За пять лет до войны
Анрис с детства носилась с деревянным мечом, но после нападения ванов он стал меньше мелькать в ее руках. Но скоро она опять взяла его. На ее улице мальчишки часто играли воинов, и она боялась к ним подходить, ведь над ней часто смеялись. Она сумела побороть страхи и стала заниматься возле своего дома. На другие Анрис улицы боялась ходить, хотя слышала, что там есть маленькие девочки–воительницы. Страх, что ее засмеют за ее увечья, страх, что обзовут — шел впереди. Ведь кто знал, какие эти девочки, с другой улицы? Когда она занималась с мечом, она порой слышала обидные прозвища, например: циклоп, корова. Да, это злило, но дело свое она не бросала. Да и кто в детстве не обзывается. Она тоже их обзывала болванами. И вот, повзрослев, она наконец стала воином. Анрис ощущала себя самой счастливой. Она — воительница. Она встанет на защиту Асгарда. Осмотрев помещение, она гордо подняла голову. Это ее место. Тренировки оказались тяжелыми, ведь меч не деревянный, а настоящий. Он ранит. Она оказалась неуклюжа и, порой, сама себя сравнивала с коровой. Особенно когда не могла поставить блок. Да и порой смешно сваливалась. Но главное, что Анрис училась. Не сразу меч становится частью тебя, вначале его надо приручить, как жеребца. Однажды она тренировалась в зале, в небольшой группе, пряча лицо в капюшоне. И тут ей выбили глаз. Анрис остановилась, присела и стала гладить землю ладонью, ища глаз. Но тренировка продолжалась, мешая розыску. В такой суматохе трудно отыскать. Она ощутила страх. Ну, вот она неумеха! И глаз потеряла. — Прекратить! — это звучал голос Сиф. Через некоторое время они остановились. Сиф подошла к Анрис и тоже стала искать ее глаз. Оказалось, тот откинуло в дальний угол. — Я тут не главная, но пока не покомандуешь, не поймут. Я — Сиф. Анрис прятала лицо от Сиф, продолжая поиск глаза. Сиф протянула ей глаз, улыбаясь, но Анрис прятала лицо. Но не успев даже подумать, о том, что ей стыдно, Анрис ощутила, как ее тянут с тренировки. — А я — Анрис, —успела сказать та, и они оказались в полутемном помещении казарм. Анрис прятала лицо в капюшоне и держала глаз. В темноте она его не вставит. Да и промывать надо. «Ох. Лишь бы Сиф не увидела меня во всей «красе», — мелькнуло у нее в мыслях. — Ты осторожней. Тут никто жалеть не будет, хоть без глаз, хоть без рук. Это воины. Анрис кивала и тут, ощутила как на плечи легли ладони. Голос звучал тихо и с теплотой. — И не бойся. Я не буду смеяться над шрамами и глазом. Ты пусть и неуклюжая, но в тебе большие задатки. Давай ты со мной будешь тренироваться? И не надо будет прятаться за капюшоном! А когда станешь уверенней — будешь ходить на общие без капюшона. Ты — воин. Ты все сможешь! — Хорошо, —тихо ответила Анрис, ещё не зная, что нашла близкого друга.***
За два года до войны
Анрис держала Локи, когда тот начал падать. Но удержать его оказалась та еще задача, ведь рост под два метра. Но вскоре Локи поднялся, он взглянул на Сиф и остальных. Фригг тихо выла, обнимая Тора. Он тяжело дышал, но состояние становилось все хуже. Тор казался белее простыни, на которых лежал. Его глаза то открывались, то закрывались. А грудь гноилась и гноилась. Бинты желтели очень быстро. Из комнаты Тора выгнали всех, оставив только мать. Желтые бинты. Эта желтизна кажется въелась, а запах гноя уже присутствовал везде. Каждый уголок словно имел этот сладковатый запах. Каждая щель. Небольшая рана росла и медленно убивала. Вскоре они узнали, как Тор получил рану. Он полез в самую гущу событий. Прихватил кристалл магии, а там его не видели. Но вскоре он пришел с раной и артефактом. Дойдя до лагеря, Тор упал в снег, держа артефакт. Рассказ воина оказался краток, но Локи, держа листок, стал бледен, как