***
Солнце ярко светило над головой, словно издеваясь. Люди проходили мимо, изредка оборачиваясь на Кагу. Они видели в ней лишь красивую девушку, очень сильно похожую на известную когда-то модель Акари Шиору. Никому не было дела до того, что Кага чувствует, рассматривая глазами медленно переставляющиеся ноги, обутые в замшевые туфли на каблуке. Когда Кага столкнулась с кем-то на улице, нога неловко подвернулась и Акари бы упала, если бы ее вовремя не подхватили чьи-то руки. —Чего по сторонам не смотришь, глупая! Глаза не высохнут, если ты будешь хоть иногда смотреть перед собой. Кага подняла глаза. Судя по тому, как Судзуя, поймавший ее, вздрогнул, выглядела она совсем плохо. —Привет. Давно не виделись, Судзуя-кун, — губы растянулись то ли в улыбке, то ли в зловещем оскале, от которого парень сморщился. Покрепче сжав ее плечи, Судзуя аккуратно поставил Кагу на ноги, оправил задравшиеся рукава ее пиджака и, снова оглядев с ног до головы так, как это обычно делает Хииро, подозревая что-то неладное, махнул рукой, негромко буркнув: —Пойдём. —Зачем? —Твоё дело идти за мной и не задавать неуместных вопросов. Идем. Судзуя привел ее в небольшое кафе за углом ее дома — совсем не далеко. Кага наведывалась туда лишь пару раз, когда на выходных, после очередной ссоры с Лансой, ей было нечего делать и некуда податься, так что это кафе оставалось единственным доступным вариантом. Акари никогда не жаловалась своей единственной подруге на свои проблемы: ей не нравилось ее обеспокоенное лицо, ее нахмуренные брови и поджатые губы. Каге не нравилось расстраивать Хииро. Судзуя усадил ее за небольшой столик подальше от окна и, подперев голову руками, лениво поинтересовался: —Рассказывай, что случилось. И Кага рассказала. Как на духу. Словно Судзуя иголкой проколол шарик тех переживаний и мыслей, что она держала в себе, отчего они в ту же секунду выплеснулись наружу. Он слушал Акари внимательно, не перебивая и, напротив, не играя благодарного и увлеченного слушателя. Когда рассказ закончился, Судзуя, вздохнув, положил голову на стол и медленно произнес: —Ты хочешь, чтобы я наругал тебя или ты хочешь, чтобы я посоветовал тебе, как поступить дальше? —Я хочу кофе. —Держи мой и слушай, что я скажу тебе: возьми выходные на недельку и пообщайся со своими родственниками. Особенно с мамой. —Ты говоришь, как Хииро. —Что ж, я рад, но прислушайся если не к моему, то к ее совету. Я, конечно, на дух тебя не переношу, но я понимаю твою ситуацию настолько, насколько могу понять в своем положении. И, как сторонний наблюдатель, все же посоветую тебе поговорить с мамой, сестрами и братьями. —Я не просила давать мне советов. Я не просила помогать мне. Я не просила выслушивать меня. Ты мне никто. Ты мне даже не друг. С каких пор я должна выслушивать просьбы незнакомых мне людей? —Это не просьба. Это совет, который я настоятельно прошу принять к сведению, глупая Акари. Никто из окружающих не заслужил от тебя подобного отношения к себе, помни этот факт. Несмотря на все твои проблемы, все трудности в жизни, все горькое и печальное прошлое, люди из настоящего ничем не заслужили твоей ненависти или лицемерия. Только прошлое ты можешь ненавидеть. Ты можешь ненавидеть только день, когда твой отец умер. Только день, когда ты решила ненавидеть все, что отличается от прошлого, которого уже не существует. Ты справедливо можешь ненавидеть только себя. Ты не можешь ненавидеть никого сегодня, ты не можешь ненавидеть никого завтра. Ты можешь ненавидеть вчера, но это уже будет полной глупостью. —Я повторюсь: я не просила читать