Не самый счастливый день

      Я с трудом открыл глаза — точнее, разлепил. Я будто снова выпил, но я точно знаю, что и капли алкоголя у меня во рту не было с позавчерашнего вечера. Здесь так светло, что слепит, но через несколько секунд я привык к свету.       Голова сама повернулась, и я увидел мирно сопящую Хикару, примостившую голову мне на плечо. Одна рука на коленях, а другой она обвила мою руку. На секунду я засомневался в реальности происходящего, но будто бы в знак реальности её рука дрогнула и чуть сильнее сжала мою.       Я либо помер и оказался в раю, либо она и правда меня простила.       Видимо, я проторчал тут всю ночь, но я даже не думал о том, что это может принести мне целый ворох неприятностей, но если моей семье важно лишь наличие груши для битья, то мне неважно, как сильно будут возмущаться они.       — М, Кара? — Она даже называет моё имя не полностью. Точно помер!       — My flower, почему ты спала здесь? Ладно-то я задремал, но у тебя есть кровать! — У меня ситуация вызвала однозначно удивление, но я мельком заметил, что руку она мою так и не отпустила.       — Ты всё ещё плакал как ребёнок — разве я могла оставить тебя одного? — хмыкнула девушка, поправляя чёлку. В глазах её читался вопрос, но не тот, что связан с её и моей руками, а с тем, насколько сильно я сомневался в ней. — Я тебя час пыталась успокоить, а потом нас обоих, видимо, вырубило…       — Прости за такое беспокойство, my darling, я не хотел приносить тебе такие неприятности… — Но не успел я договорить, как она потянулась ко мне с красными щеками и быстро коснулась губами моих губ. Она поцеловала меня так, будто птичка клюнула зёрнышко, но она ужасно смутилась.       — Меньше болтай таких глупостей — во всяком случае, мы разобрались в нашей проблеме, только я всё равно не могу понять кое-чего. Теперь, это, мы… — Хикару глубоко вдохнула, набирая воздух. — Теперь мы встречаемся, видимо?       Я выпал в осадок от такого вопроса. Ну, раз мы поцеловались теперь уже не единожды, да и она не шарахается от меня, то это точно должно было что-то значить, но я не осмелюсь сказать что-то, что могло бы вызвать протест.       — Если ты хочешь дать мне шанс — тогда да, — выдавил кое-как из себя я, не заметив жара в щеках. Ох, в такой ситуации я точно оказался впервые, а теперь не знаю, как реагировать, в итоге я начал вести себя как Ичимацу, которому невзначай сделали комплимент. Такого не было, но представить реакцию вполне можно.       Ничего не ответив, моя Хикару встала с дивана, отпустив меня, после чего пошла в сторону кухонного гарнитура. Она старалась не поворачиваться ко мне лицом, но пару раз оно мелькнуло — Хикару сама краснела от смущения даже больше, чем я сам!       — Иди умойся, я пока сделаю нам завтрак. Полотенце для гостей — то, что висит ближе к двери, расчёску возьмёшь ту, которая деревянная, с большими зубьями.       Мне не очень нравилась стянутость кожи, которая овладела всем моим лицом — разревелся я достаточно сильно, а если я и после той сцены так долго хныкал, то неудивительно, что у меня глаза до сих пор болят. Это уж точно нельзя оставлять — Хикару права, мне надо умыться.       В зеркало лучше бы я не смотрел — моё лицо сейчас казалось очень страшным. Заплаканные опухшие глаза, откуда-то мешки под ними, чётко обозначенные синяками, губы пересохли, а брови… Мои прекрасные брови растрепались! Мне нужен воск для них или хотя бы тушь для бровей! И как назло всё осталось там, дома — я с поехавшей от любви крышей забыл хотя бы гребень свой взять, чтобы просто банально причесаться! Боже мой, ну что я за идиот!       — Кара, ты застрял там? — Я не заметил, как в дверной проём просунулась Хикару. Я резко повернулся к ней, и она с удивлением уставилась на меня. — Слушай, может, тебе всё-таки лучше пойти прилечь на часок другой, а? Выглядишь совсем неважно и даже убито.       — Non-non-non, my princess! Я в порядке, просто вчерашний вечер оказался слишком насыщенным на события! Думаю, ты понимаешь, о чём я говорю, ха-ха! — попытался отмахнуться я, только вот, видимо, сегодня я не был способен на безобидную ложь, потому что она нахмурилась и скептически изогнула бровь.       — Мне позвонить твоим домашним, чтобы предупредить, что ты у меня был и задержишься на пару часов? Ты правда можешь отдохнуть у меня, если плохо себя чувствуешь…       — Не стоит, милая моя Хикару! Не думаю, что их надо беспокоить по такой мелочи!       На самом деле я всё ещё чётко и твёрдо держал в мозгах, что плевать они хотели на то, где я нахожусь. Хикару же лучше не думать об этом, не хочу, чтобы она видела в этом наше сходство.       Закончив умываться и тереть лицо мягким махровым полотенцем, мы уселись на диване вновь, но уже с кружками чая. В рисоварке готовился рис, а в сотейнике стояли уже приготовленные овощи. Просто, но со вкусом, однако как-нибудь я должен удивить её чудесами кулинарии, которые я могу воссоздать и которыми могу поразить!       Выглядела Хикару сейчас спокойно, и мне бы её спокойствие, потому что я не знал, как усидеть на месте ровно и долго — какое-то непонятное чувство тянуло меня то туда, то сюда, и никак не могу определиться с тем, что сказать или какое выражение лица показать. Обычно у меня с этим не возникало проблем — участие в драм-кружке в школьные годы всегда шло мне на руку, но сейчас мне не надо было прятать свою личину… или надо? Не могу понять, на самом деле, потому что отношения предполагают отсутствие вранья и наличие искреннего желания вместе решать проблемы и радоваться жизни, но сейчас мне было…       …крайне…       …тяжело радоваться.       — Ты всё ещё грузишься из-за произошедшего? — прервала мой поток мыслей моя любовь. Я повернулся к ней. Непривычно видеть её в домашней одежде, которая состояла из пушистой пижамы с капюшоном. Она походила на маленького полярного медвежонка, разве только не пыталась загрызть, а мирно попивала чёрный чай.       — Мне не из-за чего грузиться, my darlin`! — Не теряй лица, Карамацу, если хочешь впечатлить Хикару ещё больше!       — Если что — я ПРАВДА не обижаюсь. В какой-то степени, я даже рада, что ты вчера появился… О, кстати, у меня вопрос: что это был за мужик? Ты назвал его Тоуго, но чем он тебя разозлил? — спросила она, на что я смог лишь выдавить из себя вздох.       Она совсем не знала, как я испугался. Я этого ублюдка везде узнаю, этого Тоуго. До сих пор кровь леденит от того, что он хотел сделать с братом Осомацу — и ни я, ни кто-либо ещё из нашей семьи его за это не простит. С трудом верилось, что он, якобы, завязал, потому я не рискнул проверять это на деле, а потому сразу поспешил к ним.       Кажется, Хикару тогда сильно удивилась, увидев меня.       — Не думаю, что тебе нужно знать подробности, но он очень сильно попортил жизнь моей семье, когда мне и моим любимым братьям было ещё десять лет или около того. Прошу, не думай о нём и вообще забудь — не думаю, что вы когда-нибудь ещё пересечётесь, — затараторил я.       — Хорошо, не буду лезть в ваши семейные тайны, это даже не моё дело, но за любопытство прости…       — Не извиняйся! — Я произнёс это как-то слишком громко, потому что у неё аж чашка в руке дёрнулась.       — Спокойнее, мачо, а то я так обожгусь! — хмыкнула Хикару с улыбкой. Я улыбнулся в ответ и даже рискнул взять её за свободную руку. Наши пальцы сплелись, а улыбки засияли ярче, сначала её, а потом и моя.       