[Я расскажу тебе то, Чего ты точно не хочешь услышать] (London Grammar — Nightcall)
— Сегодня циклон, отыгрывавшийся в центральном Бангкоке, повернул в сторону нашей солнечной Паттайи. Поэтому в ближайшие несколько часов ожидаем сильные дожди с порывами ветра до пятнадцати метров в секунду. По прогнозам, циклон уйдет от нас уже завтра к утру. Дослушав новости о погоде, Кирати снова с помощью пульта сделал радиоприемник потише. Рун пропал. Уже пошел второй день, как новый знакомый не приходил к нему в бар. И казалось бы, ну что тут такого? У человека, может, планы поменялись, и он уехал обратно в столицу. Но на душе было как-то неспокойно. Они даже телефонами не обменялись. И как его теперь искать? Тайтл до самого вечера нервно дергался при появлении любого клиента, которых сегодня было не в пример много. Когда же на часах было уже половина девятого вечера и до конца смены оставалось каких-то тридцать минут, дверь в небольшой пляжный бар снова открылась, впуская мрачного, уже явно подвыпившего мужчину. Пошатываясь, он прошел к стойке, уселся на своё обычное здесь место и, не поднимая глаз на бармена, тихо заказал: — Водки. Не разбавляй. — Рун откинул с глаз черную челку, но взгляд так и не поднял. Тайтл аж вздрогнул от знакомого голоса. Но, посмотрев на мужчину, ужаснулся. На стуле сидело жалкое подобие того статного, пусть и переживающего, но живого человека: пустые глаза, смотрящие куда угодно, только не на него, и бледное лицо с темными кругами от явно бессонной ночи. Ни тени той улыбки, что Кирати не так давно поймал в кадр на пляже. Рун был сломлен, как бы ни старался держаться внешне. Они молчали, и даже приглушенно играющая на фоне музыка не помогала разогнать гнетущую тишину. Когда часы показали девять, а за окном послышался шум недавно начавшегося, еще не такого сильного, дождя, Кирати пошел закрывать бар. С такой погодой сегодня явно больше никого не будет, а ему ещё нужно выяснить слишком много, чтобы тратить этот вечер на бесполезное сидение в пустом баре. Рун лежал на стойке, выпив уже порядка трех стаканов водки, и это только здесь. Тайтл выдохнул, похоже, ему придется тащить это тело в машину неподалеку от бара. Однако когда он кое-как растолкал придремавшего мужчину, тот встал на ноги почти не шатаясь и даже оттолкнул пытающуюся помочь руку. — Я сам. Куда идти? Он только спрашивал направление, шагая почти след в след за барменом и даже не прикрывая голову от холодных капель дождя, что тут же намочили черные волосы, плечи, даже за шиворот немного пробралось. Однако Рун даже не поёжился — открыл пассажирскую дверь старого седана и так же молча сел в машину. Тайтл же, прикрыв голову легкой курткой, побежал обратно: забрать забытую Руном сумку и закрыть помещение на ночь. Взяв сумку, лежавшую всё это время, как и её хозяин, на барной стойке, Тайтл почувствовал вибрацию. Так сигналил спрятанный в боковой карман телефон, поставленный на беззвучный режим. Кирати автоматически потянулся к гаджету и, вытащив его, быстро пробежался глазами по дисплею. Не меньше тринадцати звонков от абонента «Пре», не меньше десяти сообщений от неё же и даже мессенджеры подмигивали переписками с одним и тем же именем. Рун не говорил, как звали девушку, из-за которой сюда сбежал. Не говорил, но по началу высвечивающихся на экране диалогов можно было предположить, что это именно она. И она же, по-видимому, виновна в сегодняшнем состоянии мужчины. Тайтл не знал её, но вспомнив пустые глаза Руна, как он отбросил его руку, не желая, чтоб ему помогали, жалели… Он заочно её ненавидел. Телефон был отправлен обратно в сумку, сумка —на плечо. Кирати вышел под всё усиливающийся дождь, спешно закрывая дверь на замок и перебежками направляясь к своей машине.***
