Hope and Legacy

Кёнсу предпочитает думать, что именно долг перед Чонином за заботу о нем привел его сегодня на каток, а не что-то еще. (Это может быть что-то еще). Автоматические двери закрываются за ним, и накатывает волна холодного воздуха. По крайней мере, это выводит его из оцепенения, и он въезжает дальше в помещение, полагая, что теперь нет смысла возвращаться. Кёнсу знает, что Чонин здесь. Чондэ подтвердил это. Кроме того, это выходные, у парня нет занятий, и он, вероятно, будет здесь на льду, если является таким же преданным фигуристом, как и сказал. — Передай шайбу и Сехуну, Минхён-а. Это командная игра. Кёнсу слышит громкий голос Чонина еще до того, как поворачивает за угол. Последний стоит посреди льда, одетый в хоккейное снаряжение, и наблюдает за мини-игрой своего класса детей до 10 лет. Кёнсу не может перестать смущённо краснеть, когда видит Чонина. Он сомневается, что когда-нибудь забудет о том, что произошло две ночи назад. Теперь только внезапная потеря кратковременной памяти у младшего могла бы избавить их обоих от дальнейшего смущения. — Но Сехун всегда теряет шайбу! — кричит один из самых больших ребят в группе, но строгий взгляд Чонина заставляет мальчика уступить шайбу самому маленькому. — С-спасибо, хён, — Сехун делает паузу, чтобы поправить шлем, и Кёнсу останавливается прямо перед катком, предпочитая наблюдать за ними в тишине. Он может подождать конца урока, прежде чем сообщить о своем присутствии. Во всяком случае, он не особо и спешит. Кёнсу не может сдержать улыбку, когда Сехуну удается передать шайбу, которую ему уступают. Но поскольку мальчик так сильно размахивает своей палкой, чтобы убедиться, что сможет докинуть до товарища по команде, он полностью теряет равновесия и в итоге падает на задницу. Кёнсу фыркает. Он может видеть как нижняя губа мальчонки начинает трястись, потому что остальные дети смеются над ним. Однако Кёнсу почему-то чувствует гордость, когда Сехун самостоятельно поднимается и отряхивает штаны, прежде чем медленно оттолкнуться ото льда. Старший настолько погружен в наблюдение за игрой, что испытывает шок, когда лицо Чонина внезапно появляется прямо перед ним. — Кёнсу-хён? Кёнсу кричит и чуть не ударяет младшего по лицу, обвиняя в этом естественный защитный механизм (лучшая защита — это нападение, верно?). Чонин бросает на него обеспокоенный взгляд. — Хён, ты все еще болен? Что ты здесь делаешь? Тебе следует вернуться и отдохнуть. — Прежде чем Кёнсу успевает ответить, тёплая рука прижимается к его лбу, а затем пальцы нежно опускаются, прощупывая щеки и шею. — О, я думаю, твоя температура немного упала с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Слава богу. — Чонин убирает руку и улыбается, но все, что Кёнсу может сделать, — это смотреть прямо на него потрясенными, широко раскрытыми глазами. — Оууу… У учителя Чонина есть парень! — кричит девочка. И это все, что требовалось, чтобы разрушить тот маленький момент, который у них был. Кёнсу резко дергается назад, в то время как Чонин трещит по швам, и его лицо медленно краснеет. Парень сильно машет руками, разгоняя сходящуюся группу детей. Начинается такая суматоха, когда все пытаются говорить одновременно, а некоторые даже изображают поцелуйчики. Кёнсу хочет просверлить дыру во льду и зарыть в нее свою голову. Или умереть, в зависимости от того, что сработает лучше всего. — Нет, нет! Что ты такое говоришь? — Чонин начинает нервно смеяться. Это так неловко, что, кажется, только усугубляет ситуацию. Кёнсу думает, ему следует убить Чонина теперь. — Но этот аджосси приходил и в прошлый раз, — подчеркивает девочка, которая начала весь этот бардак, с подозрением прищурившись. Должно быть, она узнала Кёнсу по его инвалидной коляске. Аджосси?! Кёнсу одаривает малышку хмурым взглядом. Какой я тебе аджосси? Мне всего 22 года. Он смотрит на Чонина, который улавливает его реакцию на заявление девочки и начинает смеяться. — Этого аджосси зовут Кёнсу, Сумин-а, — говорит Чонин. — Подождите, КЁНСУ-ХЁН?! — с самого конца группы раздается взволнованный крик. Именно тогда Кёнсу замечает маленького Сехуна, который изо всех сил старается подняться на коньки чуть выше, чтобы он мог видеть своего кумира. — ПРИВЕТ, ХЁН! Лицо мальчика практически загорается от волнения, когда он смотрит в глаза Кёнсу, и бывший фигурист слегка махает ему. Сехун с энтузиазмом машет в ответ, поднимая руки высоко над головой. Возможно, он думал, что Кёнсу увидит его лучше таким образом. — Ладно, все… давайте, отойдите. Будьте осторожны, — инструктирует Чонин. Поскольку игра была прервана и до конца осталось мало времени, тренер хлопает в ладони и приказывает всем покинуть лед. — Увидимся в среду, ребята, хорошо? Не забудьте положить свои шлемы обратно в корзину, прежде чем уйти. Кёнсу стоит, пока Чонин здоровается с родителями, пришедшим забрать своих детей, и помогает малышам снимать защитное снаряжение. — Ты пришел ко мне, Кёнсу-хён? — Сехун легонько дергает кумира за рубашку, а затем крепко сжимает ручонки перед грудью. — Я так счастлив! — мальчик взволнованно визжит и поворачивает свое тело влево и вправо. И у Кёнсу не хватает жестокости, чтобы сказать тому правду. Уже нет. Он вспоминает, как грубо обращался с Сехуном, когда они встретились, хотя маленький мальчик, вероятно, подарил ему самый большой комплимент, который кто-либо мог ему дать, сказав, что Кёнсу был его героем. Старший чувствует себя виноватым, и почему-то потребность быть лучше сегодня огромна. — Да, приятель. Тебе сегодня понравился урок? Он держит руку Сехуна, когда мальчик снимает шлем и едет по льду. Кёнсу ищет взглядом родителей мальчика, но они, должно быть, снова опаздывают, потому что последний взрослый только что ушел с девочкой по имени Сумин. Чонин смотрит на него с корзиной полной шлемов в руках, убирает ее, и показывает жестом тренеру, что подъедет, как только закончит. — Все было в порядке, — Сехун протягивает свой шлем Кёнсу. — Я не забил, хотя… у меня никогда это и не получается. Мальчик дуется. После того, как Сехун долго боролся с шнурками, Кёнсу наклонился и помог ему, заработав при этом робкое «спасибо» и нежный клевок в щеку. Старший сразу же отскакивает назад, положив ладонь туда, где Сехун оставил поцелуй, и мальчик начинает хихикать. — Твоя мама здесь, Сехунни! — прерывает их Чонин, когда подходит, чтобы помочь упомянутому мальчику встать. — Скажи «пока» Кёнсу-хёну. На самом деле Сехун выглядит грустно, потому что его взаимодействие с Кёнсу подошло к концу, но он также не решается заставлять свою мать ждать, поэтому мальчик машет старшему в последнюю секунду, прежде чем позволить Чонину увести себя. — Ты приедешь ко мне снова, Кёнсу-хён? — кричит мальчик, когда он уже рядом со своей мамой. Его лицо полно надежды, и Кёнсу не может сказать «нет». — Конечно, — обещает он, махая Сехуну. Лицо Кёнсу возвращается к стоическому по умолчанию, как только он замечает, что Чонин странно смотрит на него. Другой почти сияет. — Чего? — сразу же огрызается Кёнсу, забывая о правилах, которые он сам себе установил. — Я имею в виду, — он прочищает горло и быстро поправляет, — почему ты так смотришь на меня? Затем Кёнсу смотрит куда-угодно, лишь бы не на Чонина. Вопрос выводит того из оцепенения. — Н-ничего… у тебя просто красивая улыбка. Вот и все. Голос Чонина затихает к концу, и на его щеках появляется застенчивый румянец. Тем временем Кёнсу еще пристальнее смотрит на кусочек жвачки, прилипший к стенам катка, надеясь, что не показал своим видом, будто слова другого человека на него повлияли. — Хмм, хён… Слева от него происходит какое-то движение, и глаза Кёнсу сразу перемещаются туда. Похоже, Чонин приблизился к нему. — Ты еще не сказал мне, зачем ты здесь, — напоминает он. Я здесь, чтобы поблагодарить тебя за ту ночь, и сказать, что согласен быть твоим тренером. Но почему-то слова застревают на кончике языка Кёнсу. Он хочет избежать неловкого молчания, растущего между ними, и, очевидно, того же хочет и Чонин, который вздыхает и отступает. — Не бери в голову. — Чонин потрясен его упрямым молчанием. — Думаю, еще увидимся, хён. Кёнсу немного удивлен, что другой не воспользовался этой возможностью и не попросил старшего стать его тренером. Особенно после всех этих недель. Он не думал, что Чонин сдастся так быстро. — Ну и куда ты собрался? — выпаливает Кёнсу, когда видит Чонина, убирающего свой шлем и снимающего кофту. Он катается, а потом останавливается прямо перед старшим. — В душ? — Чонин замерзает, его кофта наполовину свисает с рук. Казалось, он поражен, обнаружив Кёнсу на своем пути. — Я думал о том, чтобы отправиться в танцевальную студию после обеда. Чувствую, мне нужно приступить к тренировкам, — он полностью снимает майку, прежде чем наклониться и снять коньки. Кёнсу смотрит в сторону, потому что не может смотреть на голую грудь Чонина в таком