Крылья за твоей и моей спиной

МАКСИМ. Искал на полу свои алёши. Я так называю носки. Носки-алёши. Они у меня конкретные пацаны, есть левый, и есть правый, различаются буквами R и L. Проснулся сегодня никакой после вчерашнего культпохода со Страшниславом в кино. Ничё не помню, ничё не понял, о чём там было, сидел всю дорогу, косился, поджав жопу, чтобы он меня за руку не хватал. А он хватал, романтики захотел, старый козёл. Ну пусть не совсем старый, конечно, но тот ещё козёл, обложил меня со всех сторон. В следующий выходной опять с ним выходить в свет, чтобы он раньше времени не откинулся. Тут как бы мне самому не загнуться на почве стресса, я весь на нервах был, боялся, вдруг кто из ребят нас увидит вместе. Это будет пиздец, вопросов не оберёшься. Ну правда же дико, какой нормальный пацан попрётся в кино не с друзьями, а с учителем. Это же позорище. Ещё примут меня за пидораса, что со Страшниславом таскаюсь. Так, надо предупредить его, чтобы не болтал лишнего и меня не компрометировал, у меня репутация. Назавтра в школе я подошёл к нему после уроков прямо в кабинет. Он ажно встал, как перед тёлочкой. — Что случилось, Максим? Ты случился, козлина, жизнь мне портишь, нервы мои нежелезные треплешь. Но вслух сказал: — Вы это там, не болтайте никому ничё. Он поднял брови, потом мерзко ухмыльнулся: — Максим, мы с тобой соулмейты. Скоро об этом станет известно всем, — и так победно посмотрел на меня, как на барана. — Хер вам! — не выдержал я, забыв о его запрете нецензурно выражаться. — По-вашему не будет! Я вам сказал! Если будете болтать, мне репутацию портить, я пойду в окно выкинусь! Мне пох… всё равно. Понятно? Он молча смотрел, видно, оценивал, правда или блеф. — Не верите?! — вскипел я. — Верю, верю, успокойся, Максим, я не собираюсь компрометировать тебя перед твоими друзьями. Я же понимаю, для тебя это всё только помеха в жизни. Он аж погрустнел. Может, решил на жалость давить. Но мне похуй, пусть давит. — Поэтому никому нигде ничё. И встречаться я буду с вами тайно. Понятно? — Да, мой генерал, — он улыбнулся. — Ну всё, я всё сказал, — я собрался выходить из его кабинета, разворачиваясь осторожно, чтобы не снести шкафы рюкзаком. — Максим. Я обернулся. — Чего вам ещё? — Максим, скоро нам предстоит комиссия, по результатам которой мы получим официальные свидетельства, что являемся соулмейтами. — Это ещё что за нахер?! — я немедленно прихуел. — Максим, пойми, это нужно. Я не могу без законных оснований встречаться с несовершеннолетним. — Ну не встречайтесь, в чём проблема! — Максим, ну что ты как маленький, мы ведь уже об этом говорили, — он по-прежнему стоял передо мной за своим столом, и рожа у него не была весёлой. — Так я и есть маленький, а вы педофил! Он побледнел на глазах. — Вот, значит, как ты считаешь? — произнёс бесцветным голосом. — Да. А что, не так? — Нет, не так, Максим! Если бы мы не оказались соулмейтами, я бы и не взглянул дважды в твою сторону! — Утю-утю, а что так? Не нравлюсь? — я чувствовал себя задетым, привык, что нравлюсь всем без исключения. — Нет, не нравишься! Кому может нравиться хамло малолетнее, которое двух слов связать не может без мата и жаргонизмов?! — Ну и хуй вам в лапы! — я развернулся и вылетел из кабинета, погромче хлопнув дверью. Урод, оскорбляет меня, а я ещё в кино с ним ходил! Хер тебе теперь, а не кино!