Я лишь сделаю тебе больно, если ты подпустишь меня, Называй меня своим другом, только держи ближе, И я позвоню тебе, когда вечеринка закончится. Дома тишина, я в полном одиночестве, Я бы солгала, сказав, что мне так и хотелось, что мне нравится. Я бы солгала, сказав, что мне так и хотелось, что мне нравится. Иногда лучше этого ничего не бывает, Однажды мы уже сказали друг другу последние слова, Давай же оставим всё, Позволь мне отпустить тебя. (when the party's over — billie eilish)
— Вы часто говорили в интервью, что многие коллекции посвящены воспоминаниям о прошлом. В основу этой легла похожая история? [1] — Рун сидел перед зрелым мужчиной лет пятидесяти пяти. Телефон журналиста был поставлен на запись, но в руках всё равно был неизменный блокнот, в который он успевал черкать мелкие замечания себе на будущее. — Эта коллекция не о воспоминаниях, а о мечтах, что связано с темой года, заявленной маркой «Michelle Tailor». Мечты — интересный концепт. Они вроде и о будущем, но неразрывно связаны с прошлым. Часто мы мечтаем о том, что могло бы случиться, но так и не произошло, но мы не теряем надежду, что еще когда-нибудь свернем на этот путь. Я пытался отразить этот микс в коллекции, не буквально, конечно, — здесь много разных материалов, от кожи крокодила до шелка. Это коктейль: немного того, немного другого. — Мужчина удобно положил скрещенные пальцы на суховатые колени, затянутые в стильные черные джинсы. Хотелось курить, но он не хотел отвлекать Руна. Этот вежливый и любознательный молодой человек честно выполнял свою работу и заинтересованно, без наигранности, слушал своего собеседника. — Да, я видел микс сапог наездницы с кроссовками. — Точно! Отличный пример коктейля! «Michelle Tailor» всегда будет связан с верховой ездой, с ее эстетикой. Сапоги для верховой езды были символом активных людей в начале века, сегодня таким атрибутом стали кроссовки. Я решил объединить их, объединить две эпохи. — Расскажите о цветах коллекции. — Я отталкивался от другого знакового продукта — шелковых каре и их цветовой палитры. — Что будет в моде после кроссовок? — Хотел бы я быть медиумом и знать ответ! Насколько бы легче стала моя жизнь. Но я лично хотел бы видеть в моде еще больше свободы в будущем. Меня бесит, когда мода превращается в диктатора или бесконечно вешает на все ярлыки — это вульгарно, а вот это шик. Мода должна стать не диктатором, а анархистом — перечеркнуть все правила и позволить радостный хаос. — Немного о личном. У вас есть секретный талант? — Да, никто и не подозревает, насколько талантливо я ленив! Не люблю тратить на какие-то занятия слишком много времени. Поэтому делаю все быстро и хорошо, чтобы не переделывать. И если мы закончили, простите, могу я закурить? — Вильямс, управляющий сейчас домом «Michelle Tailor» и приехавший из Парижа в Паттайю только ради открытия нового фирменного бутика, нервно постучал чуть мятой открытой тонкой пачкой сигарет. Обычно у него был с собой красивый портсигар с гравировкой своих инициалов, но вчера собирался в спешке, а тот куда-то запропастился — искать его времени не было, вот и пришлось купить сигареты уже в аэропорту. — Ох, конечно. — Рун выключил диктофон на телефоне и потянулся в карман за зажигалкой и своей пачкой. — С вашего позволения, я тоже закурю. Огонька? — Он поднёс зажигалку к тонкой сигарете мужчины, ожидая пока он зажжет её, а после, прикурив сам, убрал её обратно в карман. — Знаете, сколько бы я ни бросал — всё никак. Пить бросил, даже лечебную рюмочку хорошего коньяка позволяю себе разве что на больших застольях, а вот с сигаретами с юности. Жена ворчит, но уже устала бороться. Сказала только, чтобы я не брал «тяжелые» и не курил дома. — Пепел сыпется в пустой пластиковый стаканчик, из которого мистер Вильямс ещё перед интервью пил кофе. — Вас дома не гоняют? — Пытливый взгляд серых, почти выцветших, глаз с глубокими лучиками морщинок уставился на журналиста. Рун от неожиданности вскинулся, но, услышав вопрос, немного помрачнел. Дом. Нет у него места, куда бы он мог прийти и сказать «я дома». Квартира, что он снимал с братом, часто пустовала, и хоть в ней и были его вещи, это было скорее местом ночевок, чем домом. Родительский дом тоже давно перестал быть таковым, там остались разве что детские воспоминания, не более. Дом… Только однажды он смог почувствовать, как это: сидя на маленькой старой кухоньке, поедая самую вкусную в своей жизни яичницу с беконом и запивая это всё обычным черным чаем, смеясь и временами стаскивая с чужой тарелки кусочки мяса. Странно, от этих воспоминаний на душе действительно потеплело. Значит, «дом» — это не место? — Гоняют? Нет, что вы, меня некому гонять. — Рун потушил и скинул окурок аккуратно в стаканчик. — Так-то и некому? — Глаза напротив, кажется, видели его насквозь. — Кажется мне, вы лукавите, молодой человек. Знаете, мы с Марией уже тридцать два года вместе, она порой невыносимо давит мне на нервы, но я по-прежнему люблю её больше жизни. Найдите человека, который будет вас бесить и вдохновлять одновременно, и тогда вы познаете, что значит счастье.***