и брат. Тут Анрис увидела, как из покоев унесли артефакт. «Значит, Тор достал его. Но какой ценой? Какой?» Она вспомнила рассказ Огуна об этом артефакте, и сейчас ей хотелось просто взвыть. Ну зачем Тор полез? Ну зачем ему артефакт силы, что увеличивает магический потенциал обладателей. Они же могли обойтись, но Тор хотел лучшего для государства. Он бы не умер, не взяв его. Но тут память напомнила очевидное: йотуны давно хотели убить Тора. Лишить Одина наследника. А тут такой случай представился. Анрис стало не по себе, и она обняла Сиф. Локи вновь взглянул на запись, что ему вручила Анрис и начал читать вслух, вспоминая, что у них есть. Его пальцы тряслись, он смотрел на комнату брата и вновь на текст. — Не будет жить, умрет каждый. Не спасется никто. Но есть древнее зелье, что творили наши пращуры… — читал он медленно, его голос звучал надломлено, а сам Локи словно стал призраком. Он медленно сполз на пол, продолжая читать: — Возьми травы бадьяна, кристалл, что словно море, снег Йотунхейма и редкую траву с гор оттуда. Дай выпить это и раны заживут. А на рану наложите ромашку с шалфеем, он даст облегчения больному. Анрис в это время стояла с ним рядом, ощущая тревогу, у нее самой тряслись руки. Сиф, Вольштагг, Огун молчали. Она слышала тихий плач подруги. Тишина давила, забирая в свои лапы жизнь Тора, надежду. — Локи? — позвала его Сиф, рядом с ней оказались верные друзья. Ее голоса почти не слышался из-за слез, та немного охрипла. — У меня почти все есть. Кроме снега и морозки. Морозка. Ее нигде не купишь. Она есть только в Йотунхейме, на предгорьях. Маленькая, зеленая… Локи ощущал вину за то, что у него не нашлось всех ингредиентов, но Фандрал крепко его обнял, целуя в сухие губы. — Мы спасем Тора, обещаю. Твой брат будет жить. Анрис взглянула на друзей и тихо промолвила, пока Фандрал успокаивал Локи: — Пора в Йотунхейм. Как бы сложно не было, но пора. Она крепче взялась за меч, уже не думая о том, что выглядит плохо. Что все видят её шрамы. Не время для неуверенности. Она погладила Локи по спине, взглянула на тихо шмыгающую носом Сиф и угрюмых друзей. Локи выдохнул, собираясь с силами. Теперь нужно готовить зелья и бороться за брата. — Я пойду готовить лекарства. Жду вас, друзья. Анрис пошла в казармы, собираться, за ней следом последовал Вольштагг, Огун и Сиф. Фандрал остался, чтобы поддержать Локи. Они понимали, что искать. Но найдут ли? Жизнь друга висела на волоске, и промедление равнялось смерти. Анрис ощущала, как надежда уходит. А вдруг они не найдут морозку? Вдруг она вся сгнила? Как же они без Тора, без принца? Сердце словно ухнуло вниз. — Давайте сделаем так, я беру Вольштагга, и мы идем за травой, вы набираете снега. Все молча согласились, только Сиф добавила, если те за тридцать минут не придут, она с Огуном пойдет за ними. На том и порешили. Они сели на коней и молча двинулись в путь. Въехав на Биврест, они встали перед Хеймдаллем. Страж молча их оглядел, в его глазах словно застыли миллионы вселенных. Он слабо улыбнулся им, вставляя меч в паз. — Благое дело делаете, но не сгиньте там! Без вас королевство лишится надежды! Воины кивнули и вышли на мост, перелет занял немного времени.***
