Правило идеального человека

В сумерках всегда отражались все человеческие страхи и переживания. Сумерки непостоянны, мрачны, но притягательны своей таинственностью. В сумерках страшно и неуютно, но почему-то молодежь в старшей школе любит гулять именно в это время суток. Несмотря на то, что на улицах было полно людей, с приходом сумерек становилось так тихо, словно на заднем фоне в одно мгновение исчезали все звуки. Тук-тук. Цок-цок. —О Боже, Судзуя, знаешь, ты слишком угрюмый и молчаливый сегодня. Неужели я одна должна разговаривать с тобой. Я же девушка, мне положено романтично молчать и томно смотреть в твои нежные глаза! Кага обиженно надулась и требовательно взглянула на высокого статного и стройного парня, идущего рядом с ней - ее "очередного" парня - Каору Судзую. Он был задумчив и шел, мрачный, как туча, на реплики Акари лишь кивая и мыча что-то нечленораздельное. Кага обреченно вздохнула и махнула в воздухе букетом белых роз, словно дорогостоящий подарок был не более, чем дешевым веником в ее понимании. Лепестки некоторых букетов опасно качнулись и опали, жалобно покачиваясь в воздухе. Бровь Судзуи нервно дернулась, но он вновь промолчал, продолжая хранить упрямую тишину. Они встречались уже довольно долго - две недели. Дело было в том, что Кага все никак не могла раскопать истинную натуру доброго и вежливого, нежного, ласкового Судзуи - одного из самых красивых парней в ее школе. Она подозревала, что он не притворяется и в самом деле так добр, но в этот вечер он был непонятно угрюм и, казалось, раздражен одним наличием Каги в своей жизни. Капризно вздохнув, Акари безжалостно закинула букет себе на плечо и, подпрыгивая при каждом шаге так, что в сумеречной тишине слышался стук ее высоких каблуков, бездушно заявила: —Все-таки все вы такие скучные... Стоило, наверное, посидеть дома или погулять с Хи-тян, чем... вот это вот все. Это был первый шаг ее извечного алгоритма по отшиванию парней, которые больше не могли предоставить ей ничего интересного из своего характера. Конечно, жаль было расставаться с самым мужественным парнем среди всех знакомых Каге сверстников, но теперь она уже знала о нем все, так что теперь Каору уже не представлял для нее никакой ценности. Судзуя отрывисто выдохнул и сорвался с места, сделав резкое движение в сторону Каги. Следующее, что она почувствовала: холодная стена, соприкасающаяся с ее спиной и пальцы Судзуи, мертвой хваткой вцепившиеся ей в запястья. Его лицо хотя и оставалось непроницаемым, темные брови все же нервно подрагивали, а в глазах сверкали молнии едва сдерживаемой ярости. Затем он улыбнулся так ласково, что от этого даже стало страшно, а затем начал говорить, медленно и с расстановкой: —Вот скажи мне, Кага-чан, похож я на марионетку? На куклу? На пластилинового человечка? — не дождавшись ответа, он придвинул свое лицо ближе и, пристально взглянув Каге в лицо, продолжил: —Нет? Тогда с какой стати ты пытаешься слепить из меня то, что тебе захочется? Столько наивных мальчишек повелось на твою смазливую мордашку и вечное лицемерие, а ты и рада? Нравится пользоваться людьми? Нравится играться с чужими чувствами? Нравится удовлетворять недостаток собственной личности недостатками других? Что тебе нужно от людей? Чем тебе обязана Накамура-сан? Чем тебе обязан я? Чем тебе обязаны все те несчастные жертвы твоего эгоизма? Знаешь, у тебя нет ничего, кроме твоей чертовой внешности и проклятого лицемерия. У тебя даже собственного характера нет. Так чего же ты ждешь от других? Чем мы все обязаны человеку, зная, что общение с ним с самого начала ведет в никуда? Ты ни разу не задумывалась о том, что Накамура-сан могла уже перестать с тобой общаться, потому что для тебя она - очередная игрушка, а ты для нее - настоящая порча. Кага молчала, не в силах оторвать глаз от человека, говорившего и говорившего ей все, что он думал, все что думали другие, все, что накипело. Казалось, он уже не был движим гневом или оскорбленным достоинством, а просто методично высказывал ей все, что считал нужным. Как после долгой репетиции. Она не могла перестать слушать. Даже не вырывалась. Хотя где-то внутри, она чувствовала, появлялся неприятный налет после его слов. Как будто... она была согласна с ним... —Представь себе, скольким ты испортила жизнь, вымещая на них свою отвратительную сущность? Мне всегда было интересно, чем ты оправдываешь все это. Ненавистью к родителям, тяжелым детством, недостатком любви или отсутствием воспитания? Ну, так или иначе, просто знай: ничто из этого не позволяет тебе рушить жизнь другим. Ты, наверное, сейчас в замешательстве? Прости, я напугал тебя? Ты же девушка, в конце концов, не стоило мне так пугать тебя. Просто я скажу тебе напоследок: я правда верил, что, узнав тебя получше, я увижу в тебе что-то хорошее, но не нашел в тебе ничего, абсолютно ничего, что могло оправдать мои надежды. Мы, наверное, больше не увидимся, так что я скажу тебе то, что должны были сказать тебе все: я не думаю, что ты подходишь мне. Я тебя бросаю. Прощай, Акари-сан. Он напоследок аккуратно отпустил ее запястья, поджал губы и ушел, быстро отдаляясь от нее и ни разу не обернувшись. Он сказал все, что хотел. Кага сползла по стене вниз и пустым и невидящим взглядом уставилась на печальный букет роз, лежащий на дороге в нескольких шагах от нее. Брошенный, униженный и растоптанный пучок темных стеблей с темно-серыми от грязи лепестками, разбросанными вокруг. Кага и не думала плакать в то мгновение. Тогда ей было страшно. И грустно. Хотя в этом был виноват он сам. Точно. Он не знает, с чем ей в жизни пришлось столкнуться. Он не знал, что она чувствовала и как она живет. Не знал. Но был близок. Его слова сильно покоробили ее. Кага чувствовала это, растерянность болью отдавалась во всем теле. Неуклюже поднявшись, Кага поплотней закуталась в пальто, зябко передернула плечами и медленно направилась домой. Хотелось спать.