Правило идеального человека

Тик-так. Щелк-щелк. Чирк-чирк. В доме было тихо, однако какие-то невнятные посторонние звуки постоянно слышались где-то в углах, причиняя некоторые неудобства и вызывая легкое раздражение. В кухне горел свет яркой люстры, освещая лицо отца, невозмутимо поедающего лапшу и при этом не отрывающего усталого и сонного взгляда от монитора рабочего компьютера, который лежал тут же на столе. Он вернулся из командировки, проходившей в Кюсю, всего пару часов назад, поздно ночью, но даже сейчас не мог перестать работать. На свету бледно переливалась его серебристая прядь волос, так сильно контрастировавшая с его угольно-черной шевелюрой. Хииро не могла точно сказать, когда она появилась, потому что в ее памяти отец всегда был именно таким, с черными волосами и седой прядью, белым кроликом устроившуюся около его виска. Хироо, когда был младше, часто дергал отцовскую прядь, называя его при этом старым седым дедушкой. Хииро сидела напротив, подперев голову рукой. Глаза беспощадно норовили закрыться, а одну свою проблему она так и не решила. Перед ней лежало два вступительных бланка. Первый – от волейбольного клуба, тот самый, который дал ей тренер, чтобы она могла стать их менеджером. Второй же она получила сегодня в школе. Приближался день выборов нового президента студенческого совета, а Хииро, как главной любимице всех учителей просто необходимо было, по мнению большинства, подать свою заявку. Отказать она не могла, поэтому уже битый час ломала голову над тем, какой выбор сделать будет правильнее. Как бы она ни хотела совместить приятное с полезным, даже при всем ее желании совмещать тяжелую и ответственную должность президента и почти круглосуточную работу менеджера не получилось бы даже у самого усердного человека в этом мире. Ее буквально разрывало надвое от того, что приходится выбирать что-то одно. Даже если она всем своим существом желала разорвать школьный бланк и, бросив его в урну, навеки забыть его, предпочтя школьное место куда более доброжелательное по отношению к ней, здравый смысл, черт бы его побрал, упрямо отказывался принять такой простой и такой, несомненно, приятный исход развития событий. Погрузившись в раздумья, Хииро и не заметила поначалу, что отец внимательно смотрит на нее, подняв глаза от монитора. —Что-то случилось, Хииро? — отец, похоже, заметив, что вновь говорит с Хииро так, словно та являлась его подчиненной по работе, ее имя произнес несколько мягче. Они оба менялись, пытались изменить те неприятные напряженные отношения, с годами установившиеся между ними. Они вместе пытались измениться, потому что оба дорожили друг другом. Это осознание чрезвычайно согревало сердце. Хииро, подняв голову, мягко, но все же немного взволнованно улыбнулась. Похоже, увидев в глазах дочери абсолютно полную растерянность, Янг поднялся со своего места и подошел к дочери. Проследив направление ее взгляда и заметив два бланка, лежавшие под носом у дочери, он изучающе посмотрел на них. Он смотрел внимательно, словно оценивая и анализируя что-то , что происходило в никому, кроме него, неизвестных лабиринтах его знаний, а затем, вздохнув, он мимолетным движением коснулся длинными и изящными пальцами до своей переносицы, начав говорить. Он говорил негромко, медленно, голос его был хриплым и уставшим, однако не внушал прежнего ужаса. —Хочешь совет? Выбирай должность президента. Хииро с таким явным недоумением взглянула на него, что отец присел рядом, пододвинув ближе вступительные листы и, видимо, намереваясь объяснить свою точку зрения. Боже, быть может, действительно уже начать носить те нелепые черные очки на пол лица, что на днях с бесконечным пафосом во всей своей позе подарил ей Куроо? Неужели ее намерения действительно становятся ясны, стоит лишь внимательно взглянуть ей в глаза? Янг вновь потер пальцами переносицу (причем сделал это так изящно, что любая принцесса бы ясно почувствовала свою неполноценность, узрев подобное великолепие), а затем негромко начал говорить: —Помни: мое мнение ничуть не ограничивает твое. Если ты посчитаешь, что я не прав, можешь поступить так, как ты считаешь единственно верным, но, пожалуйста, послушай мои слова и прими во внимание тот факт, что, в идеале, вступи ты хоть в студенческий совет, хоть в волейбольный клуб, твои друзья от тебя никуда не денутся. А вот «галочка» о том, что ты «активно участвовала в деятельности школьного волейбольного клуба» в будущем тебе ничего не даст. Ты ведь и сама это прекрасно осознаешь, правда? Он посмотрел на Хииро, внимательно рассматривавшую два бланка. —Все-таки я бы очень хотела быть менеджером, — тихо протянула она, с сожалением, надеждой и раздумьями разглядывая листы, повторяя уже назубок заученный за время его изучения текст, написанный на них. Янг легко и ненастойчиво взял ее руку, судорожно сжимавшую в пальцах ручку, и положил на бланк о вступлении в волейбольный клуб. —Если хочешь – давай. В конце концов, это же твоя жизнь. Мы ведь договорились, что ты сама будешь принимать важные решения. Ведь не значит же, что то, о чем говорю тебе я, является именно тем, что в будущем по-настоящему принесет тебе пользу. Еще раз внимательно взглянув на усталое, непривычно приятное лицо отца, на его мягкую полуулыбку и прищур темных глаз, в уголках которых залегли неглубокие уютные морщинки, Хииро почувствовала внезапный прилив уверенности в том, что то, что она делает – правильно. Ловким движением она подписала один из листов, тут же ощутив, как с души падает огромный булыжник. Кажется, даже дышать стало легче. Как-то неопределенно вздохнув, Янг встал из-за стола, взял свой ноутбук и ушел к себе в комнату, проронив напоследок: —Что же, удачи, Хииро. На следующий день, когда Мориске пришел в кабинет клуба для того, чтобы забрать некоторые документы для тренера, он обнаружил, что на столе аккуратно лежал вступительный лист. Даже не рассматривая его более детально, становилось ясно, кому именно он принадлежит. Взглянув на него, Мориске, улыбнувшись, растрепал короткую шевелюру светло-соломенных волос, беззлобно хмыкнув: —Боже, ну что она за человек такой... Бланк был пуст. —Эй, Яку-сан, ты долго еще собираешься сидеть там? – голос Куроо тотчас же вывел его из раздумий. Вскоре дверь бесшумно приоткрылась, являя миру безмятежное лицо и растрепанную шевелюру капитана Некомы. Быстро спрятав бланк под стопку других бумаг, Мориске вновь улыбнулся и, мимолетным движением бросив на спинку стула свою ярко-красную олимпийку, направился к выходу. —Да иду я, иду... —Что ты делал там так долго? Да еще и торопился так... О, неужели письмо от поклонницы? Хотя, нет, вряд ли. —Ты на что это намекаешь, а?! —Ни на что... ай! Больно же! —Поделом тебе. —Ну, так что там было? —Ответ пришел. Эй, не смотри на меня с таким любопытством. Потом я все расскажу. Пошли уже. —Ага. Пойдем. Тренировка уже началась.