Говорят, что, если жизнь продолжается, значит, можно ещё всё исправить. Сал готов был привести сотню аргументов, доказывающих обратное. Он, по всем признакам, был ещё жив: сердце с переменным успехом билось, лёгкие дышали, какие-то мысли ещё крутились в голове. Однако возможности исправить что-то он не видел. Хотя бы потому что, чтобы что-то исправлять, нужно понять, что именно, а это уже точно было выше его сил. Пустой желудок болел до невозможного. Мозг из-за отсутствия глюкозы, да и любого другого «топлива» вообще отказывался соображать.
Он сидел на кровати в своей комнате. Туда его привёл Ларри. Джонсон сидел рядом, на полу. Он не торопился возвращаться к Лизе и санитарам. Что с ним ещё сделают, было даже страшно представить. Ларри не смотрел на Сала. Очевидно, специально. Его взгляд был направлен в одну точку на стене, и казалось, что Ларри даже не моргал. А вот Фишер пристально глядел на Джонсона и ждал, не захочет ли он чего сказать. Он видел, как слегка подрагивают губы у Ларри, но не мог понять, с чем это было связано.
Джонсон молчал. По нему было видно, что его это молчание абсолютно устраивало и что вряд ли он начнёт говорить первым. Нашёл, что спросить…
— Как тебя поймали? — Сал действительно нашёл, что спросить, потому что сидеть в тишине он мог бы и самостоятельно. Этим вопросом он как будто сорвал несуществующую печать молчания. Ларри повернул к нему голову и посмотрел на Сала. Фишер успел увидеть его стеклянный и пустой взгляд, прежде чем он стал привычным взглядом Ларри Джонсона. Ларри даже пересел к Салу на кровать, чтобы им было удобней разговаривать.
За подобием окна был слышен шум неестественно сильного для декабря дождя, возможно, последнего дождя в этом году. Дождь лил стеной и огораживал больницу от всего остального мира. А Салу казалось, что этот мир давно разрушен. Ларри, наверное, поэтому вернулся, что не нашёл больше своего места в том мире. Единственное место для таких, как он, как Сал, как Эшли и Трэвис, было здесь. Они были не нужны в том мире, мире
обычных людей. Даже если они и не были больны, они уже точно не были нормальными. Долгое время в больнице сделало своё дело. Если тебе постоянно будут внушать, что ты болен, вести себя, как с больным, и держать среди больных, ты сам поневоле начнёшь считать, что у тебя не всё в порядке.
— Пустили клич по полицейским постам, — Фишер так давно не слышал этих интонаций Ларри. Они были такими родными. — Я был уже на границе штата, когда меня поймали! Ещё бы чуть-чуть и… — Джонсон стих и наклонил голову.
Молчание повисло в воздухе. Ларри, вероятно, не хотел говорить. Сал хотел, но не думал, что момент был подходящим. Может быть, в другой раз. Тем более, что теперь у них было ещё много времени в запасе. Всё оставшееся время в мире, надо полагать.
Сверкнула молния. Её было видно даже сквозь маленькое отверстие в пластмасске, служившей вместо стекла. А затем ударил гром, и показалось, что даже стены затряслись. Он был совершенно осязаемым и как будто с силой огрел Сала по спине, буквально выталкивая из него тот самый вопрос, который терзал его уже давно.
— Почему ты меня поцеловал? В тот вечер, когда Эшли нам рассказала про привоз… — Фишер пояснил, хотя делать это было совершенно не обязательно. Нет, Ларри, конечно, целовал его дважды и даже в разные дни, но очевидно было, что первый раз был куда более неожиданным и странным. Второй вообще с натяжкой можно было назвать поцелуем. Скорее слегка странным примирительным жестом, который как бы говорил: «Всё в порядке. Видишь? Конечно, люблю тебя. О чём речь?»
Ларри с удивлением приподнял брови и улыбнулся одним уголком губ. Затем он помотал головой и выдвинул её вперёд.
— Странный вопрос… Потому что хотел.
Такая уверенность Джонсона Сала поразила и возмутила. Он отвечал с такой лёгкостью, как будто… Это и было обычным для Ларри. Он же не Сал. Фишер считал, что это только его личная проблема. Это ведь он так быстро привязался к человеку, который просто проводил с ним много времени за неимением других, менее надоевших собеседников. У Ларри с этим, очевидно, проблем не было.
— Ларри, уже не смешно! Это ведь для тебя ничего не значит! — Фишер потёр глаза, всплеснул руками и нахмурился. Если Ларри собирается продолжать играть с ним, то в этот раз у него вряд ли это выйдет.
Салу захотелось уйти. Это была его палата, поэтому логичнее было бы прогнать Ларри, но воспринял бы Джонсон его слова всерьёз? Он спустил ноги с кровати и упёрся руками в матрас. Это заняло немного больше времени, чем он ожидал. Двигаться было совсем трудно. Ларри положил ему руку на плечо. У Фишера уже не было сил даже скинуть её. Ларри осторожно развернул его обратно к себе. Сал не поднимал глаз.
