Hope and Legacy

2013. Прошлое — Чонин. Никогда не предполагалось, что это будет гонкой между братьями, заключающейся в том, кто сможет добиться большего в своей жизни или кто заставит своих родителей гордиться. В конце концов, путь человека к финишной черте не должен определяться в контексте того, как жизнь человека сравнивается с другими. Правильно? Каждому свое. Несмотря на три года разлуки, у Чонина и Чондэ были самые близкие братские отношения. Даже в свои годы взросления они ладили практически без разногласий, в основном потому, что у каждого были свои интересы. Чондэ пошёл в отца и попробовал свои силы в нескольких видах спорта уже в юные годы, в то время как Чонин был наделен любовью своей дорогой матери к танцу, в частности, современному и балетному. Они бежали по параллельным трассам и побеждали. Чонин делал вид, что тянется к звездам, свисающим с потолка танцевальной студии при каждом прыжке и пируэте — его мечты достижимы. — Ты улыбался сегодня, мой ребенок? Его мать задавала ему один и тот же вопрос всякий раз, когда приходила забрать его в четыре часа пополудни. Десятилетний ребенок ждал ее на крыльце Академии танца, а затем они отправлялись на каток, в класс по фигурному катанию. Его молодое «я» всегда было истощенным, потным, но, несомненно, счастливым после танцев. Он обязательно кивал и хлопал себя по спине. — Сегодня я заработал еще одно перо, мамочка. Он улыбался ей, прежде чем встать на цыпочки и поцеловать ту в щеку. Еще пару лет, и он легко вытянется к ее росту. Его мать всегда была хрупкой и миниатюрной женщиной. — Мой ангел Чонин скоро взлетит в небо! — всегда отвечала она, поправляя шарф, завязанный на голове, крепко брала его за руку, как если бы хотела сказать больше, но в конечном итоге уводила мальчика, ничего не сказав. — Ты так быстро растешь. Мама всегда будет со своим мальчиком. Даже когда ты расправишь крылья и взлетишь, Чонин, когда в следующий раз ты будешь стоять на большой сцене, мама всегда будет с тобой. Ищи меня среди звёзд, хорошо? — Хорошо. Обещаешь? Эта наивность не позволила ему заметить ее впалые щеки и усталые линии на лице. Вместо этого Чонин убедил себя, что она говорит правду из-за мерцания в ее глазах — как звезды в танцевальной студии, они — очаровательны. С ее поддержкой он чувствовал, что может вырасти и сделать что-нибудь. Однажды, несколько месяцев спустя, он пришел к выводу, что его мать солгала ему, когда часы, пристегнутые к запястью, показывали время 16:30, а ее все еще не было. Теперь он опаздывал на уроки фигурного катания. Сегодня они собирались выучить базовые прыжки, и он действительно с нетерпением ждал этого, потому что они напомнили ему пируэты на уроках танца, и он всегда отлично справлялся с этим. Чондэ позже скажет ему, что их мама долгое время страдала от рака молочной железы, и что она намного счастливее там, где находится сейчас. Что бы это ни значило, он не понимал. В тот день Чонин осознал, что счастье может быть обманчивым словом. В день, когда мальчик похоронил свою мать, он не спал поздно ночью и смотрел в окно. Он взглянул на небо и заметил, что даже расстояние между ним и самой яркой, ближайшей звездой, которую он видел, и рядом не стояло с расстоянием между ним и уличным фонарем на дороге. У фонаря, в самом начале аллеи, находится знаменитая баня, в которой часто бывают их семьи. Чонин вспомнил, как он жаловался, когда его родители тащили его и Чондэ туда. Расстояние больше не казалось ему большим по сравнению со звездой, до которой он не может добраться, и, в конце концов, Чонин позволил приглушенным крикам, которые он слышал из родительской спальни, усыпить его. Его мечты были уже не такими достижимыми после смерти его матери. Отцу Чонина было слишком больно отправлять его снова учиться балету, и уроки фигурного катания в конечном итоге прекратились. Чонин был в доме, когда г-жа Сун, одна из инструкторов академии, позвонила проверить, почему он пропускает уроки, и то, что он