— Уже освободился? — Тайтл допивал всего-то третью чашку латте, когда за его столик сел Рун. Бармен был сегодня выходной и хотел больше времени побыть со своим новым знакомым, но у журналиста было запланировано интервью. Кирати не стал ломать чужие планы, только предложил подождать в кафе неподалеку. — Угу, — Рун был странно задумчивым сегодня. Даже когда уходил пару часов назад, не был так погружен в себя, как сейчас. — Что-то случилось? Или интервью сорвалось? — Тайтла почему-то действительно волновал этот вопрос. Его вообще волновал весь Рун. И почему-то это казалось нормальным. — Нет, всё в порядке. Хочу прогуляться к парку аттракционов. — Ощущалось, что мужчина тактично слился с темы, но доставать его Тайтл не стал. — Аттракционы? Днем? Может, всё же просто прогуляемся, а ближе к вечеру пойдем? Вечером вид с чертового колеса просто сказочный. — Часто водил туда кого-нибудь? — В голосе странно проскользнула ревность. Что с ним сегодня не так? — Нет, — в ответ на явную колкость спокойно откликнулся Кирати. — Это первое место, куда я пошел, когда приехал сюда. Мечтал застрять на высоте, но, как видишь, мне не повезло тогда. Пойдешь со мной вечером? — Бармен, словно случайно, положил руки на столик так близко от Руна, что их мизинцы соприкоснулись, а чуть помедлив, он просто накрыл чужую ладонь своей, ничуть не смущаясь людей вокруг. Тело, до этого напряженное, почувствовав тепло, начало расслабляться. Из горла, помимо воли, послышался длинный выдох. Свободной рукой Рун на секунду прикрыл глаза. — Да. Конечно, пойду. А сейчас давай просто побродим по магазинам. — Хороший план.***
— Я и не знал, что здесь столько бутиков. — Кирати тащил четыре пакета с фирменной одеждой, которые набрал себе Рун, но как-то так получилось, что именно безотказный бармен теперь нес все покупки. — Паттайя — большой город. Но ты, как я заметил, предпочитаешь однообразную работу в баре на окраине, чем светскую жизнь в городе, — фыркнул журналист. Его настроение снова выровнялось в отметку плюс, и жизнь стала немного светлее. — Кстати, вот это тебе, — вытащил он из сумки небольшой пакет с фирменной рубашкой. — Что? — Глаза мужчины округлились от неожиданности презента, но руки автоматически потянулись за вещью. — Зачем? — Просто. Я могу, и мне захотелось сделать для тебя что-то приятное. К тому же ты не думал, что тебе пора обновить свой гардероб? Паттайя не маленький город. Ты сам мне советовал оставить всё в прошлом. Почему бы тебе не попробовать и самому так сделать? — Рун серьезно посмотрел в глаза парня напротив. Такую смесь эмоций он не видел у Тайтла ни разу: радость, раздражение, даже какая-то злость мелькнула на самом дне тёмно-карих глаз. Но стоило бармену посмотреть прямо в глаза журналиста, как взгляд смягчился. Губы сложились в улыбку, какую-то совершенно неземную. Рун тряхнул головой, избавляясь от наваждения, а Кирати сделал шаг вперёд, накрывая его руку, всё еще покоящуюся на подарочном пакете, своей. Щеки коснулось дыхание. — Пожалуй, ты прав. Но мне понадобится помощь — я, знаешь ли, совершенно не разбираюсь в моде. Пакет выскользнул из ослабевшей руки, оставаясь в полном владении нового хозяина. Однако Тайтл не спешил отходить. И только когда Рун пришел немного в себя и, зардевшись от смущения, отступил на шаг назад, Кирати отстранился с довольной улыбкой. — Х-хорошо, — чуть запинаясь и больше стараясь не смотреть в глаза собеседнику, ответил Рун. — Я читал, тут недалеко есть большой торговый центр. Вот туда и пойдем. Пока закончим, как раз время к вечеру будет. А, кстати, давай ещё за твоим аппаратом заскочим? Если виды с колеса действительно такие красивые, хотел бы я оставить их в памяти на снимках. — Конечно. Я могу доверить тебе свой фотоаппарат. Почему-то это прозвучало так, словно бармен имел в виду далеко не фотоаппарат.***