— Это значит гораздо больше, чем ты думаешь, — Ларри бережно положил вторую руку Фишеру на подбородок, заставляя его поднять голову и посмотреть на Джонсона. — Салли, когда у тебя не получилось сбежать, я места себе не находил. Я думал, что это моя вина в том, что ты остался здесь. Мне так стыдно перед тобой. Прости, пожалуйста. Ты сможешь меня просить?
Сал посмотрел в левый нижний угол. Почти целую неделю все настолько сильно пытались убедить Сала в том, что Ларри — мудак, что Фишер даже поверил в это.
Сначала Фрэнк… Фрэд… как его, дьявола?!
«Забей и радуйся, что он съебал»… Он ревновал или просто завидовал? Нет, Сал не был о себе такого высокого мнения и наверняка посчитал бы, что это бред, если бы это не было единственной понятной причиной. Фрэд как-то предлагал ему переспать, а тот отказал… А потом Сал начал общаться с Ларри, и Фрэд окончательно отстал от него. Любой, кто хоть немного знал Сала, понимал, что Фишера было очень легко в чём-то убедить. Того времени, что Фрэд с ним общался, хватило, чтобы и он это понял.
Сал повернул голову влево, прикрыл глаза на пару секунд, глубоко вдохнул и выдохнул, и снова открыл их.
Тодд спросил, хорошо ли было то, что Ларри сбежал. Это, безусловно, было хорошо. Прекрасно даже. Тодд (если, конечно, он тогда был в здравом рассудке) сказал это, потому что был рад за него. Вероятно, из-за недостатка сна, а может быть, из-за галлюцинации, которую Сал видел накануне вечером, он решил, что слова Моррисона значили «Как хорошо, что этот Ларри Джонсон, совершенный эгоист, хам, мудак и чмошник, наконец-то исчез, потому что я, да и вообще все мы, порядком
устали заебались от него».
С чего Сал мог взять, что Тодд ненавидел Ларри? Тодд вряд ли вообще кого-то ненавидел. Даже Финеас скорее раздражал его, и то это было из-за отношения священника к Трэвису. Ларри и Тодд не были хорошими друзьями, да и вообще вряд ли были друзьями, но они хорошо друг к другу относились. Этого было достаточно.
Сал незаметно облизнул нижнюю губу и слегка прикусил её. Выражение сомнения мелькнуло на его лице. Пальцы Джонсона, которые всё ещё лежали на его подбородке, развернули лицо Сала к себе, но взгляда тот не поднимал.
Что имел в виду Трэвис, говоря
«хватит себе вредить из-за такого, как он», понять было уже труднее. Надо сказать, Трэвис так возился с ним, помогал, как мог, в эти дни. Сал и не понял этого. Он даже обрадовался, когда Фелпс перестал с ним разговаривать и уговаривать съесть хоть что-нибудь. Стоило бы извиниться перед ним. Фишер решил, что сделает это на следующий день. А пока — Ларри, который почему-то всё ещё сидел напротив и ждал ответа, стараясь скрыть свою нетерпеливость, однако своими движениями выдавал себя.
Сал наконец поднял глаза. Он столкнулся со взглядом глубоких тёмных глаз Джонсона, под одним из которых чернел уродливый расплывшийся синяк. Фишер быстро окинул Ларри взглядом. Это был совершенно не тот Ларри, которого Сал встретил осенью семидесятого года, не тот, с которым они мыли посуду и танцевали под Beatles, не тот, с кем обдумывали план побега и не тот, кто вытащил его из горячей воды. Его не бил Финеас у себя в кабинете прямо на глазах Сала, и не он целовал Фишера дважды за одни сутки. Тот, кто сейчас сидел напротив Сала, чем-то, конечно, был похож на Ларри, но уже очень отдалённо. Он осунулся, лицо похудело, щёки впали. Коротко остриженные тёмные волосы лишь с издёвкой напоминали о том «богатстве», которым Сал так восхищался. Даже глаза как будто стали темнее.
«Ты так плачешь по своему Джонсону, что не замечаешь, как другие…» Ему не стоило прогонять Эшли или кричать на неё. Она так пыталась ему помочь, сделать так, чтобы он хоть на минутку перестал страдать по Ларри. А он, зарывшись в свои переживания, не собирался из них выползать. Целую неделю его пытались убедить в том, что Ларри — мудак, а в итоге оказалось, что мудаком был сам Фишер.
Не отрывая взгляда от сидящего напротив, Сал кивнул. Он готов был его простить, хотя уже и не знал, за что. Если бы Джонсон не улыбнулся, Сал бы не увидел в этом человеке ни капли от
Ларри. Он дёрнул левым уголком губ, обнажая ряд белых зубов. Странно, что они все уцелели после стольких драк и избиений. Сал, сидя напротив него, тоже улыбнулся уголком губ, но правым, а не левым.