Анрис ощутила, как пальцы словно одеревенели, а шрамы на лице и руках стали ощутимее. Все надели плащи, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Волосы стали висеть сосульками за пять минут пребывания, ноги еле двигались по льду. Они молчали, продолжая путь в отдаленные места. Подальше от мест обитания йотунов. Они любили хорошие драки, но какой в ней толк, если твой друг на последнем дыхании? Их встречал один лед, словно снег весь растаял, окреп. Но тут Вольштагг увидел вдалеке холм, а за ним и гору, что возвышалась, уходя в небо. — Кажется, мы нашли, что нам нужно. Скоро разделяться. От этого всем стало не по себе, ведь страх не отпускал. Анрис закуталась в плащ сильнее, смотря на грустящих друзей. Они медленно ступали по холодной земле, смотря по сторонам. Тишина казалась такой плотной, что ее можно было резать ножом. Они немного постояли у холма, просто обнявшись. — Мы ждем вас. Анрис взглянула вдаль, надеясь, что они с Вольштаггом не встретят йотунов. Они медленно пошли от друзей, ощущая, как становится холоднее. Плащи уже не развивались, а напоминали скорлупу ореха по твердости. Рядом с предгорьем обнаружился небольшой дом из льда. Но они особо не обратили на него внимания, продолжили свой путь. Подъем в гору оказался тяжелый, пальцы Анрис царапались об лед, Вольштагг шел следом. Они постоянно останавливались, но тут Анрис увидела вдалеке маленький кусок зелени. — Вольштагг, я нашла, нашла, — тихо проговорила она, прячась сильнее в плащ. Анрис показала на ростки травы, точно как описывал Локи. Быстро поднимаясь, Анрис достигла того места. Вольштагг же встал ниже её по склону. Набирая траву в котомку, она прикладывала к ней снег. Пальцы еле сгибались. И вот, оставив чуть-чуть травы, она ощутила, что ее руки вибрируют. Потом эта вибрация передалась на ноги. Земля содрогалась от тряски. Анрис быстро встала. Раздался звук рога йотунов. «Я попала» — мелькнуло у нее в мыслях, и она стала спускаться к Вольштаггу. Но, не сумев удержаться, она покатилась вниз, царапая руки и ноги, и еле успела ухватиться за камень. Она держалась крепко, ощущая, как земля сотрясается все сильнее. И тут услышала шаги за собой. — Анрис, отпускай камень и прыгай. Я поймаю! — услышала она голос друга, и тут камень сам отвалился от движения земли, и она полетела вниз. Но тут она ощутила себя в крепких руках. Недолго думая, они побежали вниз. С йотунами лучше сражаться на равнине. — Не знаю, где они были, но если тебе было холодно, боюсь, сейчас будет жарко. Да, в походе нам было легче. Но ничего, справимся! — подбадривал он, и Анрис ощутила, как страх немного уходит, хотя хотелось сбежать. Очень хотелось, но надо стоять до конца. Позади остались Сиф и Огун. И если что случится, они доставят ингредиенты. Они достали мечи и увидели йотунов, те превышали их в росте, в красных глазах горел огонь злости. Синюю кожу опутывали шрамы, что сплетались в разные символы. В них словно соединилась сила и холод зимы. Спустившись с горы, они нанесли первый удар по Вольштаггу. Тот парировал его и тяжело выдохнул. Анрис отбивала атаки второго. Вдалеке слышались шаги, кажется, Сиф и Огун бежали к ним. Удар, удар, прыжок. Анрис вспомнила все, что говорила Сиф. Когда они атаковали в походах, с ней рядом находились товарищи. Теперь же только Вольштагг и она. Удар. Ее оттолкнули в снег, и Анрис ощутила, как тот колко проник под плащ. Над ней навис йотун, его красные глаза пугали. Тут, так вовремя вспомнился Локи, и Анрис попыталась достать кинжал и кинуть. И вот раздалось шипение йотуна, а она выиграла несколько секунд, чтоб поднять меч. Тут она увидела, как Сиф в прыжке наносит удар по одному из врагов. Огун не отставал. Они вместе начали отбиваться. Анрис снесла мечом голову одного из противников, а второго закололи Сиф с Вольштаггом, пока Огун двоих отвлекал на себя. Анрис стерла пот со лба, друзья смотрели на нее. Кровь йотунов окрасила снег, а кровь воинов сочилась из ран. Страх ушел, остались только усталость и желание быстрее вернуться домой. Сиф взглянула на небо, на ее аккуратный носик упала снежинка и растаяла, а небо стало темнеть, тучи заполняли его. Герои медленно пошли в сторону от места драки, ощущая, как холод не уходит, хотя они идут к краю. Огун укрылся сильнее плащом, его нос