Ехали так же молча, как и сидели в баре. Рун больше не спал — облокотившись на окно локтем и подперев щеку кулаком, он смотрел на мелькающий за окном пейзаж, что растекался крупными частыми каплями. Тайтл даже не стал включать музыку, стараясь выжимать по максимуму, чтобы со всем этим, наконец, разобраться. Он так гнал, что едва увернулся от вдруг вывернувшей из переулка машины, водитель которой не удосужился включить фары. Кирати резко дал по газам и встал на вновь опустевшей мокрой дороге, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Он повернулся к Руну, но на лице того вдруг мелькнуло что-то похожее на…сожаление? Он… хотел бы разбиться? Так, с этим пора заканчивать! Снова заведя машину, Тайтл довёз их до своего дома уже без происшествий. — Вылезай! — скомандовал он, открыв пассажирскую дверь и хватая сумку с колен Руна, а не дождавшись реакции — и его самого. Захлопнуть дверь автомобиля, нажать кнопку сигнализации — хотя кому он нужен? Завести несопротивляющегося мужчину в подъезд, лифт, на этаж. Снова дверь, но уже от квартиры, быстро поддавшаяся напору знакомого ключа, открывает свои темные и холодные недра двум замерзшим душам. Щелкнуть выключателем. Рун на автомате скинул мокрую обувь, прошел затем в единственную комнату и, довольствуясь светом коридорной лампы, сел на кровать. Тайтл тоже снял кроссы, повесил мокрую куртку на вешалку. Выключил и включил свет, теперь уже в спальне-гостиной, где стояла единственная кровать, на которой сейчас сидел потупившись Рун. Кирати сел рядом, понимая, что вот сейчас спешить некуда. Ужё всё случилось. Они просидели в молчании не менее пяти минут, Тайтл уже хотел пойти налить себе чего-нибудь выпить, когда наконец услышал тихий голос Руна: — Почему тот, кого мы любим, бьёт больнее всего? Тайтл поджал губы, в груди неприятно кольнуло. — Потому что они точно знают, куда бить, — отозвался он глухо. Ещё через минуту, видимо переводя дух или собираясь с мыслями, Рун повернулся к сумке, что лежала рядом с ним теперь на кровати. Достал телефон, разблокировал и, быстро пролистав до нужного места, вручил гаджет в руки растерявшегося Кирати. Теперь была видна вся переписка, датируемая двумя неделями ранее, а свежие — сегодняшние сообщения по большей части походили на монолог, а не диалог двух слышащих друг друга людей. — Сначала она позвонила, ещё вчера. Сказала, что ошибалась, что со мной ей было хорошо. Её нынешний парень ударил её, и она сбежала из своей квартиры. А я так никогда не сделаю, — по-прежнему чуть ли не шепотом стал комментировать Рун. — Но, понимаешь, я так больше не хочу. Сейчас я ей нужен, потом они опять помирятся и меня снова выкинут на обочину. А я не железный. Я отказал ей и перестал отвечать на звонки. Но она не успокоилась и начала писать. Везде. В СМС, во всех наших чатах и диалогах. Какой я мудак, что я никогда ее не ценил, ничего о ней не знал. Что я никогда ее не любил и вообще не знаю, что это. Что у меня нет сердца. И вот тут я с ней почти согласен. Потому что после все этого его точно не останется. Голос дрожал, а в конце почти рассыпался в звенящей тишине, нарушаемой только шелестом дождя за окном да шмыганьем носа. Тайтл заблокировал и отложил телефон, пододвинулся ближе. Еще ближе к пока слабо дрожащему напряженному телу. И еще. Ладони накрыли лицо, чувствуя под пальцами стекающую из уголков глаз прохладную влагу. — Посмотри на