***
— Мама вчера устроила допрос с пристрастием. – Ричи упорно делает вид, что рассматривает книжные полки; вообще-то заданный доклад его не особо интересует, больно сдалась ему эта история. Но Эдди убеждает его, что надо хотя бы взять книжки в библиотеке, чтобы совсем не пролететь с неудом под конец года. Доля разумного в этом определённо есть, потому Тозиер и стоит посреди библиотеки. Вернее, ходит хвостиком за увлечённым одноклассником и даже не пытается в действительности что-то отыскать. Плевать, спишет потом у Стэна. Или у своего «типа-парня», если тот всё-таки соизволит снизойти до него. Честное слово, лучше бы они обедать пошли. — Да? – Спрашивает Эдди, перебирая книжки на нижней полке. – И что спрашивала? Ричи пожимает плечами, доставая из портфеля бутылку с соком. Время почти час дня, а они с Эдом даже не ели ничего сегодня – слишком замотались с домашкой; а когда очнулись – уже и звонок прозвенел, поэтому желудок до сих пор удручённо пустует. — Про тебя в основном. – Ну, кто бы сомневался, да? – И не заставил ли я насильно тебя со мной встречаться, потому что «с тебя станется Ричи, а Эдди хороший мальчик». Каспбрак тихо усмехается. — Ну, технически… — Технически, – передёргивает подросток, кривляясь, – Технически я сегодня завален тонной домашки по физике и пробными тестами по ней же. Так что я не знаю, Эдди-спагетти, кто из нас в большем выигрыше. О, он знает, кто в большем выигрыше. Но не говорить же об этом Эддичке, верно? — Будешь? – Тозиер протягивает парню открытую бутылку с соком, и тот сразу меняется в лице, как будто что-то вспоминая. — А? А… Да. – Каспбрак сначала копошится в своей школьной сумке, обшаривает мелкие карманы; и уже когда находит мелкий контейнер с таблетками, берёт в руки полупустую бутылку. О том, что Эдди сидит на антидепрессантах и ещё каком-то дерьме вроде седативных и ноотропных, они никогда не говорят. И не говорили. То ли потому что Тозиер никогда не спрашивал, то ли потому что Эдс и не рассказывал; просто Ричи в один чудесный день, ведомый любопытством, спрашивает у отца, что вообще обозначают эти заумные названия на баночках с лекарствами, которые Каспбрак таскает с собой уже около года. Ответ Уэнтуорта был очень… исчерпывающим. А вот духу поднять эту тему у парня так и не хватает, только и может стоять, да захлёбываться в догадках и немом возмущении. Они же уже не дети, чтобы поехавшая мамаша Эда впихивала в него таблетки силой. А значит, что-то определённо, блядь, не так. И разговор этот Рич снова пихает в дальний ящик, уверенный, что однажды он разберётся и всё будет хорошо. Всё будет просто… супер. Эдвард глотает две таблетки сразу, запивая их вишнёвым соком, и впихивает другу бутылку обратно. — Вообще, твоя мама, она… Как она? За ужином она не выглядела так, будто она против… – Подросток неловко мнётся, поглаживая пальцем корешок книги на полке. – Нас. Теоретических «нас». Ммм. Теоретических. — Да, ну… – Ричи выуживает из кармана несколько мятных конфет и запихивает целую горсть себе в рот, раскусывая и запивая их соком – запланированный непрямой поцелуй. – Ей сложно, но она старается. Не то что бы я не ценил этого. Просто и ей, и мне иногда приходится тяжело. Но в целом, – пожимание плечами уже становится привычкой, – всё хорошо. Её воспитывали консервативные родители, так что, наверное, её можно понять. В отличие от отца или бабушки, она не хочет меня переделать, хоть это радует. Звучит немного депрессивно, на самом деле, поэтому Тозиер на обеспокоенное лицо друга старается выдавить привычную ухмылку. — Хотя бы так. Моя бы, наверное, с ума сошла, приведи я ей парня. Переполошила бы всех врачей в округе, а потом бы затащила силком в церковь. Бесов изгонять. Каспбрак, наконец-то, поддевает с полки толстенный том по истории и пихает его подмышку. — Аминь.***
Погода за час превратилась из по-летнему солнечной в нечто среднее между лёгким промёрзлым дождём и «совсем хреново, давайте лучше по домам». А потому в кафе стоит такой жуткий дубак, что все непривычно кутаются в уже лёгкие кофты и рубашки. Из них всех носить с собой толстовку догадывается только Урис, и Ричи уже раз пятнадцать проклял его прагматичность, потому что сам он сидит и трясётся, и даже горячий американо не спасает ситуацию. — А я говорю, что «Храм судьбы» – это вторая часть! – Эдди так агрессивно стучит по и без того накренившемуся столу, что чуть было не проливает свой клубничный коктейль. — Разве н-не третья? – Устало выдыхает Денбро. Его недоеденный кусок пирога уже давно остыл, и парень теперь даже не хочет к нему прикасаться. Честно, после сегодняшнего теста по литературе еда совсем в глотку не лезет; да только желудок недовольно бурчит половину дня, поэтому Билл снова пересиливает себя и отправляет ложку пирога в рот. Сладкий, аж зубы сводит. — Третья – это «Последний крестовый поход». – Подмечает Урис. Он единственный из ребят ничего не заказал; только сидит в этой своей тёплой толстовке и довольно греется. — Вот! От увлечения Эда спором Ричи хочется рассмеяться. Он и ухмыляется куда-то в чашку с кофе, не сводя глаз со своего «как бы парня». — Д-да? Я не смотрел. Ооо. Ричи отодвигается от стола и падает на спинку стула: Билл, кажется, только что наступил на мину. — Нафиг ты тогда споришь, если ты не смотрел!? – Взвизгивает Каспбрак, и, хотевшая было подойти официантка, решительно обходит их столик стороной. – И вообще, не видеть Индиану Джонса – это преступление! Тебя надо нахрен за решётку кинуть, Билл. Последний фильм вышел сколько? Год назад? Как ты мог его не видеть? – Школьник уверенно ищет поддержку у остальных, но Стэн только отмалчивается, поэтому вопросительный взгляд шоколадных глаз падает на Тозиера. Что ж, предвидя бурю, Ричи заранее ставит кружку с отпитым кофе на стол. — Не знаю, Эдди, я тоже не видел. Ох. Реакция Каспбрака, пожалуй, стоит всего на свете. Тот недовольно охает и смотрит так, как будто Ричи заново признался в своей ориентации людям, не знающим об этом. Так взмахивает руками, издаёт несчастное «пфф» и вообще посылает всех куда подальше, усаживается заново на стуле и, насупившись, потягивает из трубочки свой злосчастный клубничный коктейль. Есть в этом всём что-то невероятно прозаичное, и Тозиер ухмыляется, дрожа. Отчасти, от смеха, а отчасти и из-за мешанины других непонятных ощущений: выводить Эддичку на эмоции каждый раз доставляет какое-то садистское удовольствие. И Ричи почти стыдно за это. Почти. — Да ладно тебе, Эдди-спагетти, посмотрим вместе, когда зайдёшь ко мне в следующий раз. – Тозиер пожимает плечами. – Всё равно мама все уши прожужжала, чтобы я звал тебя чаще. Чтобы она и отец «быстрее привыкли». – За показыванием абстрактных кавычек школьник даже не сразу замечает вопросительные взгляды друзей, сидящих напротив. – О. Так вы ещё не в курсе же? Каспбрак убийственно бледнеет и давится коктейлем. Опять. Бедолага. Ричи его почти жаль, правда. Такого ухажёра, как он сам, Тозиер бы вряд ли пожелал кому-то. В особенности парню, по которому у тебя едет крыша. — Ты. – Взглядом Эда можно бумагу резать, настолько он острый и колкий. – Ты не посмеешь. — Что? О ч-чём речь? – Попытку доесть пирог Билли проваливает с треском, а потому только пялится вместе со Стэном на слишком сильно улыбающегося Ричи. — Да о том, что я теперь встречаюсь не только с Эддиной мамашкой, но и с её недовольным сыночком. – С блаженным удовольствием произносит парень, щипая Эда за щёку, отчего тот, позорно красный, отмахивается. Вообще-то, Ричи не собирался рассказывать друзьям об этом вот так вот. Не сейчас, хотя бы потому что ни Бена, просиживающего штаны на дополнительных по истории, ни подрабатывающего Майка здесь нет. Но упускать момент – зло, а Ричи ведь хороший мальчик. Стэн и Билл молча переглядываются между собой. — Заткнись! Завались, Ричи! – Эд пищит, шлёпает друга по руке и весь аж трясётся. – Не так это! – Обращается он уже к озадаченным Урису и Денбро. – Ричи, блядь, объясни им по-человечески! А Тозиер не может. Его так скручивает от смеха, что живот болит, а от его дёрганных конвульсий аж стол трясётся. — Так, ха-ха, – почти шипит парень, – мне заткнуться или объяснить? – Что ж, три пары глаз, уставившиеся на него, и без слов красноречивы. – Ладно, это для моих родителей. Мы не встречаемся с Эдсом, просто убеждаем в этом моих предков, чтобы они перестали закатывать истерики изо дня в день. Билл пихает оставшийся кусок пирога в рот, лишь бы не комментировать этот пиздец. — Тебе не кажется, что этот план, как бы это, – кивает Стэнли, – слегка… тупой? Эдди ожидаемо многословно соглашается, попутно ворча на Ричи и на всё происходящее. Замечание друга кажется ему очень к месту, да вот только Тозиер видит в нём и в упрекающем взгляде Уриса нечто совершенно другое. Чёрт бы побрал его проницательность, да и его самого тоже. Ох, дьявол, Ричи же не совершает ничего противозаконного. Думает? Возможно. Но не делает. Да и проблемы с семьёй у него далеко не выдуманные, а то, что притворный парень – это именно Эдди, а не кто-то другой, скорее нечто сродни до боли приятному бонусу. Не то что бы Тозиер специально к этому вёл, когда ругался с родителями несколько дней назад. Но и жалеть-то об этом он уж точно не собирается. Так что как бы Стэн ни выискивал в этом всём какой-то страшный подвох, – который, кстати, имеет место быть; но лишь самую капельку – Ричард уверен, что он не совершает ошибки. И не делает чего-то криминального. Ей богу, он же не хочет повторения той ситуации, как пять лет назад. — Да не. Работает же. – Парирует подросток и залпом допивает оставшийся кофе. Терпение – это блядская добродетель, Ричи. Не забывай об этом.