положении. У младшего хорошее телосложение, признает он. Хотя, если кто-то спросит, он ответит, что сказал так исключительно из вежливости. Кёнсу прочищает горло. — Значит, у тебя есть хореограф? — К сожалению, нет, — дуется Чонин. — Я сам учусь с помощью интернета. Парень обходит Кёнсу и направляется к душу, но последний легко блокирует его снова. Кёнсу качает головой. Он должен был понять это, когда увидел катание Чонина в первый раз. У нас впереди тяжелые дни, думает он. Заставить Чонина забыть тому, как он учился кататься на коньках последние три года. Им придется начинать с нуля. — Отлично. Значит, никто тебя не ждет и твой день абсолютно свободен, — Кёнсу поднимает взгляд и смотрит в глаза Чонину. — Надевай кроссовки, которые, насколько я знаю, у тебя в этой сумке, — челюсть другого отвисла. — Сейчас я буду терпелив, ведь это наш первый день… я хочу, чтобы ты пробежал пятьдесят кругов по периметру катка. — Ч-что? — Чонин издает звук, который странным образом напоминает звучание спущенной шины, но Кёнсу начинает нетерпеливо щелкать пальцами перед младшим. — Ты что, глухой? Я сказал пятьдесят кругов. Разве ты не хотел, чтобы я тренировал тебя? Мы начнем с работы вне льда. Чонин продолжает смотреть на Кёнсу, словно у бывшего фигуриста только что выросла другая голова. — Ты готов тренировать меня? Правда? — шепчет он, в конце концов. Лицо Кёнсу на секунду смягчается, когда он вспоминает собственную реакцию на то, как Чунмён много лет назад согласился стать его тренером. Чонин выглядит недоверчиво, но под этим слоем эмоций прячется восторг. Это приятное чувство — знать, что он тот, кто заставляет второго улыбаться. — Лучше поверь в это, новичок, — говорит Кёнсу. — Теперь двигайся, или я увеличу количество кругов до ста. Угроза работает молниеносно. Чонин спешит достать свои кроссовки из сумки, и, после небрежного надевания их на ноги, он удивляет Кёнсу, крепко обхватив того руками. Крепкие и очень потные объятия. Кёнсу кривится. — Спасибо. Серьёзно, спасибо… Большое спасибо, — шепчет младший в ухо Кёнсу. — Сто кругов, — громко заявляет тренер. Чонин вскрикивает и сразу же отпускает его, будто только что получил ожог. Кёнсу должен сказать, что ему нравится чувствовать себя таким могущественным; иметь такой контроль над другим человеком. Он наблюдает, как Чонин начинает бегать — его шаги легкие, а расстояние между ними длинное и уверенное. Чонин выглядит таким счастливым сейчас. — Это ты называешь бегом? — кричит Кёнсу. — Поднимай колени выше, лентяй! Младший вздрагивает и пытается исправить свою осанку после извиняющегося жеста. Что ж, давайте посмотрим, сможет ли он бегать так же после двадцатого круга, Кёнсу ухмыляется самому себе. Что бы придумать для него дальше? Он оглядывается вокруг в поисках вдохновения. Между тем, Чонин едва сдерживает внутри то, как хорошо он чувствует себя сейчас. Расцветающее чувство счастья в сочетании с адреналином из-за бега, заставляют его чувствовать себя непобедимым. Ему кажется, что он бежит по облакам; чувствует, что может преодолеть даже тысячу кругов, если Кёнсу велит ему сделать это (На самом деле, нет). Парень задается вопросом, что заставило Кёнсу изменить свое мнение, но он не осмелится спросить, что может все испортить и отпугнуть его снова. В конце концов, этот Кёнсу такой непредсказуемый. Чонин решает просто быть благодарным на данный момент. — Один! — кричит младший взволнованно, когда пробегает мимо своего тренера, а затем блестяще улыбается. Мой тренер. Называть так Кёнсу — просто потрясающе. ~ Прошел уже месяц, и Чонин до сих пор не может понять, делает ли Кёнсу это специально. — Я не думаю, что смогу делать это больше, — он поднимается и слабо машет рукой. — Я чувствую слабость! Мне нужна помощь. — Снова! — раздается раздраженный крик со стороны. — Ты должен быть сильнее, Чонин. Кто ты? Думаешь, ты все еще юный фигурист? Черт! Я думаю, что даже новички могут делать это лучше, чем ты. Этот тип словесной атаки не является чем-то, что ему нравится, и не поднимает его дух, но Чонин считает, что ему приходится терпеть обучение под руководством Кёнсу. Жестокая любовь — это то, как он хотел бы описать методы своего тренера. Сумасшедший — так сказал Минсок после того, как однажды решил из любопытства посмотреть на одну из тренировок Чонина. — Он сведёт тебя в могилу, Чонин. Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? — Да, — ответил Чонин, прежде чем снова выйти на лед и взяв на себя инициативу начать новый круг раньше времени. — Я могу принять это. Чонин должен преодолеть все трудности; он должен продолжать. В конце концов, он обещал себе. И пообещал отцу, что все получится. Чонин разворачивается и готовится к прыжку в тройном лутце. Давай, ты сможешь, говорит он себе, прежде чем сделать глубокий вдох и оттолкнуться задним краем своих коньков. По его мнению, взлет — самая страшная часть прыжка, потому что он никогда не знает, как все получится, пока он не будет в воздухе — если Чонин наберет достаточную высоту и расстояние под собой, то знает, что успешно выполнит прыжок. Если чувствует, что центр тяжести накреняется, — он потерпит крах. Тем не менее, единственное утешение Чонина в том, что даже если он плохо выполняет прыжок, то может наслаждаться коротким полётом в воздухе. — Сделал! — Кёнсу выкрикивает предупреждение в середине третьего поворота, и Чонин как раз вовремя подбирает под себя второй конёк, чтобы закончить. Он издает ликующий возглас и останавливается перед Кёнсу, чтобы отдышаться, наклоняясь передней частью туловища и положив руки на колени. После всех тренировок, бесчисленных падений и ночей, когда Чонин спал на животе или боку, потому что ему было больно лежать на заднице, он наконец сделал это… он может наконец сказать, что знает, как сделать набор из тройных прыжков с акселем. — Хорошая работа, Чонин. — По крайней мере, его тренер улыбается, и парень обнаруживает, что выдавливает улыбку в ответ. — Наконец-то! — восклицает он. — Мы на сегодня закончили? — Конечно, нет, — улыбка на лице Кёнсу исчезает в мгновение ока, и Чонин вздыхает. Он должен был догадаться, чем надеяться на то, что другой позволит ему отдохнуть, даже если они занимались этим с утра. Единственный перерыв, который был ему предоставлен, — во время его 2-часовой лекции. — У тебя получилось лишь один раз, — хмурится Кёнсу. — Делай это снова и снова, пока я не буду уверен, что ты освоил технику. — Но я голодный и устал, — скулит Чонин, наклоняя верхнюю часть тела к стенкам катка, надеясь, что тренер сжалится. Но Кёнсу только вздыхает и строго смотрит на него. — Ты думал, это будет прогулкой в парке, Чонин? Ты знаешь, через что я прошел, какие трудности мне пришлось пережить перед моим профессиональным дебютом? — Чонин молча вешает голову, и чем больше Кёнсу гремит, тем ниже опускается голова, тем больше он сжимается всем телом. Тем не менее, он резко встает, как только слышит вопрос, — Ты лодырь, Чонин? Он яростно качает головой. — Хочешь прекратить тренировки со мной? — Нет! — младший так яростно кричит в лицо Кёнсу, что тот закрывает глаза и вынужден вытереть немного слюны со своего лица. — Извини. — Чонин морщится. — Тогда я продолжу, — добавляет он через секунду, отталкиваясь от стены и поставив перед собой новую цель — успешно завершить прыжок еще десять раз. — Еще полчаса, Чонин, — на этот раз говорит Кёнсу более мягким голосом. — Просто постарайся сделать больше. Я знаю, ты сможешь. И хотя его ноги кажутся свинцовыми и появился насморк из-за холода, Чонин решительно кивает и снова начинает возвращается к тренировке. Потому что, если Кёнсу верит в кого-то, этот кто-то знает, что не должен подвести его. ~ Та же самая история повторялась из раза в раз — каждый день был проблемой, и каждый день он был доведен тренером, который повторял, что он может делать лучше, до предела. Несколько дней он хвалит себя после долгих часов, проведенных на льду. Но бывают дни, когда он ложится спать, проливая слезы, потому что ему казалось, что ничто в мире ему не подходит. Неудивительно, что Кёнсу говорит ему — для соревнований нужны огромные умственные силы, и лишь немногие смогут выдержать корону и менталитет чемпиона. Тренер поймал его плачущим на автостоянке через день после интенсивной тренировки (как неловко! Чонин не думает, что ему когда-нибудь удастся это пережить), и подумал, что стоит его ободрить. Так и есть! Потому что больше после этого Чонин не плакал. Не тогда, когда он не смог выполнить вращения, и не после того, как бесчисленное количество раз падал в попытках улучшить свои прыжки. Чонин начал думать как чемпион, и с таким изменением мышления, вопросом времени было то, как он начал расти словно на дрожжах. Когда Кёнсу отказался выпускать его на лед, вместо этого сосредоточившись на тренировках вне льда в течение первых двух недель, это казалось пыткой. По словам тренера, ему нужно было сбросить вес и большую часть мышечной массы, которые он нарастил в дни хоккея, поэтому они погрузились в большую работу. Это была не совсем прогулка в парке, как многие думали, особенно после того, как Кёнсу тоже начал контролировать свою диету. Чонин думает, что никогда не скучал по жареной курице и пицце так сильно, как сейчас. Когда Кёнсу наконец позволил ему надеть коньки, он почувствовал себя совершенным и готовым побеждать. Но теперь это означало только то, что он должен выполнять тренировки как на льду, так и вне его. Кёнсу потребовалось всего одно предложение, чтобы вернуть ему крылья и удержать в спокойствии. — Начиная с этого момента, забудь обо всем, чему ты научился, и позволь нам начать с основ. Хорошая основа — это то, на что им нужно опираться, и, учитывая характер своих тренировок в течение последних трех лет, Чонин может только признать — основа, на которой он стоит, не так устойчива, как хотелось бы. И поэтому он отказывается от того, что знает, и следует за Кёнсу. Немного унизительно, когда старший говорит поработать над совершенствованием своих движений — как вперед, так и назад — перед тем, как начать работать с его поворотами, разрезаниями и тройными оборотами. Когда Кёнсу сказал, что они начнут с основ, Чонин ожидал простые шаги и вращения, а не Пособие Как Научиться Фигурному Катанию Для Чайников. К счастью, этот урок длился не более суток, и вскоре он подвергся еще более сложным упражнениям. Препятствием, которое он должен был преодолеть после этого, было обучение двойным прыжкам и тройкам. Именно здесь Кёнсу пришлось потратить довольно много времени, чтобы направить Чонина. Иногда тренеру было довольно сложно объяснить словами то, что он хочет, поэтому они оказываются немного зависимыми от своих друзей — в частности, Ёрим часто посещает тренировки, чтобы помочь. Поскольку сейчас межсезонье, она может сэкономить ему время. Кроме того, Чонин предполагает, что фигуристка Национальной сборной использует эти тренировки для поддержания себя в форме, поэтому она ничего не теряет. И теперь, когда Чонин, наконец, совершенствует тройной лутц, сегодня парень не может удержаться от улыбки. Он чувствует, что его самостоятельное обучение никогда не сравнится с тем, как сильно он вырос за этот месяц под руководством Кёнсу. Так или иначе, есть горько-сладкое послевкусие. Если бы у него был способный тренер раньше… он бы уже сейчас стоял на мировой арене? Чонин остается под горячей водой так долго, как только может, позволяя жару исцелить боли в его теле, и он покидает душ, только когда горячая вода заканчивается, а голод уже невозможно игнорировать. Чем я должен поужинать? Чонин удивляется, гладя себя по гладкому животу, прежде чем обмотать белое полотенце вокруг талии и направиться обратно в раздевалку. Парень останавливается у зеркала в полный рост, висящего вдоль коридора, и осматривает себя. Он потерял много мышечной массы, которая у него была на верхней части тела. Но это необходимо, ведь большинство фигуристов мужского пола худые. Чонин напрягает бицепсы и принимает позу перед зеркалом, слегка хмурясь, когда они оказываются не такими, как раньше. Ну, по крайней мере, у него все еще есть пресс, поэтому он считает, что все в порядке. Чонин разворачивается и издает душераздирающий крик в тот момент, когда видит припаркованного перед собой Кёнсу. Парень в шоке отскакивает назад, тогда как полотенце вокруг его талии ослабевает и падает на пол, оставляя его в чем мать родила. Кёнсу широко открывает рот, а младший, поняв, что тренер еще не отвел глаза, издает еще один ужасный визг. — Перестань пялиться, ты, извращенец! — кричит он и бросается к полотенцу, после чего скромно прикрывается руками. — Эй. Кого это ты называешь извращенцем? Ты — тот, кто внезапно решил лишить меня зрения, — отмечает он. — Н-ну, я не хотел! — неловко корчится Чонин на своем месте, желая убежать от этого смущения. — Ты напугал меня до чертиков! Кёнсу усмехается. Честно говоря, ему очень нравится заставлять младшего смущаться. — В любом случае, почему ты все еще здесь? — спрашивает Чонин. — Я думал, ты уже ушел. — Я ждал тебя, честно говоря, — тренер прочищает горло, и на этот раз наконец отводит взгляд. — Зачем? — Я подумал, что мы можем поужинать вместе в японском ресторане в двух улицах отсюда. Чонин клянется, что его сердце почти останавливается, и он почти упускает свое полотенце снова, потому что его уши играют шутку с ним? Кёнсу сам предлагает ему поужинать? Его кумир и человек, которым он вдохновлялся с давних времен, говорит, что хочет провести с ним время по собственному желанию? — Зачем? — выпаливает он. Чонин искренне надеется, что это признак того, что Кёнсу смягчается по отношению к нему. Динамика их отношений за последний месяц была не чем иным, как американскими горками — были дни, когда тренер относился к нему добрее и прощал ошибки, но были моменты, когда все и вся раздражало Кёнсу и он терял самообладание, часто набрасываясь на Чонина с грубыми словами и дополнительными тренировки. — Просто странно, что мы ещё не ужинали вместе, хотя мы видимся каждый день. Если не хочешь, тогда забудь об этом, — выплёвывает быстро Кёнсу, словно пытаясь забрать свое предложение. Как ни странно, его щеки краснеют, и Чонин не может понять, почему. Возможно, другой, наконец, понял, что его приглашение на ужин звучит так, будто один приглашает другого на свидание. — Увидимся завтра. — Тренер разворачивается и начинает спускаться по коридору. — Подожди! Я хочу! — Чонин выбегает вперед так, насколько позволяет полотенце, слабо лежащее на бедрах. — Дай мне переодеться, и я буду готов, — говорит он. И, не дожидаясь подтверждения от Кёнсу, он убегает в раздевалку. Чонин выглядывает за дверь и видит, как старший все ещё наблюдает за ним. — И что ты делаешь, Ким Чонин? — бормочет он про себя и с громким стуком прижимается лбом к двери. Парень знает, что, вероятно, не стоит слишком много думать об этом ужине; он должен просто принять это за чистую монету, это просто ужин тренера и его ученика. Знаешь… одно из тех склеивающих действий. Кёнсу точно рассматривает это так. Но чем быстрее бьется сердце Чонина, тем более неубедительным он становится. ~ Они должны были понять по вычурному розовому баннеру снаружи и красивому интерьеру внутри, что их запланированный ужин в японском ресторане по соседству будет другим. — Клянусь, я не знал, что у них сегодня парный день, — настаивает Кёнсу, уже в сотый раз с тех пор, как они зашли внутрь. — Мы все еще можем уйти, если вам некомфортно… может быть, когда официантка пойдет за их заказом, — указывает он куда-то в заднюю часть ресторана, прежде чем наклониться и спрятаться за меню. — Мне не неудобно, — смеется Чонин. Наоборот, он находит себя наслаждающимся этой забавной ситуацией. — Тебе некомфортно? — спрашивает он. — Это просто еда, хён. Не думай слишком много об этом, и мне кажется, что другие не думают, что… ты привёл меня сюда специально? Кёнсу выглядывает из-за своего меню и смотрит на него поверх. — На столе нож, — говорит он. — Я все еще могу тебя убить, — медленно добавляет старший, когда единственная реакция Чонина — смешок. — Давай просто закажем, быстро поедим и уйдем, — наконец уступает тишине Кёнсу, скуля от раздражения и подзывая официантку. Краска на лице официантки, очевидно, говорит о том, что она узнает Кёнсу. — Ч-чем я могу помочь вам, джентльмены? — Она заикается сквозь нервозность и держит ручку над блокнотом. — Сет чашу-рамёна, пожалуйста. И чашку горячего зеленого чая, — говорит Кёнсу, прежде чем взглянуть на Чонина. — Что насчет тебя? Чашу здесь действительно хорош… ты должен это попробовать. — Хммм… — тот бегло пролистывает меню, прежде чем остановиться. — Что случилось с моей диетой? — улыбается он Кёнсу. А другому требуется только полсекунды, чтобы пожать плечами и проигнорировать его вопрос. — Думаю, у тебя может быть читерский день, — говорит старший. С этим благословением Чонин издает счастливый звук и указывает на картинку другого рамена. — Как насчет этого, пряного, и мы поделим его, — взволнованно спрашивает он. — Хмм, — Кёнсу не выглядит так, будто хочет делиться, но Чонин поспешно обращается к официантке. — Хотите вместо этого парный сет? — Чонин хвалит себя за то, вовремя поднимает меню и закрывает им свое лицо, потому что Кёнсу начинает судорожно пить воду из стакана. — Это всего лишь на тысячу вон больше, но вы получите свежие сашими и смешанную темпуру, подходящую для обоих раменов, — добавляет официантка, оглядываясь на Кёнсу с тревогой, потому что он не перестает кашлять, подавившись. — Да, давайте мы сделаем парный заказ, пожалуйста! — бросает Чонин. Кёнсу тяжело сглатывает и пытается привлечь внимание официантки, но в конце концов снова кашляет, когда Чонин быстро отсылает её. Младший молча наполняет стакан водой