увидел, очень напугало его. Для кого-то, кого Чонин и его брат считали сильным, харизматичным и надежным, сломленная и несчастная фигура их отца на протяжении всего разговора противоречила всему, что знал о нем Чонин и к чему привык — он выглядел как человек, который все потерял и был на грани того, чтобы сдаться. Даже в мучительной тишине, последовавшей за глухим звонком и скучными нотами, эхом звучащими в гостиной, Чонин боялся привлечь внимание к себе и прятался за прилавком, зная, что только его лицо может вызвать срыв у отца. Помимо его сильного физического сходства с матерью, все остальное тоже напоминало семье об их потере, и в первые дни ее ухода им требовалось время, чтобы заделать дыру в их сердцах. Чонин не был готов потерять и своего отца. Поэтому никого не удивило, когда его отец снова отправляется на лед с другой парой коньков и хоккейной клюшкой в ​​руке в слабой попытке возобновить свою повседневную жизнь через несколько месяцев скорби. — Хоккей — это весело, Чонин. Ты мальчик, ты должен любить это больше, чем танцы и фигурное катание… — Его отец на секунду задохнулся от воспоминаний о своей покойной жене, прежде чем отправить Чонина на лед грубым толчком в плечо. — Только не оглядывайся больше. Это все, что у нас осталось. Хоккей был единственной вещью, которая связывала их всех вместе. Вскоре месяцы превратились в годы, и Чонин уже не помнил, в каком ящике лежали его балетки. Он не признается в том, что все еще иногда думает о прыжках и звездах. Он скучает по ним обоим. Он скучает по танцам, но более того, он скучает по своей матери. ~ — Тебе нужно ускорить движение к стенам за воротами, чтобы увлечь защитника за собой, Чонин. Иди, попробуй еще раз! Будь добр, двигайся, Вубин. Помните, у вас есть только один шанс в реальной игровой ситуации до того, как крупный парень в воротах перекроет свой дальний пост. Давайте, давайте. Поехали! Тренер Ким дует в свисток, висящий на шее, и пронзительный шум заставляет Чонина сразу же оттолкнуться ото льда и погнаться за его напарниками. Он едва слышит из-под шлема. Это все, на чем он может сосредоточиться. И ещё на яростном звуке лезвий, разрывающих лед на максимальной скорости, конечно. — Недостаточно быстро. Ты не видел, как Чондэ сделал это? Химия твоей линии не работает. Разберись с этим, прежде чем я разорву эту чертову черту! Чонин вздыхает и уныло качает головой. Снова это сравнение с братом. Ради всего святого, он был таким быстрым, насколько мог. Годы, на протяжении которых он занимался спортом на соревнованиях, привели к нездоровому напряжению в отношениях между ним и братом. Он знает, что Чондэ не виноват в том, что тренерский штаб часто сравнивает их способности. Но это не значит, что ему не больно из-за осознания того, что, он может только мечтать быть хотя бы наполовину таким же нападающим, как Чондэ. Чонин хорош, но его старший брат всегда был лучше. Так оно и есть. Быть вторым лучшим и постоянная критика перед всей командой и тренерским штабом подорвали его уверенность и вселили семена сомнения в сознании. — Переключись в позиции, — кричит он своему напарнику, прежде чем покинуть свое место и защитить вратаря, бросаясь за целью. Он чувствует твердый взгляд на себе. Чонин знает об этом еще до того, как видит, что все закончилось — их время снова истекло. Вубин — доля секунды, слишком поздно скользящая в пустое пространство между двумя защитниками, и это нарушает весь баланс игры. Ох, парень, это будет больно. Чонин контролирует шайбу и ударяет его по капе, наблюдая за тем, как на него наваливается старший игрок. Ему некому передать. Блять. Даже на тренировках выкладываются на всю, и тело Чонина безжалостно ударяется о стеклянную стену. Звук свистка пронзает воздух, когда он на корточках извивается от боли. — 3 линия, убирайся с глаз моих! — кричит тренер Ким и швыряет свой планшет на пол. Он разочарован. По понятным причинам. Всего через пару месяцев у них будет серьезное соревнование, и команда