Фишер даже сообразить не успел, как почувствовал левую ладонь Ларри, сжимающую его шею сзади. Правая рука Джонсона осталась на своём месте и нежно приподняла подбородок Сала. Он почувствовал настойчивое прикосновение мягких губ Джонсона к своим губам и закрыл глаза. Его буквально разрывало изнутри. Боль перебивала чувство привязанности и симпатии. Фишер не чувствовал твёрдой опоры и не понимал, происходило ли это по-настоящему. Сал не чувствовал ничего подобного ни с одним человеком раньше. Он приоткрыл рот, позволяя Ларри немного больше, но как только почувствовал язык Джонсона, тут же отстранился и оттолкнул Ларри.
Салу стало плохо. По-настоящему плохо. Его как будто погрузили в воду: голова закружилась, уши заложило, вдохнуть было невозможно. Его взгляд заметался по комнате, не фокусируясь на чём-то конкретном, и только когда снова встретился со взглядом Ларри, успокоился и замер. В тёплых глазах Джонсона мелькнуло волнение. Ладонь Ларри легла на щёку Салу. Фишер прикрыл глаза и расслабил лицо. Он устал. Всё было бессмысленно. Для чего Ларри всё это делал? Сал почувствовал, как в носу защипало, а где-то в горле завязался плотный ком. Только этого сейчас не хватало… Не дай Бог, чтобы Джонсон увидел…
Он быстро убрал руку Ларри со своей щеки, повернулся вправо и закрыл лицо обеими ладонями. Фишер издал короткий всхлип, и спустя пару секунд из его глаз выступили слёзы.
«Чёрт…»
— Нет, нет! Не закрывайся! Посмотри на меня! — Ларри быстро спустился с кровати и присел на корточки напротив Сала. Он положил руки ему на плечи и слегка потряс. — Ты мне нравишься, — Фишер убрал руки от лица, и Ларри взял его ладони в свои. Он сжал тонкие кисти и провёл по тыльной стороне одной из ладоней Фишера большим пальцем. — Я… Я люблю тебя.
Сал широко распахнул глаза. Он не ослышался? Ларри Джонсон только что сказал это? То, что Сал так долго хотел услышать? Просто сказал?.. Это было даже забавно в какой-то степени. Фишера так мучил вопрос о том, что Ларри чувствует к нему, но теперь, когда оказалось, что его чувства были взаимны, он не испытал облегчения. Ларри никогда особенно не думал о том, что говорит, и довольно часто врал. А ещё чаще шутил, даже над Салом, которого считал лучшим другом. Хотя насчёт последнего Фишер сильно сомневался. Он даже представить не мог,
что значил для Ларри и значил ли вообще что-нибудь. Ему казалось, что Джонсон сейчас рассмеётся ему прямо в лицо и уйдёт, оставив одного с чувством стыда и непонимания.
— Я не знаю, могу ли я тебе верить… — Сал покрасневшими от слёз глазами посмотрел на Ларри и покачал головой. — Мне так много лгали…
Ларри не ответил. Он поднёс ладони Сала к своим губам и поцеловал. Фишер нервно улыбнулся уголком губ и поднял брови.
— Я могу доказать… — Ларри взглянул на Сала снизу, и Фишер уже и представить не мог, каким образом он собирался что-то доказывать.
Джонсон не заставил себя долго ждать. Он протянул руку положил её Салу между ног, слегка сжимая. Фишер с трудом поборол желание отпихнуть его. Ему стало интересно, насколько далеко это всё сможет зайти. Он раскрыл рот и вдохнул им, с опаской глядя на Ларри. Джонсон не остановился. Он сжал ладонь посильнее, заставляя Сала прикусить губу, а после ослабил хватку.
— Так нельзя! Нас могут поймать… — прошипел Сал, всё же понимая, к чему это всё ведёт. Неужели Ларри…
— Обязательно поймают… — Джонсон запустил руку Фишеру в штаны и одним рывком освободил его член из ткани. Он провёл большим пальцем по уже начавшему возбуждаться органу и придвинулся ближе.
— И что тогда? — Сал вздрогнул. То, что делал Ларри, было не совсем ново для Фишера: опыт у него всё-таки был. Но ожидать такого от Джонсона было и смело, и глупо одновременно.
— И тогда нас накажут. Опять. Как множество других раз, — Ларри прикоснулся губами к коже, мягкой и тонкой, как будто шёлк, и провёл языком от самого основания к кончику.
Сал рвано и тяжело дышал. По его хребту прошла дрожь, леденящая, но очень возбуждающая. Он дёрнул плечами и опёрся на металлическую спинку кровати. Если Ларри и начал что-то, то не было смысла ему мешать или пытаться его остановить. Тем более, если это
что-то было таким приятным.