мне лекции. Почему всякий раз, когда мы встречаемся в последнее время, ты постоянно читаешь мне бесконечно длинные тирады о том, как мне стоит жить? —Хорошо, можешь злиться, потому что сегодня ты права. Но, прошу, прислушайся к моим словам, хорошо? — Судзуя поднялся с кресла и, закинув сумку на плечо, небрежно бросил, — удачи. За кофе я заплачу, надеюсь, мы больше не встретимся. —Взаимно. Кага просидела в этом кафе еще полчаса, положив голову на сложенные на столе руки и невидящим взглядом уставившись на снующих туда-сюда редких посетителей. Она понимала, что Судзуя прав, но то, что он говорил, он говорил так, будто просто расписывал сюжет какой-то книги, в которой все это осуществить было предельно просто. Просто нужно было подойти, поговорить (о чем?) и отношения с родителями сразу налаживаются, проблемы тают, словно снег в июле, а жизнь становится похожей на какую-то сказку из той же самой несуществующей книги.***
Дома сегодня было намного оживленнее обычного. По гостиной периодически бегали сводные братья-сестры, из кухни раздавались оклики мамы, готовящей что-то, судя по запаху, сладкое. Лицо Лансы светилось от радости, но в нем чувствовался осадок какой-то смутной усталости. Она слишком много работала в школе, дома, в клубах и на дополнительных занятиях, поэтому подобное выражение преследовало сводную сестру всегда, хоть ненамного исчезая лишь на выходных. Ланс, как и всегда, ходил по дому в своих массивных наушниках, непричесанный (точнее, причесанный, но, но как-то своеобразно), сверкая небольшими сережками-гвоздиками в обоих ушах, но довольный, как бы он ни пытался спрятать свое хорошее настроение за маской пафосного эмо-парня. Каору издавала множество странных звуков, шумная даже больше, чем обычно. У нее была до ужаса кудрявая белокурая шевелюра, пряди которой постоянно разлетались в разные стороны, словно какие-то пружинки, подпрыгивающие от каждого шага своей гиперактивной хозяйки. Хикари, как и обычно, устроилась с ногами в кресле, поджав колени к груди, и ласково перебирала пальцами деревянные куклы, которые она втихомолку мастерила в своей комнате. Кага категорически не хотела этого признавать, но все же она часто наблюдала за своими сестрами и братом, за своей мамой, чья жизнь казалась такой яркой и такой счастливой. Наверное, Кага даже немного… завидовала. Единственное, чего она ждала всю жизнь — это автобуса, дверь которого выпустит на токийскую станцию ее любимого, златокудрого старшего брата, который снова обнимет ее, потреплет ее волосы, прижавшись губами к ее затылку, зайдет домой и ярко улыбнется, увидев в комнате свои старые плакаты, фигурки и невероятно большие коллекции дисков. Она ждала, когда в ее жизни снова появится тот, кому она всегда безоговорочно доверяла, в то же время прекрасно понимая, что ей хочется, как и всем, сидеть за столом в гостиной, звонко смеясь над какой-нибудь глупой шуткой, усаживаться на ковер в зале и смотреть фильм, чувствуя рядом с собой чье-то плечо, невесомо касающееся ее руки. Ей бы так хотелось п р о с т о б ы т ь к а к в с е. —Приятного аппетита, — Шиору аккуратно взяла со стола палочки, с предвкушением разглядывая омурайсу, от которого еще до сих пор поднимались полупрозрачные клубы пара. —Приятного аппетита! — вторил ей хор детских голосов. Слышался звон посуды, по всей кухне раздавалась оживленная болтовня. Большая, дружная семья сидела за столом… один из мест которого пустовал, как и всегда. Входная дверь негромко скрипнула, впуская в ярко освещенную кухню еще одного члена семьи: —Можно мне присоединиться к вам?