для Кёнсу и жестом показывает, чтобы тот выпил, все же не осмеливаясь смотреть тренеру в глаза, несмотря на то, что он знал, Кёнсу пронзает его смертельным взглядом. Он почти может чувствовать дыру, которую тот прожёг глазами. — Я бедный студент колледжа, у которого малый или совсем нулевой доход… — хрипит Чонин минуту спустя. — Это тысяча вон сбережений, в конце концов. Младший не получает реакции от Кёнсу, пока их официантка не возвращается с зеленым чаем. — Ты понимаешь, что я могу позволить себе оплатить оба наших индивидуальных набора еды, верно? — спрашивает старший. — Теперь они определенно будут думать, что мы пара. Отличная работа. — Пожалуйста. Ты ждёшь, что я захочу, чтобы ты заплатил за мою еду? Ты не мой сладкий папочка, — усмехается он. — Мы не на свидании. Пока чт… — Просто брось это, пока я не ударю тебя этим ножом, Чонин, — предупреждает Кёнсу, и все, что тот может сделать — это посмеяться в ответ. — В любом случае, какие у тебя планы завтра? — спрашивает младший. — Теперь, когда у меня получается тройной лутц, ты собираешься научить меня акселю или мы будем метить выше и попробуем четверку? Не то чтобы я с нетерпением ждал этого… Он вздрагивает, потому что вспоминает, как однажды, когда он пытался подражать Кёнсу, выполняя сальто на четверке, то закончил тем, что довольно эффектно сломал лодыжку. — Мне все равно, с нетерпением ты ждешь этого или нет, — прямо говорит Кёнсу. — Мы начнем работу над четверками на следующей неделе. Я пытаюсь подготовить тебя для небольшого местного соревнования, организованного членами Национальной академии конькобежцев в октябре в Пусане. Это будет хорошая экспозиция и отличная возможность увидеть, куда ты продвинулся спустя месяц тренировок. Чонин не ожидает следующего вопроса Кёнсу.  — Как думаешь, ты готов к этому? — Я… я… Чонин получает временную отсрочку, когда официантка возвращается с раменом в двух руках. Он может видеть, что глаза Кёнсу все еще устремлены на него, несмотря на множество чаш и тарелок, лежащих между ними. Зная, что тренер терпеливо ждет ответа, он пытается разобраться в мыслях. Правда в том, что… я должен быть готов, думает он. Чонин ждал этого три года. Как только официантка оставляет их наедине, парень твердо говорит: «Я готов». Кёнсу долго не него смотрит, прежде чем кивнуть и поднять палочки для еды. Чонин не может сдержать улыбку, которая вспыхивает на его лице. Тренер должен быть доволен таким ответом.  — Хотя мне понадобится помощь хореографа, — добавляет парень между делом, прихлебывая лапшой. Кёнсу кивает и сует эби темпуру в рот. — Конечно, — бормочет он. — Я уже думал над этим. Не могу поверить, что ты придумал собственную хореографию, — фыркает он. Чонин краснеет. Тренер имеет в виду то время, когда он катался перед ним в первый раз. Тогда это было действительно случайное добавление элементов, потому что ему казалось, это подходит музыке. — У тебя завтра утром занятия, верно? — спрашивает Кёнсу. — Да. — Фактически, это — лекция, которую он не может пропустить… — А что? — добавляет Чонин. — Не волнуйся, я все равно буду на катке днём. — Я не об этом. Мой водитель забрет тебя у главного входа в 3 часа. Завтра мы отдыхаем от льда, — говорит Кёнсу. — Мы навестим моего друга, и он поставит хореографию для тебя. Он немного эксцентричный… но, на самом деле, не причинит вреда. — Ух ты… хорошо, — единственная реакция Чонина — запихнуть большое количество еды в рот, потому что Кёнсу смотрит на него слишком пристально, и малдший не может понять, почему на его лице тень улыбки. Это похоже на предчувствие чего-то. О нет. Он начинает беспокоиться. Насколько эксцентричен этот его друг? В конце концов, они прекращают разговаривать, чтобы утолить голод. Ужин с Кёнсу оказывается довольно приятным опытом, за исключением небольших неудобств, когда Чонин пытается подкрасться к ложке супа другого и чуть не закончил с рукой, проткнутой палочками (Кёнсу и вправду не заинтересован в обмене едой). Было также мини-сражение палочками за последнюю сашими из икры лосося, которую Кёнсу выиграл в конце концов. — Ты уверен, что не хочешь разделить счет? — Чонин в очередной раз наклоняется, чтобы прошептать это на ухо Кёнсу, пока они пробираются к дверям. Он откидывает голову назад, когда его губы случайно касаются теплой кожи, и Кёнсу пораженно смотрит на него.  — Да, — рычит Кёнсу. — Я могу позволить себе заплатить и за тебя, Чонин. В любом случае, это я предложил поужинать вместе, так что просто брось это и вытащи меня отсюда. Чонин успокаивается и быстро хватается за ручки инвалидного кресла, маневрируя между столами. По крайней мере, его кошелек вздохнул с облегчением. Чонин проделал бы дыру в своем ежемесячном пособии, если бы Кёнсу не оплатил счет. Не то чтобы он признался об этом тренеру, так как перед этим хвастался, что у него есть деньги и папочка ему не нужен. Кто знал, что рамен и сашими могут стоить так дорого? Как только они достигают выхода, официантка останавливает их и указывает на фон, установленный по бокам от дверей — с сердцами, романтическими цитатами и тому подобным.  — Вы хотите опробовать нашу фотобудку и получить фото, которые будут напоминать вам о вашем свидании сегодня вечером? Это бесплатно. Эта девушка, должно быть, не умеет распознавать ситуации, потому что даже улыбается им, несмотря на то, что Кёнсу хмурится и начинает вести себя грубо. Тем не менее, прежде чем кто-то может исправить официантку, Чонин быстро катит Кёнсу в будку и игнорирует все его протесты. — Улыбнись, хён, — шепчет он, широко улыбаясь. — Люди смотрят. Напоминание заставляет Кёнсу успокоиться и пойти на компромисс, как раз в тот момент, когда официантка нажимает на затвор. Кёнсу действительно ударяет Чонина позже, когда тот разражается смехом, глядя на их фотографию, потому что тренер выглядит на ней таким ворчливым. С другой стороны, рядом с ним был Чонин, излучавший солнечный свет. — Выбрось, — говорит ему Кёнсу, когда они ждут водителя. — Или сожги. Но Чонин прячет снимок в свой кошелек, когда старший отвлекается и улыбается своему достижению. ~ — Почему ты решил сопровождать меня сегодня? — спрашивает Кёнсу Бэкхёна, когда тот выгоняет его из лифта и идет по коридору в кабинет Исина. — Это так непохоже на тебя — добровольно вызваться, — добавляет он подозрительно. Счастливое настроение другого тоже слегка сбивает его с толку. — Мне больно из-за твоих слов, Су. Разве я не могу провести время со своим лучшим другом? — Бэкхён останавливается и кладет ладонь на сердце. Жаль, Кёнсу не может подняться достаточно высоко, чтобы стереть этот отвратительный взгляд с его лица. — Я чувствую, что не был в Сеуле слишком долго. Кёнсу фыркает и сопротивляется, когда друг обнимает его. Хотя следует отдать должное Бэкхёну, он был достаточно храбрым, чтобы усилить свою хватку. — Лучше отпусти прямо сейчас, — тихо предупреждает Кёнсу, потому за ними странно наблюдают люди, и, несомненно, их узнают, особенно Бэкхёна, который только что выиграл в Skate America. Кёнсу видел масштаб освещения СМИ на этом мероприятии. И все, что нужно, это ущипнуть Бэкхёна за талию, чтобы тот вскрикнул и сразу же от него отскочил. — Давай. Я уже опаздываю на встречу, — Кёнсу едет по коридору, стараясь не обращать внимания на щеночьи звуки, которые издает лучший друг, когда догоняет его. — Хорошо, я решил пойти с тобой сегодня, потому что слышал о том, что случилось, когда ты в последний раз прошел сеанс, окей? — признается Бэкхён. — А так как у меня выходной, у меня было время. Это не то, чтобы я скучал по тебе или что-то в этом роде. — Он смотрит на Кёнсу. Бывший фигурист останавливается перед знакомым набором дверей и смотрит на своего лучшего друга. Выражение беспокойства очевидно в складке бровей другого, и он тронут. Поскольку знает, — несмотря на то, что Бэкхён обладает естественной игривостью и любит постоянно шутить, то, как он обращается с самыми близкими ему людьми, всегда предельно искренне и доброжелательно. Именно за это он ценит присутствие друга в своей жизни. Кёнсу протягивает руку к Бэкхёну и сжимает. — Ты знаешь, что я в порядке сейчас, верно? — Да, после того, как ты чуть не умер, — хмурится другой, но, по крайней мере, он отодвигается назад. И этого достаточно, чтобы вызвать улыбку на лице Кёнсу. — Исин сказал, что на этот раз собирается уменьшить дозировку. Я не потеряю сознание и не начну бредить, — заверяет он. — Ладно, заканчивай с этой сентиментальностью… — Бэкхён через секунду стучит в дверь, что, по мнению Кёнсу, показывает его волнение? Он смущен внезапным перепадом настроения другого. — Пора увидеть нашего любимого доктора! Ох. Кёнсу думает, что понял истинную причину, по которой Бэкхён вызвался доставить его сегодня в больницу. Это довольно очевидно, когда его лучший друг оставляет Кёнсу у двери, а сам бросается приветствовать Исина с невероятно