покраснел, да и остальные тоже дышали на руки. Снег уже царапал ноги и становился все глубже. — Мы не успеем до бури дойти до места, где можно вызвать мост. Надо бы пещеру найти. Как будто это нечто обыденное, высказался Вольштагг. Новость вызвала тяжкий вздох. Ведь там, далеко, их ждал Тор и Локи. Но что они могли сделать? Тут Сиф указала на одну из пещер вдалеке, оставалось дойти. А метель все сильнее и сильнее запевала свою песню. Уже снежинки залепили лицо, ветер усиливался, а они медленно шагали к своему временному пристанищу, надеясь на то, что йотунов больше не встретят. Буря все усиливалась, и вот, наконец, они зашли в пещеру. Холод и темнота уже не пугали, а казались чем-то хорошим. Ведь за окном пел свою песню буран. Анрис закуталась сильнее в свой плащ. Хотелось хотя бы походную палатку, походный паек, но этого ничего не имелось. Но то, что друзья рядом — радовало. И главное, что с ними все в порядке. Огун тем временем достал небольшую деревяшку и сел посреди помещения, в его глазах играла улыбка. — В одном из походов мы с Локи застряли в пещере. Может помните, нас два дня искали, пока мы не выбрались? Так вот, он мне показал как разводить костер, не имея дерева, а только маленький брусок. Он что-то зашептал, и тут деревяшка заискрилась. Он отодвинулся, и вот уже рядом с ними пылал огонь. Вольштагг похлопал по своей сумке и тут радостно воскликнул: — Ребята, у нас сегодня королевский ужин! У меня вяленое мясо осталось и сухари, и небольшая фляга воды! Он поделился с товарищами, но радость сменилась грустью. Время шло, а они не могли идти дальше. Как же они боялись не успеть. Потерять друга. Царевича, наследника трона. Но в первую очередь друга, что будет рядом в проблемах, поддержит, пусть и вспыльчив. Сиф первая решила встать на стражу, Анрис согласно кивнула, потом будет ее очередь. А Огун тем временем начал новый рассказ. — Я про этот меч как-то рассказывал уже вам, но я раскопал одну легенду про деда Тора и Локи, и этот артефакт. Во времена Бера выковал кузнец великий меч, что победит в битве трех. Дедушка Тора и Локи, ох как захотел его заиметь. А кузнец поставил условие: «Выдай мою дочь за самого смелого, сделай мои земли самыми плодородными, а мне дай оружие из сокровищницы». Думал долго Бер, но согласился на условие. Земли кузнеца на следующий день стали приносить урожай невиданный, все росло, и быстро. На пороге его дома лежал богато украшенный меч. Тут и сам Бер пожаловал со своим военачальником. Свадьбу сыграли в тот же день. Бер получил этот меч и пошел на Ванхейм, тогда отношения находились в таком состоянии, что… — Ньерд кажется хорошим, а его совершения, в отношении Асгарда — верхом благородия, — усмехнулась Сиф, потом кивнула, чтоб Огун продолжил, Анрис тем временем доедала свой кусок. — Война страшная творилась. Казалось, миры перевернутся. Но тут перед Бером встал враг о трех головах. И подумал он: «Вот предназначение меча». Сошлись они. Дрались день, ночь. Силы оказались почти равны. И тут враг выбивает этот меч. Летел он долго и лег глубоко в земли Ванхейма. Говорят, что достать его должен сильный воин, что победит в войне трех. А Бер победил врага, но остался без меча. Вот и вся история. Костер трещал, все уже засыпали, когда появилась иллюзия Локи: — Я еле вас нашел! Ребята, прошу быстрее. Тору очень плохо! Анрис, что еще не спала и ждала своего времени, чтоб встать на стражу, ответила: — Мы торопимся, но попали в буран. Надеюсь мы успеем. Локи кивнул, и его иллюзия пропала, а Анрис через некоторое время сменила Сиф. Анрис жалась к Огуну, засыпая. Сиф легла рядом, когда ее время сторожить кончилось. Вольштагг стоял на страже. Он смотрел вдаль, видимо задумавшись о семье, что ждала его. Йотунхейм никогда