И грянул выстрел

Зимой темнело раньше. Алиса отошла от дома на пригорок, где была маленькая опушка с немногочисленными деревьями. Тамара подолгу собирала крошки с выпечки и хлеба, для неё это стала традиция, которую она ни в коем случае не должна нарушать, а девушке было не сложно наполнять свою кормушку. Это дело не занимало больше минуты, но Алиса не возвращалась дольше получаса. Тишина, мороз, белый снег и темное небо. Спокойствие. Здесь было хорошо. Девушка шмыгнула носом, быстро вытерев слёзы варежкой, и глубоко вдохнула. Если бы не было войны… не было так много несчастья… она совсем не ценила то, что имела. И очень жалела об этом. Алиса поспешила вернуться домой. Отряхнув валенки от снега, она поднялась по ступенькам на крыльцо и отворила дверь, снимая шарф. Она только подумала о том, что раньше никогда не представила бы себя в такой ситуации, в деревне, зимой, во время войны. Девушка усмехнулась глупости своих мыслей, входя в тепло, она не сразу поняла, что происходит вокруг. Легкая улыбка тут же исчезла, когда она заметила того самого немца и ещё двоих солдат, один из них был ранее известен ей, как переводчик.  — Где была ваша внучка, Тамара? — спросил он, не отводя взгляда от девушки.  — Гуляла неподалёку, — старушка занервничала, будто это было не так — Алиса, иди в свою комнату, — Тамара Васильевна махнула в сторону лестницы. Заметив спешность девушки, офицер прервал её:  — Нет, пусть останется. — он сделал несколько шагов по коридору, разглядывая стены и, дойдя до кухни, повернулся обратно — Вы подумали над моим предложением? Конечно, это было не предложение. Он просто фамильярничал. Если Тамара откажется, они могли забрать её дом или чего похуже… но она была непреклонна.  — Моё решение не изменилось, — она чуть приподняла подбородок, скрестив руки на груди. Но было видно, по резкости её движений, как она боится. Офицер посмотрел на переводчика, тот подошел ближе к Тамаре, видимо, чтобы Алиса не слышала угроз. Но она всё понимала и без перевода.  — Вы же не хотите оставить внучку одну с вражескими солдатами? На войне мужчинам не хватает женщин. — Переводчик мялся, что-то сказав офицеру, но тот лишь повторил приказ и солдат обязывался сделать это. Тамара взглянула на девушку и заволновалась. Алиса тоже начала переживать, переминаясь с ноги на ногу.  — Кто бы оставил своих детей? — она прищурилась, смотря прямо на оберфюрера.  — Тогда просто сделаете то, что я прошу. — он пытался говорить мягко, но делал паузу после каждого слова, будто бы пытаясь задавить оппонента.  — Я могу это сделать, — подала голос Алиса. Все тут же посмотрели на неё, из-за чего девушка даже смутилась. — ходить к ребенку… — переводчик подошел к офицеру и начал быстро рассказывать суть происходящего. Тамара Васильевна была готова убить её одним только взглядом, но сдерживала порывы. Она скрестив руки на груди и встала, будто не при чем, при этом пытаясь пристыдить всех взглядом. Женщины часто так делали, когда теряли контроль над ситуацией.  — Алиса… — сказала она с претензией и горечью, строго посмотрев на девушку, — оно тебе надо?  — Это может помочь, — тихо ответила девушка, отводя взгляд. Женщина её поняла, но в лице не изменилась.  — Тамара, — вновь вмешался немец — у вас случаем не будет фонаря? На улице уже слишком темно, боюсь, мои люди сломают ноги по дороге обратно. Женщина фыркнула, пробурчав что-то под нос. Алиса позволила себе улыбнуться, заламывая пальцы от до сих пор не ушедшего страха. Немцы… удивительно, ведь первое, чему её учили, это ориентироваться на местности. Она вспомнила как сама бежала в потемках по сугробам, специально сойдя с дороги, и улыбка пропала с её лица. Плечо заныло, будто вспоминая о случившемся, девушка уже не осознанно потянулась к нему, но Тамара Васильевна окрикнула её из подсобки:  — Милая, постели этим, — «гостями» она их никогда бы не назвала. Всё-таки старушка воспринимала это не так спокойно, как могло показаться на первый взгляд. Она поднялась наверх с постельным бельем, которое девушка тут же поспешила принять, — в гостиной разбери кресла, комнату для главного я сама постелю. Алиса только подумала, что Тамара вовсе не сопротивлялась, но, скорее всего, это было воспитание, девушку тоже учили гостеприимству дома. Вспоминать про дом вовсе не хотелось, страшно было гадать, как там её семья, точнее те, кто остались. Родителей и старшего брата девушка потеряла и уже успела оплакать их. Грустно было вспоминать такое, очень грустно. Тамаре она намеренно не рассказывала о том, что дома её ждёт только бабушка и младший брат, не любила она этим делиться. Из всех знакомых только ребята по отряду знали, Ваня знал… у них была традиция, они сидели перед сном в кругу и вспоминали погибших вслух, каждый рассказывал о своей семье. Два раза Алисе приходило письмо от бабушки и только одно от брата. Он ещё маленьким был, не особо писать умел, но эти письма девушка хранила, подшивала в гимнастерку с внутренней стороны, на уровне сердца — чтобы семья поближе была. Но сейчас, даже если письма были, они до неё не дойдут. Разобравшись с бельём, девушка спустилась на первый этаж, ей было совершенно неуютно и она хотела быть поближе к старушке. Тамара Васильевна была на кухне, она жарила вареники, к чаю.  — По комнатам распустила, не бойся, — сказала она, даже не поворачиваясь. — сидят там, что делают — не знаю. Ты лучше вот что мне скажи: зачем себе работу придумываешь? На такое согласилась… — она цыкнула, будто бы очень сердилась, качая головой, — смотри, не стань предателем родины.  — Я… никогда, — сердце бешено забилось, как будто её уличили во лжи. Алиса не лгала, пока что. — Тамара Васильевна…  — При них зови меня бабушкой, — она повернулась к девушке и по-доброму сощурилась, — не давай им лишний повод, они и так подозрительные какие.  — Бабушка, вы правы. У стен есть уши, сейчас опасно что-то говорить. Тамара Васильевна опустила сковородку и повернулась, смотря на девушку сверху вниз, стоя на импровизированной ступеньке. Она упёрла руки в бока и чуть склонила голову вперед.  — Да хоть сюда зови, что они тебе сделают. Скажу, трудности перевода, — она хмыкнула, но настаивать не стала, тут же найдя себе новые заботы, — пригласить на чаепитие? Ну уж нет, не этих гадов. Но что тогда они скажут о русском гостеприимстве? — рассуждала она вслух, — Нет, нельзя так. Война — не война, не могут же они по норам сидеть, пока здесь так пахнет. — женщина вздохнула, будто бы проиграв собственную внутреннюю битву, — Позови их, дорогуша. Алиса совсем не понимала, как ей это сделать, не применяя знаний немецкого. Сначала она поднялась наверх, прошла до гостиной, постучала в дверь, выждав, когда кто-то ответит. Её открыл один из солдат, не ожидав увидеть здесь девушку.  — Что там, Ричи? — послышался голос из комнаты.  — Ничего такого, девчонка пришла. — отозвался Ричард.  — Так спроси зачем!  — И она сразу закудахчет на немецком? Включай мозги, Юзеф, и подойди. — сказал он, улыбаясь гостье. Если бы Алиса не знала перевода, то подумала, что они просто мило болтают — тон у солдата был вовсе не грубый. К двери подошёл переводчик.  — Что-то случилось? — он тоже улыбнулся, как и его друг, пока девушка жалась у стены напротив.  — Т-т… бабушка приглашает на чаепитие, — она запнулась и опустила глаза, но скорее от своей же неуклюжести, чем от скромности. — там будут вареники. Юзеф перевел что-то своему другу и тот кивнул.  — Почему вы приглашаете нас? — спросил он с ужасным акцентов, немного нахмурившись.  — Гостеприимство не позволяет пытать вас, — выпалила Алиса и тут же поняла, что сказала, округлила глаза и прикрыла рот. — нет, я имела ввиду, запах. Пахнет вкусно, а вы, возможно, не ужинали. Юзеф рассмеялся, очень долго объясняя другу то, что сморозила девушка. Ричард не сразу понял смысла, очень странно посмотрев на Алису, но потом заулыбался.  — Спасибо, ещё никто не пытал нас едой, — девушка кивнула и уже развернулась, чтобы найти офицера. В душе были смешанные чувства, они не казались ей злыми монстрами, какими она всегда представала себе врагов. «Не забывай, Алиса, — говорила она сама себе, — один приказ сверху и они застрелят тебя прямо здесь.»  — Постой. — девушка обернулась, — оберфюрер на улице. Ты к нему идешь? — Алиса кивнула, пробормотав короткое: «спасибо» и спустилась вниз. В душе до сих пор были смешанные чувства. Они же вели себя как дети! Как её дети, её отряд. Просто шутили и смеялись, даже с врагом. Она вдруг подумала, что было бы очень обидно, встань они по разные стороны баррикад. Сейчас она нормальная, обычная девушка — сейчас она не солдат. Алиса спустилась вниз, наспех набрасывая дутое пальто. Но Тамара, услышав шум, вышла, и сразу же струсила крошки с песчаной шарлотки. На вопросительный взгляд девушки отмахнулась, что яблоки с собой принесли немцы. Ничего не осталось, девушка взяла с собой завёрнутые в тряпочку крошки, поспешно надевая валенки, она столкнулась с офицером в дверях. Он опешил, невольно придержав девушку за плечи.  — Куда ты опять спешишь? На улице темно. — его голос снова показался ей слишком теплым, будто они семейная пара. Алиса покраснела от таких мыслей и опустила взгляд, он наклонил голову набок, пытаясь заглянуть ей в глаза. Он. Он не был таким, как те солдаты. Не паясничал, но от него буквально веяло спокойствием и хладнокровием. Это даже пугало, но его голос не звучал жестоко или злобно. Даже тогда, в первый раз. Тихий, с присущей им картавостью, возможно, такой голос и называют бархатистым. Девушка мотнула головой, убирая прочь столь странные мысли, но офицер воспринял этот жест по другому.  — Могу я тебя проводить? — он пытался показать это жестами, Алиса неуверенно кивнула и вышла вперед, обойдя мужчину боком, не поворачиваясь спиной. Везде был снег, сугробы, но дорожка к кормушке была протоптана не первый день. Она шла впереди, не смея поворачивать головы, хоть и не хотела оставлять офицера за спиной. Небо было темным, таким, что даже ветки было не разглядеть. Лишь Луна, звёзды и снег освещали всё вокруг. Алиса остановилась у одного из деревьев, косо глядя на немца. Что он будет делать? Просто стоять? Девушка выдохнула, разворачивая тряпочку с крошками. Это её не касается. Скорее всего, он просто хочет получить расположение Тамары Васильевны, путем налаживания контакта с внучкой.  — И это всё? Приходишь сюда ради птиц? — он ухмыльнулся, доставая что-то из кармана. Портсигар. Тонкий, серебряный, изящный, но не женственный, скорее, дорогой. Достал сигарету, зажал между зубов, убрал портсигар и вытащил зажигалку, закурил. Девушка наблюдала за тем, как мужчина затягивается и выдыхает дым. Он не поворачивался, но протянул девушке портсигар, предлагая тоже закурить, она помотала головой. Алиса никогда не курила, это было вредно, противно и имело отвратительный запах. Но некоторые из ребят курили, они говорили, что это стресс, но взрослые обычно не верили. Ваня курил… они с другими ребятами прятались за столовой или уходили в лес. Ваня часто получал по голове за то, что тащил у деда папиросы «Беломор Канал», но он всё смеялся. Ваня никогда не позволял Алисе курить, даже попробовать, он знал, что это пагубная привычка и хотел