Ларри никуда не спешил. Он растягивал момент, чтобы Фишер смог почувствовать как можно больше. Помогая себе рукой, он взял в рот небольшую головку и провёл языком по ней и вокруг неё.
Ларри умел фантастически целоваться. То, что он демонстрировал Фишеру, была лишь малая часть его способностей. Это было почти то же самое, он полагал. Только вместо языка было кое-что другое. Честно говоря, он никогда подобного не делал, но делали ему. Поэтому хоть какие-то представления о том, что должно понравиться Фишеру, у него были. Джонсон слегка втянул в себя воздух, а вместе с ним и кожу, отчего Сал дёрнулся. Затем его язык, длинный и тонкий, как змеиный, проник в небольшое отверстие уретры. Ларри делал им короткие и лёгкие движения. Казалось, он больше дразнил Фишера, чем пытался доставить ему удовольствие. Это было типично для Ларри.
Сал с жалобным стоном выдохнул. Действия Ларри были приятными, возбуждающими, но слишком медленными. Фишер уже не мог сдерживать себя. Повинуясь странному желанию своего тела, он резко схватил правой рукой короткие волосы Джонсона, заставляя того взять в рот глубже, до самого конца. От неожиданности Ларри чуть не поперхнулся. Первым его желанием было поскорее вытащить из глотки, отплеваться и свалить. Он подавил это желание в себе. Сал сделал для него столько всего, что это явно было меньшим, чему Ларри мог отплатить.
Сал Фишер, или «Салли», как Джонсону больше нравилось, почти с первой их встречи показался ему глотком свежего воздуха. Хотя бы потому, что он совсем недавно был на воле. Сал не был злым, отталкивающим, неприятным, и, что было намного важнее, он не был
больным. За шесть лет Джонсон уже устал от общения с психами. Даже те, кто попадал в больницу сравнительно здоровым, не больше чем через полгода сходили с ума.
Это место почти никому не оставляло шанса быть здоровым здесь. Трэвис, с которым в первое время дружил Ларри, слишком сильно начал заботиться о поступившем через три месяца после Джонсона Тодде Моррисоне. Ларри не ревновал и даже не обижался, понимая, что с новеньким, умным, интеллектуально подкованным и очень добрым, будет полегче, чем с постоянно жалующимся на свою жизнь торчком. Ларри, к слову, после этого больше никому и не жаловался, кроме Сала, годами позже.
Самого Ларри от сумасшествия, должно быть, спасало лезвие, которое он носил с собой постоянно. Он сам понимал, что это был херовый способ расслабиться, но другого выхода для себя он не видел. Иногда это не прокатывало. Тогда Ларри воровал спички с кухни и прижигал ими кожу.
Ларри обхватил член Фишера губами и начал водить по нему вперёд-назад. Первые несколько толчков были неприятны, и Джонсон старался подавить рвотный рефлекс. Когда он услышал стоны Сала, ему как будто стало полегче, и он ускорился.
Фишер всё ещё сжимал каштановые волосы на затылке. Он шире развёл ноги, давая Джонсону больше места, и начал делать движения тазом навстречу Ларри. Стоны вырывались из его рта, хотя он старался сдерживаться, понимая, что, если кто-то зайдёт внутрь, им обоим не поздоровится.
То, что делал Ларри, было непередаваемо, но всё равно этого было недостаточно. Рука Фишера сама потянулась вниз, чтобы ускорить процесс, но Ларри не позволил. Он слегка оттянул кожу зубами и прикусил её. Даже если Джонсон принял такое положение, это вовсе не означало, что он не был главным сейчас. Именно он решал, что и когда Сал должен почувствовать. Сал взвизгнул, зажимая себе рот. Он был практически на пределе.
Губы и щёки Ларри уже начали болеть, а горло разрывало. Несмотря на это он не остановился, а только ускорился. Дыхание Фишера становилось ещё более неровным и быстрым. Ларри расслабил горло, чтобы проходить получилось свободнее. Он приостановился и провёл по всей длине языком. Он чувствовал изгибы и маленькие жилки. Этого не могла бы почувствовать даже самая нежная рука. Это могло ощущаться только языком.
Ларри вытащил изо рта, и Сал уже подумал, что тот так и не даст ему закончить. Тонкая нить слюны протянулась от члена Фишера до губ Ларри. Джонсон обхватил его рукой и начал ею скользящие размеренные движения. Сал в очередной раз застонал. Шершавая ладонь Ларри медленно двигалась вверх-вниз, а влажная слюна уменьшала трение. Джонсон надавил большим пальцем на головку и замер в таком положении. Сал выгнулся в спине и заёрзал.
— Тише, тише… — Ларри впервые за это время подал голос. Он слегка хрипел. Салу пришлось послушаться и расслабиться, и только тогда Ларри перестал давить.