не встречал их приветливо. Анрис взглянула на Огуна. — Иногда мне кажется, что мы в страшной сказке. Откроешь глаза, и все кончится. Огун только усмехнулся, укутывая в свой плащ обоих, чтобы сохранить тепло. — Спи давай! Еще ночь. А то потом будешь как сонная муха ходить. А вдруг враг? Ты его зевотой побьешь? И потише, Сиф уже уснула! Анрис кивнула и устроилась удобнее, вновь засыпая. Утро встретило их холодом и тишиной, снега навалило много, идти оказалось тяжело. Ноги постоянно тонули в сугробах, но они продвигались, держа ингредиенты рядом, чувствуя, что они скоро дойдут до моста. — Хеймдалль, мост! Крикнула Сиф, когда они дошли до ровного места и стали ожидать.***
Асгард встречал их тишиной, покоем. Хеймдалль молча им кивнул, а город начинал жить своей жизнью. Отовсюду слышалось, что Тору недолго осталось, но что еще есть надежда. Весть облетела уже весь город. Они услышали разговор двух асиней, те переговаривались, собираясь на работу: — Говорят, Фригга сошла с ума от горя. — Ох, если царевич умрет, это новые войны принесет в наш край и неизвестно, останется ли Асгард. — Лишнее болтаешь. Асгард устоит, а вот мы… Но дальше Анрис не слышала о чем они болтали. Воины стали проходить через спящий рынок. Еще никто не пришел, не зазывал купить что-нибудь. Никто не кричал, что именно его товар самый лучший. Пройдя рыночную площадь, они остановились перед дворцом. Оттуда вышел Локи, который как вор озирался: — Вы принесли ингредиенты? Травы поддерживают Тора, но он не доживет до полудня, если мы не поторопимся. Локи казался больным, особенно с кругами под глазами и руками, что не находили себе места. Он, шатаясь, пошел внутрь, а воины пошли за ним. — Вот, морозка и снег, — они протянули ингредиенты. Анрис — морозку, Сиф — снег. Локи принял это, как одно из сокровищ, что не имеет цены. Но для него они и были сокровищами. Уйдя в свои покои, он занялся приготовлением, а к друзьям вышел Фандрал. Он валился с ног, засыпал на ходу. — Тору ночью совсем плохо стало, думали, не доживет. А Локи… Он только и делает, что дежурит у брата. Один уже раза три заходил. Фригг там и ночует. Ох, страшно, страшно. Все присели возле комнаты Тора, Фандрал положил голову на плечо Вольштагга, держась, чтоб не уснуть. Он потирал свои глаза, смотря вдаль, ожидая Локи с зельем. А за дверьми, где лежал Тор, стояла тишина. До полудня оставалось несколько часов, и вот, Локи подошел к ним. Казалось, что тот готов упасть в обморок. Но он крепко стоял на ногах. Анрис и Сиф вызвались его поддержать, а Вольштагг остался с засыпающим Фандралом. Огун же нервно ходил из угла в угол. Они зашли в комнату, Сиф подошла к Фригг, которая сразу обратила на нее внимание, а Анрис побоялась царицы. Она только заметила, что та еле держалась, а свет в ее глазах потух. Анрис встала перед кроватью принца, Локи же держал сосуд. Только сейчас она заметила, что жидкость там синего цвета. Потом ее взгляд упал на Тора, царевич лежал неподвижно, и его грудь еле поднималась. — Локи… Тот кивнул и сел на кровать к брату, поставил сосуд и, использовав магию, посадил его. Локи взял ложку и налил лекарство, но вначале дал лекарем сменить повязку. Сняв бинты, они открыли грудь Тора, что воняла, и сильно. Анрис прикрыла нос, видя, как промывают рану и накладывают повязку. Гной потек сильнее, и она увидела, что он почти везде, куда не ткни. Когда все закончили, Локи сел удобнее. Приоткрыв рот брата, он влил лекарство из ложки. И так понемногу. Пока весь сосуд не опустел. — Теперь только ждать, — тихо сказал Локи, а Анрис с Сиф переглянулись с ним и Фригг. — Можно мы останемся? Те согласились, и Сиф с Анрис сели вдалеке. Теперь оставалось только ждать. Ничего уже не изменить. Все решат последние часы.