Правило идеального человека

Кага проснулась от непривычно громких голосов за дверью своей комнаты и еще несколько минут лежала на спине, притянув одеяло до подбородка и прислушиваясь к владельцам голосов. Чаще всего слышался голос мамы, в соседней комнате переговаривались двойняшки Ланса и Ланс, причем первая временами звонко смеялась. Иногда ее смех прерывал голосок Хикари или Каору (различать их голоса было довольно сложно), а потом вновь слышался спокойный, низковатый голос брата. Честно говоря, было удивительно, что Ланс, будучи парнем, так хорошо понимал своих сестер и ничуть не стыдился общения с ними даже на виду у своих друзей и одноклассников. Порой он даже казался старше и серьезнее «пай-девочки» Лансы, что всегда и за все, за что ни бралась, была лучшей, хотя, насколько Кага помнила, с учебой у него все было не очень хорошо. Прекратив прислушиваться к голосам брата и сестер, Кага вновь переключилась к маминому диалогу с неизвестным гостем. Голос явно принадлежал молодому мужчине явно старше Каги, но младше Шиору. Нежный, глубокий, но в то же время звонкий, голос этого человека был спокойным, но будто бы его обладатель горько улыбался. Голос не давал Каге покоя. Пару раз она вскакивала с кровати, в итоге одевшись и устроившись у двери, подслушивая разговор мамы с неизвестным человеком. Тон маминого голоса был тихим, печальным, но по непонятным причинам она словно улыбалась. Такой же голос у нее был, когда она разговаривала с Кагой пару недель назад. Мужчина говорил размеренно, доброжелательно, но приятный тон его голоса иногда портили срывающиеся нотки. Мужчине было неловко и словно ужасно стыдно. Наконец одну фразу Кага все-таки расслышала: —Я совсем недавно приехал из Киото. Там я повстречался с одним человеком, который заставил меня собраться и приехать, наконец, к тебе... Мама... Боги, неужели это!.. Кага резко нажала на ручку так сильно, что та больно царапнула ее предплечье, когда рука соскользнула. Плевать! Это не имеет значения, когда здесь... —Кагами! Высокий силуэт стоял к ней спиной, так что Кага увидела только маму. Ее лицо выражало такую бесконечную боль и такую безграничную радость, что казалось, будто она вот-вот расплачется. Мужчина обернулся. Легкие золотые волосы, сверкавшие при свете лампы, невесомо колыхнулись, стал виден точеный профиль, прямой нос, длинные золотые ресницы, затем аккуратные ровные губы, синие, словно сапфиры, глаза... Ноги подкосились. Кага удивилась даже, как не опустилась там же на пол. Перед ней стоял человек, который занимал ее голову, стал ее личностью, ее второй сутью. Перед ней стоял человек, который всегда был примером для подражания, идолом, самым дорогим в мире человеком. Человеком, который уехал, бросив ее на произвол судьбы и не возвращавшийся целую вечность, как всегда казалось. Он стал выше, его черты лица немного изменились, он возмужал, но, несомненно, был тем, кого Кага ждала каждый год в свой день рождения. Высокий, статный, стройный молодой человек с золотыми волосами и синими глазами – копия ее отца, настолько точная, что сердце начинало колотиться, словно сумасшедшее, а губы норовили произнести совершенно не то имя. С губ, конечно, исчезла светлая, непринужденная улыбка, глаза перестали источать озорной детский блеск и не выражали чувство вечного гнева и неистощимой обиды, но Кага не могла спутать его ни с кем больше. —Братик... Молодой человек молчал. Его глаза расширились, рот чуть приоткрылся, а сам Кагами не мог произнести ни звука. Он не отводил от Каги глаз, его руки немного дрожали. Девушка сделала нерешительный шаг навстречу. Неужели обозналась? Не может быть! —Кага-тян? — его голос произносил ее имя так же, как и раньше. Глаза неумолимо защипало, в горле встал комок. Боже, как же жалко... Кага всегда планировала встретить брата с яркой