— Ларри, пожалуйста… — прошептал Фишер, с мольбой в глазах смотря на Джонсона. Он приподнялся на руках, пытаясь двинуться в руках Ларри.
Движения стали быстрыми. Джонсону больше не хотелось мучить Сала, поэтому он решил дать ему то, о чём он просил. Он раскрыл рот и приблизился, не прекращая двигать рукой. Сал, увидев это, протянул руку вперёд.
— Ларри, не нужно… — он не договорил. Сал резко закатил и зажмурил глаза, откинулся назад и издал приглушённый стон. Его рука бессильно упала рядом. Перед глазами вспыхивали разноцветные огни. Оргазм приятной дрожью разлился по всему телу. Его тело как будто пронзило тысячей вспышек электрического тока. Пальцы на босых ногах сжались, а вдоль позвоночника прошла волна напряжения, практически болезненная.
Ларри поднялся и вытер уголки губ и подбородок, на которых ещё остались капли белой жидкости.
— Ну, ты… не скучай тут… — эта фраза прозвучала абсолютно нелепо, даже от Ларри. Джонсон и сам это понимал, но пояснять ничего не стал. Он махнул рукой, развернулся и уже собрался уходить.
— Подожди, Ларри! — этого всего было
недостаточно. Фишеру было хорошо, но ему хотелось большего. Хотелось почувствовать прикосновения Ларри. Хотелось почувствовать Ларри
внутри. — Я хочу
ещё.
— Мне ещё раз тебе отсосать? — Ларри развернулся и изогнул одну бровь, смотря на Фишера, и Сал в очередной раз удивился его способности делать вид, что ничего не произошло, хотя он только что, буквально минуту назад…
— Нет, — Сал говорил серьёзно. Сердце в его груди билось с невероятной скоростью. — Я хочу, чтобы тебе… — даже несмотря на то что Сал уже занимался сексом и не один раз, говорить о нём он так и не научился, —
тоже было приятно, — он договорил, косясь на стояк Джонсона.
Ларри усмехнулся и помотал головой.
— Я… Я не ел три дня… Проблем быть не должно… — Сал как будто пытался оправдаться перед Ларри.
— О, — Джонсон усмехнулся. — У тебя опыта больше, чем я думал, — Фишеру показалось странным, откуда
Ларри это знал. С кем именно? С парнем или девушкой?..
Он подошёл. Сал полностью забрался на кровать и уже хотел повернуться спиной к Джонсону, но Ларри схватил его за предплечье и развернул обратно.
— Хочешь лишить меня возможности видеть твоё лицо? — вопрос был, скорее, риторическим, поэтому Сал не ответил на него. Он не понимал, как именно всё к этому пришло. Некоторое время назад он и подумать не мог, что они с Ларри Джонсоном будут трахаться прямо на больничной кровати.
Ларри, будто просящий пёс, несколько раз коротко поцеловал его в нос, скулу, щёку, нависая над Салом и заставляя Фишера снова потянуться руками к своему лицу, чтобы прикрыться. Кровь прилила к его щекам, и их как будто обдало жаром. Ларри убрал руку Фишера и прижал её сбоку.
— Я же сказал. Я хочу видеть твоё лицо, — он отпустил. Салу всё ещё хотелось прикрыться, но он не стал этого делать. Он понял одну вещь наверняка: Ларри не играл. Джонсон был серьёзен, возможно, больше, чем когда-либо ранее.
Сал отвёл взгляд. Ему всё равно было неловко. Ларри заметил это, но реагировать не стал. Он попросил Сала снять рубашку и дождался, пока Фишер сделает это. Затем стащил с него мягкие, как будто пижамные штаны вместе с бельём и скинул их на пол, тут же огладив рукой округлое бедро Сала. Ларри мог приказать ему раздеться (и Сал бы обязательно сделал это), но всё же ему хотелось сделать это самому, хотя бы частично. Он ощупал остро выступающую кость — часть тазовой кости, кажется, — и сжал тонкую кожу, обтягивающую её. Сал дёрнулся от неприятного ощущения. Скорее всего, цепкие пальцы Джонсона оставят на нём не один синяк сегодня. Хотя эти синяки были намного приятнее, чем те, что оставляли работники больницы.
— Я же говорил, что ты ничего не ешь… — Ларри слегка стукнул Сала по бедру, совершенно не больно, только немного шумно. — Плохой мальчик… Может быть, мне стоит тебя отшлёпать? — Ларри блефовал, конечно. Вряд ли бы он сделал что-то такое, тем более с Салли Фишером. У него не было намерения причинять ему
настоящую боль, однако пощекотать нервы он любил всегда.
