Читатель этого не видит

— Представь себе, Теодор, это всё-таки произошло. Двести лет я был уверен, что семье ничего не угрожает, а Анис избавлена от своего неразумного увлечения! Двести лет она была хорошей... Ладно, не буду кривить душой, в меру хорошей девочкой, но послушной и управляемой, пока он снова не появился! Какого дьявола он вспомнил про нас? Нет-нет, только не начинай о чувствах, из твоих уст эти проповеди звучат скорее комично... Натан, утонувший в кресле напротив, вовсе не нуждался в собеседнике. Во всяком случае, Тедди мог предоставить ему уши и в меру сочувствующий взгляд. Рот он предпочёл бы не открывать, так как был уверен, что его собственные мысли не произведут должного эффекта: вместо успокоения его лучший друг получит в лучшем случае контрольный в голову. Возможно, не один, очередью. — Я говорил отцу, что этот русский принесёт нам беду! Что мне его навязчивые попытки породниться? Крестьянское семя, нувориши. И вот, он добился своего! А знаешь, что он сказал сестре, когда все собрались? Что даже гибель не способна их разлучить. Что он — счастливейший из бессмертных. Боже мой, он же поэт! И тут такие банальности! Кольца, фата!.. Натан вскочил и прошёлся по комнате. — Нет-нет, мон шер, я не буду в подробностях расписывать всё, что там происходило. Но я поймал себя на остром желании отпить вина из собственных погребов. Теодор собрался было ляпнуть про опасности вампирьего алкоголизма, но с усилием себя остановил, хотя образ пьяного друга, шлющего необдуманные смски отвергнувшей его девушке, был идеальным поводом для сарказма. "Вот это выдержка, — похвалил он самого себя, — мне даже не пришлось зажимать рот рукой!" — Нет, я буду выше этого, мон шер, — Натан замер у окна и задумчиво смотрел в даль, на ночные Карпаты. — Мне придётся принять этого выскочку, этого парвеню, этого обольстителя в свою семью. Ради Анис. А вот тут Теодору пришлось отвернуться, сделав вид, что его страшно заинтересовал какой-то портрет с очередным натановским предком. Вышло почти к месту. С портрета взирал виконт Ле Сан, подозрительно похожий на собеседника. Тот же взгляд, тот же упрямый изгиб губ, идеальный нос. Отчаянно захотелось спросить, сколько уникальных графов успело побывать в родословной Натана, пока один, последний, не стал бесконечно повторяться, изображая собственных потомков. Любому, близко знавшему семейство, было понятно, что дело вовсе не в происхождении Николя, достаточно высоком, чтобы отец Анис соглашался на брак. Тут что-то глубоко личное. А ещё Теодору очень хотелось посмотреть на это принятие в семью а-ля Старший Ле Сан. Ему почему-то представилась цветная бумажная растяжка с текстом типа «Добро пожаловать, Николай, мы тебя любим!» и Натан прямо под ней, с лицом существа, только что отхлебнувшего что-то крайне несъедобное. Как же любопытно, что меж ними произошло! Женщина? Карточный долг? Политические разногласия? Сегодня надо обязательно докопаться до сути! — Мой друг, — как можно беспечнее начал он, решив пойти от самых простых версий к сложным. — Часто ли ты выигрывал в штосс?