все еще не подготовлена. Или, возможно, это просто линия Чонина не соответсвует стандартам. Чонин поднимается и на коньках едет к скамейке игроков, его толстые наплечники не скрывают то, насколько ему грустно. Он расстроен собой, и он не может убить расцветающую в голове мысль о том, что он разочаровывает семью и отца. Были случаи, когда он сомневался в себе. Некоторые из его новых товарищей по команде бросали вопросительные взгляды, когда он портил игру. Он знает, о чем они могли думать. «Мы ошибались в нем? Возможно, он не так хорош, как мы думали». Но Чонин предполагал, что годы напряженной работы уже должны были доказать, что он заслуживает места в команде. Он сам знает, что его сердце постепенно теряет веру. — Ты в порядке? — Чондэ бросает на него взволнованный взгляд, когда проходит мимо, на что Чонин успевает ворчливо ответить, прежде чем внимание привлекает новая тренировка. Чонин садится на скамейку и делает большой глоток Gatorade. — Мне очень жаль, Чонин. Обещаю, я буду работать усерднее! Вубин подходит к нему и садится рядом. У него мало опыта, но он был впечатлён, когда проводили испытания, чтобы найти замену некоторым ветеранам в команде. Тем, которые вышли на пенсию после международных соревнований в прошлом году. Один из них был бывшим напарником Чонина. Естественно, они были в паре, потому что были примерно одного возраста. — Это не твоя вина. Не беспокойся об этом, — заверяет он Вубина. Парень даже моложе его. Он научится. — Я просто привык играть вместе с Шинхён-хёном. Теперь я буду подстраиваться под твою скорость на льду, — говорит Чонин. Затем Вунбин благодарно хлопает его по плечу и уходит. Чонин щелкает замок сбоку своего шлема и проводит пальцами по грязным волосам. При таком отстранении тренером вряд ли ему придется снова выйти на лед. Кроме того, осталось 5 минут до конца тренировки? — Плохой день? Мягкий голос прерывает его мысли, и Чонин отрывает взгляд от лица Чондэ, чтобы оглянуться назад. Должно быть, он действительно был вне этого, если бы не заметил человека, спускающегося по ступенькам и садящегося позади. — Минсок-хён, — кивает он в знак приветствия. — Устал, — признается он. — Устал в физическом плане, потому что провел последние несколько часов, тренируясь, или… хочешь сказать, что устал от всего этого хоккейного дела? — Минсок поднимает голову и внимательно смотрит на него. В одно мгновение Чонин ощущает слабость. Он не знал, что его чувства были такими прозрачными. Он думал, что хорошо скрывал это. Минсок, должно быть, видит панику в его глазах. — Иногда ты забываешь, как долго я был с твоим братом, — вздыхает тот и водит взглядом по льду, а Чонин продолжает смотреть на его боковой профиль. — Я знаю тебя с детства, Чонин. Я имею в виду, что ты все ещё практически ребенок… Я видел тебя на тренировках последние месяцы. Тебя очень легко читать. — Я не знаю, на что ты намекаешь, Хён. — О, а я думаю, что знаешь, — Минсок кладет руку на колено Чонина и улыбается ему. Прошло несколько минут, прежде чем парень повесил нос. Возможно, разговор с кем-то еще о его заботах помог бы, и Минсок — один из самых рассудительных людей, которых он знает. Если кто-то может дать честный совет, то только он. — Я думал, что мне нравится хоккей, Хён, — тяжело сглатывает Чонин. — Точнее, я думал, что мне это понравится. Но сейчас я просто настолько поражен всем этим, что чувствую слабое желание быть таким же хорошим, как Чондэ или каким был когда-то наш отец. Он смотрит на Минсока, который ободряюще кивает в ответ. Чонин не может сказать, насколько благодарен за спокойную реакцию другого. Он никогда никому не говорил о своих переживаниях, и теперь, когда впустил кого-то в свои мысли, то чувствует облегчение, что все это время держал на себе такой груз. — Иногда на меня оказывается большое давление, и я не знаю, что делать. Что мне делать, Хён? Минсок прочищает горло и беспокойно смотрит на лед. — Ну, твой брат, вероятно, убьёт меня за то, что я