои чувства. Такого не было ни к кому. Значит, вот так с соулмейтом. Эту связь испытал на себе наглядно. Я знаю Максима всего около месяца, не был влюблён в него, так почему же так больно без него, почему кажется, будто знал его всю жизнь и небольшая разлука столь мучительна? Не выдержав, собрался. По времени он уже должен быть дома. Конечно, радушного приёма я и не ожидал. Жаль, напугал мальчишку, но мне нужно было убедиться, увидеть своими глазами эти крылья. Когда я коснулся его кожи, понял, почему пишут в книгах: «будто пронзило электрическим разрядом». Прежде я думал, это высокопарные глупости для экзальтированных личностей. А теперь самого пронзило электрическим разрядом от одного прикосновения к своему соулмейту. Ни к кому не испытывал такого. Даже к Сергею, от которого с ума сходил в своё время. Убедился, этот мальчик — мой, мой человек, мой соулмейт. Для этого даже можно было не раздевать его. Хватило одного прикосновения. Между нами искрило, как во время опытов по электродинамике на моих уроках. Он тоже всё чувствовал и не отводил взгляда. Спасибо, мой мальчик, за это. Уехал я в полном неспокойствии, с бурей взвинченных, взбаламученных чувств, будто бы, взбив, подняли осадок со дна бокала. Прежде я знал теоретически, что он мой соулмейт, и жил спокойно с этим. Знал, что рано или поздно придётся что-то делать. Но теперь был поставлен перед фактом, что Максим мне нужен, как свет солнца, как небо, как сон, он необходим, и с этим надо мириться и принимать. Он смотрит волком. Ещё бы! Я нахожу его взглядом в любой толпе и пялюсь, как юный глупец. Надо быть осторожнее, не портить ему репутацию и жизнь. Он не простит этого. Да и я сам не желал бы причинять ему огорчения. Только как удержаться, когда тянет с неимоверной силой? МАКСИМ. Вот урод! Уставился на меня прямо на уроке, даже ребята заметили, стали на меня оглядываться и глазеть. — Макс, ты чё ему сделал? — зашептал мне с соседней парты Захар. — Он в тебе дырку прожжёт. Потом мне прилетела сзади записка. Тимур. «Макс, ты так те двойки не исправил что ли, Литкины? Чего он так пялится, как на врага?» «Да он чмо», — написал я в ответ, скрутил пулькой бумажку и кинул назад. Страшнислав проводил взглядом мою записку, но ничего не сказал. На него непохоже. Обычно и к меньшему приёбывался. Мы бы лучше в ватсапе пообщались, но у Страшнислава чревато доставать телефон. Приходилось по старинке записками. Со звонком я припустил из класса так, будто сама Кабаниха гналась за мной. Боялся, что сейчас Страшнислав скажет: — А тебя, Максим, я попрошу остаться. Поэтому рванул, сбивая всех, даже свист был слышен от сопротивления воздуха. В коридор высыпала толпа мелких пездюков. Я прошёл через них, как ледокол, оставляя позади валяющихся личинусов. И всё ради того, чтобы скрыться от Страшнислава. Училка пездюков орала мне вслед. Я сунул назад руку с вытянутым факом, не сбавляя скорости. Сейчас биология у нашей усатой биологички. Мы её зовём Черноусик, и это не фамилия. Сейчас пошли темы репродукции человека, и мы с этого здорово ржём. Хоть развеяться, а то чето меня Страшнислав страшно напряг. Черноусик не подвёла и затянула песню про гомозиготу. А мы ржём, услышав слово «гомо», с пятого класса. До сих пор не приелось. Она лоховатая, ни прикрикнуть не может, ни двойкой пригрозить. — Ребята, ребята, успокойтесь, пожалуйста, это новая тема, — она ещё и шепелявит, и очень быстро говорит. Поэтому ничё не понятно, и по биологии мы так себе успеваем. — Как маленькие, — Кристинка-плоскодонка презрительно кривит тонкие губы. — Заткнись, гомозигота! — Захар не мог промолчать на столь явную провокацию. — Сам заткнись! Сам гомозигота! Дрочер! Урод! — плоскодонка завелась всерьёз и пошла красными пятнами. — Плоскодонка, урок мешаешь вести учителю. Из-за твоего визга не понял даже, что такое «зигота» вообще, — Тимур, озабоченно нахмурив брови, пытался разобрать, чё там несёт Черноусик. — Заткнись, хач! — Кристинка с достоинством и усиленным вниманием принялась слушать учителя, которого явно сбила с мысли. Черноусик растерянно поморгала, потом подобралась ближе к Тимуру, вспомнив, что он что-то не понял. — Сейчас объясню, Тимур, сейчас объясню снова, — и она принялась втирать ему про эти всякие скучные штуки, которые у нас в классе, похоже, интересовали только Тимура и Верку. Я сидел и думал про Страшнислава.