Правило идеального человека

Больше всего на свете папа любил цветы. Самым лучшим подарком для него, сколько Кага себя помнила, был огромный букет подсолнухов. Папа любил подсолнухи так сильно, что даже не понимал, насколько сильно похож на них: они всегда стремились к солнцу, не подозревая, что сами похожи на него больше, чем все создания этого мира. Больше, чем цветы, папа любил лишь писать небольшие статьи или нескладные, певучие сказки, которые, забравшись с ногами в кресло и закутавшись в клетчатый плед, он читал своим звучным, но бархатным голосом. Кага помнила, как расцветала мама рядом со своим мужем. От нее чувствовалась такая безграничная любовь к своему мужу, что рядом с ним она становилась даже прекраснее, чем обычно. В ответ на ее любовь, папа всегда называл ее самой милой, доброй и замечательной женщиной на свете, ласково целовал ее в лоб и вдыхал запах ее волос, кладя свой подбородок ей на макушку. В такие моменты мама довольно жмурилась и ласковым движением руки ворошила его золотистые волосы. Папа писал о маме очень много, называя ее своим «цветком». Кага часто видела, как он сидит за столом в своей комнате и, увлеченно кусая ручку, с наслаждением во всей своей сущности, пишет. Но ни одна сказка, ни один рассказ или история не были напечатаны в компьютере или опубликованы. Они так и остались записанными в толстую папину тетрадь, от которой веяло легким ароматом отцовского парфюма, пряным запахом листьев и едва уловимым – свежей бумаги. Помнится, после смерти отца мама долго пыталась найти эту тетрадь, которая была надежно сокрыта в стенах комнаты старшей Акари. Когда родители папы приехали увозить его вещи, ни одну из них они не нашли. Разве что уютный клетчатый плед, в который ходила, закутавшись с головой, мама. Тогда она была такой бледной, ужасно бледной, с запавшими щеками и темными кругами под покрасневшими глазами, с такой тонкой, обессилевшей, уничтоженной всего за пару дней фигуркой, которую, казалось, можно было разрушить, коснувшись лишь раз, такой несчастной, что бабушка и дедушка не решились забрать у мамы то, что только у нее осталось. Какое-то время она сидела в кресле, закутавшись в плед, и подолгу разговаривала с фотографией, лежавшей на столе в резной рамке. Тогда Кагами забирался на спинку кресла и обвивал ее шею своими тонкими ручонками, прижимаясь щекой к ее виску, а Кага устраивалась на полу у ее ног, положив голову к ней на колени. Так они сидели в тишине очень долго. Никто не плакал: свое они выплакали уже очень давно, так давно, что сил не оставалось уже ни на что, кроме молчаливого сидения в папином кресле. Прошло немного времени, как они снова вошли в колею жизни, в которой не было папы. Кагами продолжил учиться в своей школе, Кага – в своей, мама изо всех сил старалась вернуться к своей карьере модели, а затем, отчаявшись от одной мысли о том, что фотографировать ее теперь будет не ее муж, она полностью отдала себя тому, ради чего несколько лет назад окончила университет – журналистике. С тех пор дома стало тише, мама приходила домой поздно, а денег постоянно не хватало. Девочки на задних партах хихикали, думая, что Кага не слышит, Кагами приходил домой избитый и прятался в комнате, стараясь не попадаться матери на глаза. А потом... а потом в их доме появился странный мужчина с белоснежными волосами и ярко-голубыми глазами. У него было трое детей, двойняшки и погодки, старшая из которых была на год младше Каги. Тогда, именно в тот самый момент, земля ушла у Каги из под ног в самый последний раз, когда она услышала: —Познакомьтесь, это ваш новый папа.