— Сладкая вата или попкорн? — Рун сейчас походил больше на подростка, а никак не на серьезного модного журналиста престижного журнала: светлые потертые джинсы, простые белые кроссы и смешная черная толстовка с желтыми глазами на груди — то ли дракона, то ли крупной кошки. Тайтл же был одет так, что в какой-то момент ему показалось, будто он идет на свидание. Новые черные джинсы с потертыми коленями, черная футболка, облегающая его довольно рельефное тело. И только джинсовка, наброшенная на широкие плечи буквально на пороге дома, слегка разбавляла вид сексуального городского стиляги. — Тебе не кажется, что у каждого места есть свои традиции? — Ты о чём? — Журналист остановился в двух шагах от палатки со сладостями, уже держа в руках кошелёк. — Ну, например, когда ходишь в кино — традиция покупать перед сеансом попкорн и жевать его весь сеанс, заглушая половину фильма себе и рядом сидящим, — хихикнул Тайтл, тоже подходя к палатке. — А вот у парков аттракционов есть свои традиции. Например, взять две большие палочки сладкой разноцветной ваты и пойти кататься по всем каруселям. Пока он болтал, не отвлекаясь от Руна ни на какие внешние раздражители, их большие палочки сладкой ваты цвета единорожьего хвоста были готовы. Кирати расплатился с милой девушкой, абсолютно не реагируя на её бесполезные попытки строить ему глазки. Его взгляд был прикован к растерявшемуся журналисту, держащему сейчас сладкую вату, словно букет. — Зачем? — Просто. Я тоже хочу сделать для тебя что-то приятное. Пойдем. Сегодня выходной не только у меня, а торчать весь вечер и всю ночь в очередях нет никакого желания. — Кирати потянул Руна к первому аттракциону, ощущая приятную тяжесть фотоаппарата на шее, почти такую же, какая поселилась у него в груди, глубоко под рёбрами. Кататься на карусели в двадцать четыре оказалось намного веселее, чем в семь. Колени сжимали бока белой пластмассовой, разукрашенной синими узорами, лошади, пока взгляд как-то сам собой цеплялся за обтянутые светлой джинсой широкие плечи. И ответный взгляд… Тайтл успел развернуться к нему лицом, пока Рун пытался уместиться на лошади, хватаясь одной рукой за шест, а во второй всё еще держа уже искусанную со всех сторон радужную вату. Кирати съел свою, не сделав и двадцати шагов от палатки со сладостями. Вообще Рун не рассчитывал, что они покатаются почти на всех местных аттракционах, начиная с карусели и чашек; затем побились на машинках, постреляли в дартс и только после всей этой весёлой суматошной беготни, они попали на колесо обозрения. — Такое большое, — прокомментировал Рун, оглядывая колесо с открытым ртом. — Боишься? — Кирати и сам немного трусил, но, конечно, он никогда этого не покажет, только сожмёт билеты в ладони посильнее. Он отвлекся на мгновение, и от неожиданности даже дернулся, когда журналист оказался на таком близком от него расстоянии. — Дай камеру. Хочу поснимать сверху. Давай скорее, наша очередь подходит. Тайтл только успел перевесить аппарат на чужую шею, как контролер попросил их билеты и пригласил в медленно двигающуюся по кругу кабинку. Не успели они набрать высоту, а бармен спокойно усесться, как послышался щелчок затвора фотоаппарата. И ещё раз. И ещё. — Хэй! Ты же хотел пофотографировать окрестности с высоты, — смутился такому вниманию Тайтл, улыбаясь и опуская глаза. — Кто такое сказал? Вот лично я хотел снять тебя. Миссия успешно выполнена! — хихикнул Рун, просматривая в окне фотокамеры получившиеся фотографии. — Тогда за успешную миссию командор нашего отряда награждает тебя ужином. — Когда это ты стал командором? — возмущенно вскинулся тут же Рун, отвлекаясь от камеры. — То есть то, что я награждаю тебя ужином, — норма? — почти в шутку уточнил Тайтл. — Я не против. С тобой. Ты же знаешь, я уже говорил. — Кажется, или всё же бледные скулы Руна окрасились румянцем? — Я… просто… — почему-то сказать глядя в глаза, что он просто хочет побыть с этим интересным, мягким, красивым и просто необычайным человеком рядом, у Кирати не поворачивался язык. — Я понял. Надеюсь, правильно. — Рун отвернулся к окну почти полностью прозрачной кабинки как раз вовремя, чтобы с самой верхней точки обзора насладиться необычайными видами на ночную Паттайю. Теплая ладонь, как и днем в кафе, накрыла его, немного сжимая. Это простое движение заставляло довериться надежным рукам, отпустить хоть ненадолго все свои страхи насчет прошлого, будущего и настоящего. Хотя где-то на задворках сознания назойливо и ядовито повторялись одни и те же мысли — через пять дней он покинет это место. Возможно, навсегда.***
Два дня Рун провёл в рабочей суматохе, как и обещал, помогая целиком и полностью с открытием нового магазина «Michelle Tailor», оформляя вместе с профессионалами витрину, вешалки, рассылая приглашения некоторым печатным изданиям. В целом это и была основная работа Руна, но, если честно, впервые он так желал, чтобы она поскорее закончилась. Два этих дня он не мог видеться с Тайтлом. Да, в последний раз они додумались обменяться Line[2] и теперь периодически писали в чат. Рун в основном жаловался, что зашивается, Тайтл посмеивался, но дружественно поддерживал, также жалуясь на скуку и, в свою очередь, отсутствие людей. Это было мило. Разбитое состояние, в котором он приехал чуть больше недели назад, отступило. Сейчас не хотелось думать, забегать на один-два или пять шагов вперед. Хотелось наслаждаться каждым мгновением. Сегодня Рун задумал большую авантюру и очень надеялся, что она не выйдет ему боком. Журналист взволнованно сглотнул, закрывая на телефоне лишние уже вкладки довольно рейтингового содержания и отправляясь в ванную своего номера готовиться к вечерней, запланированной заранее, встрече с одним дружелюбным и безотказным барменом.***