даже предложил это в такой напряженный момент, но я скажу… ты говоришь так, будто тебе нужен перерыв, Чонин. Он хмурится. — Отступи, чтобы найти свою страсть. Потому что мне кажется, твое сердце на самом деле не убеждено в пути, которому ты следуешь, — полагает старший. — Тебе 17 лет, Чонин. Я знаю, что я не эксперт, но похоже, что такими темпами ты начнёшь страдать от истощения прежде, чем достигнешь пика своей профессиональной карьеры. — Н-но я не могу просто перестать играть, мой отец разозлится. Думаю, даже Чондэ будет, что сказать, — восклицает Чонин. — Я не думаю, что плохо себя чувствую… Он уже мог представить тот хаос, когда бы его отец и брат услышали о его заботах. Хотя Чонин думал о том, чтобы бросить хоккей, он по-прежнему был напуган. Кроме того, что у меня останется, если я брошу хоккей? Тогда семья отвернется от него? — Эй, это только мое мнение. — Минсок вмешивается и поднимает руки перед собой. — Может быть, перерыв это то, что исцелит тебя, Чонин. Не живи жизнью по чьим-то ожиданиям, возьми на себя ответственность за свое будущее. Просто короткий отдых, и кто знает, может быть, в конце концов, ты найдёшь свою страсть к этому виду спорта. — А что если я не найду? — шепчет Чонин. — Что если я не хочу возвращаться в хоккей? — Пойдешь дальше. — Минсок похлопывает его по колену. — Я забочусь о твоем благополучии, и я знаю, что твоя семья — тоже. Они поймут твой выбор. Но действительно ли они поймут? Чонин открывает рот, чтобы опровергнуть его, но звучит свисток тренера. Он смотрит с беспомощностью во взгляде. — Хорошо, соберитесь. Давайте подведем итоги на сегодня, — кричит тренер Ким. Минсок воспринимает это как сигнал встать со скамейки и помочь подняться Чонину. — Если все сводится к этому, я знаю, что будет тяжело и потребуется много смелости. Но ты должер поступить правильно, Чонин. Ты пойдешь дальше. Подумай об этом, ладно? Старший кивает и подталкивает его присоединиться к товарищам по команде. Разум Чонина все еще отвлечен, когда он встает рядом с братом. — Я видел тебя с Минсоком, — Чондэ тычет его в бок, но Чонин преуспевает в том, чтобы сдержать писк. — О чем ты говорил с моим парнем? Он пользуется возможностью, чтобы прошептать ему, когда тренер обращается к вратарям, стоящим впереди группы. На лице Чондэ подозрительное выражение, хотя он оживляется, когда видит, что Минсок машет со скамейки. — Ничего, — невинно отвечает Чонин, слегка пожимая плечами. Он знает, что его брат не купился на это, потому что он прищуривается. — Ради бога, я не пытаюсь украсть его у тебя, если ты об этом думаешь, — стонет он. — О, — напевает Чондэ, прежде чем на его лице появляется ухмылка. — Да, это было бы невероятно, если бы он променял меня на тебя. Он опирается на свою хоккейную клюшку, занимая отчужденную позу, но чуть не падает, когда она начинает скользить. Это заставляет Чонина фыркнуть. — Минсок-хён просто спрашивал меня о том, как проходят тренировки, и я сказал ему, как ужасен я был. Вот и все. Вы, ребята, собираетесь встретиться позже? — Ох, да брось. Сейчас у тебя просто спад, и ты набираешь форму, — утешает его брат. К счастью, кажется, что слова Чонина развеяли все сомнения других в отношении того, о чем он говорил с Минсоком. — Позже я хотел снять фильм с Минсоком, но мы знаем, что в Олимпийском зале ближе к вечеру также проходит чемпионат по фигурному катанию на четырех континентах. Поэтому мы вместо этого планируем поболеть за нашего джуниора. Мы не смогли пойти вчера, потому что тренировка закончилась поздно. Он наш старый друг. Хочешь пойти с нами? Я уверен, что Минсок ещё может получить билет для тебя. Пустой взгляд останавливается на лице Чонина. — Четыре? Чемпионат катания на коньках? — спрашивает он. — Четыре Континента, это фигурное катание, — отвечает Чон, и звучит это как само собой разумеющееся, что застает Чонина врасплох. — Наш близкий друг из Ханхва там принимает участие. Приходи посмотреть! Это будет захватывающе. Он суперзвезда. Чондэ так гордится своим кругом общения, так щеголяет им. Чонин закатывает глаза. Последнее, что он знал, — у его брата был только один друг, который оказался и его парнем — Минсок. Грустно, правда? Он знаком с названием спортивного университета, в котором учится Чондэ. На самом деле, он сам будет зачислен туда летом. Но что касается спорта… Он рисует бланк. — С каких это пор ты увлекся фигурным катанием? Кроме того, я почти ничего не знаю об этом… может быть, вам не стоит считать меня, — нерешительно говорит Чонин. В конце концов, он давно отказался от этого интереса. Он знает имя Ким Юна, он знает друга, который катается на коньках, и имена некоторых вращений из случайных видео, на которые Чонин случайно наткнулся в промежутке между изучением хоккейных видео на YouTube, но это все. — Ну же, давай, просто присоединяйся к нам! Прими это как откровение или что-то в этом роде, — Чондэ подталкивает его в плечо. — Честно говоря, я ожидал от тебя большей реакции, потому что ты не танцевал и не катался на коньках, с тех пор, как был маленьким? Ты всегда был так счастлив после занятий. — Да… — бормочет Чонин, — но это было очень давно, и я никогда раньше не изучал основы фигурного катания. Почему Чондэ поднимает эту тему сейчас. Он хмурится, растерянность портит его черты. — Переходим к атакующим играм… Тренер Ким повышает голос и смотрит в направлении нападающих. Чонин чувствует, что его брат стоит чуть прямее, хотя сам он замерзает, но не из-за пронзительных взглядов, которые его приветствуют, скорее, разум продолжает воспроизводить то, что сказал Чондэ ранее. Разве ты не танцевал и не катался, с тех пор, как был маленьким? Ты всегда был так счастлив после занятий. — Да, я был… — бормочет он про себя. Ответом на вопрос Чондэ было однозначное «да». Чонин катался на коньках и танцевал, когда был маленьким. Это было все, что он делал, когда был моложе, до того, как его мать покинула их. Он не может поверить, что забыл, каким счастливым был раньше, когда посещал занятия. Что-то пробуждается в его сердце и разуме, будто невидимая черта, от которой он пытался держаться подальше. Чонин не думал о своих детских воспоминаниях очень долгое время, и хорошо себя чувствовал, забывая. Но, видимо, больше нет. — Отличная импровизация, когда ты обдурил Чонмина, капитан, — говорит тренер Ким Чондэ. — Может быть трудно воспроизвести такую игру в реальной игровой ситуации, но Чонин, Минхёк, посмотрим, сможете ли вы попрактиковаться в том повороте, который сделал Чондэ, пока Вубин блокирует их нападение. Чонин выходит из своей задумчивости при упоминании его имени. Тренер видит его реакцию и принимает за что-то другое, потому что добавляет несколько слов ободрения. — Не разочаровывайтесь из-за своих ошибок, Чонин и Вубин. — Чонин тяжело сглатывает и меняет выражение лица. — Я знаю, что через несколько месяцев важная игра, и это оказывает давление на вас, молодежь. Но не позволяйте этому сбивать вас с ног. Оставайся сосредоточенными, хорошо? Мне нужно, чтобы моя команда была в отличной форме. — Да, сэр! — отвечает команда с одинаковым рвением, и вскоре их отпускают на весь день. Это своевременное напоминание о предстоящей игре — еще одна причина, по которой ему трудно принять совет Минсока о том, чтобы сделать перерыв в спорте и найти себя. Он заставляет себя отбросить мысли о своем прошлом. — Мы идем, тренер. — Чондэ приобнимает Чонина за плечо и направляет к указанному человеку. — Не слишком веселись. Помни, что завтра у нас все еще есть занятия по фитнесу в 7 утра, — старший неохотно соглашается с ними, затем делает паузу, делая заметки в своем планшете, и поднимает взгляд. — Хотя… разве ты не должен оставаться на работе? Я ожидаю, что ты будешь более усердным и будешь соответствовать стандартам игры твоего брата, — пристально смотрит на него тренер. Слова, разят Чонина глубже, чем любое падение на голый лед, и он невольно отходит от Чондэ. — Извините, — он опускает голову. — Вернусь