большим энтузиазмом. — Привет, док! Я скучал по тебе! Ты хорошо относился к моему СуСу? — Не называй меня так. — СуСу, почему ты все ещё в дверях? Давай сюда! — дерзко зовёт Бэкхён — Ты, маленький ублюдок, — говорит Кёнсу, когда, наконец, достигает их. — Ты пришел за… — Рука Бэкхёна довольно быстро закрывает рот Кёнсу, и последний гневно смотрит на друга. По крайней мере, Бэкхён имел приличие, чтобы виновато отвести взгляд. Жаль, что Исин пропускает это взаимодействие, потому что отворачивается к своим шкафам. — Эй, Су, — доктор приветствует его. — Это будет та же процедура, что и в прошлый раз, хотя я немного уменьшу дозировку. Ты действительно напугал меня в прошлый раз. Почему не позвонил, когда почувствовал себя плохо? — Кёнсу смотрит на Исина и опускает голову с виноватым выражением лица. — Если бы не Чонин, я боюсь даже подумать, что могло бы произойти. Да, ему нужно было напоминание, что он обязан младшему (Нет, не совсем). — Хорошо, закончим с грустными флюидами, — Исин хлопает его по плечу. — Почему бы тебе не снять рубашку, а мы перенесем тебя на стол? — Ох… ты тоже собираешься снять рубашку, док? — бессовестно спрашивает Бэкхён. Тишина сразу оглушает их. Исин и Кёнсу смотрят на него в шоке и с эмоциями, кричащими, что он идиот. Именно тогда Бэкхён кричит «просто шучу!» и пытается разрядить обстановку. Но Кёнсу видит грустную надутость, которая оседает на лице его лучшего друга, вероятно, потому, что он не получает того внимания, которого ожидал от объекта своей симпатии, и Кёнсу проклинает себя за то, что стал таким мягким. — Ха. Ха, — говорит Кёнсу односложно. — Разве он не смешной? — указывает он Исину, ​​пытаясь снова поднять настроение. И слава богу, что Исин действительно хороший парень, потому что он смеется и улыбается Бэкхёну, что, в свою очередь, заставляет всех снова чувствовать себя счастливыми. Кёнсу мысленно похлопывает себя по спине за хорошо выполненную работу. Бэкхён должен ему за спасение своей задницы. ~ — Я не мог поверить, когда мой помощник сказал, что ты звонил вчера, но, боже мой, ты действительно здесь… До Кёнсу во плоти! Молодой парень, одетый в черную сетчатую рубашку без рукавов и греховные черные колготки, которые подчеркивают все его изгибы, приближается к ним и наклоняется, чтобы подарить Кёнсу воздушные поцелуи. Чонин почти смеется, когда замечает выражение раздражения и дискомфорта на лице своего тренера. Ну, он определенно эксцентричный, хорошо, думает Чонин. Кёнсу был прав, в конце концов. — Тэ… Чонин замирает, когда мужчина игнорирует Кёнсу, и поворачивается, чтобы посмотреть на младшенького с растущей на лице улыбкой. — И ты взял с собой ещё одну горячую задницу, за что я должен сказать тебе спасибо, — кричит другой. Чонин сглатывает, закрывает задницу руками и пытается частично спрятаться за Кёнсу. Как будто это обеспечит ему какое-либо убежище. Он видит, как его тренер закатывает глаза. — Твоё имя, красавчик? Чонин в страхе качает головой. — Хватит, — Кёнсу издает раздраженный вздох. — Тэмин, это парень, которого я тренирую, Чонин. Чонин, это мой друг, Тэмин, который может выглядеть не так, но, на самом деле, он всемирно известный танцор и хореограф. На лице Тэмина появляется дерзкий взгляд, когда Кёнсу хвалит его. — Ты, наверное, задаешься вопросом, всегда ли он был таким кокетливым и обидчивым. — Чонин не может удержаться и слегка кивает, когда Кёнсу смотрит на него. Но последний серьезно спрашивает его прямо перед этим парнем? — К сожалению, ответ — да. Он всегда был таким. Тэмин гримасничает. — Но не беспокойся об этом… это просто его личность. Его мать уронила его на голову, когда он был ребенком. Кроме того, я точно знаю, что у него есть парень, которому не нравится его флирт… — Тэмин преувеличенно закатывает глаза на это, — так что познакомьтесь, но не слишком сильно познакомьтесь. Тэмин будет ставить хореографию для тебя, Чонин, — говорит Кёнсу. Младший прыгает, когда танцор хлопает в ладоши дважды. Теперь на его лице появляется серьезность, которой раньше не было. — Переоденься, красавчик. Я слышал, что у тебя будет соревнование всего через два месяца, так что давай заставим эти сексуальные бедра двигаться. Поспеши… ванная там. Чонин взвизгивает, когда Тэмин хлопает его по заднице. Он даже бросает взгляд назад на Кёнсу с просьбой о помощи, но тренер просто вздыхает и проводит рукой по лицу.  — Какую тему ты хочешь выбрать, Тэ? — спрашивает Кёнсу, пока Чонин все еще занят в ванной. — Я знаю это выражение твоего лица. Ты уже что-то хочешь сделать, не так ли? — Он издает тихий звук, когда Тэмин подходит ближе и садится на край инвалидной коляски. Его друг даже гладит его по голове, и у Кёнсу появляется мысль откусить ему руку. Столкнуть того на пол кажется еще одним приемлемым вариантом. — Да, у меня уже есть идея для Чонина… Кстати, я имею в виду короткую программу. Они вместе поворачивают головы, когда дверь в ванную распахивается, и указанный парень выходит. Чонин делает небольшую паузу, чтобы увидеть Тэмина, висящего на Кёнсу, но затем решает приблизиться. — Но я пока не рассыпался на кусочки. Я хочу посмотреть, насколько он хорош в танцах, — говорит Тэмин, выскакивая и шагая перед Чонином, который не может унять нервную дрожь, потому что другой не произносит ни слова, пока оценивает его тело. — Посмотри на эти бедра, детка, — в конце концов Тэмин медленно издает свист. Чонин видит, как Кёнсу отступает в темный угол и выхватывает свой телефон, поэтому понимает, что ему не помогут. Он скулит. Он полностью во власти танцора сейчас. — Кёнсу сказал, что ты раньше занимался балетом? — Когда я был ребенком, да, — Чонин шаркает вперед, когда Тэмин подзывает его к барре. — Затем, после того как я бросил хоккей, то снова начал практиковаться. — Хорошо, — говорит танцор. — Тогда ты должен быть очень гибким… Ну, и чего ты ждешь? Начинай растягиваться! — Чонин слегка вздрагивает, когда Тэмин повышает голос, поэтому он быстро поднимает ногу вверх. — Ты пробовал другие жанры танца? Он нервно качает головой. — В самом деле? Хип-хоп или что-нибудь сексуальное… более чувственное? — Он удивленно смотрит на другого и не знает почему. Создается ли у него впечатление, что он умеет сексуально танцевать? Далее у Тэмина появляется на лице созерцательное выражение, и почему-то Чонин знает, к чему это ведет. — Ну, я думаю, это скоро изменится, — ухмыляется танцор и хлопает младшего по бедру, задерживая там пальцы дольше, чем необходимо. В конце концов, Чонин верит, что Кёнсу не привел бы его сюда, если бы Тэмин не был безобидным. — Нагнись ниже, красавчик. Какой смысл просто поднять ногу? Чонин глубоко вдыхает воздух и складывает верхнюю часть тела, пока не почувствует растяжение задней части бедер. Он старается не краснеть, когда ловит Кёнсу, смотрящего в зеркало. Каким-то образом единственная мысль, которая приходит ему в голову, — я надеюсь, что моя задница выглядит хорошо. ~ Тем временем Кёнсу чрезвычайно трудно сосредоточиться на странице, которую он открыл в своем веб-браузере. Он неловко кашляет и поднимает телефон, чтобы закрыть свое лицо, когда видит Чонина, смотрящего на него через зеркало. Надо делать вид, что все нормально, говорит он себе. Но кого он пытается обмануть? Кёнсу неловко корчится, когда Чонин отводит взгляд. — Общие требования для участия в конкурсе… Кёнсу зачитывает сайт, пытаясь отвлечься от взгляда в нескольких футах. Он не знает, что, на самом деле, происходит. До сегодняшнего дня старший не смог бы соединить слова «Чонин» и «привлекательный» в одной и той же мысли. Кёнсу не может не взглянуть еще раз на другого, который демонстрирует свою задницу всему миру, однако он почти ломает шею, когда Тэмин ловит его взгляд и ухмыляется. Ты идиот, Кёнсу ругает себя и читает текст про регистрацию в соревнованиях по конькобежному спорту, на которые он намеревается зарегистрировать Чонина в конце года. Мероприятие предназначено для фигуристов с уровнями от начального до среднего, поэтому он считает, что это хорошая платформа для тестирования Чонина. Если младший преуспеет, Кёнсу рассматривает возможность регистрации ученика в качестве регионалов. Честно говоря, Кёнсу еще не знает, что думать о стандарте катания Чонина. В некоторые дни он ценит усилия другого. Но, конечно, бывают и плохие дни, когда он должен контролировать себя, чтобы не проклясть Чонина за то, что тот все еще далек от соревновательных стандартов катания. Кёнсу старательно заполняет обязательные поля онлайн-формы, но как только он собирается напечатать свое имя в поле тренерского штаба, Тэмин обращается к нему. — Кёнсу! И так как тренер очень хорошо знает своего друга, он произносит молчаливую молитву о здравомыслии, прежде чем взглянуть на него. — Как думаешь, Чонин сексуален? Он должен был догадаться, будет что-то прямое и частично смущающее. Слава богу, Чонин тоже краснеет там, где