Тайтл был рад, когда они обменялись Line. Теперь можно было не волноваться за своего журналиста, когда тот пропадал невесть где. Хм, выражение «свой журналист» образовалось в голове как-то естественно, вызывая на губах лёгкую тёплую улыбку. Мясо в духовке почти приготовилось, впрочем, как и овощи на плите. Нервничая, Тайтл сам решил приготовить ужин, пытаясь занять руки и мысли делом. «Это похоже на свидание» — не раз пробегала шальная мысль в голове, которую бармен боялся как отогнать так и поверить в нее. Мыслительный процесс прервал звонок в дверь. Схватив полотенце, вытирая руки на ходу, Кирати поспешил распахнуть дверь. — Привет? — Рун выглядел как-то… необычно. Черная рубашка в серую полоску свободно висела на плечах. Черные приталенные штаны выгодно подчеркивали довольно длинные ноги. Челка немного прикрывала правый глаз. В правом же ухе хозяин дома только сейчас заметил две серьги, одна из которых была похожа на серебряную булавку. Весь вид гостя был как у взъерошенного воробья, а светлая кожа будто посветлела еще на тон. Рун нервно дернул лямку сумки на левом плече. — Вау, — не успел заткнуть свои мысли Кирати. Он так и замер в коридоре с открытой дверью и буквально отвисшей челюстью, с силой сжав кухонное полотенце в руках и невзначай демонстрируя рельефные мышцы рук. Бармен был одет совсем по-домашнему: черные спортивные штаны и белая футболка без рукавов. — Ммм, может, впустишь? Мне и так уже неловко. — Ой! Да, конечно! — Тайтл почти отпрыгнул от двери, пропуская Руна в маленький коридор. — Я эм… еще не закончил с… Ой, мясо! Проходи, короче, чувствуй себя как дома. — Кирати занялся их ужином, пока предоставив гостя самому себе. Он накрыл на стол, наложив в две тарелки тушеные овощи и по куску жареной курицы. Положив приборы на стол, Тайтл заметил, что в доме как-то слишком тихо, а на кухне он был все еще один. Оставив накрытый стол, он прошагал в соседнюю комнату, безошибочно находя там пропажу. Рун стоял около открытой балконной двери, безуспешно пытаясь зажечь зажатую в зубах сигарету. Но зажигалка никак не хотела поддаваться. Тайтл замер. Только сейчас он понял, что не он один прокручивал в голове этот вечер не просто как посиделки двух знакомых-друзей. Это было свидание, и выпавшая из некрепкой хватки пустая зажигалка это только что подтвердила. Рун тихо шикнул, не став ни поднимать упавшую зажигалку, ни вытаскивать изо рта сигарету. Он скрестил руки на груди, вперившись взглядом вперёд, на тихий спальный район, окутанный сейчас дымкой жаркого ещё, но уже красного закатного солнца. Тайтл шагнул вперед, тихо, почти бесшумно ступая по короткому ворсу бежевого ковролина. Когда крепкие руки накрыли затянутые черной рубашкой плечи, Рун даже не вздрогнул, но и взгляд не перевел. Тайтл положил ладони на живот Руна, немного прижимая напряженное тело к себе, и дотянулся до ещё одной зажигалки, что осталась на подоконнике. Второй рукой аккуратно вытянул сигарету из чужих губ, прикусывая её немного своими зубами и прикуривая через чужое плечо. Сделав пару неглубоких затяжек, Кирати протянул тлеющую сигарету в длинные пальцы журналиста. Голова Тайтла приземлилась на теплое плечо, и он стал просто наблюдать за тем, как сизый дым от сигареты тает в лучах закатного солнца. Рун курил молча, чувствуя тяжесть тела за спиной. Как голова жестко упиралась подбородком в плечо, как руки снова легли на его живот. Тайтл был выше ненамного, но сейчас эта разница в росте чувствовалась идеальной. Окурок, потушенный и раздавленный, остался в пепельнице на подоконнике. Голова журналиста тяжело откинулась на чужое крепкое плечо. — Пойдем кушать. Я ждал тебя и волновался не меньше, — тихо начал Тайтл, не выпуская уже чуть расслабившееся тело. Рун усмехнулся, прикрыв на мгновение глаза и просто наслаждаясь моментом. Похоже это действительно было их первое свидание, как бы они это ни отрицали. От понимания, что он не один, Руна отпустило. Он выдохнул шумно, чуть улыбнулся. — Пойдём. — Журналист сделал шаг вперёд, легко выходя из объятий и поворачиваясь к бармену лицом. — Я голодный, как лев.***