Сал закусил губу. От этих слов по его телу прошли мурашки. Он бы многим пожертвовал ради того, чтобы услышать такое от Ларри, поэтому, если бы это был серьёзный вопрос, он бы позволил Джонсону это сделать. Даже мысль об этом заводила его настолько, что он мог бы кончить, только прикоснувшись к члену. Но этим он не занимался, потому что сперва они собирались бежать, а потом Ларри всё-таки сбежал, и делать такое было бы совсем аморально.
Реакция Сала Джонсону понравилась. Он наклонился и коснулся ключиц Фишера: сначала носом, а затем провёл по ним языком, не переставая поражаться, насколько сильно у него выступали кости, и попутно мысленно проклинал и называл себя грязным извращенцем за то, что неестественная худоба Фишера, обострившаяся за последние дни, так его привлекала. Ларри провёл языком в ложбинке между ключицами и поднялся выше, к шее. Он то прикусывал тонкую кожу и оттягивал её, оставляя красновато-розовые следы, то целовал и зализывал эти места, как бы извиняясь за свои действия. Он чувствовал, как Сал под ним начинал тихо стонать, когда он оставлял особо яркий и, должно быть, болезненный след.
Джонсон решил, что пора было переходить к более серьёзным действиям. Он поцеловал Сала в уголок губ и проник языком внутрь рта. Поцелуй Ларри имел горьковатый и солёный привкус. Было нетрудно догадаться, почему так случилось. Ларри провёл языком по острому ряду зубов и почувствовал, как Сал отвечает ему. Мягкий язык Фишера касался его собственного. Сал прикусил губу Джонсона, за что Ларри сжал его бедро в руке и почти впился в него ногтями.
Ларри отстранился. Он сунул себе в рот сразу четыре своих пальца, неотрывно глядя на Сала. Ларри смачивал пальцы слюной, сначала каждый по-отдельности, а затем все вместе. Он прикусил подушечку безымянного пальца и, улыбнувшись, ехидно смотрел прямо на Сала. Фишер уже не смущался. Или, по крайней мере, не показывал, что смущается. С Ларри смущаться было глупо и совсем ни к чему.
Когда вязкой жидкости на пальцах было достаточно, Ларри поднёс пальцы к отверстию Сала. От соприкосновения холодной слюны и разгорячённой кожи Сал вздрогнул и практически свёл ноги. Ларри остановил его: резко схватил одну ногу рукой, а на пути другой поставил колено, исключая теперь любые способы ретироваться.
— Не шали.
Сал вновь расслабился. Ларри погрузил указательный палец внутрь. Он прошёл без особых трудностей. Ларри отметил это для себя.
— Ох, да тут Салли — кому-то уже давали, — съязвил он. Это прозвучало довольно грубо и было бы наверняка обидно, если бы не было правдой. Сал никогда не собирался скрывать (тем более от Ларри), что у него был и парень, и секс с этим парнем. Просто Ларри никогда не интересовался, а разбрасываться такой информацией не хотелось.
Сильного дискомфорта Сал не чувствовал, пока Ларри не начал медленно вводить средний палец. Сал напрягся, когда палец вошёл примерно на половину. Фишер сжался, не позволяя ввести дальше.
— Салли, если ты будешь напрягаться, у меня ничего не получится.
Ларри говорил с такой интонацией, как если бы он ругал маленького ребёнка. Несмотря на то что Сал ребёнком не был, подобный тон подействовал на него как нельзя лучше. Фишер мгновенно расслабил мышцы, и Ларри протолкнул палец полностью. Сал зажмурился и сжал зубы от неприятного ощущения.
—
Хороший мальчик…
Эти слова погрузили Сала в какую-то новую волну ощущений. Боль перестала чувствоваться так сильно, но напряжение в паху возросло. Ларри прекрасно видел это, но не только не прикоснулся к члену Фишера, но и шлёпнул того по руке, когда тот захотел сделать это сам.
Посчитав, что Сал достаточно привык, Ларри слегка раздвинул пальцы. Фишер старался не издавать громких звуков, но ему ужасно хотелось простонать. Вместо этого он просто шумно выдохнул. Ларри чуть пальцы не свело судорогой. Он обратно свёл пальцы вместе, а затем снова раздвинул, на этот раз подняв один и опустив другой.
Сал упустил момент, когда начал чувствовать не боль или напряжение, а
удовольствие. Он вильнул бёдрами, стараясь сделать так, чтобы пальцы Ларри проникли глубже.
— Хочешь ещё? — Ларри не торопился. Он знал, что имеет сейчас огромную власть над Фишером, и грех было бы этой властью не воспользоваться. Издеваться над ним он, конечно, не собирался. Просто он знал, что нужно делать, и знал, как. Поэтому, как он считал, если Сал будет его слушать, то они оба получат максимум удовольствия. Фишер глядел на Ларри и быстро закивал. Ему определённо хотелось ещё. — Нет-нет, — Ларри был недоволен таким «ответом» Сала, — Скажи словами.