сразу к работе… — Да ладно. Пусть Чонин поживет немного, — смеется его брат и на этот раз соединяет их руки. — Мы просто придем завтра на час раньше, если это сделает тебя счастливым. Увидимся. — Он старается не шевелиться, когда Чондэ дергает его за руку. Чонин с беспокойством оглядывается назад, но тренер Ким уже отвернулся и поднимался по лестнице к своему небольшому офису на втором этаже. — Не думай об этом слишком много, Чонин. Он всегда был жесток с тобой. Вымойся, и мы увидимся в вестибюле через десять минут. Чондэ хлопает его по спине и широко улыбается, прежде чем исчезнуть по коридору в раздевалке. Но Чонин не может найти в себе способ вернуть улыбку другого человека и его веселое настроение. Он хмурится и смотрит на спину своего брата. На самом деле, он немного удивлен тем, что Чондэ так легкомысленно относится к этому вопросу, что он не отрицает критику со стороны тренера и то, как он небрежно отмахивается от переживаний, которые Чонин так долго скрывал. Все эти годы он много работал, но каждый раз, когда кто-то говорит что-то в таком духе и расстраивается из-за его уверенности, он задается вопросом, стоит ли продолжать этот путь. Он смахивает слезы несправедливости, которые появились на глазах, и идёт по коридору. Дорога впереди затемнена узкими стенами и редким освещением. Если бы в течение многих лет он не шел по одному и тому же коридору в раздевалку, показалось бы, что в конце света нет вообще. ~ — Я не могу поверить, что ты никогда не слышал о До Кёнсу, Чонин! — Чондэ разочарованно качает головой. — Вся страна говорит о нем! — восклицает он с места переднего пассажира. — Он хороший конькобежец? Я знаком только с именем Ким Юна, — зевает Чонин и прислоняет голову к окну Фольксвагена Чондэ. Поздние дни после тренировки — худшие, потому что у него начинает болеть тело и появляется сонливость. Он начинает сожалеть о том, что едет смотреть соревнования по фигурному катанию со своим братом и его парнем. Теплая кровать сейчас очень заманчивая, и он думает, что намного больше предпочитает это и тишину своей комнаты больше, чем шумных фанатов в олимпийском зале. — Он хороший конькобежец? — Чондэ передразнивает. — Можешь поверить словам, исходящим из его рта прямо сейчас? — он поворачивается к Минсоку, который везет их к месту, чтобы пожаловаться. — Чонин никогда не отдыхал во время хоккея и средней школы, так что дай ему немного расслабиться, — отчитывает его парень. Чонин встречает взгляд Минсока в зеркале заднего вида. Это не та тема, которую он хочет обсудить прямо под носом у Чондэ. К счастью, Минсок решает не продолжать это. — Многие ожидают, что Ким Юна уйдет в отставку после зимних Олимпийских игр в следующем году. И мы можем сказать, что Кёнсу — наш новый национальный герой, — говорит он. Чонин расширяет глаза, теперь выглядя впечатленным. Так, это хорошо, хах? Он задается вопросом, почему не слышал об этом Кёнсу, если он такой замечательный. — Твой брат тоже клянется, что он самый большой поклонник, — Минсок закатывает глаза. — Я просто очень сильно его люблю, — поворачивается Чондэ, чтобы сказать ему это с гордой улыбкой. Но когда Минсок поднял брови, его брат быстро проясняет ситуацию. — Но не в этом плане! Минни… Чондэ цепляется за руку своего парня и трётся о нее лицом. — Ты же знаешь, я все еще люблю тебя больше всех, верно? Привыкнув к выходкам Чондэ, Минсок просто хрюкает и пытается сбросить вес с его руки, чтобы нормально двигаться. Наблюдая за этим с заднего сиденья, Чонин не может удержаться от улыбки. Пара была вместе уже много лет, вероятно, с тех пор, как он учился в начальной школе, а они в средней, и Чонин никогда не был свидетелем того, как они ссорились. Понятно, что их любовь и понимание друг друга глубоко укоренились. Он действительно восхищается их отношениями и иногда испытывает зависть, потому что они напоминают, что ему некого назвать своим. — Просто не говори, как сильно ты любишь Кёнсу перед ним снова. — Извини… Из-за