Рун чувствовал поддержку от Тайтла, тот на него не наседал, говорил на нейтральные темы и в целом вел себя, как обычно, дружественно. Но журналист так и не смог успокоить мысли. Это угнетало и мешало воспринимать реальность. В очередной раз задумавшись, Рун вдруг обнаружил себя сидящим на кровати, прислонённым спиной к широкой груди бармена, чьи длинные ноги расположились по обе стороны от него. Рун зашевелился, вскидывая резко голову и чуть не ударяя Тайтла в нос, но тот вовремя увернулся. Кирати улыбнулся, заключая Руна в тесные объятия. — Привет, — послышалось негромко, в самое ухо. — Я что, уснул? — Рун заёрзал, устраиваясь поудобнее. — Почти. Просто так задумался, что я подумал, тебе нужно отдохнуть. — Тёплый нос легонько прошелся по шее, вдыхая терпкий аромат древесных ноток парфюма. Это расслабляло. — Тайтл, — после минутного молчания, негромко начал Рун, — ты давно спал с кем-нибудь? — В смысле… — В смысле секса. Я когда шёл сегодня к тебе, думал, в наглую предложить переспать, а потом так перенервничал, что чуть не передумал идти. — Рун говорил негромко, но четко. Сейчас, немного успокоившись, мысли перетекали в речь спокойно. — Смешно, правда? Можешь меня даже выгнать теперь. Я явно это заслужил. — Нет. — Кирати не отстранился. Рука бармена прошлась по шее журналиста, цепляя подбородок и поворачивая лицо к себе. Губы мягко и совсем невинно коснулись чужих губ, целуя один, два, три раза. — Не заслужил. Я не заслужил такого подарка от тебя. — Дурак. Руки потянулись к округлому вороту светлой футболки, цепляя прохладными пальцами шею, притягивая к себе сильнее, отчаянее. Они целовались как в первый раз — словно снова переживали одну боль на двоих. Рун немного поменял положение тела, привставая и тут же ощущая крепкие руки поддержки. Он встал на колени на кровати, возвышаясь теперь над лицом Тайтла, что, как завороженный, не мог отвести от него взгляд. Руки лежали на крепкой шее, чувствуя, как в ладони бьет бешено пульс. — Я хочу тебя, если ты, конечно, примешь это, — журналист не отрывал тёмных глаз от друга? Возлюбленного? — Это глупости, наверно, мы едва друг друга знаем, но… Пусть это будет «лекарством для больных сердец». — Ты умеешь подбирать красивые названия. — Я журналист — это мой хлеб. И ещё… — Рун вытащил из карманов джинсов сложенную серебряную ленточку презервативов и небольшой цветной тюбик лубриканта. — Не спрашивай. Просто прими это как факт. — Румянец на щеках журналиста был просто прекрасным дополнением этого странного, страстного и в тоже время поломанного, образа. Тайтл провёл руками по бокам, затянутым тёмной рубашкой в классическую полоску. Опускаясь вниз и неспешно расстёгивая пуговицы, одну за одной, пока рубашка не повисла свободно, показывая обнаженную светлую грудь партнера. Рун прогнулся немного, пытаясь освободится от ненужного сейчас предмета одежды, но его остановили, несильно завязывая рукава за спиной. Широкая ладонь огладила большой рисунок татуировки, что расположился на ребрах. — Ты полон сюрпризов. Много еще? — Две. Всего пока три. Я был без майки на пляже, ты разве не заметил их? — Удивленно вскинутая бровь бармена говорила сама за себя. — Чем же ты тогда был занят? — Тобой. Губы опустились рядом с виднеющейся ключицей, заставляя затаить дыхание. Руки держали крепко, не давая выбраться и шанса. Голова опустилась чуть ниже, благо их положение сейчас было очень удобным. Язык, намеренно медленно, лизнул коричневую горошинку соска, которая почти сразу была прихвачена несильно зубами. Рун подался навстречу, чувствуя, как отзывается тело на все хитрости Тайтла. Сильные руки неслабо сжали бока. Рун был мужчиной. Не мальчиком, как тот же Эрт. Не катоем, в которых также переплеталось мужское и женское. Нет. Он был в меру накачан, крепок и силен. В целом — если бы он только захотел — они с Тайтлом с легкостью поменялись местами. Но суть была в том, что Рун хотел именно того, что получал сейчас. Контроль над всем едва его не довел. Сейчас он хотел отдавать всего себя, получая то же взамен. Кирати не спешил, стараясь приласкать партнера, разжечь в нем из искры желания полноценный костер страсти. Даже если он и хотел переспать с этим странным и одновременно прекрасным мужчиной, он не станет портить этот удивительный вечер спешкой. Тайтл не включал свет, когда они пришли в комнату, и сейчас, уже после заката, в сумерках комнаты с удовольствием ловил покрасневшее от смущения лицо в ладони и целовал, целовал так, как, кажется, не делал никогда в своей жизни. Рун охотно отвечал, делая движение вперед и опускаясь на бармена сверху, чувствуя даже через одежду немалое его возбуждение, что упиралось теперь куда-то в правое бедро. Сам он тоже успел неслабо завестись. Он бы не соврал, сказав, что подобного не испытывал ни с одной девчонкой. С Тайтлом он чувствовал всё так, словно с него сняли кожу, оголив разом все нервы, раз за разом подавая по ним ток. Жадные губы коснулись нижней губы, подбородка и мягко спустились на светлую шею, легко придерживая и прижимая рукой за затылок. Рун таял, терял контроль, терял себя. Он растворялся в этом дне