Сказать Просить
о таком было явно за пределом зоны комфорта Сала Фишера. Но, с другой стороны, не в его положении было говорить о зоне комфорта. Точно не в этой больнице, не в этой палате, не на этой койке, не лёжа под Ларри Джонсоном, не в этой жизни. Однако Сал понял, что, если он не попросит об этом, Ларри может всё бросить.
— Я… — он приоткрыл рот, и оттуда, как короткий стон, вырвался голос. — Ларри… Пожалуйста… — он оттягивал момент до последнего, но понимал, что выкрутиться уже не получится. — Войди в меня глубже…
Если сказать, что только на Сала странным образом действовали слова Ларри, то это будет неправдой. Как только Фишер сказал это, Ларри как будто закипел внутри. Он приоткрыл рот и странно улыбнулся, затем прикусил губу и ввёл пальцы глубже, насколько позволяла их длина, слегка сгибая их.
Тело Сала вновь как будто пропустило разряд тока.
Ларри задел что-то. По телу волнами разошлось тепло и напряжение. Сал сейчас полностью зависел от Ларри и от того, что Ларри с ним делал. Он не смог сдержать глубокого протяжного стона. Ему пришлось закрыть рот рукой, чтобы это не звучало слишком громко. Его голос уже дрожал, хотя всё самое
интересное было впереди.
Ларри запустил третий палец внутрь, и Сал затрясся. Джонсон испугался, что мог порвать его.
— Салли, тебе больно? — со страхом в голосе спросил он.
Фишер чувствовал многое в тот момент: удовольствие, напряжение, стыд немного и радость. Ещё испытывал своего рода дисфорию и не понимал, с ним ли это сейчас происходило. Где-то среди этих ощущений была боль, но сейчас она не главенствовала. Было больно, но было плевать на это — слишком сильно хотелось. Он двинул бёдрами навстречу пальцам Ларри.
— Ещё. Не пальцами.
Второй раз повторять не надо было. Ларри, не вытаскивая пальцев, второй рукой расстегнул пуговицу, затем молнию на джинсах, отодвинул резинку белья и достал уже приподнявшийся член, пару раз проведя по нему ладонью. Он бережно вынул пальцы из Сала и сам вошёл в него.
Было жарко и влажно. Ларри проникал медленно, сильнее растягивая Сала, чтобы Фишер не чувствовал дискомфорта. Это помогало, но не так эффективно, как Джонсон предполагал. Больно всё-таки было. Салу захотелось вскрикнуть, но он лишь бесшумно открыл рот и зажмурился, запрокинув голову. Он вцепился руками в плечи Джонсона. На теле Ларри было так много полос, что появления новых никто не заметит, пускай природа их отличалась от рубцов, оставленных прутом.
Когда Ларри сумел войти до конца, он ещё некоторое время не двигался, давая Салу время, чтобы привыкнуть. Боль чуть-чуть утихла, Сал разжал пальцы. На коже Ларри остались следы от ногтей. Фишер потёр их ладонями, как будто извиняясь перед Ларри, и тогда почувствовал первый толчок.
Ларри начал осторожно двигаться в нём. Он не знал, как именно чувствовал себя Фишер в этот момент, но ему ужасно нравилось. Сал не был очень тугим, но ощущать то, как он полностью обхватывал его член, Джонсону доставляло огромное удовольствие. Ему нравился тёплый и влажный Сал и нравилось чувствовать себя в нём. Но больше всего ему нравилось
понимать, что он сейчас в нём и что Фишер никуда не денется, пока Ларри ему не позволит. Сал выглядел таким невинным, хотя это было не так. Из Фишера, как бы он ни старался подавить их в себе, то и дело вырывались стоны. Это заводило Ларри даже больше, чем его худое (и очень красивое) тело.
Джонсон схватил Сала за запястья и прижал к матрасу по обе стороны от головы Фишера. Безумный огонь мелькнул в его глазах. Он ускорился и изменил угол вхождения. Теперь он почти лежал сверху на Фишере. Сал попытался вырваться из цепкой хватки Джонсона, но Ларри держал его. Перед его глазами всё теряло чёткие границы. Он видел лишь бледную кожу и копну голубых волос. Он вбивался в тело Фишера, буквально вдавливая того в жесткий матрас.
— Лар… ри… — донёсся до него сбившийся голос Сала. — Мне больно.
Он тут же как будто протрезвел, сразу успокоился и притормозил. Терпеть было просто невозможно, но стоило бы себя контролировать. Ларри отпустил руки Сала и понадеялся, что не оставил синяков. Фишер упёрся в грудь Ларри и оттолкнул его, не давая выйти до конца.
— Не нависай надо мной, — попросил он и улыбнулся.
Ларри кивнул и встал на колени. Он положил левую руку Фишеру на бедро и вошёл глубже, а заметив, что Сал опять возбудился, он взял его член в правую руку и начал водить по нему ладонью, синхронизируя свои толчки с движением рукой.