краски на щеках Чондэ Чонин понимает, что его брат, должно быть, смущен, поэтому наклоняется вперед, чтобы лучше слышать. Типичное братское поведение, на самом деле — набрасываться на любой потенциальный шантаж. — Это был один раз! — Чондэ отходит от Минсока и слабо хлопает другого по плечу. — И я просто пытался заставить его чувствовать себя лучше после той серебряной медали, — бормочет он, и Чонин не уверен, что это правда. — Да ты практически кричал: Боже мой, я так сильно тебя люблю! — Минсок продолжает дразниться. — Он наш друг, но я клянусь, что хотел сразу же ударить по его милому, идеальному лицу… так было до тех пор, пока мне не напомнили о его парне, который, честно говоря, самый лучший парень в мире, поэтому я почувствовал себя лучше. Типа, разве Кёнсу решится на такое? Для кого-то вроде тебя? Чондэ ворчит себе под нос и все глубже погружается в свое кресло, даже не опровергая его, а Чонин присоединяется к Минсоку, смеясь над ним. Последнее означает, это — просто шутка, и Чондэ должен понимать. Чонин наблюдает, как его брат сжимает руку Минсока — знак уверенности. Это приятный момент, но Чонин также ценит свою жизнь и считает, что для Минсока небезопасно вести машину только одной рукой, поэтому он высказывает свои опасения (только чтобы Чондэ довольно быстро заткнулся, сунув руку в рот). В конце концов, он может только вернуться на заднее сиденье с надутыми губами на лице. Чонин действительно должен был пойти домой, когда у него был шанс. Они прибывают в олимпийский зал после короткой пробежки и быстро присоединяются к толпе, направляющейся внутрь. — Как Чунмён собирается передать наши билеты, когда он готовит Кёнсу прямо сейчас? — спрашивает Чондэ, когда тот отводит их в сторону возле билетной кассы. Чонин отключается от разговора и оглядывается, пораженный увиденным. Почему-то он чувствует себя более бодрым, чем раньше. Это первый раз, когда он входит в олимпийский зал, не как игрок, а как зритель, и, конечно, атмосфера совсем другая. Она тоже его волнует, хотя он и не является фанатом спорта. Величие всего этого привлекает его. Национальная сборная по хоккею пока не особенно известна в своей стране; не такой раскрученный, как некоторые другие виды спорта, такие как футбол, тхэквондо и фигурное катание. Но у них все еще есть преданные поклонники, которые следуют за ними на зарубежные соревнования. Чувствуя себя неловко, Чонин наблюдает, как люди в толпе бросают взгляд на трех парней, слоняющихся возле билетной кассы. Он быстро поворачивается к Чондэ и Минсоку. — Мы скоро? Похоже, что скоро начнется, — говорит он. — Да, мы просто ждем… Чондэ прерывает чей-то оклик, и все они оборачиваются. Человек, который останавливается перед ними, высокий и очень красивый. По-видимому, он очень дружелюбный, потому что после того, как поприветствовать Чондэ и Минсока крепкими объятиями, он пожимает руку Чонина и тоже обнимает, несмотря на то, что они встречаются впервые. — Чонин, Чанёль. Чанёль, это Чонин, мой младший брат. Он застенчиво улыбается и приветствует другого мягким «приятно встретиться с тобой», и Чанёль начинает вести их к VIP-входу в зал. — Как чувствует себя Кёнсу? — спрашивает Минсок. Чанёль фыркает и оглядывается на него. — После того, что произошло вчера во время короткой программы, я могу сказать, что он сейчас летает. Сегодня он катается в последний раз, вот почему я привел вас. — Вчера я видел его, и это было феноменально! — Чондэ подходит к Чанёлю. — Я был так расстроен, что не мог найти время прийти посмотреть вчера. Следуя за ними, Минсок смотрит на Чонина и корчит лицо. Чонин смеется. — Он заслужил мировой рекорд по своей короткой программе. Судьи ограбили его: «О, вот и он!». Чондэ делает паузу и указывает на огромные плакаты фигуристов, свисающие с высокого потолка за пределами зала. Чонин может наконец увидеть лицо До Кёнсу, и обнаруживает, что уставился на широкие глаза, толстые брови и губы, ради которых можно умереть — толстые и