и мгновении, позволяя мягким губам уничтожать себя по атомам. Движения руками заставили разойтись слабый узел на рукавах рубашки. Теперь и Рун мог положить руки на крепкие плечи напротив, чувствуя жар тела, ощущая его желания. Он потянулся ближе, по наитию целуя мочку уха, проходясь по ушному хрящу языком и слыша тихий несдержанный стон в ответ. Это подстегивало не останавливаться. Рун провел бедрами снизу вверх, касаясь нижней части живота бармена, слыша его тяжелое дыхание у своей шеи. Руки наконец потянулись к ширинке, пока только поглаживая всё нарастающее возбуждение через черные штаны, которые уже довольно сильно мешали. Когда Тайтл попытался опрокинуть Руна на кровать и раздеть до конца, то вдруг столкнулся с сопротивлением. Тот снова брал всё в свои руки, стараясь контролировать. Но этого не нужно было делать. — Расслабься. Просто доверься мне. Ты раньше пробовал что-то подобное? — Вместе с вопросами Кирати не переставал движения, осторожно приподнимая журналиста с колен и усаживая его рядом на кровать, а затем помогая стащить довольно узкие штаны. — Я? — Рун немного не уловил суть вопроса. Прокрутил его в голове еще пару раз, и до него, кажется, стал доходить смысл. — Нет. Никогда, но… — Но? — Тайтл остановил свою руку, которая почти легла на возбужденный бугорок, что всё еще скрывался в черных боксерах. — Но я готовился к сегодняшнему. Поэтому можешь не тратить время. — Как бы уверенно ни звучал голос, тело чувствительно вздрогнуло, когда ладонь накрыла член. — Говоришь, что никогда ничего не делал, но при этом готовился. Говоришь, что готов, но ты всё ещё боишься меня. — Кирати одной рукой продолжил ласкать через ткань чужое возбуждение, второй же повернул голову оппонента к себе, смотря в глаза. — Если ты скажешь только слово — я остановлюсь. Уберу руки, себя. Могу оставить тебя в покое прямо сейчас и… Не успел он закончить, как две сильные руки притянули его к себе, не оставляя между телами и сантиметра. — Не смей! — Показалось или в голосе действительно мелькнул страх напополам с угрозой? — Не… просто не останавливайся. Крепкие ноги обвились вокруг боков бармена, не давая ему возможности сбежать. Хотя он и не собирался, просто хотел проверить, насколько серьезны намерения Руна. Что же щелкнуло в его голове, что натурал, делавший предложение девушке ещё две недели назад, сейчас предлагает себя не самому близкому знакомому гею. — Ты точно уверен? — Тайтл не мог оставить это всё так. Но раздраженный взгляд черных глаз говорил сам за себя. — Ещё раз спросишь, и я ударю тебя. Больно. — Хорошо-хорошо, — Кирати чуть расслабился, прижавшись губами к губам партнера. Почувствовав, что губы напротив чуть приоткрылись, Тайтл на пробу провел по ним языком и, не ощутив сопротивления, проник глубже. Только после того, как услышал полустон-полувздох, Тайтл рискнул вновь начать ласки, немного отстраняясь, но не прекращая целовать мягкие манящие уста. Сейчас, в этот самый момент, ощущая другого, дыша им, Кирати, наконец, понимал, как долго не чувствовал, не был живым! Здесь и сейчас двое вновь учились дышать заново.***
Ты никогда не оставишь меня в покое, Моя война закончилась. Будь моим убежищем от бури, Моя война закончилась. Я грустный мальчик. (SYML-The War)
Рун спал глубоко. Кирати и сам бы с радостью заснул, но он просто хотел побыть с ним ещё немного. Совсем чуть-чуть. Чувствовать тепло, биение сердца, дыхание у самого лица. Такое тихое и мягкое, что снова и снова хотелось припасть к этим губам. Тайтл потерял себя в этом странном мужчине. И ни капли не жалел об этом. Даже если это только односторонняя связь. Даже если они больше не увидятся… Сердце, что только-только снова начало стучать, замирало в страхе от этой мысли. Он полюбил. Снова. И больше, наверное, не сможет этого никогда. Останется в баре на краю мира старым грустным барменом и умрет в забвении. — Тайтл, — выдохнул Рун, немного завозившись под боком. Кирати напрягся. Неужели он что-то сболтнул вслух и тем разбудил журналиста, но посмотрев внимательно на лицо мужчины, заметил, что тот всё ещё спит. Видимо, отлежав во сне бок, Рун снова зашевелился, повернулся к бармену спиной. А затем, слепо пошарив рукой, нашел чужую руку и, прижав ее к своей груди, затих. Тайтл опешил, а после беззвучно рассмеялся, прижимаясь к теплому плечу губами, обнимая крепко. Нет, он не сможет больше полюбить, ведь один чудаковатый журналист украл его сердце. Безвозвратно и навсегда. *** Утро наступило слишком быстро. Рун смотрел на себя в зеркало в ванной Тайтла, пока тот готовил им завтрак. Это было так здорово и правильно, что даже небольшой дискомфорт в теле не убивал воздушную эйфорию и разноцветные пузырьки в груди. Лопали их только острые мысли — сегодня последний день. Завтра он покинет это