застыл в странной растягивающей позе на полу. — Ч-что за вопрос? — Он хочет ударить себя за заикание. — Я пытаюсь убедить Чонина научиться сексуальной рутине, — отвечает Тэмин. — Этот плохой мальчик украдет все сердца судей с ухмылкой на прекрасном лице. — Танцор обходит Чонина и поглаживает его шею. — Ты так не думаешь? — Вопрос направлен Кёнсу. — Думаю, да, — говорит он. Может быть, с прической и приличным нарядом, Чонин, подходил бы образу плохого парня. На лице Кёнсу появляется недовольство, когда он видит, что Чонин пытается вывернуться из прикосновения Тэмина. Он это понимает. Другой может быть очень обидчивым. Первый раз, когда он встретил танцора, тот тыкал его щеки и называл их болотистыми. Если бы не Чунмён, который вовремя остановил его, Кёнсу уверен, что его посадили бы в тюрьму из-за парня Тэмина, который по совпадению (или нет) оказался полицейским. — Я не думаю, что он прав, но мы не хотим, чтобы Минхо подал на нас в суд, — прошептал ему чуть позже Чунмён и прижал палец к губам. И Кёнсу не знает, подразумевал ли другой это как шутку, даже до сего дня. — Перестань прикасаться к нему, — огрызается он на Тэмина, застигая танцора и Чонина врасплох. — А почему нет? — Тэмин одаривает его ухмылкой, и, конечно же, кладет не одну, а две руки на плечо Чонина и начинает делать ему массаж. У кёнсу глаз начал дёргаться из-за этого. Он не может выразить словами странное чувство, которое ощущает в своей груди, когда Чонин смотрит на него умоляющим взглядом; такой уязвимый и все же очаровательный. — Ты ревнуешь? — Конечно, нет! — Выскальзывает слишком быстро, чтобы быть правдоподобным, поэтому Кёнсу решает развернуть свое инвалидное кресло и повернуться лицом к стене. Таким образом, он может продолжать заполнять регистрационную форму без каких-либо отвлекающих факторов. Естественно, он не замечает, как поникло лицо Чонина. ~ — Ты наверное шутишь. — Что? — спрашивает Кёнсу. Но по улыбке, которую он пытается скрыть, Чонин знает, что другой притворяется. Он чертовски уверен в том, что Чонин собирается сказать. — Ты никогда не говорил мне, что я буду соревноваться с детьми, — продолжает Чонин, с широко раскрытыми глазами глядя на разогревающихся на льду фигуристов. — Они не дети, - Кёнсу раздраженно закатывает глаза. — Конечно, они на пару лет моложе тебя, но они все еще подростки… — И это старик делает оборот ружья? Правда, из-под ослепительного наряда выглядывает невысокий седовласый мужчина с небольшим пивным животом, демонстрирующий свои движения на другом конце льда. Кёнсу вздыхает. — Ты мух наловишь, если не закроешь рот, — говорит он. Чонин щелкает челюстями, хотя на его лице все еще полный шок и недоверие. — Я думал, что говорил тебе, что этот маленький местный конкурс имеет только открытую категорию. Присоединиться может любой, и я имею в виду кого угодно. - Он прижимает руку к пояснице Чонина и подталкивает его, чтобы тот пошел к регистрационной будке. — Пока не смотри свысока на своих конкурентов… кто знает, может тот старый дедуля запросто надерёт тебе задницу, — дразнит он. — Верь в меня хотя бы немного, хорошо? — Чонин усмехается и смотрит на Кёнсу. — Я много тренировался с тобой за последние месяцы, и Тэмин практически превратил меня в профессионального танцора за время, что я провел с ним. Я взорву это соревнование. Просто подожди. Кёнсу качает головой и следует за Чонином, который расчищает ему дорогу. Он хочет сказать другому не быть дерзким, потому что дерзкий и уверенный в себе — это две разные вещи. — О, Боже, ты До Кёнсу? — Сотрудница начинает хлопать по плечам своего коллегу, взволнованно сидящего рядом, и Кёнсу пытается заставить ее молчать, потому что не хочет привлекать к себе внимание. Но высота ее голоса только увеличивается. — Ты правда До Кёнсу! Боже мой… могу я сфотографироваться с тобой, пожалуйста? К этому моменту люди вокруг уже заметили его и подходят ближе, разговаривая между собой, бросая на него взгляды. Некоторые даже вытаскивают свои телефоны, чтобы сделать фотографии, и Кёнсу чувствует, что к лицу приливает кровь. Это было не то, чего он ожидал. Кёнсу уже может вообразить новость, которая распространится как лесной пожар в соцсетях, о том, что он появился на общественном катке после нескольких месяцев вне центра внимания. — Извините, я не хочу… — он хочет сказать, что ему не нравится эта просьба, но девушка его останавливает. Как грубо. — Только одно фото! Пожалуйста. Она встает и пытается наклониться над столом, чтобы сделать селфи с ним, и именно здесь Кёнсу проводит черту. Он быстро отступает и облегченно вздыхает, когда Чонин подходит, чтобы заблокировать его от людей. Широкая спина Чонина заставляет его выглядеть таким надежным… и это то, что ему сейчас нужно — безопасность. — Я здесь, чтобы взять ярлык, — говорит фигурист. — Меня зовут Чонин. Ким Чонин. — Кёнсу пытается скрыть свою улыбку, когда Чонин смущенно и совершенно очевидно, что специально, продолжает смещаться влево и вправо, чтобы заблокировать взгляд сотрудницы, когда она пытается взглянуть на Кёнсу. -Эй! Глаза на меня, хорошо? Я звезда сегодня. Я — тот, кто наконец конкурирует после многих лет обучения. Вы можете выдать мне ярлык? Вы тратите мое время для разогрева. — Мне очень жаль! — Девушка быстро краснеет и пролистывает список, чтобы найти имя Чонина. Между тем, Кёнсу может только закатить глаза (в удовольствии), когда Чонин оглядывается через плечо и подмигивает ему. — Давай, хён, — младший практически вырывает бирку из рук персонала и ведет Кёнсу в место, где людей меньше. — Спасибо, — шепчет Кёнсу, когда они останавливаются. — Повтори-ка? Он почти повторяет, пока не замечает дразнящее выражение лица Чонина. — Ты отлично все услышал. Я не буду повторять это снова, — хмурится Кёнсу. Чонин смеется и хлопает. — Какое редкое явление — слышать, как ты благодаришь меня, — говорит парень. — Пусть они посмотрят, хён. — Выражение лица Чонина постепенно смягчается. — Просто игнорируй их… и, если это станет слишком неудобным, мы всегда можем уйти. — Что за чушь ты несешь? - Кёнсу хмурится, нарушая молчание в этот момент. — Я не позволю тебе уйти без выступления на этом соревновании. Последние три месяца тяжелой работы были плодом твоего воображения и ты можешь все так легко бросить? Чего ты ждешь? Начинай растяжку! Не думай, что тебе будет легко, потому что для этого соревнования нужны только короткие программы. Есть Кёнсу, которого он привык видеть, а есть тот, который выглядит таким уязвимым, когда сотрудники и окружающие его люди толпятся вокруг него. Чонин сразу же обращает на себя внимание и делает фальшивый салют. «Да, сэр!» Он улыбается и начинает готовиться. — Угадай, что? — голос Кёнсу заставляет его посмотреть вверх. — Ты едешь на десятом месте из пятнадцати… а дедуля прямо перед тобой. Он трещит по швам. — Просто старайся не подставить ему свою задницу, — смеется Кёнсу. — Заткнись, — хмурится Чонин. ~ — Глубоко вдохни, Чонин. Ты выглядишь так, словно собираешься выблевать свой ланч, — Кёнсу кладет руку на спину парня и нерешительно поглаживает его, как будто это, на самом деле, может вызвать у него тошноту, что является противоположностью того, чего хочет тренер. — Я не думаю, что смогу сделать это, — паникует Чонин, все еще наблюдая за стариком. Он следующий на льду, и внезапное осознание этого пугает. — Почему ты сейчас так себя ведешь? — тихо и спокойно спрашивает Кёнсу. — Куда делся уверенный и решительный парень? Чонин качает головой. Он не знает, куда ушла эта его часть. Ожидая своей очереди и наблюдая за остальными фигуристами, Чонин постепенно начал чувствовать, что его сердцебиение увеличилось, а пальцы стали липкими. — Какой парень? Я его не знаю. Это не потому, что остальные действительно хороши, и это давит на него, — была пара любителей, которые катались на коньках, просто наслаждаясь, и были те, кто крупно проваливался; нет никаких сомнений, что это считается любительским соревнованием. Это также не из-за толпы, которая собралась здесь понаблюдать за соревнованием. Здесь около ста людей, чьи глаза скоро будут следить и за ним. Он привык к большим толпам во время хоккейной карьеры. На самом деле, это страх разочарования. Страх подвести Кёнсу, и, что более важно, подвести себя. Потому что он знает, — результат этого выступления окажет значительное влияние на остальную часть пути. Его неуверенность в себе и его внутренние демоны, появившиеся из-за того, что он ничего не достиг за последние три года, теперь возвращаются. — Ким Чонин-щи? Пожалуйста, направляйтесь в зону ожидания. Конькобежец перед тобой почти закончил, — к ним подбегает сотрудник, держащий рацию, и, убедившись, что ярлык Чонина наклеен на черные штаны, он лает в устройство и снова спешит обратно. Кёнсу должен заметить, как расширяются глаза парня, Чонин понимает, что у него закончилось время. — Чонин, иди