оградить своих друзей от такого. Офицер же наоборот, ничего не зная о девушке, предлагал сигарету. Грустные мысли разрывали сердце, но позволяли держаться на плаву, позволяли помнить, кто есть она, а кто — они. И что теперь делать? Надо ли ждать, пока он докурит? Или уйти? Она же не просила его идти за ней… однако девушка просто стояла. Топтала снег, осматривалась, грела руки. Курил он не долго, как только остался только бычок, девушка пошла обратно, не давая офицеру времени на бессмысленные монологи. Она не оборачивалась, но слышала, как он идёт следом. Может, медленнее, неторопливо, будто был хищником и знал, что она никуда не денется. От таких мыслей мурашки пошли по коже. В доме было тепло, свет с непривычки ударил в глаза и девушка зажмурилась, не заметив Тамары.  — Ты что, в одном сарафане выходила? Заболеешь, милая, — она тут же накинула на девушку шерстяную шаль, которая больше была похожа на плед.  — Ну что вы, я ненадолго, — Алиса смутилась, хорошо, что старушка не зациклилась на её одинокой прогулке с офицером. Девушка наблюдала за поведением Тамары и восхищалась: она не могла быть гостеприимной с таким злобным лицом, для Алисы это были антонимы. Она начала сдавать позиции, не могла воспринимать людей гостями и врагами одновременно.  — Чай остывает, — вздохнула она, уходя на кухню, девушка проследовала за ней, но осталась сидеть под строгим надзором, пока женщина подогревала чай. Юзеф попытался улыбнуться, но под взглядом Тамары Васильевны у него не особо получалось, что развеселило Алису. Как только зашел офицер, Юзеф рассказал ему о предложенном чае, но умолчал о той оговорке. Может, он боялся своего командира, но Алиса в любом случае была признательна.  — Вы долго курили, — заметил Ричард, приподнимая чашку в знак приветствия.  — Ходил за девушкой, были домыслы…  — При всём уважении, — Ричард явно был смелее своего напарника, нагло ухмыляясь — думаете, хозяйка успевает прятать партизанов в снегу после работы? «Хозяйка? — думала девушка — Наверное, так они называют Тамару Васильевну, когда она рядом. — Алиса взглянула на старушку, — Она же убирается в доме, готовит… личная домохозяйка, подумать только!» Офицер посмотрел на него внимательно, задерживая взгляд на нахальной физиономии, но ничего не сделал. Он сдерживался, возможно, чтобы не начать драку или стрельбу в чужом доме, но, скорее, это было профессиональное. Однако он оставался спокоен.  — Нельзя ничего исключать, — офицер кивнул Тамаре, поймав её взгляд, — Скажите, что я не голоден. Алисе стало спокойнее. Всё ясно, её подозревали, но не потому, что она заслужила это, просто здесь подозревали всех. Она мельком взглянула на солдат. Кажется, они ей доверяют. Из этого вышло бы что-то дельное…  — Оберфюрер благодарит вас за предложение, — прокашлялся Юзеф, — но вынужден отказаться. Тамара кивнула, ничего не говоря, она ждала, пока солдаты уйдут, не имея желания сидеть рядом с ними за одним столом. Алиса очень хотела пойти в свою комнату, но оставлять Тамару Васильевну одну было бы неправильно и грубо. Правда, как только солдаты ушли, старушка сказала, что у неё пропал аппетит.  — Давайте посидим вместе и я вам почитаю? — предложила Алиса. Она любила книги, а Тамаре было легче вязать под интересные истории, она ненавидела тишину. Алиса кивнула, помогая убрать со стола, а затем поднялась к себе в комнату, заметив книгу в тёмной переплёте на столе у кровати. «Убийства по алфавиту» Агата Кристи. Алиса от неожиданности ахнула, чуть не уронив книгу.  — Что-то стряслось? Всё хорошо? — Тамара, бесшумно появившаяся с пряжей, была обеспокоена сильнее, чем сама Алиса. Девушка вздохнула, прикрывая глаза, и развернулась с натянутой улыбкой.  — Да, просто выбирала книгу.