Карамацу всё-таки вырубился. Вот как знала, что он совсем не отдохнул! Эх, что же с него, дурака такого, взять…       Всё равно надо предупредить его семью. Не думаю, что от этого звонка будет плохо, они наверняка беспокоятся о нём, иначе бы этот Ичимацу не долбал мне мозги тогда, ещё давно-давно.       У меня был телефон Тодомацу. Этот паренёк обменивался своим номерком со всеми, с кем только мог — интересно, какой лимит у его записной книжки на мобильнике? А впрочем, пофигу.       Пришлось отойти в свою спальню, чтобы не мешать спать Карамацу — диван, видимо, ему пригляделся, потому что на моей памяти это уже не первый раз, когда он отключается прямо там.       Раздаются гудки в динамике. Тодомацу быстро берёт трубку — неудивительно даже, он же зависим от телефона своего.       — Да, приветик, Хикару! Как делишки? — спросил умилительным голосом паренёк. Он умеет располагать к себе, этого у него не отнять, как у Карамацу — его солнечные очки.       — Привет, Тодомацу. Всё в порядке, я просто хотела предупредить, что с Карамацу всё в поряд…       — Плевать, — сказал всё таким же звонким голосочком парень, но у меня от этого волосы дыбом встали.       — Ну ты хоть передай оста…       — Пока-пока, хороших тебе выходных! — И положил трубку. Рука сама оттащила мобильник от уха, и в итоге мой старый девайс плюхнулся на одеяло. Кажется, я теперь понимаю, что имел в виду Кара, когда говорил о том, что «не надо беспокоить их лишний раз». Им же попросту плевать. Уж его брату точно. Мне от этого не по себе, а что делать — ума не приложу.       Покачав головой, я поставила телефон заряжаться, а сама вернулась в комнату, где сопел Карамацу. Кажется, его сейчас ничто не разбудит — оно и хорошо. Пусть пока отдохнёт, а поест потом, я оставлю ему немного еды, но пока можно заняться делами по хозяйству, потому что за время затворничества перед Новым Годом и потом, вплоть до работы, я толком не убиралась, а мне не очень нравится жить в свинарнике. То, что привила мне семья, но не самая неприятная вещь — жить в чистоте и правда приятнее, чем в грязи.       Всё это время у меня из головы не выходили слова Тодомацу. Точнее, это одно слово. «Плевать». Чёрт, я не думала, что и здесь мы будем схожи с Карой, но лучше об этом не думать. Как ни странно признавать это, но если его семья просто берёт и отмахивается от того факта, что он без предупреждения отсутствовал дома почти сутки, то о нём никто не беспокоится. Беспокоюсь только я, но и это странно.       Мне казалось, что я буду злиться на него за ту пьяную ересь, но стоило мне вчера увидеть его взгляд, в котором читалось смирение с любым моим выбором, как я поняла — я не могу злиться на него, не хочу и даже права не имею, потому что сама такая же.       Хорошо это или плохо — не знаю, но ответ на этот вопрос мне придётся искать долго и вместе с ним.       После всех дел я плюхнулась на диван рядом с Карамацу. Тот всё ещё спал — вот же соня! Чуть улыбнувшись и подумав про себя, что он даже мило выглядит с этим полуоткрытым ртом и расслабленным выражением лица, я сама улеглась, положив голову ему на колени, развернув голову в сторону его живота. Таким образом, я легла на бок, подогнув под себя ноги, а руки прижала к своей груди, зажимая ладони между коленями и грудной клеткой. Он всё ещё спал, оно и хорошо.       Не знаю, почему меня так пропёрло на такие нежности, но сейчас я не испытывала страха или отвращение — Карамацу, находясь совершенно в ином статусе (ответ тут однозначен, а он сам дал мне право выбирать, кем будем приходиться друг другу ныне), не внушал ни того, ни другого.       Теперь уже задремала я.