сюда, — приказывает тренер. И до того, как парень успевает сделать, как было сказано, он чувствует, как его тянут вниз за воротник с блестками, а затем теплые руки прижимаются к щекам. Из-за Кёнсу, держащего его лицо вот так, глаза Чонина сразу же притягиваются к другому, и он медленно начинает успокаиваться, потому что взгляд тренера расслабляет вместо того, чтобы позволить страхам поглотить его. — Я знаю, что ты напуган, Чонин, — говорит Кёнсу. — Я сам был в ужасе, когда впервые катался на коньках перед толпой. — Чонин моргает. — Но ты сильный. Ты доказал это в последние месяцы. Верь в себя немного больше, хорошо? Потому что я в тебя верю. Они краем глаза видят, как персонал машет им, привлекая внимание. Кажется, настала очередь Чонина. — Помни, почему ты катаешься на коньках, Чонин. Помни, для кого ты катаешься, и у тебя все будет хорошо. — Ладно, ладно… — бормочет младший. Помни, почему ты катаешься. Помни, для кого ты катаешься. Чонин выпрямляется, когда его лицо освобождают. И Кёнсу видит огонь в глазах Чонина, — парень нашел свой ответ. — Ким Чонин-щи! — Я готов! — кричит он персоналу, ожидающему у входа на каток, и смотрит на Кёнсу. — У тебя все получится, — говорит тренер. — Хореография Тэмина не что иное, как восторг, и я верю, что ты справишься. Процитирую его: заставь свою аудиторию влюбиться в тебя. Чонин кивает, и Кёнсу ободряюще улыбается ему, а затем подталкивает в направлении катка. — Я буду ждать тебя с поцелуем и слезами. ~ ДО КЁНСУ ПРИСУТСТВОВАЛ НА МЕСТНОМ СОРЕВНОВАНИИ ПО ФИГУРНОМУ КАТАНИЮ В ПУСАНЕ Многие были ошеломлены, увидев бывшего чемпиона мира и Олимпийских игр, который появился вчера на небольшом соревновании для фигуристов-любителей. Официальные лица, с которыми мы говорили, поделились информацией, что До Кёнсу присутствовал в качестве тренера 20-летнего Ким Чонина, на удивление, являвшимся бывшим игроком Национальной сборной по хоккею. Какая интересная пара. До Кёнсу попал в крупную автомобильную аварию в ноябре 2015 года, которая стала причиной того, что бывшего фигуриста парализовало ниже пояса. Знаменитый лирик и композитор LOEY (настоящее имя Пак Чанёль), парень Кёнсу на тот момент, погиб в той же аварии. Это публичное выступление на соревнованиях, пусть и небольшое, знаменует собой первый раз за почти год, когда он вернулся на каток. [.JPG] [.AVI]

отправьте ответ: [+293] [-61] оригинальный пост: здесь

[+112] [-9] КЁНСУ-ЯЯ… Прошло так много времени. Мое сердце болит, когда я вижу тебя в инвалидном кресле и смотрю на лед, который когда-то был твоей жизнью. TT TT Спасибо, что вернулся после всего, через что ты прошел! Ты самый сильный человек, которого я знаю. Надеюсь, что ты будешь продолжать показывать нам свою красивую улыбку. [+88] [-3] Этот ребёнок Ким Чонин, которого он тренирует, не шутка! Я был там вчера, и Чонин-щи катался под MOVE Тэмина. ЭТА ПЕСНЯ ASDFGHJKL бляять! Температура в зале просто сорвала крышу. Он был такой сексуальный! Некоторые из моих подруг чуть не потеряли сознание, когда он подмигнул. Жаль, он получил второе место только потому, что упал… Где он будет выступать дальше? Я определенно собираюсь подбодрить его! [+69] [-6] Сестренка, я согласна. На видео он выглядел как опытный плейбой ХАХАХА… Но почему он смотрел на Кёнсу на протяжении всего выступления?! Все эти ухмылки и чувственные взгляды; КАК КЁНСУ ВСЕ ЕЩЕ ЖИВОЙ ПОСЛЕ ЭТОГО?! Если бы я был им, то обязательно влюбился бы в него!!! [+25] [-41] Подождите, так Ким Чонин — бывший хоккеист? Почему Кёнсу-щи тренирует его для фигурного катания? Разве он не слишком стар, чтобы заниматься спортом? ~ — Что ты здесь делаешь? — Рычит Кёнсу, как только распахивает дверь. Он надеется, что его взгляда достаточно, чтобы прогнать бедную душу, позвонившую в его дверь. И он действительно получает немного удовлетворения, когда ему удается напугать Чонина, который делает невольный шаг назад. Гоминни подбегает к двери и лает от волнения. Этот щенок предатель. — У меня нет времени на тебя сегодня, — говорит он, протягивая руку к двери, чтобы захлопнуть ее перед лицом Чонина, но последний был готов к этому. Чонин отчаянно толкает ногу вперед и хныкает, когда дверь сильно бьет его. Вероятно, ему следовало подумать об этом, прежде чем жертвовать своей больной ногой. Видя это, Кёнсу быстро открывает ему дверь. — Ты что, сумасшедший?! — рычит он на Чонина. — Почему ты это сделал? Хочешь добавить еще одну травму, несмотря на то, что мы готовимся к регионалам через три месяца? Дай мне посмотреть, — он протягивает руку. Чонин шагает дальше в квартиру Кёнсу, так что тренер перестанет суетиться из-за него. Другой не знает о его старой травме, и Чонин намеревается сохранить тайну таким образом, чтобы не разозлить того снова. Он отходит от двери еще и потому, что не хочет дать Кёнсу еще один шанс прогнать его. — Серьезно, у меня все хорошо, — говорит Чонин, игнорируя пульсацию в лодыжке, когда он гладит Гоминни. — Почему ты не был на катке? — Он, наконец, приступает к реальной причине, почему он здесь, в квартире Кёнсу. — Я думал, что у нас была утренняя тренировка. — Чонин оборачивается, чтобы посмотреть на Кёнсу, который странно молчит. — Я ждал тебя, и когда прошел час, решил прийти посмотреть. Я волновался… Ты не отвечал на мои звонки и на мои сообщения, — он ненадолго останавливается перед тем, как добавить. — С тобой все в порядке, Кёнсу-хён? Кёнсу вздыхает и пытается не обращать внимания на то, что он думает о Чонине, который искренне беспокоится за него. — Я сделал что-то не так? — парень трогает свою нижнюю губу. — Я знаю, что разочаровал тебя и мог сказать что-то, что не имел в виду, на самом-то деле… Мне жаль. Пожалуйста, не расстраивайся из-за меня, — Чонин ищет руку Кёнсу, но последний быстро убирает ее. — Дело не в тебе, Чонин. Сегодня нет тренировки. Я даю тебе редкий выходной, так что цени это, — говорит Кёнсу. — У меня есть дела, и прямо сейчас ты стоишь у меня на пути. Но Чонин отказывается двигаться, хотя другой толкает его. Новости о том, что его тренер отменяет тренировку, удивляют. В конце концов, они двигались только вперед с тех пор, как он выиграл серебро на соревновании в Пусане месяц назад. Больше не отвлекаясь на колледж — дата его окончания пролетела незаметно в начале зимы, в результате чего у него была общая профессиональная степень, с которой он не знает, что делать — Чонин каждый день без перерыва либо катался на катке, либо был в студии Тэмина. Конечно, были дни, когда он протестовал против безумного графика Кёнсу, но тренер никогда не сдавался. Теперь, когда он добровольно предлагает Чонину отдохнуть, тот не хочет. — Какие дела? — вопрос легко выскальзывает у него изо рта. Гоминни лает и подпрыгивает, в попытке закинуть свои лапы на бедра Чонина. Похоже, ему скучно, что посетитель не уделяет ему того внимания, которое он хочет. — Не твое дело. — Кёнсу идет на кухню, и именно тогда Чонин замечает цветы и упакованную еду, лежащие на обеденном столе. — Подожди, ты идешь на свидание?! — Он не может надуться сейчас. Почему-то он не хочет, чтобы тот с кем-то встречался. Чонин сожалеет о заданном вопросе, когда Кёнсу оборачивается с маленьким ножом в руке и убийственным выражением на лице. — Я выгляжу так, будто я одет на свидание? — рычит другой и нарезает кимбап, вероятно, с большей силой, чем требуется. Белая классическая рубашка и черные формальные штаны — вид, который он часто видит на Кёнсу. Чонин недолго думает, действительно ли гардероб Кёнсу состоит только из этого наряда. Мужчины ходят на свидания в таком, поэтому он не может быть уверен. Хотя выбор цветов несколько удивляет его. Редко дарят белые цветы на свиданиях, потому что часто они несут какой-то смысл. — Если ты закончил слоняться по моей квартире без дела, то проваливай, — Кёнсу засовывает упакованный кимбап и все контейнеры с едой в большой бумажный пакет, после чего берет букет белых лилий и направляется к двери. — Мой водитель уже здесь. — Я пойду с тобой, — выпаливает Чонин. Кёнсу останавливается на полпути. — Хм… нет, ты не пойдешь, — говорит он. — Ты сказал, что это не свидание, — избегает зрительного контакта Чонин. — Поэтому я не понимаю, почему не могу пойти с тобой. — Он пожимает плечами. — Тебе нечем заняться? — раздраженно кричит Кёнсу. — Даже если это не свидание, которое да… не является им, ты все равно не можешь пойти. — Но хён! — Чонин скулит и бросается к другому, когда тот выходит из квартиры. Последнее, чего хочет парень, это чтобы Кёнсу запер его. — Ты не можешь застать меня врасплох и дать мне выходной, предварительно не уведомив об этом. Что мне теперь делать? Идти домой и играть в видеоигры или что? Мне нужно попрактиковаться в прыжках! — Не будь королевой драмы, Чонин, — вздыхает Кёнсу и толкает голову Гоминни обратно в квартиру, чтобы щенок не попал под дверь. Они слышат грустный скулёж Гоминни, и