место, этого человека, который показал ему, как вновь начать дышать. Как открыть своё сердце… Холодная вода плеснула в лицо. Нет! Он не должен об этом думать! Сегодня была прекрасная ночь, хорошее утро. К вечеру его ждет открытие магазина, ради которого он и приехал сюда, а после он просто уедет. Работа снова затянет всё его внимание, и он перестанет вздрагивать ночами в холодной кровати. Всё будет как всегда. Когда-нибудь он расскажет своим племянникам, что их дядя был счастлив и нашел свой дом. «Но сбежал из него, как последний идиот!» — тут же добавил мысленно Рун, закрывая кран и вытирая лицо. — Ты скоро? Завтрак остынет. Греть не буду, — послышался негромкий голос Тайтла из-за двери. — Да. Сейчас выхожу. — «Возьми себя в руки! Постарайся дышать, иначе ты никогда не сможешь двигаться дальше!» — взмолился Рун, вешая полотенце и выходя к своей «гибели» с прекрасным именем Тайтл.***
Вечером был фуршет, много людей. Большинство, как и Рун, связанные с модой люди, приехали на открытие нового бутика с других городов. Вильямс с помощницей развлекали гостей, Рун также помогал, позируя периодически на фоне им же оформленной витрины. Тайтл стоял в стороне от общего веселья, однако он настаивал на своем присутствии, якобы он давно не выходил в свет. Он даже надел новую рубашку, что недавно подарил ему Рун. Но его веселье пока заканчивалось около импровизированного бара с бокалом светлого полусладкого и взглядом, направленным ровно на журналиста. Когда гостей стало немного меньше, а помощников, напротив, прибавилось, Рун, предупредив управляющего, составил компанию своему другу-знакомому. — Еще два, пожалуйста, — заказал журналист, прежде чем сесть за стол рядом с молодым мужчиной. — Думаешь, пора? — поинтересовался Тайтл, допивая вино и принимая от молодого официанта новый бокал. — Что пора? — не понял Рун, глядя на странно грустные глаза напротив. — Поговорить. Ты ведь уезжаешь. Я прав? Я немного пьян, поэтому сейчас буду более болтлив, прости. Если неприятно — только скажи. — Почему же, с радостью выслушаю тебя. Прежде чем начать, Кирати снова осушил бокал, чувствуя легкое головокружение от выпитого, но упорно продолжая: — Ты хороший человек. Не волнуйся, я не буду преследовать тебя, словно какой-то сталкер. — А хотелось бы, — напряженно хихикнул Рун, но увидев вскинутый на него взгляд, выдохнул. — Шучу. Слушай, я для тебя всего лишь способ забыть прошлое. Ты для меня, наверное, тоже некоторая попытка начать всё заново. Прости, если это не так. — Мужчина выдохнул длинно, продолжая смотреть в печальные глаза напротив. В груди всё сжималось от тоски. Он и не думал больше когда-нибудь почувствовать что-то в груди, после такого разрыва с девушкой. Но нет, вот оно, бьется, рвётся на части, только бы остаться рядом. — Я взял билет на автобус. Завтра в десять. Если не придешь проводить, я пойму. Только… можешь кое-что сделать? — Что? — совсем тихо. Китари и сам понимал, что счастье не может быть вечным. Это был просто короткий курортный роман. Никто ничего никому не обещал. Но почему тогда так больно? И почему тогда в глазах напротив он видит то же, что чувствует сам? — Если ты действительно влюбишься, ну вообще, когда-нибудь, можешь позвонить и сказать? Я… просто буду знать, что ты в хороших руках. Тайтл хмыкнул, кривя губы в ломаной улыбке. Когда-нибудь, говоришь. А что, если уже?.. — Конечно. Но у меня к тебе тоже просьба. Даже две. — Слушаю. — Первая — ты тоже должен позвонить мне, если кого-то найдешь. Мне будет жаль трудов своей психотерапии и твоего, не дай Будда, снова разбитого сердца. — А вторая? — Останься у меня сегодня. Встанем пораньше. У меня, в конце концов, машина — успеем сгонять в гостиницу за вещами и к автовокзалу подкину. — А работа? — Рун был польщен такой просьбой, но не мог не спросить. — Не проблема. Я же говорил — сейчас не сезон, да и шеф бара мой хороший друг. — Тайтл улыбнулся уже более мягко. — Тогда… Чем займемся? — Рун, кажется, немного расслабился после этого разговора, а перспектива остаться на ночь почему-то даже радовала, заставляя сердце периодически стучать невпопад. — Кино на компе и еда на вынос? Или есть еще предложения? — Нет. Мне нравится этот план. На самом деле Рун хотел сбежать молча, по-английски. Но он не смог оставить этого человека с теплым взглядом и крепкими руками без ответов. Похоже, Тайтл за короткий срок отвоевал себе место в его сердце. Центральное место в его маленьком сердце.***