улыбкой на лице, даже если бы улыбка стоила ей неимоверных усилий, но... на деле это оказалось так сложно! На секунду зажмурившись, Кага растянула дрожащие губы в некоем подобии улыбки и развела руки в стороны: —С возвращением, братик Кагами. Она видела в выражении лица брата все свои эмоции, свое выражение лица, что она сейчас отчаянно пыталась скрыть. Кага сделала навстречу брату несколько коротких, неуверенных шагов и осторожно обхватила его руками, прижавшись щекой к его груди. Плотная ткань кофты немного колола щеку. За столько лет от брата даже пахло как-то иначе – сладковато, едва ощутимо, но невероятно приятно. Он нежно поглаживал ее по голове, пальцами путаясь в нерасчёсанных молочных прядях, и едва слышно говорил что-то малозначительное, от чего продолжало бешено колотиться сердце. Кага даже не понимала, плачет она, улыбается или вообще не выражает никаких эмоций, пряча лицо в ткани мягкой колючей кофты. Впрочем, все это было совсем не важно, когда рядом был ее драгоценный, милый, любимый брат. Её Кагами. Кагами нежно покачивал ее из стороны в сторону, успокаивая, прямо как в детстве, уже не говоря ни слова. Он будто чувствовал, что каждое его прикосновение скидывает с души его сестры по одному большому, неподъемному камню мыслей, проблем, одиночества и грусти, не разрывая ласковых объятий. Акари уже давно не чувствовала подобного уюта и тепла чужих прикосновений. Запершись в комнате, они долго и безотрывно говорили о многих вещах, происходящих в их жизнях, о своих мыслях, мечтаниях и стремлениях. А затем, спустя какое-то время Кагами с ногами устроился в кресле, которое несколько лет назад принадлежало ему, а затем, запустив руки в шелковистые золотистые волосы и зачесав их назад, он серьезно взглянул на сестру. —Ударь меня, — внезапно попросил он, глядя на Кагу со всей серьезностью. —Что? — она недоуменно вскинула бровь, а затем, осознав только что произнесенную братом фразу, вскочила с кровати, на которой сидела, — за что? —Неужели ты ни разу не испытывала подобного желания, Кага-тян? — совершенно недоуменно спросил ее Кагами, а затем повторил свою просьбу: —Ударь меня. Ударь меня за то, что искалечил твое сознание и представление о людях так, как не мог искалечить никакой психолог. Ударь меня за то, что твои отношения с семьей никак не могут наладиться и за то, что у тебя почти нет друзей. Ударь меня, пожалуйста. Кага посмотрела на него долгим, пронзительным взглядом, а потом опустила голову, коротко пробормотав: —Я сама виновата во всем этом, но... братец, как мне это исправить? Все, что происходит по моей... и по твоей вине. —Стань искренней, сестрица. Стань искренней со всеми, и с собой в том числе. Попроси прощения у всех людей, что стали жертвами твоих неосторожных слов и постарайся измениться. Приложи к этому все свои усилия, что у тебя есть, и что-то в твоей жизни – не все, но большее – обязательно изменится. Не всегда и не обязательно к лучшему, но ведь именно этого ты желаешь, правда? Кага вновь отвела взгляд, беспомощно обхватив себя руками: —Я не могу. Я боюсь. Я не знаю, что делать, чтобы люди не ненавидели меня еще сильнее. —Для этого у тебя есть семья, Кага. У тебя есть я, мама, а еще у тебя есть замечательный друг, которому было неважно, какой у тебя характер. И, я обещаю, никто не откажет тебе в помощи. Жаль, я сам понял это только будучи в совершенно безвыходной ситуации и когда мне помог один очень хороший человек, которого я жестоко называл лжецом и лицемером. Кагами чуть грустно улыбнулся и поднял опущенный доселе взгляд. Его красивое лицо осветила ласковая улыбка: —Тогда давай постараемся исправить все вместе, сестрица. Это будет моим извинением перед тобой за все, что произошло прежде. Ответом ему послужил короткий неуверенный кивок и испуганная улыбка: —Да. Давай... постараемся.