Кёнсу смотрит на дверь извиняющимся взглядом. — У тебя нет друзей? Семьи? Может, пойдешь домой и проведешь время с Чондэ и вашим отцом, наконец-то? — Чондэ-хён и отец сейчас в Швеции, и у меня нет друзей, — Чонин держит дверь лифта для Кёнсу, когда они входят. — У меня есть только ты. Тренер фыркает. — Я серьезно! — Чонин помогает другому с сумками, несмотря на некоторые протесты. — В течение некоторого времени моя жизнь вращалась вокруг тебя, — он повышает голос, чтобы донести свою мысль. Чонин взволнован, и это правильно, потому что Кёнсу просто не слушает! И только сейчас, когда видит красные щеки Кёнсу, он понимает, что мог бы сформулировать свое предложение лучше. Моя жизнь вращалась вокруг тебя. Кровь стынет в жилах. Не потому, что это не правда (это буквально!), а, скорее, он не готов рассказать правду Кёнсу сейчас. В конце концов, в их повседневной жизни есть более важные вещи, чем его чувства. — Я имею в виду, что моя жизнь вращалась вокруг катания на коньках из-за твоих безумных тренировок, и я вижу тебя каждый божий день, — быстро объясняет Чонин. — Так что не отталкивай меня, хорошо? У меня ничего и никого больше нет. — Он спешно выходит из лифта, не дожидаясь Кёнсу, как только двери на первом этаже открываются. Убейте меня, Чонин дает себе пощечину. Это был один из самых неприятных моментов в его жизни! Хотя по дороге до машины Кёнсу, Чонин так отвлечен своими собственными мыслями, что не замечает, как другой больше не протестует против его компании. Кёнсу позволяет ему забраться на заднее сиденье после того, как его водитель убирает инвалидную коляску, и весь их путь к месту назначения Чонин не имеет ни малейшего понятия, куда они едут. ~ Спустя почти час, когда они въезжают на парковку национального кладбища, Чонин думает, что он — один из самых невежественных и бесчувственных ублюдков в мире. — Мне очень жаль, я не знал… — его голос затихает, когда Кёнсу поворачивается, чтобы посмотреть на него. Внезапно букет белых лилий в руках другого приобретает большой смысл. В конце концов, это ноябрь. Чонин задается вопросом, как он упустил эту деталь. — Сегодня у него годовой юбилей, — тихо говорит Кёнсу и расстегивает ремень безопасности. — Давай, не будем заставлять его ждать. — М-может быть, я должен просто остаться в машине, — Чонин хотел предложить другому время с Чанёлем, но он понимает, что было бы грубо, не пойди он и не вырази свое почтение. — Хм… — Ты должен пойти и сказать «привет», по крайней мере, — Кёнсу принимает решение за него. — Ты виделся с ним раньше, верно? — спрашивает он, с трудом садясь на инвалидную коляску. — Полагаю, если ты уже здесь, я не могу ожидать, что ты уйдешь в одиночестве. Давай тогда… хватай еду для меня. У меня есть цветы. Чонин выходит из машины и бросается за другим сразу же. Несмотря на то, что зима холодная, солнце над головой беспощадно сегодня. Но Чонин чувствует себя еще более замученным, когда видит, как меняется лицо Кёнсу, когда они наконец достигают места упокоения Чанёля. Он отступает, чтобы дать некоторое пространство, не зная, что делать с собой после того, как поклонился и произнес приветствие в тишине. — Я здесь, Ёль-а-а, — Кёнсу подходит ближе, чтобы положить цветы у надгробного камня, и то, как он смотрит на фотографию улыбающегося Чанёля, заставляет сердце Чонина болеть. Он почти роняет корзину, которую держит, когда Кёнсу упоминает о нем. — У тебя сегодня есть еще один гость… Чонин тоже здесь, — другой зовет его вперед взмахом руки, и парень неловко подходит ближе. — Ты помнишь его? Он младший брат Чондэ, и, возможно, еще более удивительно то, что я теперь его тренер, — Кёнсуу слегка усмехается. — Он занялся фигурным катанием. — Привет, Чанёль-хён, — снова кланяется Чонин и ставит корзину у ног Кёнсу. — Это правда. Я очень благодарен за то, что рядом со мной Кёнсу-хён. Надеюсь, у тебя там все хорошо, — он притворяется, что не видит, как Кёнсу прячет лицо и вытирает уголки глаз, — не беспокойся о Кёнсу-хёне. Как видишь, он живет хорошо. Мы позаботимся о нем. Я позабочусь о нем, он хочет сказать. Чонин чувствует, что он все еще вторгается в личное пространство Кёнсу и Чанёля, поэтому решает сначала уйти. — Я буду ждать тебя в главном зале, хён. Оставайся здесь столько времени, сколько захочешь, — говорит он, отступая после того, как получает небольшой благодарный поклон от Кёнсу. Когда Чонин исчезает за кустами роз, Кёнсу снова смотрит на фотографию своего бывшего парня. — Он — причина, по которой я был слишком занят, чтобы навестить тебя в последние месяцы, — вздыхает он. — Я скучаю по тебе… Произошло так много, что мне нужно рассказать тебе. Каким-то образом, то, что он разложил на дорожке коврик и распаковал еду, которую принес, напоминает ему о его старых свиданиях с Чанёлем — об их пикниках у Ханган всякий раз, когда их расписание позволяло им немного отдохнуть, под цветущей вишней, которая добавляла красивый фон их свиданиям — счастливые воспоминания. Может быть, в другой жизни и в другом месте они смогут вернуться к тому, кем они были когда-то. Но не здесь и не сейчас. — Во-первых, Чонин прав. Я решил собраться. — говорит Кёнсу. — Я не хотел, чтобы ты грустил всякий раз, когда смотришь на меня и видишь меня в плохом состоянии. — Он откусывает кимбап, который приготовил ранее. — На самом деле, я уверен, ты будешь рад услышать, что я тщательно следую программе реабилитации Исина. — Он мягко сжимает и улыбается. — Кто знает? Возможно, когда-нибудь я смогу снова ходить. Кёнсу пожимает плечами. — Давай посмотрим, что еще случилось с тех пор, как я в последний раз был здесь… — его голос затихает, после чего резко начинает хохотать. — Ох! Можешь ли ты поверить, что Бэкхён влюблен в кого-то? — Кёнсу смеется про себя, и с тех пор разговор переходит на другую тему. — Чонин случился дальше, — делится он. Опять же, Кёнсу не пропускает ни одной вещи в своей истории с Чонином. Начиная с того первого раза, когда он увидел катание младшего, Кёнсу рассказывает Чанёлю все, даже посмеиваясь, когда вспоминает некоторые из более драматичных падений, которые тот испытал во время тренировок и их последних соревнований. Он даже не понимает, сколько времени прошло, поскольку делится каждой деталью. Лишь намного позже, когда Кёнсу звонит его водитель, он понимает, насколько уже поздно. Солнце давно исчезло за горизонтом, и он может видеть только свою лёгкую тень из-за мягкого света близлежащих ламп, которые выстилают путь обратно в вестибюль. Он сразу начинает собирать вещи. — Пока, Ёль. Я скоро вернусь, чтобы увидеть тебя снова, — Кёнсу махает Чанёлю, когда заканчивает. Почему-то он чувствует, что на этот раз уходит с более легким сердцем по сравнению со всеми его прошлыми визитами. Часы пролетели незаметно, пока он разговаривал с Чанёлом сегодня, тогда как в прошлом время всегда тянулось из-за периодов мучительного молчания, когда он либо плакал, либо не знал, что еще сказать, кроме «Я скучаю по тебе» и «Почему ты бросил меня? Вернись, пожалуйста». Кёнсу задается вопросом, что вызвало это изменение. Он определенно не ожидал увидеть, что Чонин спит на скамейке, когда приблизился к парковке. Видимо, младший заснул, ожидая его. Здесь даже две чашки на вынос с кофе (теперь уже холодного) возле головы Чонина. Он смотрит на свой телефон и спрашивает себя, почему парень оставался здесь все четыре часа, которые он был занят с Чанёлем, когда мог уйти раньше, попросив водителя подвезти его. Почему ты так добр ко мне, Чонин? Кёнсу подкатывает себя ближе, пока расстояние между ними не позволяет прикоснуться к лицу младшего, если он захочет. Старший думает, что ответ на его предыдущий вопрос о том, что изменилось, прямо у него под носом. Кёнсу также с опозданием понимает, что провел почти все время с Чанёлем, говоря о молодом фигуристе, и теперь он чувствует себя немного виноватым. — Кёнсу-хён? Старший резко отводит пальцы от того места, где они собирались соприкоснуться с щекой Чонина, когда младший вздрагивает и смотрит на него. Парень сразу пытается закрыть лицо, хотя румянец на его щеках заставляет Кёнсу задуматься, знал ли Чонин, как близко он был к нему. — Я ухожу. Ты можешь поехать со мной или переночевать здесь. Как пожелаешь, — он оборачивается, пытаясь скрыть свое смущение, и уезжает. Чонин вскрикивает и сразу спрыгивает со скамейки. — Подожди, не оставляй меня здесь, хён! Страшно ночью. Что, если здесь есть призраки? — последнее слово младший шепчет, отчаянно поглядывая вокруг. Кёнсу даже не нужно смотреть, чтобы знать, что у Чонин надул губы. Он качает головой, пытаясь выбросить эту мысль из головы. Возьми себя в руки, До Кёнсу. Он твой ученик, убеждает он себя. Друг в лучшем случае, уступает. Но когда Чонин догоняет его и дарит ему улыбку, кладя теплую ладонь на плечо старшего, Кёнсу думает, что не сможет больше сражаться в этой битве чувств. ~