После отъезда этого странного журналиста с очаровательной улыбкой прошло почти две недели. Тайтл старался держаться, делая вид, что всё в порядке. — И долго ты ещё собираешься прозябать у меня за стойкой? — Ячт внимательно смотрел на друга, который словно летал где-то далеко, в своих мыслях. — Я шел тебе навстречу и отпускал со смен пораньше. Ты ожил и начал снова улыбаться. И что я вижу сейчас? Опять эта кислая мина, как и год назад? Кирати, ты когда, наконец, начнешь жить для себя?! — Мы ничего друг другу не обещали. Смысл что-либо делать? — Тайтл поставил перед собой бокал, который бездумно протирал до этого, и уставился на шефа и по совместительству друга. — Ну например, тот смысл, что он ждёт тебя. — Не придумывай. — Вот идиота кусок. — На стойку перед удивленным мужчиной легла красиво оформленная визитка со знакомым именем внизу. — Он оставил её как-то. Я пробивал, он один из ведущих журналистов престижного журнала. А ещё знаешь, у них сейчас штат расширяется: требуются разные люди — фотографы там, редакторы. Ячт громко выдохнул, смотря на опущенные глаза друга, не спускающего глаз с визитки. — Тайтл, возвращайся в Бангкок. Найди его и живите счастливо. — А если я ему всё же не нужен? — Голос дрогнул, не скрывая весь спектр эмоций молодого бармена. — Тогда вернешься ко мне, будешь обслуживать редких посетителей и плакаться в мое прекрасное широкое плечо. — Аж десять раз плакаться, — фыркнул Тайтл, всё же взяв визитку со стойки, и мягко провел по темным буквам имени пальцем. — Вот, — рядом с рукой лег свернутый билет на автобус. — Иди собирай вещи. В шесть отправление. Я прочитал на сайте журнала, что сегодня у них в одном торговом центре будет мероприятие в честь новой колекции какого-то продвинутого бренда. Не сильно разбираюсь в этих модных штуках. Но твой красавчик в числе приглашенных точно мелькал. Успеешь доехать и заявиться к нему. — Ты сдурел?! Вот так вот просто завалиться «здравствуйте, а вы нас не ждали»? — Именно так. Всё, мне надоела твоя кислая мина. Ушел быстро домой собираться! И чтоб отзвонился, как признаешься! Мне, знаешь ли, любопытно, — последнее Ячт кричал уже другу в спину. Что не сделаешь ради любви, даже если она не твоя. — Эм, простите, а бар закрыт? — Девушка в светлом джинсовом комбинезоне, с красивыми волнистыми темными волосами и большими черными глазами стояла у открытой двери. Сердце молодого хозяина бара замерло на секунду, а после снова взяло разбег. Кажется, и на его улице перевернулся грузовик с Сантами. — Нет, что вы, проходите! Всегда рады таким прекрасным созданиям как вы, миледи. Меня Ячт, кстати, зовут. — Черин, приятно познакомиться.***
Вечер обещал быть долгим. Долгим и нудным. Как и неделю назад и перед этим. Прошло всего четырнадцать дней, триста тридцать шесть часов, как он вернулся из солнечной Паттайи в большой, вечно занятой Бангкок. Рун выпил бокал, что держал в руках. Какой по счету за сегодня он был, мужчина не считал. Да и вообще алкоголь не брал напряженные нервы, словно как тогда, когда он в истерике плакался на груди у Тайтла. Сердце больно стукнуло, но голова снова и снова напоминала холодной трезвой логикой — он не писал, не писал и не звонил с тех пор, как журналист покинул город. Так, может, зря он ждёт? Это ведь глупо. Стоять тут, улыбаться, болтать по поводу моды со странными незнакомыми людьми, а глазами всё время искать кого-то, того, кого тут в принципе быть не должно. И не будет. Телефон, зажатый в другой руке, беззвучно завибрировал, отвлекая всё внимание на себя. Звонил абонент с красивым именем Тайтл, чье фото также вывелось на экране. Это наказание какое-то или же?.. — Ты сказал позвонить, если я вдруг влюблюсь, — в трубке помимо голоса слышался странно дублирующийся звук музыки за спиной. Рун обернулся, стараясь не так явно паниковать. Ведь не может же быть, что… — Знаешь, я готов к новым отношениям. — Да? — Голос почти не дрожал, как и руки, враз похолодевшие и покрывшиеся холодной испариной. Взгляд выловил вдруг в толпе знакомую широкоплечую фигуру. Бармен-фотограф был одет в светлые штаны, белую простую рубашку и накинутый на плечи кардиган кремового цвета. Он был как принц из самых красивых сказок. — И кто же тот, с кем ты хочешь начать отношения? — Мужчина, на которого я сейчас смотрю, — уверенно произнес Тайтл, делая шаг вперед, стараясь сократить эту неимоверную пропасть между ними. — Не знаю, правда, согласен ли он на это. — Бармен замер в трех шагах, не убирая от уха телефон и не спуская взгляд с собеседника. — Хм, знаешь, странное дело, я спрашивал у него недавно об этом. — И? — в нетерпении. — Я тоже готов к отношениям с мужчиной, на которого смотрю и который шел ко мне так долго. Последнее Рун прошептал уже в губы, хватая свое Счастье и убегая с этого скучного вечера домой. Домой, где будет тепло и уютно, где всегда ждут и помнят. И любят. И любят взаимно. _______________________________________ [2] Line — мессенджер, используемый на территории Азии. [1] — Текст интервью был взят и адаптирован под историю с официального сайта журнала ELLE 2019 (в сокращенном виде)))