изогнутые по краям, напоминающие ухмылку. Он красивый, признается Чонин. Кёнсу выглядит так уверенно, будто он здесь, чтобы победить. Взгляд практически кричит решимостью. Он, вероятно, победит, думает Чонин. Парень видит так много поклонников, идущих в зал с плакатами с именем и лицом фигуриста. Самой большой поддержкой болельщиков, которую он когда-либо получал в одной из игр команды по хоккею, была молодая девушка, держащая лист А4, на которой однажды былы написаны слова карандашом: «Чонин-оппа, женись на мне». И на этом все. На самом деле он был польщен и этим. Но то, что он видела сейчас, было совсем другое. — Вот он, — Чанёль кивает и улыбается плакату с нежным взглядом, а затем идет по коридору мимо баннеров с другими лучшими фигуристами со всего мира. — И ещё есть Бэк. — При пустом взгляде на лицо Чонина, другой смеется и добавляет. — Бэкхён является тренировочным партнером и лучшим другом Кёнсу, — объясняет он. Ох… Чонин кивает и смотрит на баннер. Этот парень Бэкхён тоже красивый, считает он. Его брат и Минсок, похоже, тоже знают, кто это. Возможно другой их джуниор из Ханхва? — Они единственные корейцы на сегодняшнем соревновании? — спрашивает Чонин, и, когда он получает три кивка и громкое «да!» от Чондэ, начинает улыбаться. Он знает, что корейцы, настолько патриоты, насколько это возможно. Они легко прочищают себе путь с помощью Чанёля, и помощник быстро отводит их к местам. По всей видимости, разминки закончились, и первому фигуристу скоро придется выйти на лед. Прогулка по катку действительно подчеркивает, насколько массивным является это место. — Мне нужно уйти сейчас, — расстается с ними Чанёль, когда они, наконец, садятся на свои места — тоже хорошие, поскольку они находятся в части, немного отделенной от остальной публики. Но, тем не менее, у них все еще хороший вид на весь каток. — Увидимся на вечеринке после соревнований? — Он подмигивает и машет им, прежде чем броситься прочь, только поднимая большой палец вверх в ответ на кричащего Чондэ, который просил передать свою «удачи!» Кёнсу и Бэкхёну. — Бэкхён — четвёртый с конца, — отмечает Чондэ. — Если бы вчера он не катался по льду на своем квадроцикле, то попал бы в сегодняшнюю произвольную программу в первой тройке, — говорит он Минсоку, который напевает и гладит его по голове, лежащей на плече первого. Чонин поднимает брови. Он чувствует себя немного взволнованным. Его брат, кажется, знает так много о фигурном катании. Как и когда это случилось? Он понятия не имеет. — Куда уходит Чанёль? — выпаливает он, потому что теперь чувствует себя немного обделенным, когда остался один с парочкой. — К Кёнсу, — говорит Минсок. — На самом деле, он не из тренерского штаба, но ему все равно можно быть в комнате для фигуристов. У Кёнсу есть только один тренер, Чунмён, так что… — все начинают хлопать, когда появляется первый фигурист. — У Чанёля всегда есть оправдание, чтобы сопровождать Чунмёна, но мы все знаем, что он там, чтобы успокоить Кёнсу. Оу. Чонин не знает, почему он только сейчас связывает то, что Чанёль должен быть парнем Кёнсу, о котором они ранее говорили. — Они подходят друг другу, — добавляет Минсок. — Отличная пара. Это утверждение привлекает внимание Чондэ. — Но не такая замечательная пара, как мы, Минни. Правильно? — Чонин задыхается от смеха, когда его брат обнимает Минсока за плечо и наклоняется, чтобы поцеловать его в щеку. — Верно? — скулит Чондэ, когда Минсок пытается вырваться. Чонин вздыхает и внезапно обращает внимание на первого фигуриста, музыка начинает заполнять зал. Он не знает, чего ожидать, еще не увидев полную программу по фигурному катанию. То, что он знает точно, — его жизнь после никогда не будет прежней после наблюдения за русским спортсменом, выполняющим свой первый прыжок. Это было великолепно, и Чонин оказывается на краю сидения к концу представления. Глаза сияют с надеждой на бесконечные возможности и сердцем, таким же страстным, как это было когда-то давным-давно. ~