Сал не сдерживал стонов. Его собственное возбуждение и толчки Ларри… Терпеть было уже невозможно. Он и так уже слишком долго терпел. Нормального секса не было у Сала уже больше года, с тех пор как он расстался со своим парнем. Его звали Майк. Они познакомились, пока Сал ещё учился в колледже. Они сошлись как-то очень странно. Сперва они были просто хорошими друзьями, и каждый из них считал, что не гей. А потом они по пьяни поцеловались. А потом по пьяни потрахались. И так же по пьяни провстречались полтора года.
Вообще-то Майк был неплохим. Сал так точно считал. Родители Сала тоже неплохо к нему относились. Конечно, они не знали, какая именно связь была между их сыном и этим парнем. Если бы знали, вряд ли бы он им понравился. Сал уже не помнил, почему они расстались. Не было какой-то громкой ссоры, или измены, или насилия с чьей-либо стороны. Они просто были слишком разными людьми. Майк был слишком активным и неугомонным, а Сал… Что ж, думаю, прочтя столько страниц о нём, вы уже могли понять, каким он был.
Когда Сал оказался в больнице и встретил Ларри, он даже и думать забыл про какого-то там Майка и вспомнил только теперь, когда…
Сал кончил. Он резко выдохнул и, прикусив кожу на предплечье, простонал. Сердце защемило. Казалось, оно не справится с такой нагрузкой. Его стук отдавался в грудной клетке, в горле, в голове. Сала очень напрягал этот стук. Он бил по ушам, и от него сердце как будто начинало болеть.
Ларри продолжал толкаться в нём. На его лбу выступил пот. Он тяжело дышал. Увидев, что Фишер закончил, он выпустил его член из правой руки и провёл ею по животу Сала, растирая его семя по коже. А затем он поднёс ладонь ко рту и облизнул её.
Белая пелена застилала глаза Сала, поэтому он с трудом видел, что делал Ларри. Наверное, это было к лучшему: он бы наверняка стал спрашивать, зачем Ларри это делал. Или попытался бы остановить Джонсона. Он лежал и двигался в такт мерным толчкам Ларри, полностью доверяясь ему. Только сейчас он почувствовал усталость. И сильный голод. Он что, действительно не ел три дня? Фантастическая выдержка…
Ларри дёрнулся внутри Сала, издал глубокий гортанный стон, больше похожий на рык, и тоже кончил. Он вышел и оделся, но уходить пока не торопился и даже не сменил положения. Он взглянул на Фишера, лежавшего под ним, и улыбнулся.
Выражение лица Сала легко можно было назвать блаженным. Он улыбался, смотря в одну точку, и думал, что, возможно, есть хотя бы одна причина, по которой можно жить. И причиной был Ларри Джонсон. И ещё немного секс с Ларри Джонсоном. Ларри нависал сверху, опершись на руки, склонился над ним и часто и коротко целовал, стараясь покрыть всё тело Фишера поцелуями.
Салу нравилось. Действительно нравилось. Настолько, что этот момент хотелось растянуть на всю оставшуюся вечность. Он даже моргал медленно и лениво. Он боялся, что спугнёт время и оно пойдёт быстрее. Сал обхватил шею Ларри руками и, подтянувшись и повиснув в воздухе, снова поцеловал его. За стенами снова раздался раскат грома, но они были внутри, вдвоём. И всё, казалось, будет хорошо.
Они были друг у друга, и это было главное.
— Что здесь происходит?!
Голос, скорее даже не яростный, а удивлённый и испуганный, донёсся из дверного проёма. Сал и Ларри почти синхронно повернули головы к источнику шума. Перед ними, с совершенно растерянным, но от этого не менее рассерженным взглядом, стояла Сестра Лиза. Она подошла к ним и, схватив Ларри сзади за шею и сильно сжав её, буквально оторвала его от Сала.
— Я знала, что ты способен на многое, но чтобы на такое, — она не сдерживала себя, и её голос постепенно перерастал в крик. Ларри был выше её, но сейчас, казалось, всё было наоборот. — Фишер, конечно, многого натворил за свою жизнь, но даже он до такого не опустился бы без твоей наводки. Пошли!
Она взглянула на Сала, как бы говоря, что он тоже должен идти, и вытолкнула Ларри в коридор. Паника охватила Фишера. Он трясся и пытался найти хоть какой-нибудь предмет одежды, но взгляд не мог сфокусироваться в одной точке.
Их поймали, как он и думал! Почему, почему он не остановил Ларри?! Он же знал, что так будет! Он знал, что так случится, но всё равно пошёл на это, потому что не мог подавить в себе желание. Он чувствовал себя отвратительно и думал, что это именно
из-за него у Ларри сейчас будут неприятности.
Очень большие неприятности, надо сказать.
Что-то непоправимое может случиться сейчас.