меня. Посмотри. — В тоже негромком голосе прорезались повелительные нотки, поэтому влажные глаза напротив медленно поднялись. Взгляд теперь не был пустым, он был бездонным. Бездонно-тёмным, потонувшем в своём горе. Руки вцепились в рукава длинной футболки Тайтла, будто не зная, притянуть его или же оттолкнуть. Но он решил за двоих, притягивая в свои тёплые объятия, чувствуя, как руки отчаянно цепляются за футболку на спине, словно утопающий — за круг. — Мне больно! Мне так больно! — кричал задушено Рун, сжимаясь и сжимая объятия на широкой спине. Кирати же старался не забывать дышать. Казалось, чужая боль прошила и его. В неудобном для обоих положении Тайтл всё же подался вперёд, тем самым укладывая Руна на спину и немного нависая над ним, пока тот так же отчаянно давился рыданиями, хватаясь за чужую одежду. Почему Кирати сделал то, что сделал в следующую секунду, он ответить точно не смог бы. Подавшись вперед, находя сжатые, мокрые от слёз, губы, он поцеловал. Поцеловал так отчаянно и нежно, как не делал этого даже с Эртом. Пытаясь успокоить и отвлечь, защитить всем собой от чужой, рвущейся наружу боли. Секунда, и губы вдруг приоткрылись, подались навстречу — в отчаянии кусая, потянулись за поцелуем. А руки притиснули к себе, уже почти не цепляясь. Когда горячие губы Тайла спустились к шее, а зубы нежно прихватили светлую кожу чуть выше мягкой линии кадыка, Рун издал несдержанный стон напополам с новым всхлипом. Тайтл шарил ладонями по телу лежащего под ним мужчины, отчаянно желая оказаться ближе. Ещё ближе! Оголяя светлый живот и задирая рубашку почти до груди. Тайтл остановился, ошарашено смотря на тяжело вздымающуюся грудь с задранной рубашкой. На красное уже, всё еще мокрое, лицо с затуманенным взором. Он дал себе мысленную затрещину. Идиот! Едва не повёлся на поводу у голодного разума. Да, у него давно никого не было. Да, Рун понравился ему настолько, что пару раз он рассматривал его как своего партнера, хотя бы на пару ночей. Нет. Он не сделает ещё хуже. Рун выпил, но под воздействием стресса алкоголь не мог подействовать в полную силу — до тех пор, пока мужчина немного не расслабился. Сейчас же он был если не в стельку, то всё равно прилично пьян. Не стоило пользоваться его состоянием. — Пойду принесу тебе воды. — Кирати слез с разгоряченного тела, по пути поправляя рубашку и закрывая светлый живот от собственного голодного взгляда. На кухне он налил в чистый стакан воды из фильтра и, прихватив сухие салфетки с полки, вернулся в комнату. Рун лежал, почти не изменив положения, и медленно моргал, засыпая. Тело было тяжелым и чужим. Налитым свинцом после подобных скачков настроения. Но слёзы закончились, оставив только вселенскую усталость. Он с благодарностью принял воду и выпил почти всё, а последними каплями смочил краешек сухой салфетки и вытер лицо. Затем кивнул Тайтлу, который терпеливо дожидался, пока он закончит, и тот отнес всё на кухню. Спустя пару минут, лежа в полумраке комнаты, Рун выхватил взглядом силуэт, что двигался в тусклом, льющемся из окна свете. Кирати присел на край кровати, провел по ней ладонью совсем близко, но не касаясь Руна. Ласкающая простынь рука была тут же перехвачена и закинута на тело, вынуждая лечь рядом. Всё еще горячее лицо уютно уткнулось куда-то в район ключиц, кожи коснулся тихий глубокий выдох. Тайтл обнял крепче, касаясь подбородком мягких, почти сухих уже волос и прикрывая глаза. — Спасибо. — Рун не поднял головы, не объяснил, за что благодарит, не дополнил короткое слово чем-либо. Просто обнял, уже спокойно проваливаясь в сон.